"Истинную красоту рождает не победа, а надежда на нее." - Микеланджело Буонарроти, "Борджиа"
Противный, словно разъедающий голову изнутри высокий звук. «Разряд». Эта комбинация повторяется несколько раз. «Мы ее теряем». Габриэля выставляют за дверь. Мсье Агрест совершенно не понимает происходящего. Знаете, это ведь только в красивых фильмах перед героем, который вот-вот потеряет близкого или умрет сам, выстраиваются картины каких-то значимых моментов, ситуации, коих можно было избежать или, наоборот, достичь. На деле же мыслей нет никаких. Прострация. Это как будто бы и не с его любимой происходило. Но такая отчужденность по обыкновению ранит сильнее всего. Еще, конечно, была жива надежда. Надежда, однако, – штука важная, но неимоверно сложная. Она изводит тебя ожиданием, шепчет, что все вернется, уверяет, мол, счастье рядом и совсем не потеряно. Прошел ли час, день, может, неделя – Габриэль не знал. Его мысли ходили по кругу, повторяя одна другую, путались, переплетались. А ведь они сейчас и являлись единственной мерой времени. Его жена, ребенок, который еще не родился – все это оказалось таким хрупким. Что будет, если эта старая жизнь расколется, как та хрустальная статуэтка, что он недавно уронил? Об этом не позволяла думать надежда. Эмили тогда посмеялась, сказала: «на счастье». Габриэль молился всем богам, чтобы она оказалась права. - Жизням Вашей супруги и будущего сына ничего не угрожает, состояние стабильное. Кстати, у Вас сын. Сын… Габриэль не думал, что узнает об этом так. В палату пока нельзя, но он готов ждать. Готов сделать все, что угодно, лишь бы Эмили поправилась, лишь бы ей было хорошо. И их сыну. Через несколько дней уже готовят документы на выписку, удивительно быстро. Мадам Агрест улыбается, шутит, словно и не было ничего. Позже она, конечно, расскажет, как страшно ей было: не столько за себя, сколько за сына и мужа, как пыталась разобрать что-то из происходящего сквозь пелену тумана, как не могла различить спит она или нет, как хотела, но не имела возможности сделать и движения рукой, как не понимала свой родной французский, на котором перебрасывались между собой врачи. Но это все позже. Сейчас ее муж и без того настрадался. Тот протягивает Эмили руку. Она отдает ему брошку, что вместе с камнем мотылька окажутся запертыми в самом темном уголке особняка: выкинуть их нельзя – кто-то может найти, как и они в свою очередь, и нарваться на неприятности. Супергерои должны были исчезнуть, не успев появиться. Пусть так и будет. Двор больницы стал ало-красным. Он весь в ее любимых розах. В любимых розах его живой и здоровой жены.***
- Так значит, Вы – супергерои, черпающие свои силы от некоторых живых существ, называемых «квами»? – Агресты одновременно кивнули. - А квами, в свою очередь, - сгустки космической энергии, привязанные к этому миру особыми артефактами – талисманами или камнями чудес? – такая же реакция. - И Вы нашли их в горах Тибета? – опять утвердительные кивки. Натали присела на край кровати. Нет, это был не сон. Третий час ночи, внизу шумят редкие автомашины, проскальзывая по тонким лужицам, с вечеринок возвращаются подростки, пронизывая плотный как сталь воздух своим голосом – обычная пятница. Но теперь девушка не могла заснуть. Твидовая книжка махом оказалась на столе, по ее желтоватым страничкам заскользила темно-синяя шариковая ручка: «13 сентября 2002 Дорогой дневник, Даже не знаю с чего начать, ведь произошло так много всего. Слава Богу, с мадам Агрест все в порядке. Должно быть, та брошка как-то испорчена, или что-то вроде этого. Это какая-то волшебная вещица, все весьма непросто. Но это и не важно, потому что больше, по заверению мсье Агреста, ее никто никогда не увидит, ведь это могло стоить двум самым близким его людям жизни. Вообще, наверное, надо обо всем по порядку: Герр Хайд – специалист по немецкой литературе, расшифровывая манускрипты о легендах Германии, наткнулся на упоминание о секретах доктора Фауста и какой-то книге, где все заклинания были записаны. Уж не знаю как, но он ее откопал. Квами – это сгусток энергии какого-то определенного типа – защита, надежда, созидание и т.п. К книге же были привязаны небольшие какие-то части, но разного плана. Звучит странно, но это единственное, к чему я смогла прийти. Вообще, Франц казался мне хорошим человеком, да и Эмили тоже так думала. Не случись бы этого всего, я бы даже жалела, что у нас ничего не вышло. Но я к нем ничего не чувствую. И не чувствовала. Боюсь, что никогда не смогу полюбить кого-нибудь другого. Может, дело не только в том, что <i>*написано неразборчивым почерком*. Но вернемся к сути. Коль уж я видела достаточно, Агрестам пришлось мне объяснить что к чему. Они помогли полиции поймать доктора, который и являлся виновником эпидемии в городе. Камень моли может дать какие-либо способности человеку, если это необходимо, а брошка павлина – защитника. Как-то так это работает. Но как бы странно все это не звучало, главное, что с Эмили все хорошо. Все живы и здоровы, а больше ничего и не нужно.»</i>***
Чуть больше, чем полгода спустя. Казалось, в доме стало на одну Эмили больше – новорожденный мальчик был полной ее копией: светлые волосы, зеленоватые глаза, такая же приятная улыбка. Адриан – так назвали малыша, появился на свет абсолютно здоровым, вопреки всем опасениям его отца. Тот, к слову, не отходил от сына ни на шаг: вся детская была завалена альбомами с эскизами и книгами - работать ведь тоже надо. Мадам Агрест немного напрягало такое поведение мужа, но перечить ему она не хотела. Сама молодая мама была счастлива не меньше своего супруга. В сыне она души не чаяла, как и его крестная. «7 мая 2003 Дорогой дневник, Я стала крестной»***
6 лет спустя Маленький светловолосый мальчик в строгом костюме и галстуке-бабочке сидел на лестнице в ожидании матери и болтал ногами. Ему обещали сегодня что-то особенное, знакомство с какими-то новыми вещами и людьми, очень важный и ответственный день, однажды наступающий в жизни каждого мальчика. Эмили, не заставляя себя долго ждать, спустилась, попросив сына встать с порожек, и отдала том портфель. - Дорогая, мы же это же обсуждали, - раздался голос Габриэля. Вообще, мадам Агрест была достаточно упрямой и умела стоять на своем, но с мужем спорить она не любила: - Ты уверен? Я считаю, что Адриан должен ходить в школу, помимо знаний - это необходимая часть социализации. - У него будут любые репетиторы, по любым предметам. Эмили, милая, я однажды уже его чуть не потерял. В школе может быть опасно: теракты, обрушения зданий, в конце концов, полное отсутствие присмотра за детьми. Оно и ясно, на 30 юных озорников всего один учитель, в компетенции которого никто не может быть полностью уверен. Она вынуждена была отступить. Пусть ее мнение шло в разрез с мнением Габриэля, но того можно было понять. - Мама, ну так мы идем? – спросил юный Агрест. - Конечно, - заверила того мать, - мы пойдем на экскурсию, в Лувр. Думаю, ты уже достаточно большой для этого? Мальчик был несказанно рад.