" Это было давно, это было давно, В королевстве приморской земли: Там жила и цвела та, что звалась всегда, Называлася Аннабель-Ли, Я любил, был любим, мы любили вдвоем, Только этим мы жить и могли. И, любовью дыша, были оба детьми В королевстве приморской земли. Но любили мы больше, чем любят в любви,— Я и нежная Аннабель-Ли, И, взирая на нас, серафимы небес Той любви нам простить не могли. Оттого и случилось когда-то давно, В королевстве приморской земли,— С неба ветер повеял холодный из туч, Он повеял на Аннабель-Ли; И родные толпой многознатной сошлись И ее от меня унесли, Чтоб навеки ее положить в саркофаг, В королевстве приморской земли. <...>" - Э.А.По, "Аннабель Ли"
Что ж, все шло своим чередом: Габриэль разрабатывал эскизы, Эмили ставила новые пьесы в театре, Адриан учился, по уши заваленный огромным количеством заданий, репетиторов, участием в фотосессиях - мальчик, являясь точной копией матери, имел весьма необыкновенную внешность, вследствие чего нередко представлял новинки модного дома своего отца. Но несмотря на такую занятость, Агрест младший успевал посещать с родителями музеи, выставки современного искусства с Натали, заглядывать иногда на концерты классической музыки в консерваторию и на постановки своей матери. Изредка они всей семьей выезжали куда-нибудь на природу. Обычно на таких поездках настаивала Эмили, супруг же ее нехотя соглашался - конечно, парк или вересковый луг - это замечательно, можно даже сделать пару набросков, покидать тарелку или что-то в этом роде, но все-таки, случись что, как скоро доедут туда медики? Мой дом - моя крепость. Как-то мальчику презентовали новенький велосипед - мечта десятилетнего ребенка! Скорости переключаются, спидометр на руле - естественно это все хотелось поскорее опробовать, и они с матерью пошли на ближайший стадион. И вот Адриан, больше похожий на гонщика формулы-1 - шлем, защитный комбинезон, налокотники и наколенники - как само собой разумеющееся, наконец-то смог сесть за своего железного коня. Медленно и аккуратно он сделал пару кругов, потом стал действовать чуточку смелее. Через добрый час времени он чувствовал себя как рыба в воде. Ощущение ветра, рассекаемого твоим лицом, быстроты, с который ты никогда до этого не мог передвигаться - пешком понадобилось добрых несколько минут, а он буквально за несколько мгновений уже оказывался на месте - все это мальчику ужасно нравилось. И вот, делая свой 20-й или 30-й круг, Адриан, засмотревшись на пролетающую мимо бабочку, не заметил малышку-девочку, пробегающую прямо перед велосипедом, видимо, в погоне за той же бабочкой - пришлось резко тормозить. Парень с грохотом упал на землю. И все бы ничего - защиты на нем было как на тевтонском рыцаре, но сам железный конь, не способный ввиду своей двухколесности удерживать равновесие самостоятельно, преземлился на своего хозяина, оцарапав педалью ему лицо. Мадам Агрест не на шутку перепугалась и бросилась к сыну. Мальчику еще долго пришлось заверять мать, что все в порядке, и это всего-навсего царапина. Однако, все же им пришлось направиться домой. Увидев сына, на щеке которого красовалась красновато-бурая черта, щедро сдобренная всеми возможными средствами дезинфекции, Габриэль пришел в ужас. Он даже хотел было вызвать врача, но все же, послушав свою жену, отказался от этой идеи. Этим же вечером новенький велосипед оказался на свалке. - Дорогой, но Адриану нужно же заниматься каким-то спортом, - возразила мадам Агрест. - Пусть играет в шахматы. Отличный спорт, а самое главное - безопасный. - Милый, я разделяю твое беспокойство, но... - Эмили, разговор окончен. Я не хочу, чтобы мой... чтобы наш сын переломал себе все кости. На следующий день супруга вручила Габриэлю медицинский журнал со статьей под названием "топ-5 самых нетравмоопасных видов спорта". Остановиться было решено на фехтовании.***
Эмили, такая прекрасная, словно сошедшая со страниц трагедий Софокла, лежала за стеклом, и, казалось, вот-вот готова была проснуться, сбросить оковы царства вечного сна, открыть свои удивительные изумрудные глаза и мягко улыбнуться. Но только в сказках принцессам достаточно поцелуя, чтобы вернуться к жизни. Тут другой случай, иного рода. Тут не поможет любовь, волшебство, отчаяние, мольбы. Она уже год как лежит там. И с каждым днем надежды все меньше и меньше. С каждым днем все дальше в памяти оказываются ее прикосновения, улыбка, мягкие черты лица, ее голос. Она не любила, когда ее фотографировали, а тем более - снимали на видео. И вот настал момент, когда в целом мире нигде больше нет ни единой записи ее разговоров. Как она произносила слова, как ставила ударения - сначала все это было живо, словно Эмили только что это бросила, невзначай. Но шли недели, забирая с собой не только драгоценное время, но и все, что оставалось от девушки. Вот Габриэль уже и не помнит, на каком слоге она бы сделала акцент, вот забыл, с какой интонацией она обычно звала к обеду. И нет ничего страшнее, чем терять человека не только по факту, но и внутри. До сих пор супруга была жива хотя бы в его сознании, но теперь воспоминания о ней почти иссякли. Как же все так вышло? Как она оказалась в этом гробу посреди оранжереи из ее любимых роз?***
- Милая, я вынужден отлучиться в Нью-Йорк, с журналом Одри некоторые проблемы. Мадам Агрест смотрела на него с нескрываемой любовью: - Возвращайся скорее, мы с Адрианом будем тебя ждать. Сыну было уже 13, Габриэль беспокоился, как бы подростковый возраст того не испортил, но мальчик, несмотря на чрезмерную опеку со стороны отца, оставался послушным и добрым. Вот и сейчас он умолял мать взять с улицы растрепанного черного котенка. Габриэль кивнул. Всего лишь кивнул! Если бы он знал, что это последний раз, когда он говорит с женой! Улетать ему, конечно, не хотелось. Но кроме Эмили у него была еще одна возлюбленная - работа. И сейчас она требовала внимания. Конечно, знай бы он к чему это все приведет, никогда бы не полетел. Но, к сожалению, среди наших имеющимся 5 органов чувств предвидение будущего нисколько не затесалось. И он полетел. Сколько уж убивалась Натали, ведь это именно она купила те самые билеты. Можно было ведь взять и на другой рейс, на теплоход в конце-концов. Но тут уж ничего не поделаешь. Прошло около часа с момента, как железная птица оторвалась от земли. Все, вроде бы, шло своим чередом, как вдруг несколько пассажиров, достав откуда-то из-под сидений оружие, объявили о том, что теперь самолет захвачен. Назвав имя террористической организации, ответственной за происходящее, они потребовали у пилота связи с внешним миром. Тут же все новостные каналы подхватили известие, распространяя информацию со скоростью света. Да, это происходило с ее семьей. На том злосчастном рейсе был ее муж. Единственный родной человек, за исключением разве что сына. Ее любимый супруг - тот, кто был рядом, когда ее родные погибли в автокатастрофе, кто сделал все, чтобы она вышла из комы, когда что-то несрослось с талисманами, кто выкупил, наверное, все алые розы в Париже, чтобы сделать ей предложение, тот, кто всегда поддерживал ее во всех начинаниях, включая театр, который абсолютно все знакомые считали провальной идеей, и только он один ей верил. И она во чтобы то ни стало должна, просто обязана его защитить. И она знает средство. Габриэль, считая, что наличие тайника за картиной для всех его домашних - страшная тайна, сильно ошибался. Эмили знала, что там лежит, и какую комбинацию надо набрать, чтобы открыть сейф. Все пройдет аккуратно: если брошь павлина повреждена, то она воспользуется камнем моли. Но, открыв тайник, мадам Агрест поняла, что того там нет. Перед отъездом ее муж страшно волновался. Все-таки целую неделю он не увидится со своей семьей. А вдруг что-то случится? А он не сможет помочь им, ничем. Ведь нет ничего хуже ощущения бессилия, когда не можешь спасти тех, кого любишь. Оставался только один вариант, и Габриэль был уверен, что никто об этом никогда не узнает: он просто возьмет камень, чтобы слетать с ним туда и обратно. Использовать его скорее всего не придется, но в каком-то экстраординарном случае он сможет выручить жену и сына. Значит, решено. И вот сейчас он сидел на том самом несчастном самолете под прицелом хорошенькой винтовки. Он не мог воспользоваться камнем, даже если бы очень захотел - просто не успел бы. А Эмили судорожно соображала, что ей делать. Ладно, раз нет камня мотылька - не беда, ведь брошка павлина на месте. Без своего любимого она все-равно не представляет себе жизни, сейчас для нее он в приоритете. Холодная иголка прокалывает шелковый костюм, слегка задевая кожу, из ранки начинает течь кровь - ничего. - Дуусу, давай! И вот она уже стоит в роскошном платье и вуали. Но это сейчас совершенно не важно. - Габриэль, я вижу - ты в отчаянии. Пусть оно воплотится в защитника. Не забывай, что надежда жива так долго, сколько жива любовь. - Нет, нет, не смей! Но Эмили его уже не слышит. Плюсовое перо приземляется ему на альбом с зарисовками. Тут же маленькая лягушка-листолаз, не пойми откуда взявшаяся в салоне, спешит обняться с террористами. Никто и не понял, почему четверо взрослых мужчин друг за другом упали навзничь. Никто и не знал, что вместе с ними на другом краю земного шара замертво лежит еще одна девушка. Дозвониться до супруги Габриэль в этот вечер не смог. И никогда уже не сможет.