Мне нравится версия людей в три часа ночи. Уязвимые. Честные. Настоящие. © Киану Рив
* * *
Рождественское празднование в МАКУСА всегда было чем-то торжественным, но в этом году стало настоящей феерией для магов Америки, пускай даже это слово и изначально и не имело положительный окрас. — Итак, дорогие коллеги, поскольку именно нам в этом году выпала великая, но не совсем удачная честь провести Рождественский приём в МАКУСА, я предлагаю начать готовиться незамедлительно! Прошу заметить, что к нам приедут все: Министерство магии Британии, Франции, России и…— статная дама в чёрном немного растерянно покосилась в изрядно смятый листок на своём столе и быстро перевернула его — И другие! — почтенно кашлянув в кулак, добавила она. — И все они, как вы понимаете, будут ждать от нас настоящей феерии, поэтому мы никак не можем оставить гостей без праздника! — Серафина деловито поправила рукой причёску, после чего присела за письменный стол и, устало подперев рукой голову, уставилась на своих пытающихся провалиться сквозь землю подчинённых. — А вернее: облажаться перед всеми… — расстроенно подумала она, но вслух произнесла лишь, беглое — Есть предложения?! Усталый и хмурый мистер Грейвс стоял к Мадам президент боком, немного облокотившись на высокий шкаф, уже прекрасно понимая, какая учесть ожидает весь их Магический Конгресс в ближайшую неделю в связи с приближающимся торжеством. Он был высоким и привлекательным эстетом, а также строгим мужчиной во всех отношениях, который просто не мог появится на работе не в идеально выглаженной рубашке и без дорогого чёрно-белого пальто. К тому же вечно суров, печален и достаточно саркастичен — тоже было вполне про него. Не менее опечаленный неожиданным известием Абернати стоял рядом, делая вид, что уж очень обеспокоен чистотой своих ботинок и при этом старательно пытался не пересечься с Серафиной взглядами. Оба начальника аврората были вполне ответственными магами, но всякий раз, когда дело доходило до вот таких непредвиденных организационных моментов, им непременно хотелось взять сверхурочный отпуск… Причём порой пожизненный. — Кхм, мистер Грейвс, ну, давайте начнём с вас… Что вы предлагаете? — не выдержав длительной паузы, Пиквери начала разговор заново, хотя было видно, как ей и самой хотелось уже поскорее освобиться. — Я не знаю, мэм… Возможно стоит воспользоваться классическим методом и провести что-то наподобии «званого ужина». Раслабленные терпкими напитками гости непременно будут довольны, — предложил как всегда самый логичный и простой вариант Персиваль, перспектива выпить большую кружку крепкого кофе перед предстоящим ночным дежурством манила его обратно в свой кабинет и была намного более заманчивой, нежели обсуждение «бог знает чего» в кабинете у Серафины. — Соглашусь с вами, мистер Грейвс, но на этот раз этот вариант явно отменяется, так как сейчас наша задача, повторюсь: УДИВИТЬ ГОСТЕЙ, а не споить лишний раз не самым дешёвым алкоголем! — Пиквери немного осуждающе сверкнула глазами, после чего обратилась уже к Абернати, — Мистер Абернати, что предложите вы? — Я, мэм, предложил бы мистеру Грейвсу наконец-то принести мне в кабинет графики дежурств и отпусков его отдела, прошу заметить, об этом я его прошу уже не в первый раз, — быстро отчитался начальнице невысокий подловатый мужчина с миловидной улыбочкой на лице и хитрыми блестящими глазками. — Я думаю мистеру Грейвсу не составит особого труда исполнить вашу просьбу сразу после нашего совещания, — на одном дыхании ответила она, вопросительно посмотрев на мужчину. — Несомненно… — стиснув зубы, отозвался Персиваль своим совершенно обычным тоном, но злость и желание избавиться от подлеца уже закипала внутри. — Прекрасно, — даже не смотря в его сторону ответил Абернати, продолжая, — На счёт «званого ужина» я бы поддержал мистера Грейвса в его организации, да не могу, так как мой отдел усиленно работает, особенно в последнюю неделю перед отпускными… — Да неужели… — не выдержав, Персиваль всё же перебил его, — То-то ваш отдел так знатно отмечал день рождения Стивенса на той неделе! — Конечно, мистер Грейвс, и графики праздников у нас тоже имеются, чего явно нельзя сказать о вас. Наверное, поэтому, половина вашего отдела отмечала с нами, даже не оповестив вас! — КТО УЖЕ БЕЗ МОЕГО ВЕДОМА?! — Молчать! — Серафина резко ударила ладонью по углу стола, разнимая подчинённых, переводя дух она ещё пару секунд раздражённо смотрела на мужчин, после чего всё же решила продолжить. — Благодарю вас, мистер Абернати, за честность и хорошее управление своим отделом, можете быть свободным, я думаю ваша помощь в организации «Грандиознейшего шоу в МАКУСА» будет лишней, зато парочка ночных дежурств до начала отпусков вашего отдела будет очень кстати, — с неким сарказмом оповестила она и, дождавшись пока за заметно погрустневшим мужчиной захлопнется дверь, обратила свой взор на ничего непонимающего Персиваля. — Грандиозное шоу в МАКУСА?! — Пиквери кивнула, наконец в её голове созрел гениальный план предстоящего празднования.* * *
В пыльном кабинете архива на первом этаже, где в МАКУСА находился почштамп, а также можно было получить разрешение на волшебную палочку иностранным гостям, было не особо комфортно, зато тихо и спокойно, особенно в ночное время. Здесь слышался лишь плавный стук печатных машинок и шорох крыспонденции, снующей повсюду. Время было давно за полночь, а в самом конце комнаты всё ещё продолжала гореть лампа. За одиноким столом заваленным многочисленными бумагами и папками сидела худая молодая кареглазая девушка с небрежно уложенным под конец дня тёмным каре. На ней была аккуратная белая блузочка с узким вырезом, прямые чёрные брюки до щиколоток и дешёвенький серый бархатный пиджачок. Устроившись поудобнее, мисс отложила важные отчеты на край стола и продолжила отвечать на личное письмо, доставленное ей ещё утром из самого Лондона. «Дорогой Ньют, у нас всё хорошо, прошло всего лишь две недели, а Нью-Йорк уже успел преобразиться к долгожданному Рождеству. Меня восстановили в должности аврора» — последнюю сточку девушка написала с неподдельным восхищением и великолепным осознанием того, что сможет вернуться вновь в свой уютный, а главное персональный кабинет на третьем этаже. Вздохнув с облегчением, девушка глотнула уже немного остывший крепкий кофе, закусив любимый напиток сладкой заначкой сестры, надёжно спрятанной в верхнем ящике стола. Безусловно, перекусы были её любымым делом на работе, конечно же сразу после выслеживания правонарушителей в центре города, поэтому девушка была вполне довольна, когда у неё получалось совмещать два любимых дела: еду и работу. «Безумно рада этому, но в последнее время приходиться работать круглосуточно, поэтому даже сейчас сижу на ночном дежурстве в МАКУСА», — ещё немного поразмышляв, дописала она, кинув мимолётный взгляд на присланный набросок книги её «близкого знакомого». Девушка молча улыбнулась сама себе и нежно провела пальцами по желтоватым страницам, одним своим видом напоминающим ей о скромном магозоологе, чья вечная неловкость, милая россыпь веснушек на лице и неповторимая самоотверженность покорили её авантюрное аврорское сердце ещё несколько недель назад. Положив обратно скреплённый толстой верёвкой текст, она пробежалась взглядом по письму Ньюта, думая, что написать в следующем ответном обращении, при этом ещё раз глотнув кофе. Работы было ещё с гору, также хотелось дописать письмо, а глаза уже слипались. Оно и ясно — две смены подряд вытерпеть было действительно тяжело, ну что ж поделать, таков был график её начальства в аврорате. Неожиданно послышался громкий хлопок входной двери и, девушка, вздрогнув от неожиданности, выронила пончик из рук, при этом чуть было не разлив кофе на важные отчёты. Не медля ни секунды, она робко высунула свой аккуратный носик из-за кипы бумаг и посмотрела вдаль, но так и не обнаружив источник шума. Её растрёпанная макушка и изумлённые глаза вновь скрылись за стопками отчётов и небольшой деревянной табличкой «Порпентина Голдштейн». С облегчением выдохнув, она потянулась за упавшим пончиком и, внимательно осмотрев выпечку, осторожно подула на неё, после чего всё же решила откусить ароматное изделие, подняв глаза. — Голдштейн… — Тина вновь вздрогнула, выронив пончик на пол, и с глубоким сожалением проследила, как он моментально откатился к ногам так внезапно появившегося тут Персиваля.— Думаю, мне пора начинать с Пиквери на деньги спорить, о том что вы, Тина, во время ночных дежурств либо спите, либо заначку трескаете, либо вообще хе… эм, фигнёй маетесь. Не так ли, мисс Голдштейн? — с нескрываемой иронией заметил он, ухмыльнувшись. Признаться, он любил заставать её в расплох, будто строгий учитель прогуливующую школьницу. Чуть взволнованная и такая невинная Тина с возбуждённо блестящими в панике глазами и неловко вздёрнутыми от страха бровями была прекрасна и несравнена ни с кем другим. Такой Голдштейн он мог простить любые выходки, которых у неё было и так предостаточно. За всё время их знакомства Грейвс уже точно знал, кем на самом деле являлось это прелестное создание для аврората — настоящая ходячая проблема. Всё идет хорошо? Зовите Тину и все сразу перевернется с ног на голову! И пусть она милая и готовая всем всегда помочь, да и к тому же по уши влюблённая в свою работу, но его страх за то, что может сделать Голдштейн всегда был намного сильнее, особенно когда это касалось авроров на задании. Самому Персивалю порой казалось, что, возможно, он единственный кто ещё верит в ее нелепые, но правдивые истории и готов ей помочь, пусть и со стороны это выглядело и не так. Особенно Грейвс пытался вставать на её защиту перед Серафиной, которая очень редко была снисходительна к девушке. -Она очень преданная и схватывает на лету, ну и что, что ошибается, Голдштейн работает недавно, а значит тоже имеет право на ошибку!— вечно отстаивал он её перед своей начальницей и давней школьной подругой. На что Пиквери уже по привычке закатывала глаза и, отворачиваясь, бормотала под нос, что-то на подобии: — Значит, всё-таки спит с ней… — К сожалению, нет, — думал Грейвс, смотря ей вслед, — Но хотелось бы… — Нет, сэр… — Тина попыталась незаметно задвинуть письмо и присланные Ньютом вещи подальше под груду бумаг, делая вид, что заполняет отчёты, после чего очень сосредоточенно глотнула кофе, по-быстрому убирая питательную заначку обратно в ящик стола и вновь подняв свои большие тёмно-карие глаза на начальника. — Простите, мистер Грейвс, очень много работы, вы что-то хотели? — поинтересовалась она, взмахнув палочкой. После чего её чашка в момент леветировала на ближайшую тумбочку, а уже заполненные бумаги на соседний стол. — Да, Голдштейн, мне срочно нужны отчёты для Абернати по графикам ваших дежурств и отпусков. — Но, сэр… — девушка зарделась, и её глаза вновь забегали, — Вы ещё на прошлой недели сказали мне, что это не требуется, а часом позже оповестили, что сделаете всё сами, — она нервно облиза губы, заставив Персиваля вздрогнуть. — Дай угадаю, я был не трезв? — Нет, сэр, просто уже было поздно, и вы засыпали. — Ясно, — нехотя выпалил он, поджав губы, красочно представив, сколько ещё времени ему прийдётся выслушивать претензии от Абернати. Ещё немного помолчав, он отдал ей в руке ещё одну папку. Тина быстро открыла её, изучая содержимое. — А для кого рапорт об увольнении?! — испугано поинтересовалась девушка. — Для тебя, Голдштейн, если не прекратишь прохлождаться на ночных дежурствах и сбегать днём на опасные задания без моего ведома, понятно объясняю? — Да, сэр… — приниженно отозвалась Порпентина, опустив голову. Девушке было обидно до глубины души. Почему он так её не любит? Вроде, очень честный и справедливый человек на первый взгляд, но к ней всегда придирчив и саркастичен, что за напасть?! — Тина, — тёплая рука неожиданно накрыла её ладонь, Грейвс заглянул в глаза девушке. — Я рад, что ты всё поняла, к тому же уже успела сделалать большую часть работы, поэтому сейчас я попрошу тебя подняться ко мне в кабинет. Серафина передала мне на совещании кое-что очень важное, в связи с этим есть разговор. — он отстранился и, ещё раз оценив всю милую простоту своей подчинённой, усмехнулся. Убрав руки в карманы, он наконец последовал к выходу. — Кофе и заначку можите взять с собой, чтобы потом на неё не отвлекаться, — опевестил он уже, выходя. Как только дверь захлопнулась, Тина сразу же подскочила на месте, будто боясь опоздать на долгожданный поезд. Девушка была безумно счастлива, что их беседа будет проходить в неформальной обстановке. — Значит, ничего особо важного, — подумала она воодушевлённо и быстро сгребла всё присланное Ньютом, в том числе и своё ответное письмо, в объёмные карманы синего пальто, неприметно висящего на спинке стула, и захватив с собой палочку, кружку и заначку, вылетела из архива, с беззаботной улыбкой на лице, догоняя Персиваля.* * *
— Располагайтесь, Тина, — услышала девушка, сразу после того, как за ней сама собой захлопнулась дверь в кабинет начальника. Молча поставив все принесённое на масивный тёмно-синий стол, девушка расслабленно плюхнулась на стул рядом и воодушевлённо огляделась, непренуждённо развязывая съесной кулёк. Признаться, тут она была не часто, а даже если ей и приходилось попадать сюда, то обычно для очередного выговора и не больше. Порпентина отлично помнила, как ещё до недавней встречи с Ньютом, заявлялась сюда по первому же приказанию начальника. И потом ещё очень долго стояла у самой двери, беспомощно понурив голову, и слушала. А Грейвс звериной походко обступая её, агрессивным полушёпотом, уже наверное, в сотый раз, красочно объяснял, как будет несладко девушке, если после случившегося на кануне инцидента по ушам получит от Мадам президент в первую очередь он сам. В такие минуты Голдштейн, конечно, чувствовала угрызение совести, но в подсознании не боялась начальника. Признаться честно, мистер Грейвс всегда ей очень симпатизировал и как мужчина, и как начальник в том числе. Что уж сказать, наивной девушке всегда нравилось фантазировать о невероятных происшествиях во время аврорских вылазок на место преступления, когда Персиваль готов был часами на пролёт пристально наблюдать за её работой и оберегать, боясь лишиться своей неопытной, но такой отважной подопечной. Но, как и следовало полагать, их неожиданная, но весьма авантюрная встреча с Саламандром в начале этого месяца наконец расставила всё на свои места. Влюбившись, будто ещё совсем юная школьница Ильвирморни, Тина забыла обо всём, что происходило до их знакомства, точно так же как и те тёплые чувства к мистеру Грейвсу, которые она питала уже года полтора, отошли наконец на второй план, а позже и вовсе превратились в доверительные и «дружеские». Но хоть с Персивалем девушка и не могла поговорить по душам, но его мудрые советы всегда принимала с большой благодарностью и упоением, поощрением чему считалась язвительная ухмылочка и спокойный кивок начальника аврората. Сделав жадный глоток из своей кружки, Голдштейн с интересом ещё раз обвила взглядом идеальный до мелочей кабинет Грейвса, словно видела его таким впервые. Тут господствовал строгий минимализм и выдерженость. По стенам он был обставлен готическими тёмно-серыми железными шкафами, в которых надёжно хранились книги, отчёты и прочие не менее важные документы. На суженной к потолку части комнаты располагались ажурные косые окна, через тонкое стекло которых виднелось тёмное небо, еле заметный дымок облаков и большая белая луна, холодный свет которой придавал помещению ещё большей таинственности и умиротворения. Так же с сожалением девушка бросила свой косой взгляд на тёмную поверхность стола. На нём было до невозможности мало предметов, но для каждого из них было отведено отдельное место. Казалось, даже обычная пыль не могла нарушить испокон веков сложившуюся здесь гармонию. — Явно не мой пыльный архив, — с ещё большим сожалением вздохнула Порпентина, ненароком вспомнив, как выглядило её рабочее место, постоянно заваленное тоннами совершенно бесполезной бумаги и многочисленными папками со старыми делами. Наконец очнувшись от раздумий, девушка резко подняла глаза на начальника. Грейвс сидел молча, попивая уже остывший кофе, и со странной расслабленно-добродушной улыбкой наблюдал за её плавными движениями, совершенно умиротворённым взглядом, думая явно о чём-то своём. — Кхем, Голдштейн, — он резко очнулся, почувствовав её пристальный и слегка удивлённый взгляд на себе, — Я бы предпочёл, чтобы вы не только ели, но и внимательно слушали меня! — уведомил он достаточно резко. — Я во внимании, сэр, — улыбнулась Тина, пододвинув заначку ближе к начальнику. — Угощайтесь, это сестры. — Спасибо за предложение, но я не голоден, Тина, — быстро отозвался он, —Хотя, можете передать сестре, что готовит она, как минимум волшебно. — Вы всегда неголодны… — осторожно отшутилась девушка. — Ну, как сказать, Голдштейн… По сравнению с вами, уж точно, — усмехнулся Персиваль, окинув взглядом подтянутую фигуру девушки. Старшего аврора всегда поражало, как Тине удавалось выглядеть худой, а порой даже тощей при всей её безграничной любви к мучному, а особенно к сладкому. Не иначе, как магия?! — Тина, я, конечно, прекрасно зная вашу натуру, подозревал, что вы будете очень не против про…кхм… Пропустить время заполнения оставшихся вам отчётов, но я бы предпочёл освободиться как можно быстрее, так как в отличие от вас, Голдштейн, у меня дел до утра ещё… Горы! — наконец подобрав нужное слово, он закончил, строго посмотрев на подчинённую, на что та лишь сосредоточенно кивнула. — И так Мадам президент дала распоряжение, что именно в МАКУСА в этом году будет проводиться Рождественское празднование, организацией которого будет заниматься конечно же мой отдел… — он с сожаление вздохнул и, закатив глаза, продолжил, — Но, поскольку я один, естественно, не справлюсь, я бы хотел попросить вас, Тина, помочь мне с его организацией, так как Пиквери ждёт от нас не просто торжества, а, как она выразилась, «грандиозного шоу», из чего следует, что банкет останется на ней, всё остальное переходит на наши аврорские плечи… — закончив, он придвинулся ещё ближе к столу и, сложив руки в замок, уставился на девушку, будто это был серьёзный допрос своенравной преступницы. — Оу, сэр, то есть вы хотите сказать, — радостно воскликнула девушка, — Что приедут даже сотрудники английского Министерства ма?!.. — но вовремя прикусила язык, быстро сообразив, что её вопрос может быть воспринят совершенно не так, как бы ей хотелось его преподнести. И на её страх и риск Грейвс видимо понял всё так, как было задуманно на самом деле. — Все, — сухо произнёс он и прищурился. Немного поразмыслив, Персиваль вновь продолжил, но теперь уже говорил с девушкой своим обыденным безэмоционально-ледяным тоном, — Сценарий у меня уже есть, а за вами, Голдштейн… Танец. — Танец?! — девушка опешила, с резким грохотом поставив кружку с кофе на стол, — Но, мистер Грейвс, я ведь… — замямлила она. — Тина, разве я сейчас просил конкретно вас танцевать?! Если вы не умеете, то должны найти того, кто будет исполнять эту роль, так как это распоряжиние Пиквери, перечить ей не имеете права как вы, так и я. — Хорошо, я что-нибудь придумаю, сэр… — тихо отозвалась Голдштейн, немного поразмыслив. Ей тут же вспомнилось, как когда-то давно, но уже после окончания Ильвирморни они с сестрой пару раз незаконно выбирались в немажское кабаре и танцевали там до самого утра. Особенно Куинни — вот кто просто обожал танцевать и веселиться под громкую музыку. Обворожительная миловидная блондиночка отлично двигалась и умела танцевать джаз и степ, чего нельзя было сказать о самой Тине, которая, конечно, же умела танцевать, но по своей натуре делала это естественно не так притягательно. Так что мысль попросить сестру помочь ей, пришла к Голдштейн в эту ночь незамедлительно. — Отлично, Тина, постарайтесь уж, пожалуйста, — усмехнулся он, надеясь закончить разговор, но неожиданный вопрос девушки не позволил ему этого сделать. — Простите, сэр, а с чем будете выступать вы?.. — она с неподдельным интересом уставилась на Персиваля, смотря на него своими широко распахнутыми глазами. Грейвс тут же бросил на неё нелепый и растерянный взгляд, но промолчал, не зная что ответить. — Петь, — нехотя признался он, отведя расстроенный взгляд. — Петь?! — Порпентина даже подскочила от восхищения, — Признаться, я очень рада этой новости, ведь я никогда не слышала, как вы поёте, мистер Грейвс, — девушка заулыбалась, распахнув глаза ещё шире. — К сожалению, я тоже… — нервно подумал Персиваль, вставая, — Я надеюсь, что пока «это» останется только между нами, Тина, так как это должен быть сюрприз, — он нелепо кивнул девушке. — Обещаю, — она так же встала и, взяв в руки свою пустую чашку и кулёк ещё раз молча посмотрела на начальника, расплываясь в чуть уловимой улыбке. Грейвс знал, так улыбаться умела только она, невинно и преданно смотря в глаза. Голдштейн сначала немного поджимала губы, а потом будто ласковый зверёк немного меняла наклон головы и демонстрировала всему миру свою милейшую улыбку. — Жаль, что она сама не знает на сколько прекрасна, — с невероятной нежностью подумал Персиваль, аккуратно заправив небрежно выбившийся локон за ухо Голдштейн, и чуть отступил, ещё раз оглядев робкую девушку с головы до ног. — Тина, — с неким укором усмехнулся он, смахнув с её кончика носа остатки сахарной пудры, — Она не исправима, — подумал он, но вслух произнёс лишь неразборчивое, — Пудра… — продолжив наслаждаться её смущённым взглядом быстро бегающих глаз. Так они стояли ещё пару минут, молча, в полной темноте и наедине друг с другом, пока всё сам собой не решил звучный хлопок двери, закрывшейся за только ушедшей Тиной. Осознав, что наконец остался один, Персиваль тихо опустился в своё кресло и, потерев усталые глаза, озадаченно уставился на свой письменный стол. Но только сейчас обнаружив на нём небольшую, но внушительную записку с подписью «Абернати» на обратной стороне, с сожалением закрыл лицо руками. — Боже, графики!.. — ненароком вспомнил он и устало уронил голову на писменный стол.* * *
Уже было около трёх ночи, а крыспонденция все продолжала сновать по пыльному архиву, отбрысывая свои тусклые тени на противоположную стену помешения. Письменная машинка Голдштейн ритмично постукивала, заполняя свежие листы бумаги, в то время как сама девушка, наконец-то закончив своё ответное письмо, неспешно бегала глазами по аккуратно выведенным строчкам, немного остановившись на последней. — »…в предвкушении нашей встречи, Ньют. Удачи, надеюсь получить ответ. Тина» Ниже была выведенна неразборчивая подпись: «П. Голдштейн». Убрав письмо в желтоватый конверт, девушка закрыла глаза и умиротворённо зевнула. Впервые в жизни она ожидала Рождество с таким нетерпение и теплотой.