Кто я тебе?

— Эм, — многозначительно протянула я и почесала затылок. Остывший кофе был чересчур крепким и приторным, — родители нанимали репетиторов, конечно. Но это только с алгеброй, физикой и геометрией. История, русский, география… это мне легко дается. Марина Евгеньевна сосредоточенно кивнула, выпрямилась, встала из-за стола и подошла ко мне. Сухие невесомые ладони завуча опустились мне на плечи, и я невольно дернулась. Дело в том, что я стараюсь особо не контактировать с малознакомыми мне людьми, но, чувствую, эта дама сыграет не последнюю роль в моей школьной жизни. — Наташенька, мы все очень рады, что твой отец выбрал именно нашу школу, — тихо сказала она, решив переступить через порог официоза, дабы изначально произвести хорошее впечатление, развеять мои догадки и избавиться от репутации злобной тети, повернутой на успеваемости своих подопечных. — Обещаю, тебе у нас понравится. Дальше Марина Евгеньевна завела песнь о том, какие в их школе замечательные ответственные педагоги, и остальным учебным заведениям остается только завидовать их коллективу, мечтая, что в один прекрасный день им удастся переманить на свою сторону хотя бы находчивую учительницу физики, которая недавно перекрасила свои волосы в ярко-рыжий цвет, чем вызвала волну негодования со стороны родителей учеников. Потом женщина вообще предложила провести настоящую экскурсию по этажам, но я вежливо отказала, пожелав отправиться на урок и познакомиться со своим новоиспеченными одноклассниками. Естественно то, что завуч упомянула имя моего отца, не осталось незамеченным. Причем отзывалась она о нем лестно, покладистым тоном, точно он мог услышать ее в любой момент и одобрить такую своеобразного рода верность. Хотя пару минут назад эта женщина казалась мне неприступной, неподвластной и уж точно не такой сговорчивой и услужливой. Завуч лишь кивнула и понимающе улыбнулась. Улыбка, несмотря на все старания ее обладательницы, вышла вымученной и холодной, скорее снисходительной, чем ласковой или хотя бы дружелюбной. Я тоже принялась кивать и теребить ручку сумки, стоявшей у меня на коленях, ожидая номер нужного кабинета, точно смертный приговор. — Итак, одиннадцатый класс, — загадочно протянула Марина Евгеньевна и вернулась к столу. Проведя длинным тощим пальцем по прочному стеклу, под которым покоилось расписание звонков и уроков (я криво усмехнулась, потому что это был единственный предмет, не вписывающийся в обстановку), она вновь выдавила из себя томную пустую улыбку. — Милая, у вас русский язык. Дождемся звонка или отправимся прямо сейчас? Женщина явно жаждала отхватить здоровый кусок моего времени, а если быть точнее — драгоценного времени моего отца. Хороший, но банальный план. Подлизаться к влиятельному человеку с помощью его лапочки-дочки. Что ж, Марина Евгеньевна, похвально. Восемь из десяти. А вот я не горела особым желанием проторчать в кабинете и пяти минут. Закивав как болванчик, я аккуратно, стараясь ненароком не опрокинуть какую-нибудь дорогую безделушку, поднялась с кресла и начала приводить себя в порядок, одергивая юбку и поправляя спутавшиеся волосы. Чтобы не огорчать бедную секретаршу, я допила кофе, правда пришлось немного поморщиться, но тактичность и любезность еще никто не отменял. — Все еще против маленького экскурса? — стараясь угодить мне, пролепетала Марина Евгеньевна, когда мы вышли из кабинета и очутились в душном коридоре. — Пожалуйста, не надо, — я невесело улыбнулась и поплелась к лестницам. — Хорошо, — немного охладев, ответила женщина. Видимо ее не обрадовало то, как я пытаюсь деликатно избежать очередной лекции на тему святости этого места. Неужели она рассчитывала на союзника в моем лице? Это как минимум глупо. Прошествовав на третий этаж под конвоем женщины, я остановилась и, сложив руки на груди, выжидающе взглянула на нее. Подойдя ко мне, Марина Евгеньевна подхватила меня за локоть и повела в нужном направлении нарочито медленно, давая возможность оглядеться. Стены здесь были бежевыми, недавно выкрашенными, их украшали подвесные горшки с геранью и плакаты, заявленные на конкурс, название которого я благополучно забыла. Окна здесь были пластиковые, немного грязные, но в глаза это не бросалось, скорее я была придирой до таких вещей. Меня ужасно волновали детали, с самого детства. Я была очень внимательной, ведь, как бы это глупо не звучало, даже самая простая маленькая пуговица временами может рассказать о своем хозяине больше, чем требуется. Таким образом, например, перчатки Натальи говорят о том, что она педантичная и скрупулезная. Она меняет их каждый месяц, прямо как во всем известном выражении, но при этом они всегда лежат на одном и том же месте — третий шкаф снизу тумбы в прихожей, дальний угол слева, под шерстяным шарфом цвета спелой клубники и шапки в тон аксессуарам. Можно предположить, что она деловая женщина, ибо старается не тратить время на поиски чего-либо, а это значит, что она ценит его. Я не могу быть уверена в вышесказанном на сто процентов, но смею предположить, что права. Характер Натальи до сих пор покоится под театральной, пыльной завесой. Пятна на окнах говорили как минимум о том, что здесь учатся зажравшиеся люди, которые везде суют свой нос и не ценят чужой труд. Не удивлюсь, если стекло протирается каждый день, а количество пятен лишь увеличивается, несмотря на все старания несчастной уборщицы, которой наверняка хорошо платят, раз она продолжает воротить нос от приевшегося запаха моющего средства. Подойдя к кабинету, располагавшемуся в самом конце длинного коридора, я затормозила и обернулась к завучу, которая, заметив мое внимание, тут же натянула на себя вкрадчивую, приторную улыбку. Склонив голову набок, она ободряюще похлопала меня по плечу и потянулась к ручке двери, надпись на которой гласила «кабинет русского языка и литературы», а ниже находился криво наклеенный номер. — Стойте, — разволновавшись, оборвала ее я, — подождите. Не хотелось заявляться в класс прямо посреди урока. Слишком эффектное появление, что ли. По крайне мере для меня. Я лучше мирно посижу в сторонке в ожидании оглушительного, противного звонка, нежели нарушу атмосферу, царящую по ту сторону двери. Ведь все сразу забудут об упражнении, уставятся на меня во все глаза, кто-нибудь отпустит несмешную шуточку, но, несмотря на всю прискорбность ее адресанта, все заливисто захохочут, желая вогнать меня в краску ну или сорвать и без того потерянный урок. Может они захотят похвастаться тем, какой у них дружный коллектив, будут издавать многозначительные смешки и загадочно переглядываться, что в ближайшем будущем скажется на моем отношении к этим любителям стадного инстинкта. — Что? — скептически изогнув бровь, сдавленно спросила она. Ох, что-то мне подсказывает, что лучше не испытывать терпение этой женщины. — Может, не стоит? — опасливо прищурившись, осторожно спросила я. – Ну, в смысле не сейчас. Там урок и все такое… Женщина ухмыльнулась и, невзирая на мою тревогу, потянула ручку двери на себя. Я вздрогнула. До этого из класса доносился сдержанный девчачий шепот — хоть какой-то признак того, что не все потеряно, а теперь, когда все выпрямились и умолкли как по мановению руки, образовавшаяся тишина давила и угнетала, отдавая неприязнью и неодобрением. Какой-то бедняга уронил ручку, и на него тут же уставилось несколько пар глаз, отчего парень поджал губы и поморщился, точно был виноват перед кем-то. Первым тишину нарушила учительница русского языка, имя которой пока что оставалось загадкой. — Здравствуйте, Марина Евгеньевна, — положив учебник на стол, поприветствовала она. Ребята дружно и облегченно выдохнули. А я выходить из ступора не спешила. Захотелось спрятаться за спину завуча и простоять там до самого звонка с урока, а то и до конца дня, а лучше до конца учебного года. Закатив глаза, я воззвала к небесам, моля всех святых о том, чтобы это оказались обычные подростки, а не те, о ком пишут в газетах на титульном листе, а то еще и размещают их фотографию во всю страницу с четким призывом: остерегаться. Вдруг они пьют и курят? Вдруг здесь есть неформалы? Нет, они, конечно, тоже люди, но я лично никогда не сталкивалась с данными индивидуумами, да и, честно признаться, не горю особым желанием. Одно дело рокеры или гламурные сучки, а другое — скинхеды. Это как пример. Естественно, в элитной школе типа этой такие особи надолго не задерживаются. Набравшись сил, я подняла взгляд и чуть не расплакалась от счастья. Простые парни и девушки, вполне приемлемые, приятной наружности, на удивление тихие и спокойные. Надеюсь, в меня не станут тыкать пальцем или устраивать допрос с пристрастиями. — Здравствуйте, — завуч кивнула и поспешила представить меня: — Итак, ребята, это Наташа Василевская. Она будет обучаться с вами, теперь уже до конца года. Прошу любить и жаловать. Что ж, очень своеобразно. Осталось только поднапрячься, заставить себя сдвинуться с места и вымолвить хоть что-то, при этом не описавшись от страха. Ох, новые коллективы это всегда так мучительно сложно. Напряжение, витающее в воздухе, потихоньку начало улетучиваться, услужливо предоставляя мне возможность самостоятельно выставить на обсуждение свою кандидатуру в роли новой одноклассницы этих мажоров. А в том, что они мажоры, я была уверена на все двести процентов. Об этом говорили их ухоженные довольные личики, дорогие телефоны, лежащие на партах, самодовольные ухмылки девиц с идеально уложенными волосами, наманикюренными пальчиками, ровным тоном лица и белоснежными зубами. Парни выдавали себя дорогими брендовыми рубашками, похабными и не менее самоуверенными улыбками. Такие экземпляры всегда выделяются в толпе. Не удивлюсь, если некоторые из них нанесли на себя больше косметики, чем я. — Привет, — сгорая от стыда, сквозь зубы процедила я. — Ну, привет, — раздался голос с задних парт. Все как положено, место на «Камчатке» достается плохим мальчикам, чтобы во время уроков вместо решения задачек они могли спокойно отослать сопливую SMS-ку очередной грудастой подружке. Обладателем этого хриплого, явно прокуренного голоса являлся русоволосый парень в голубой рубашке, где вдоль ряда пуговиц тянулся белоснежный шнур от дорогих наушников. — Андреев, замолчи, — шикнула на него учительница русского языка — женщина лет тридцати в бледно-розовой рубашке и юбке ниже колена. Ого, вот это дресс-код. Не удивлюсь, если физрук будет разгуливать по спортзалу в классическом костюме со светлой бабочкой и платочком, торчащим из кармана пиджака. — А я молчу, — тут же отозвался парень, явно не собираясь подтверждать свои слова на деле. — Привет-привет, — пытаясь разрядить вновь накаляющуюся обстановку, я мило улыбнулась и помахала рукой этому самому Андрееву. Кажется, панический страх оказаться высмеянной начинал покидать меня. Низкий поклон ему за это, цветы пришлю попозже, когда этот нахал Андреев перестанет так нагло и придирчиво рассматривать меня. Автоматически потянувшись к волосам, я поправила их, испугавшись, что парень заметил какой-то изъян, а если еще не заметил, то старательно ищет его, дабы отпустить какую-нибудь пошлую шуточку, не стесняясь двух педагогов, стоящих перед ним. — Так, все, — прикрикнула Марина Евгеньевна, — хватит. Наташа, присядь куда-нибудь до конца урока. Угадайте, где было свободное место? Правильно, с какой-то расфуфыренной курицей, которая не внушала особого доверия и с Андреевым, которого сейчас буквально распирало от счастья из-за осознания этого факта. — Ну, если только до конца урока… — бесшумно сглотнув, неуверенно пробормотала я и направилась к последним партам. Парень расплылся в довольной улыбке и поспешил убрать свой рюкзак, освобождая место рядом с собой. Черт меня дернул сесть рядом с ним.