Фрагменты воспоминаний

      

СЦЕНА 5

      

      

Фрагмент 40

      — Хочу образы бабочек, — выдал Сона на одном из собраний, посвящённых планам относительно Интури Гирис.       — Бабочек? — удивлённо переспросили Аки и Ниран.       — Да. Я очень их люблю. Наверное, вы заметили? — Он задумчиво наморщил лоб.       Далеко ходить не надо: взгляды участников группы останавливались то на браслете на левом запястье, то на заколке, то на татуировке, «разлетающейся» по его правой руке восемью бабочками. Каждый помнил поистине детский восторг Соны, когда тот видел пролетающую или сидящую на чём-нибудь бабочку, когда он мог полюбоваться ею вблизи.       — Не странно ли это будет выглядеть? — протянул Рагнвальд.       — Можно просто изобразить крылатых существ, — уточнил Сона. — Мне кажется, должно получиться красиво.       — Я тоже так думаю. — Мираи всегда привлекало необычное. — Давайте попробуем?       Сона, загоревшийся идеей, захотел собственноручно смастерить крылья, опираясь на любимые цвета согруппников и на их обычные образы. Мираи с воодушевлением ему помогала, и они вдвоём, перебрав кучу вариантов, расцветок и материалов, через несколько декад представили друзьям готовые костюмы. Те удивили Рагнвальда, Аки и Нирана. Они выглядели, по их мнению, мягко говоря, странно. Однако Сона с Мираи думать не желали отказываться от них, и друзья сдались под их напором.       — Устроим ещё одну особую «встречу»?       — На корабле и с Ранхаан? — невинно спросил Ниран. Сона не сдержал смешок.       — Можно на корабле, но в одиночестве.       — Пусть так.       

      

Фрагмент 41

      На сцене стоят декорации, изображающие замок и сад перед ним. Белокаменные дорожки освещаются полной луной, красующейся в окружении звёзд на ночном небе.       На сцену степенно выходит Сона. Будто настоящие, огромные классические крылья бабочки в фиолетово-сиреневых переливах и тёмно-фиолетовый костюм прекрасно ему подходили. Сона взлетает на возвышение ударной установки и усаживается за неё. Магнетический ритм, украшенный синкопами, звучит, кажется, из всех уголков зала, отбивается от стен, пола и потолка, обволакивает разум.       На двенадцатом такте на сцену вылетают, танцуя в паре, Аки и Мираи. Огонь и вода, день и ночь, свет и тень; они удивительно гармонируют друг с другом: у одной два прозрачно-красных с золотым контуром пламени, у другой — переливающиеся оттенками синего и заостряющиеся к краям перистые крылья. Они танцуют в воздухе, золотые перья на рукавах костюма Аки вспыхивают в свете огней.       На двадцать четвёртом такте они разлетаются в разные стороны, опускаются на пол и берут в руки гитары. Завораживающий ритм барабанов обогащается тихой мелодией.       Рагнвальд появляется почти незаметно на сороковом такте. Он практически сливался с пространством, но низкие гулкие звуки бас-гитары слышатся отчётливо.       Вчетвером они исполняют мелодию, которая словно переносит в пасмурный день. Льёт дождь, но вокруг приятно свежо. Запах мокрых листвы, камней и земли наполняет грудь. Капли стекают по лицу, словно слёзы, но настроение — тихая радость.       Музыка затихла постепенно, как постепенно перестаёт дождь.       На сцену выходит Ниран. Белые перья крыльев лебедя таинственно мерцали на свету. Он вступает а капелла. Рассказывает легенду о крылатом народе, который жил в счастье и мире и не знал бед. Его красивый голос заставляет вздыхать о несбыточном. Постепенно подключаются остальные. Плавные звуки сливаются друг с другом в чистейшую гармонию мелодии.       Песни сменяются медленно, следуя за простым сюжетом.       Однажды беда приходит в дом. Пороки завладевают сердцами крылатых. Тритоны наслаиваются друг на друга, создавая дисгармонию, от которой становится физически больно.       Рагнвальд выходит вперёд. Крылья летучей мыши в бело-серых оттенках и чёрный костюм хорошо показывают его закрытость. Он раздаёт всем хрустальные флаконы в виде бутонов роз. В них — лекарство. И все принимают его. Кроме Нирана. Он отбрасывает флакон. Тот разбивается со звоном, обрывающим песню.       Смятение. Музыка ускоряется, наводя тревогу. Мираи безмолвно молит одуматься, Аки ругает его, Рагнвальд угрожает. Но Нирану всё нипочём, он тонет в пороках и в конце концов...       Убивает Мираи.       Плач скорби. Сона вылетает из-за барабанной установки, берёт Мираи на руки и уносит со сцены.       Музыка лишается ритма, вновь дисгармонирует.       Рагнвальд и Аки окружают Нирана и казнят его.       Занавес опускается.              

Фрагмент 42

      — Ты осознаёшь, что это тяжёлый удар по моральным устоям общества и по нашей репутации? — строго спросил Рагнвальд, когда Аки, усмехаясь, изложила им идею новых образов. — Сомневаюсь, что народ, не только наш, примет подобное.       — Разве идея не дивная?       — Я и не сомневался, что тебе придётся по нраву, Мираи. Однако мы сейчас не о тебе, а о тех, для кого мы творим, и о тех, над кем мы правим.       — Тц. Вот так всегда. — Аки закатила глаза. — По-моему, блестящая идея.       — В твоём стиле, — в уголках губ Мираи таилась улыбка.       — Это привлечёт немало внимания. Потому что многим кажется запретным.       — Внимания, которое может нам дорогого стоить, — холодно отрезал Рагнвальд. Аки тяжело вздохнула.       — Знаете, — подал голос Ниран. В последнее время он ходил мрачным и редко участвовал в обсуждениях, поэтому все заинтересовались. — Мне кажется, наша популярность настолько высока, что нас не то что не осудят, но мы ещё и станем теми, кто введёт новую моду.       — Кошмарную моду… — пробормотал Рагнвальд, качая головой, и получил волну возмущения от Мираи.       — Нам нужны перемены! Мода слишком долго находится в застое. Настало время создать что-то новое.       — Считаешь, подобное — хорошая идея для новой моды?       — Что-то не так?       — Действительно! — Рагнвальд даже рукой взмахнул в негодовании. — Что не так в откровенной одежде? Тебе прекрасно известно, Мираи, кто обычно носит её.       — Было бы забавно. — Сона хихикнул и пояснил: — Я имею в виду, учитывая, что вы — королевские.       — Вот и главная причина, по которой нам опасно в это ввязываться. Мы — королевская семья. Это будет полным позором для нас.       — Не будет, — вновь подал голос Ниран, пугающе безразлично посмотрев на Рагнвальда. — И я уже назвал причину. Вы не отвернёте от себя ни поклонников, ни свой народ. Вас по-настоящему любят и уважают. Даже запляши вы голышом на сцене — никто и слова не скажет против. Мне кажется, идея Аки неплоха. Хотя бы потому, что она подходит нашей группе. В плане необычности и новизны.       — Я тоже за, — широко улыбнулся Сона.       — Нет. И точка. — Резкость в голосе Рагнвальда била хлеще пощёчины. — В данном случае я буду непреклонен. В отличие от вас, я осознаю, какие проблемы для стабильности энергии это может принести.       Аки с Мираи поникли, но не согласиться с королём они не могли. Сона же улыбнулся и миролюбиво поднял руки.       — Предлагаю доработать идею и преподнести её в приличном стиле.              

Фрагмент 43

      — Они все ужасно скучные, невыносимо, — ворчала Аки, поглаживая по волосам девушку и пропуская тяжёлые каштановые пряди сквозь пальцы.       — Кто? — с любопытством спросила та, довольно щурясь.       — Да все. Все такие закрытые. И в одежде, и в поведении. Я говорю не только о том, что они хором называют развратом. Миру в целом не хватает искренности и свободы.       — Не случится ли хаоса, если все станут свободнее? Да и нужно ли это кому-то?       — Кому-то нужно, — вздохнула Аки. — Но ты права. Особенно в отношении рандрли. Им уж точно нельзя становиться свободными, иначе мы все погибнем.       Она не боялась говорить о подобном при человеке. Слуги королевской никому и никогда ничего не смогут рассказать. Они ещё более несвободны, чем рандрли.       — Но как же от этого тоскливо...              

Фрагмент 44

      Образы, после мучительных споров, были созданы. Аки не переставала ворчать, что её замечательная идея была попрана «глупыми консерваторами», а Рагнвальд готов был порвать её саму на те, едва закрывающие тело тряпочки, которые она предлагала надеть.       Тем не менее образы стали всё же чуть более откровенными, чем раньше, и Аки сумела настоять на том, чтобы одежда была из тонкой мягкой кожи.       Необычные, немного непристойные образы восприняли… с восхищением: наконец-то раздвигаются давно покрывшиеся пылью нормы моральных устоев! Да и стройные длинные ноги Нирана, великолепно подчёркнутые чёрными облегающими штанами, привлекли внимание поклонников и долго обсуждались на каждом углу.       — Ну, а я что говорил? — пожал плечами Ниран, провожая пустым взглядом Мираи, которая ходила из одного угла гримёрки в другой.       Они отдыхали после небольшого, длиною в полчаса, концерта, устроенного ради представления публике новой песни. То был не первый выход в новых образах, и к ним уже успели привыкнуть и поклонники, и Интури Гирис.       — Обществу нравится, когда кто-то устраивает… бунт, — хмыкнула Аки, подкидывая на ладони медиатор. Облегающий чёрный комбинезон с кроваво-алым шитьём подчёркивал её красивые формы и обнажал руки.       — Бунт? Слишком громко сказано, — фыркнул Сона.       — Вовсе не громко. Это настоящий маленький бунт против давно устаревшей моды. И он нам удался, с чем нас и поздравляю, друзья. — Аки с улыбкой подняла над головой несуществующий бокал.       — Мы в очередной раз хорошо потрудились, — кивнул Рагнвальд. — Однако на данный момент меня интересует кое-что другое. — Он перевёл ставший холодным и строгим взгляд на Нирана. — До меня дошли слухи, что накануне концерта ты находился в месте, неподобающем для тебя.       Тот вскинулся и сжал кулаки.       — Что есть место, неподобающее для меня? И разве это твоё дело, где Я находился и что Я делал?       — Да, моё дело и дело всех нас, поскольку ты портишь репутацию как себе, так и всем нам, — ледяным тоном осадил его Рагнвальд. — Дело не в группе, дело в том, что ты тоже член королевской семьи и проводник энергии.       — Да плевать мне на репутацию, — прорычал Ниран. Глаза его потемнели от сдерживаемых чувств. Встревоженная Мираи погладила его по руке, но он с явным недовольством отстранился.       — Что-то случилось? — тихо спросила Мираи, убрав руки за спину.       — Всё в порядке. Просто я не хочу, чтобы вы устанавливали мне ограничения в моей личной жизни.       Глаза Рагнвальда опасно сверкнули, и он медленно и чётко проговорил:       — Веди себя благоразумно, мальчишка. Ещё накличешь на нас беду.       — Ничего я на вас не накличу. Ничего ни с вами, ни с вашей группой, ни с вашей семьёй не случится.       Мираи дёрнулась: до боли в сердце напугало, как Ниран выразился, и она застыла перед другом, не зная, что сказать и что сделать.       — У тебя переходный период что ли? — съехидничала Аки. — Ведёшь себя хуже глупого подростка!       — Всё со мной в порядке. Просто. Не лезьте. В мою. Жизнь! — рявкнул Ниран и вылетел из комнаты отдыха, оставив друзей в полнейшем замешательстве.