Фрагменты воспоминаний

      

Ваша кровь превратится в розы воспоминаний. Это место сладостного обещания.

Malice Mizer — 聖なる刻 永遠の祈り (Seinaru toki eien no inori)

      

      — Ненавижу тебя! Лучше бы я не учила тебя играть на фортепиано! Да лучше бы ты вообще не рождался!       Злые слова женщины, которую он называл своей матерью, подобно лезвию прошлись по сердцу, не давая вдохнуть.       Почему, ну почему они с отцом не любят его, почему ненавидят? Как будто бы он виноват, что родился таким…       Да и причём тут фортепиано? Он ни дня не хотел учиться играть на нём. Не его желание — мать настояла. Почему же сейчас она говорит и поступает так? Разве была хоть в чём-то его вина?       Мальчик, едва сдерживая слёзы, вылетел из комнаты, из дома и побежал по грязным улицам тёмного неприветливого города, с рассвета умываемого проливным дождём. Дыхания не хватало, и грудь жгло, но он упорно бежал.       Почему жизнь несправедлива? Почему он страдает от того, что люди — самые близкие и родные на свете люди! — ненавидят его с самого появления на свет? Он не понимал, что творится в душах родителей, что заставляет их срываться на нём, и от этого становилось только тяжелее и больнее.       Мальчик больше не мог себя сдерживать: слёзы хлынули потоком, смешиваясь с дождём, а всхлипы тонули в рокоте грома. Спотыкаясь, рискуя упасть, он всё бежал вперёд, не видя дороги. Убегал от жестоких родителей, от чужого для него дома... От самого себя… и, что неудивительно, вскоре в кого-то врезался. Отлетел и повалился в глубокую лужу, подняв тучу брызг. Лёжа в ней, посмотрел в затянутое тучами небо и вдруг осознал, что больше не плачет.       — Ну и чего ты разлёгся? — вернул его в реальность чей-то голос. Незнакомый, юный, он звучал странно.       Скрытая пальто с капюшоном фигура говорившего закрыла небо. Прямые чёрные волосы до плеч, безэмоциональное лицо, полностью замазанное белой краской; невозможно было разобрать, кому оно принадлежит. Ясно лишь одно — человеку.       — Ты чего, думаешь и дальше так валяться? Хочешь заболеть и помереть? А?       — Почему вы так разговариваете? — еле выдавил мальчишка из себя и закашлялся.       — Как «так»?       — Неуважительно. Я не ваш слуга.       — Я не могу обращаться уважительно к ребёнку, который чуть не сбил меня с ног.       Веская причина.       Мальчик встал. Теперь он сумел получше разглядеть незнакомца: худой, болезненного вида, с просвечивающими сквозь кожу венами. Одет в длинное потрёпанное пальто, со странно короткими рукавами, на ногах — прохудившиеся ботинки. Похоже, жизнь у него несладкая. Впрочем, как и у большинства жителей этого позабытого богами города. Самая обыкновенная одежда никак не вязалась с бледной крашеной маской. Если бы не яркие серо-голубые глаза, незнакомца и вовсе можно было принять за мертвеца.       — Что с вашим лицом? — удержать вопрос было невозможно.       — А тебе какое дело?       — Ну… — он замялся и, из-за смятения неосознанно перейдя грань, увидел даты собеседника.       Именно из-за способности, как считал мальчик, взросла ненависть родителей: те предпочли заклеймить сына сумасшедшим, когда однажды он со страхом и удивлением поведал, что видел призрака, а позже ещё и предсказал гибель родственника. Связь со смертью напугала обычных, не владеющих магией людей, и его на время отправили в лечебницу для душевнобольных в бессмысленной надежде на излечение. Кто бы мог подумать: это стало лучшим их решением за всю его коротенькую жизнь! Там нашёлся самый настоящий маг, разглядевший в мальчишке уникума. И его страшный дар — видеть призраков и знать даты рождения и смерти каждого живущего в мире.       — Вы бессмертны?!       — Чего? — Удивление не скрыла даже «белая маска».       — Я не вижу вашей даты смерти!       — Ты сумасшедший? — приподняв одну бровь, поинтересовался он и отступил на шаг, скрестив руки на груди. — С чего ты должен видеть мою дату смерти?       Выслушав сбивчивый рассказ о даре, незнакомец сначала не поверил, но после того, как услышал свою дату рождения, сомнения испарились. Детям не нужно много доказательств, особенно в мире, полном магии.       — Ничего себе! И ты правда не видишь, когда я умру?       — Нет.       — Вот это да! Я ведь самый-самый обычный человек. У меня даже крооошечных магических способностей нет.       — Кто знает, что ждёт вас впереди… Кстати, а как вас зовут?       — Мирáи.       — А вы… девушка или юноша?       — А вот не скажу! — Мираи хмыкнул. — Специально так крашусь, чтобы никто не знал, кто я. Кому какое дело? — Он обвёл себя руками и театрально крутанулся на месте. — Скрываясь под маской, гораздо проще жить. Вот женщинам нельзя носить брюки, а мужчинам — юбки. Не положено. Увидят — будешь опозорен. А если никто не знает твоего пола, то и волноваться не о чем!       Мальчик хлопнул в ладоши, восхитившись находчивости нового знакомого.       — И правда, так гораздо проще! Вы гений!       Мираи гордо вздёрнул нос, но потом неожиданно улыбнулся, отчего его белое лицо немного оживилось и потеплело.       — Обращайся ко мне как к равному. Мне ещё не так много лет, чтобы требовать уважения у тех, кто не выглядит, по моему мнению, младше или глупее.       — А сколько тебе?       — Двенадцать.       — Ооо… а мне всего восемь.       — Восемь — это много! Для человека-то. — Мираи рассмеялся и потрепал нового знакомого по волосам. Мальчик решил думать и говорить о нём в мужском роде: на его взгляд, с людьми своего пола гораздо проще общаться.       — Кстати, а как к твоему… образу относятся твои родители? — помявшись, спросил он.       Мираи нахмурил тонкие брови и деланно небрежно бросил:       — Им не до меня.       — О… извини, если я тебя задел…       — Всё хорошо. Мне же легче. И им будет легче, если однажды я захочу исчезнуть. — Мираи пожал плечами и вдруг предложил: — Давай дружить?       — Что? — недоверчиво спросил мальчик. Сердце заколотилось быстрее.       — А почему бы и нет? Что в этом такого? Мы оба странные, значит, мы просто обязаны дружить!       И они рассмеялись. С новым приятелем почти позабылись беды, неожиданно стало спокойно. Впечатленный мальчишка, недолго думая, кивнул и уверенно произнёс:       — Я согласен! Я буду очень рад дружить с тобой, Мираи.       — А как тебя зовут-то? — опомнился тот.       Мальчик замялся. Он подумал, что больше не хочет носить имя, данное ему людьми, ненавидящими, презирающими и боящимися его, и решил придумать новое. Оно поможет навсегда отсечь прошлое.       — Моё имя… — ему вспомнилось, как называли героя старой-старой сказки, которую когда-то давно рассказывала любившая его бабушка. — Моё имя Нирáн. И я твой друг навечно.              

***

      Ниран мог бы сбежать из дома, но понимал: на улице ему не выжить. Отныне он вёл двойную жизнь: притворялся паинькой перед родителями, выслушивал их гневливые речи, а потом мчался на улицу к новому другу, к первому другу!       Рядом с Мираи всегда становилось легче, улыбка сама растягивалась до ушей, а мир вокруг превращался в нечто невообразимо прекрасное и увлекательное. Со временем рядом с Нираном Мираи начал показывать эмоции и больше не казался мертвецом, поднявшимся из могилы, даже если закрашивал лицо, что и теперь делал не всегда.       Вдвоём они шлялись по улицам, искали интересные, а иногда и опасные места. Лазали где попало, ловко воровали фрукты и булочки на рынке. Смеялись, радовались, делились своими маленькими жизненными бедами и сближались всё сильнее. Случайно начатая дружба с каждым днём, часом, мгновением крепчала, наполняя детские сердца теплотой счастья.              

***

      — Погляди, какие дивные розы! — ахнул Мираи, цепляясь тонкими пальчиками за кованую ограду роскошного особняка. Ниран тоже заглянул в сад.       — И правда! — выдохнул он, протягивая руку к розовым кустам, посаженным слишком далеко, чтобы можно было достать.       — Красота роз недолговечна… — услышали дети незнакомый голос и, испуганно отпрянув от ограждения, обернулись. Он принадлежал высокому мужчине с тёмными волосами чуть ниже плеч. Вампир. Его выдавало бледное лицо, а особенно — красноватые радужки светло-карих глаз, обрамленные темной каймой. Он опирался на трость с черным набалдашником, плащ того же цвета, застегнутый на все пуговицы, слегка колыхался на ветру.       — Розы — самое изумительное, что только могли сотворить боги, — чарующе продолжил незнакомец. — К величайшему сожалению, они быстро увядают и превращаются в прах. — Плавным изящным движением он поднял руку, в которой вдруг появился цветок, мгновение спустя рассыпавшийся в пыль. — Однако не все розы увядают. Знаете ли вы об этом, дети?       Мираи и Ниран, заворожённо слушавшие незнакомца, помотали головами. Мужчина же перешёл на полушёпот, словно собирался поведать страшную тайну.       — В нашем изумительном мире существуют розы, которые цветут вечно. И мы — он опустил ладонь на грудь, — подобны розам. Люди увядают. Дети роз — те, кого люди называют вампирами — нет.       — Но вампиры тоже не бессмертны! — несмотря на дрожь в голосе, храбро выпалил Ниран, глядя прямо в жутковатые глаза незнакомца.       — О, юное дитя, ты совершенно прав. Дети роз тоже увядают, пусть и гораздо медленнее людей. Но не все.       Глаза Нирана и Мираи расширились. Оба жаждали продолжения, на мгновение позабыв свой страх и чуть ли не подпрыгивая в нетерпении.       — Не желаете ли познать истину? Я могу открыть вам путь в другой мир, где вам не придётся заботиться о будущем, где вы сможете жить так, как вам того захочется. От вас мне требуется лишь одно.       — Одно? — подрагивающим от волнения голосом спросил Мираи.       — Согласие.       — Согласие на что? — Ниран нахмурился. Слова странного мужчины несомненно звучали увлекательно да настолько, что кончики пальцев покалывало от эмоций. Только вот незнакомец — вампир, а значит — опасен. Да и с чего бы тому что-то предлагать двум самым обыкновенным человеческим детишкам?       — На получение бессмертия, — едва слышно сказал мужчина, вперив в него взгляд. Ниран отшатнулся. В голове на миг стало пусто, однако недоумение совершенно резко сменилось пламенным восторгом: ему вот так запросто предлагали вечную жизнь. Бесконечное время на познание мира, на игры, на любимые занятия! Можно успеть перепробовать все сладости мира, перечитать все книги, пересечь все земли и воды…       — Не все вампиры увядают… — повторил Мираи, сбивая с вдохновенных мыслей, — Значит, есть по-настоящему бессмертные?       — Именно. — Незнакомец чуть склонил голову.       Дети замолчали. Их взгляды, будто сами собой, зацепились за пышные цветы. Что-то манило к ним, пробуждало таинственную тягу, которую никак не назовёшь обыкновенным интересом. Розами хотелось любоваться, вдыхать их тонкий аромат и… хранить в сердце. Вечно.       — Те, кого вы называете вампирами, те, кого мы называем рáндрли — потомки роз. Так не желаете ли вы стать столь же чудесными? Стать детьми роз? Согласившись, вы каждый свой день окружите ими.       — Дети роз… — прошептал Мираи. — Ниран, ты не видишь моей смерти. Не говорит ли это о том, что…       Ему не нужно было продолжать, Ниран и без того всё понял. Последние сомнения рассыпались лепестками прекрасных цветов.       — Значит, розы — наша судьба.              

***

      Дорога была утомительной: проехать треть материка — что страна людей, что страна вампиров были огромными — дело небыстрое, даже если во время пути вас развлекают древними легендами. Дети на каждой остановке выбегали из кареты и как сумасшедшие носились вокруг неё, выплёскивая скопившуюся энергию. Но не раз они замирали, разглядывая простирающиеся перед ними незнакомые пейзажи. Леса, степи, горы — нетронутая людьми, неиспорченная их руками природа. Всё детям было в новинку. Жаль, впечатления смазывались — сказывалась усталость от долгой дороги, которая путала воспоминания.       Когда они пересекли границу двух государств, глазам Нирана и Мираи предстала Стекурáнда — туманная, мрачная для человеческих глаз, но оттого ещё более необыкновенная обитель вампиров, рандрли. Детей привезли в самое сердце страны — величественный и одновременно изящный королевский замок, острые шпили высоких башен которого, казалось, пронзали небеса.       Большего Ниран и Мираи издалека разглядеть и не успели — в густом тумане очертания обители вампиров размывались до неясных теней.       — Не стоит беспокоиться, — тихо и вкрадчиво произнёс их сопровождающий, — Вы ещё успеете всё разглядеть. У вас будет на это целая вечность.       По приезде их учтивым поклоном встретили слуги и светловолосая девочка, едва ли старше Нирана. На её округлом лице выделялись необыкновенно большие глаза, серую радужку которых обрамляла чёрная кайма. Юная рандрли.       — Привет. Я Áки! — Она по-мужски протянула обоим руку для пожатия, важничая. Ниран и Мираи представились в ответ.       — Ты здешняя? — осторожно спросил Ниран, внимательно разглядывая Аки. Та тряхнула кудряшками.       — Нет. Я, как и вы, человеком была. Но меня обратили почти сразу, как привезли. Я тут уже три декады живу.       — И как оно? — с сияющими глазами выдохнул Мираи.       — Вы даже не представляете, насколько это здорово! — Аки тоже просияла и раскинула руки в стороны. — Всё видишь, всё слышишь, всё чувствуешь. Человек, знаете ли, не чувствует ни-че-го! Да что это я? Скоро сами всё узнаете! А пока я лучше вам всё тут покажу!       Несколько дней они вместе с Аки исследовали замок, знакомились с его обитателями. Та эмоционально рассказывала всё, что успела узнать, и успокаивала Нирана, сомневающегося в намерениях Рáгнвальда — короля Стекуранды. Но мальчику нужны были объяснения. Он чувствовал, будто с ним играют, поэтому был насторожен, когда Рагнвальд призвал их с Мираи.       — Я не просто так предложил вам поехать со мной, — начал король, стоило детям переступить порог его кабинета — Я ощущаю в вас силу, в которой нуждается моя страна и мой народ.       — Но мы ведь… люди, — недоверчиво проговорил Ниран. — Какая в нас сила?       — В вашей крови.       — Значит, вы нас съедите?       — Нет, — усмехнулся Рагнвальд, качая головой. — Я не причиню вам вреда, обещаю. Розы свидетели моей искренности. — На этих словах дети ощутили волну тепла. Мираи ахнул, повернув голову к стрельчатому окну, со стороны которого оно пришло.       — Это?..       — Это вы узнаете позже. Но запомните фразу, которую я сказал. Неважно на каком языке, если ваши намерения чисты, она закрепит их. И это одна из нескольких фраз, которые вам предстоит выучить перед ритуалом обращения.       — Я всё равно не понимаю. Объясните, почему мы? — сжав кулаки, упрямо спросил Ниран.       — Да какая тебе разница? — всплеснул руками Мираи. — Разве ты не чувствуешь?       — Кроме меня, не осталось больше королевских, — спокойно ответил Рагнвальд. Огонь камина, играющий бликами в его глазах, делал их ещё более нечеловеческими. Ниран поёжился под его пристальным взглядом. — Из-за этого могущество и защита Стекуранды тает. Несколько лет я искал достойных. В моей стране — увы — их не осталось. Не знаю, знакомо ли вам слово вырождение, но именно оно происходит среди рандрли, если слишком долго не вливать новую кровь. Нас слишком мало, а детей рождается и того меньше. Поэтому время от времени мне, как тому, кто способен почувствовать силу, приходится искать новых граждан на стороне, точнее говоря — в человеческих странах. Кровь людей способна измениться. В конце концов, самых первых рандрли Прародительница создала именно из них. Из людей, в которых, как и в вас, была заключена большая сила.       — Правда? — восхищённо воскликнул Мираи. — Получается, мы с Нираном хороши прямо как те самые люди, которых Прародительница избрала достойными?       — Именно так, — мягко улыбнулся Рагнвальд.       А через несколько дней обряд был проведён. Мираи открыл глаза уже рандрли, не прошло и суток, а вот Ниран очнулся только спустя декаду и… остался человеком. Впервые за всю историю своего существования обряд не подействовал, но розы всё равно приняли Нирана и подарили ему, как и Мираи, вечную жизнь.       Много воды утекло с тех пор…