Эхо прошедшей любви

POV Ashley. Поцелуй захватил меня с такой силой, которая могла бы противостоять силе притяжения. Но что же я делаю? Зачем все это? Кто-нибудь снимет гадкий репортаж, напишет, что я настолько плоха, что забираю из семьи известного актера. Это стало бы полнейшим провалом для каждой из судеб, которую мы связали с нашей – судьбу Шейлы, маленького Рэтбоуна, семьи, как моей, так и его. Губить чужое счастье я никогда не хотела, да и сейчас не хочу. Вряд ли я из тех людей, которые пойдут по трупам ради себя. Я скорее сама стану этим трупом, чтобы на мне станцевали чечётку. Мысли хаотично роились в моей голове, и так же быстро привели к необдуманным поступкам. С огромными усилиями я оттолкнула его. Затем последовала звонкая пощечина, получить которую парень точно не ожидал. Ошарашенный моими действиями, он точно не мог понять моего поступка, но обронил лишь тихое «прости». А я…. Я была уже далеко. Пьяная и обиженная жизнью я возвращалась домой с вечеринки, которая показала меня с самой худшей стороны. Весна была довольно влажной, и больше походила на осень. Апрельский ветер, который должен был нести тепло, нес с собой только холод и разочарования. Асфальт блестел от небесной воды, а фонари выигрышно светились всеми цветами радуги. Моя машина стояла в гараже дома Джексона, потому я решила просто пройтись. До спасательного очага меня отделяло всего несколько кварталов, кои я с горем пополам миновала за несколько минут. Эта часть Лос-Анджелеса никогда не была густозаселенной и предполагала поселение для кинозвезд. Но я оказалась слишком глупа, чтобы счесть это за плюс. Чем больше людей – тем больше надежды на то, что в этой игре водишь, а не водят тебя. Разноцветные капли дождя падали на мои руки, и я невольно закружилась вокруг себя. Мир завертелся со скоростью света, и я тут же поняла, насколько ошибочно и безрассудно было это действие. Но я обожала танцевать, когда этого просило сердце, потому продолжала кружиться и судорожно вдыхать воздух. Удушье. После своего дивного танца, я почувствовала, что мне не хватает воздуха. Меня душили. - Молчи, хуже будет, - чей-то грубый голос за спиной, и я лечу в стену в каком-то переулке. Мой голос срывается на крик, но я забываю все известные слова. Я забываю, что нужно делать. Я забываю как дышать, - Да, такую яркую птичку я и не надеялся поймать в свою клетку, - тирада про смиренность с судьбой от моей матери отрывками звучала в моей голове. «На все плохое, что ты сделала сегодня, всегда найдется наказание. И чем раньше оно придет тем лучше. Ожидание расплаты страшнее самой расплаты». Маньяк. Грабитель. Убийца. Меня судьба и так не особо баловала, а теперь еще и это. Десять крошечных вздохов и я готова принять свою судьбу. Раз, два, три. Человек напротив меня с ножом в руке. Идет ко мне, а меня накрывает темная пелена, похожая на сильнейшую стадию опьянения. Четыре, пять, шесть, семь. Но я трезва, как никогда. Прислоняю руку к своему затылку, и чувствую струящуюся кровь. Восемь. Кричу. Нет, мне вовсе не страшно. Я просто не знаю, чем еще могу привлечь внимание прохожих к себе. Девять. Звездность умирает в таких ситуациях. Помощи нет. Выхода нет. Ничего. С нарастающим криком внутри я ощущаю, что сломано что-то еще. Возможно ребро, но боль просто неизмеримая. Что есть сил, продолжаю орать во весь голос, и помимо своего убийцы вижу кого-то еще на заднем плане. А потом мир становится темным, как ночь на Северном полюсе. Десятый крошечный вздох. И я проваливаюсь в темноту. *** Я нахожусь взаперти уже тридцать восемь часов. Все, что я вижу – белая кровать и всё. Из вещей, что у меня есть – ручка и блокнот. Одно окно. Четыре стены. Каждый день кто-то приходит, что-то успокаивающее говорит и приносит еду. Но я ничего не ем. И не разговариваю. Я понятия не имею, где нахожусь. Возможно, это психушка. А может быть и того хуже – я мертва. В моем горле - адский огонь. Моя голова болит, словно вся тяжесть Земли свалилась на нее. Все что я помню – свой крик и лужицу крови. Слышится посторонний звук, значит, что снова кто-то пришел. Несколько мужчин что-то обсуждают, а я даже не могу понять слов. Я изучаю такую неповторимую точку на противоположной стороне комнаты, что мне не хочется отвлекаться на них. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем голоса утихают и шаги становятся далекими. Кто-то опускается рядом, зовет меня и держит за руку. Кто-то. Я не помню, кем бы мог быть этот человек, но его голос, не сами фразы, пробуждают во мне странное чувство. Я не помню. Слишком слабые воспоминания о том мире, где все случилось. Я не помню, как зовут мою маму…. У меня есть только та жизнь, которую мне дали сейчас – черная точка на стене. И отголоски того, что когда-то было. Чьи-то прикосновения по моей коже порождают во мне странное ощущение защищенности, но не более. Я не одна, я где-то есть, а где-то меня нет. Наверное, все они думают, что сейчас я в другом мире. Я пытаюсь сказать слова, чтобы выразить человеку рядом как мне жаль, что я втянула его в это. Но моя практика на этом заканчивается, не дав желаемого результата. Не знаю, сколько он так сидит, пока не начинает ерзать. Человек рядом тяжело вздыхает и встает. Очередное прикосновение к моей коже и я снова остаюсь одна. Смотрю вслед: это мужчина, лет двадцати-тридцати и я не помню, как его зовут. А точка на обоях снова порождает во мне безумный интерес. Я подгибаю колени и кладу на них подбородок. От этого мира меня отделяют каштановые волосы. Спустя десять часов и тридцать восемь минут в мою комнату снова возвращается мужчина, снова с подносом еды. Пахнет дождем и утром. Очередные прикосновения, легкий поцелуй в висок. Откуда я это знаю? Какая-то часть меня это чувствует. Но что это? Понимание? Дружба? Большее? Нет. Это жалость. Прошло несколько дней, и я отвлеклась от своего занятия. Голову начали заполнять какие-то воспоминания. Связанные с прошлым. Страшные. Трудно отличить свои воспоминания от кино, в котором я, как мне казалось, снималась. Но все же, со временем прихожу в себя. Внутренний голос заставляет меня есть завтрак, а также спать. За окном вечереет, и я заставляю себя встать с постели. Мои пальцы находят путь и сжимаются в кулак. Кажется, что я не вставала как минимум месяц и мои движения скованны и неуклюжи. Ощущается острый недостаток кислорода, и я делаю вздох. Я сжимаю губы и делаю несколько шагов в сторону двери, а после заворачиваю на лестничную площадку. Внизу слышно звуки какого-то фильма. Сейчас я больше похожа на кентервильское привидение из новеллы Оскара Уайльда. Я прохожу к источнику звука на носочках, чтобы не нарушить покоя, который создал для себя хозяин. Я застаю того же темноволосого мужчину за бутылкой какого-то напитка и фильмом. Кажется, я где-то видела подобные кадры – девушку с короткими волосами, светловолосого парня и их жизнь. Это я. Это этот же мужчина. Я подхожу ближе, и что-то трескается под моими шагами. Чёрт. Мужчина, которого тут зовут Джаспер, оборачивается и удивляется. - Ты проголодалась, верно? – спрашивает он, - Прости, я должен был принести тебе ужин. Просто интересный фильм, - он улыбается такой же улыбкой, как парень на экране, а потом девушка с короткими волосами целует его. Это значит для меня даже больше, чем картинки в моей голове. Я избегаю каких-либо слов, потому просто качаю головой. Я не голодна. Я просто подхожу к экрану и смотрю на него, как завороженная. В мою спину упирается взгляд – этот мужчина изучает меня. Он выглядит сконфуженным, его губы приоткрыты от удивления. Я прикасаюсь ладонью к картинке, и она меркнет, а потом сразу иная сцена. Какое-то шоу. Это просто нарезка каких-то фрагментов. Где есть я, и где есть он. Джексон. Его зовут Джексон. Мой Джексон. Что-то ударяет меня в живот, и я пугаюсь пуще прежнего. Волнение. Его глаза. Его зеленые глаза. С ними что-то не так. Обычно они ярче. Это не он, не он, не он, не он. Меня снова поглощает темнота, и я опускаюсь на ковер. Джексон опускается ко мне. - Эшли, - так меня зовут, - Эшли, все хорошо, - а я начинаю плакать, как каждую ночь, что я здесь. Всему виной кошмары, которые мне снятся. За ночь, которую я провела здесь очередной раз – я постарела на тысячу лет. Честно, я, правда, не думала, что такое случается, но эти кошмары я запомнила навсегда. Кровь, много крови. Я. Он. Бесконечная камера пыток. Он молчит. А потом уходит. А потом больно. Мне больно, больно, больно, больно. Болит - Тише, моя родная, - его сладкий, приторный голос успокаивает. Словно легкую пушинку он усаживает меня на колени, все на том же ковре. Я замечаю камин. Пламя, которое так необузданно и дико. Пляшущие огоньки были так близко, что я невольно потянула к ним руки. Нельзя. Сожжет. Я вспоминаю, как тепло мне в его объятьях. Так было всегда, верно? Мои руки болят от того, что скоро их придется расцепить и уйти в свою отдаленную комнатку. Моя мать не могла меня так держать, даже мой отец не мог так согревать мои руки. Я жила в несуществующем мире. Здравствуй. Мир. Ты меня забудешь. А он меня не забудет. Ничто не может разорвать нас, но вскоре он встает, оставив меня на ковре. Потом появляются фрукты и два бокала. Вино. Мне нравится горький вкус во рту и по ощущениям это похоже на то, что я чувствовала совсем недавно – горечь. А потом он разговаривает со мной. Убеждает, что все хорошо было и будет, что я должна жить дальше. Что я не заслуживаю всего того, что пережила. - Давай поиграем с тобой в игру, - говорит он, - Правила просты. Ты говоришь свою версию, а потом спрашиваешь «Правда, или ложь?». А я отвечаю, - с его уст слетает улыбка. Мой Джексон улыбается, я просто готова заплакать от счастья. - На экране – это ты и я. Правда или ложь? – я отхлебываю пару глотков из бокала и впиваюсь своим взглядом в его лицо. Словно это последнее, что я должна увидеть. Даже если я умру. - Правда, - отвечает он и улыбается в ответ, на что я смягчаю свое выражение лица. - Я твоя девушка. Правда или ложь? – я забыла как дышать, но позволила себе этот вопрос, - Ты женат? Правда или ложь? У тебя есть дети, правда или ложь? – бесконечный поток вопросов сорвался с моих губ. - Ложь, - огонь в его глазах померк, - Правда. И третье тоже правда, - а я расплакалась и встала с пола, - Эшли, стой. Стой же! – я забежала «к себе» и тут же заперла дверь. Сползла вниз и осталась сидеть на полу до тех пор, пока за окном не появились первые лучи. Лучи моего восхода. Моего возрождения, как желтые одуванчики весной. Никакого разрушения. *** Следующий раз, когда я просыпаюсь, за окном снова стоит ночь. Моя дверь снята с петель, и просто стоит рядом с дверным проемом. На тумбочке еда и стакан воды. Отлично. Он был здесь. Мои глаза привыкают к ночной темноте, и я нахожу себя в своей постели. Рядом огромный шкаф. Я двигаюсь на него и нащупываю фланелевую рубашку и шорты. Ходить в ночнушке изображая узницу концлагеря, вовсе не входило в мои планы. Даже когда я была трезвой и настоящей. Не такой, как сейчас. Я снова слышу звуки из гостиной. Мои пальцы прикасаются к стенам, пока я иду к нему. Я хочу извиниться. Он же мой. Все равно мой. Джексон не произносит и слова, просто стоит посередине комнаты. Он почти на фут выше меня, его телосложение сильное и мускулистое. Он моего возраста. Я горжусь им, потому что его мир еще не сломал. Слепая свобода. - Прости меня, - тихо произношу я, а он пугается и оборачивается. На его лице улыбка. - Ты вечно отбираешь мои рубашки. Они идут тебе куда больше, чем мне, Ашер, - я чувствую себя безумно неловко и быстро краснею, - Ты голодна? – что, больше нет других вопросов? Обязательно спрашивать о еде? Нет. Я просто хочу к тебе прикоснуться. Я не сумасшедшая. Я не сумасшедшая. Я не сумасшедшая. Я не сумасшедшая. Подхожу ближе и опускаюсь подле его ног и снова кошусь на экран. Внизу лежит старая приставка «Dandy», а в ней дискета с какой-то игрой. Я машинально нажимаю клавиши на джойстике, и появляются картинки. Я смеюсь. Весь вечер мы играем в «Марио» или «Охоту на уток». Я улыбаюсь, и позволяю себе дотрагиваться до него. Он сжимает и разжимает челюсть, а изредка его руки скользят по моим волосам. В комнате темно, и все, что я могу уловить – свет его восхитительных зеленых глаз. Словно огоньки в сумеречной тьме. Путеводные звезды. И для меня, и для других женщин, которые смотрят на него с таким же обожанием. В эту ночь я снова видела кошмары, как и каждую ночь до. Но сегодня они все были не о смерти. Розовые пионы улетают в окно. Бьется посуда. Крики. Скандалы. Каждую ночь после этого дня мне снилось, что этот зеленоглазый парень уходит далеко, оставив меня одну на распутье дорог. Мне снится, что я снова и снова теряю его.