Рыжий арахнид

Гарри приходил в себя всё лето. Дроу пришлось выгнать своих магглов, чтобы удобно устроить паучка — ребёнок либо просто лежал, уставившись в стену, либо рассказывал ему о произошедшем. Он не увидел второго заклинания, прилетевшего Блэку в спину, и переполнился ненавистью к Лестрейдж. Дроу пообещал помочь ему в его мести, и предложил бросить все силы на самосовершенствование. Алаквен согласился — он начал усиленно тренироваться с кинжалами и прикоснулся к запрещённым книгам, перестав волноваться по поводу того, что проклятия, описанные в них, ведут в Азкабан. Паучок достиг невероятных успехов в тёмной магии, великолепно метал оружие из любой точки пространства и с лёгкостью вскрывал мешки с песком, которые имитировали человеческое тело. Приводить живых людей дроу не рискнул — ребёнку шестнадцать, но он всё ещё не достиг нужного уровня мстительности и злобности. Но даже битвы с мешками принесли пользу. Душа Алаквена успокоилась, а сердце зачерствело ещё сильнее — именно в таком настроении он отправился в Хогвартс. Этот год был самым непримечательным в жизни дроу. Он бездельничал, выполняя несложную работу в своём отделе, совершал финансовые махинации, воруя для Малфоя целые состояния, посещал бары и вечеринки и свёл несколько полезных знакомств, как внутри Министерства, так и среди иностранных гостей. Несколько раз он принимал оборотное зелье, которое передавал ему самый влиятельный человек Британии, и выполнял другую грязную работу. Люциус Малфой убедился в том, что Персиваль Уизли не собирается рубить ветку, на которой сидит, пока это сулит выгоду, и теперь использовал добровольного слугу на полную. Прекрасное время, полное надежд — он жил в своё удовольствие, пользуясь всеми благами своего положения. Он мог бездельничать весь день, но он ради удовольствия делал вид, что ответственно подходит к работе — его знали, как милого, отзывчивого юношу, который искренне скорбит по погибшей сотруднице из своего прошлого отдела, но при этом не прочь выпить чаю, посплетничать и пошутить. Однако, застой и спокойствие были ядом для дроу. Этот народ не переваривал скуку — стоило наступить миру, как дети Ллот в ту же секунду затевали новую интригу, оборачивая его войной. Они просто не были приспособлены к мирной жизни — именно поэтому, когда стало известно о смерти Дамблдора, дроу пришёл в полный восторг. Министерство наконец-то оживилось. Забегало, заволновалось, начало суетиться, как развороченное паучье гнездо. Дроу наслаждался всеобщим хаосом, хотя у него прибавилось работы — Малфой потерял осторожность и требовал от своего протеже воровства в особо крупных размерах. В суете и работе пролетело лето — дроу всего один раз смог выбраться к Гарри Поттеру. В паучонке клокотала ярость, он собирался ввязаться в войну и отомстить — за Сириуса, родителей и свою искалеченную жизнь. Дроу мог понять этот порыв — он сам от всей души ненавидел Дом Кхали-С’каш, хоть и служил им больше двадцати лет. Алаквен был гораздо амбициознее своего старшего брата, и его желания и стремления охватывали весь мир. Дроу искренне желал ему удачи и милости Ллот — сам он просто желал найти тёплое, уютное местечко, и властвование Поттера вполне могло это обеспечить. Магический мир бился в истерике, Министерство задерживало зарплаты и увольняло людей, нападения гремели по всей Британии, а волшебники готовились к катастрофе. Затаившийся дроу скалился, предвкушая нечто совершенно восхитительное.