***
— Сакура-чан, ты меня слушаешь? Сакура лишь на секунду впала в замешательство, подняла глаза на своего собеседника и очаровательно улыбнулась. С уверенностью могла сказать: нет, не слушала. Более того, смутно помнила, как вообще оказалась за столиком кофейни в компании Ли и ароматного мокко. Терпеть ведь не могла ни шоколад, ни кофе. — Да, я просто… задумалась над тем, что ты сказал. Ли улыбнулся в ответ по-взрослому снисходительно. Обхватил руками уже порядком остывший зелёный чай, чтобы утопить большими глотками нахлынувшее раздражение. Точно не слушала, но до чего очаровательно пыталась это скрыть. — О Вике Армстронге? — Что? — Я рассказывал, что он один из тех, чьим мастерством я восхищаюсь, Сакура-чан, — Ли не издевался, не хотел вынуждать испытывать неловкость. Тёплыми пальцами нежно, почти невесомо — не позволил бы себе большего — коснулся продрогших рук Харуно и сочувственно спросил, — тяжелый день? «Да. Каждый в году», — прошептали мысли, но губы лишь изогнулись в притворно вежливой улыбке. — Всё в порядке, Ли-кун. Сакура не отдёрнула руки. Эгоистично, но она привыкла к заботе. К участливым и неравнодушным взглядам нестареющего мальчика тоже. За окном в воздушном вальсе кружились лепестки увядающих цветков. Ветер подхватывал их стремительным потоком и уносил вдаль. Прекрасные, благоухающие, яркие — они жили до слёз мало. Харуно вспомнилось вдруг: всю жизнь она хотела верить, что её взбалмошные родители, которые загорались и жили подобно мотылькам, назвали её в честь величественной вишни, потому что преклонялись пред красотой и мудростью практически исторической достопримечательности. Верить, что желали они ей — подобно тезке, глубокими корнями укоренившейся в земле — также стойко переносить трудности, быть такой же почитаемой и неотразимой. Потому что в реальности «Сакура» — название магазина уцененных товаров встреченных родителями во время прогулки по узким сплетениям улочек американского Чайна-тауна, а жизнь её — песочные замки иллюзорных ожиданий, разбавленных холодными каплями отрезвляющей действительности. Раньше от холода этого спасала неуёмная энергичность вечно-спешащей и будто не знающей трудностей девочки. Решительная и непоколебимая стояла она над любыми преградами, толкала Сакуру вперёд, как порывы невидимого ветра. Только ветер этот растаял, рассеялся во мгле времени. И похоже, не вернуть больше утраченного. Однако тревожно бьющееся сердце не переставало болеть, когда некогда близкая уже-не-подруга тонула в бездне одиночества, отталкивая руку помощи. Гордая Яманака не прощала тех, кого считала предателями. У гордой Яманаки никогда не было недостатка ни в друзьях, ни в поклонниках. Сияющее солнце не нуждается в дополнительном освещении. Справедливо бояться истлеть в его тени. А в осадке выпадает — работа на износ, бледные стены больницы, да противный кофе, который давно уже отдаёт прелой горечью во рту. И ещё Ли, который всегда рядом. С ним булочки и чай, выходные за городом, общая любовь к старым фильмам. С ним километровые разговоры ни о чём, бесцельные прогулки и мечты о небе. И пусть он прячет румянец за прямой длинной чёлкой, говорит иногда невпопад, одевается нелепо и смешно, зато находиться с ним — не синоним к сражению. Можно опустить голову на плечо и не бояться ножа в спину. Можно просто — не бояться. Ли скользил нежным взглядом по лицу той, в которую давно был неизбежно и неизлечимо влюблён. Не верил в судьбу, но в глубине души надеялся в не случайность их первой встречи. С ужасом представлял, что было бы, не попади он тогда в её больницу с переломом. В работе каскадёра травмы — неприятная неизбежность, но для него они стали поводом для обретения нового чувства. Ли становилось смешно до колик, когда он вспоминал свои первые порывы влюблённости. Как неумело и топорно просил о встречах, превозмогая тонны смущения. И по телу расползалась волна теплоты, когда вспоминал её первое и нерешительное «да». Рок Ли не умел бояться трудностей, не требовал взаимности, не сорил упрёками. Рок Ли умел любить искренне и без страха быть отвергнутым. Он всегда мастерски умел ждать. Рука, которую она не отдёрнула — уже была маленькой победой. Ли чуть наклонился, чтобы прошептать ей что-то наивно-ободряющее, когда запнулся на полу-вздохе, улавливая потрясённым взглядом знакомую фигуру, вошедшую в кафе. Сакура не понимала метаморфоз, происходящих на обычно спокойном лице Ли. Удивилась сжавшимся в порыве злости пальцам и побелевшим от напряжения губам. Ей пришлось повернуться, чтобы узнать, кого Ли так зло буравил взором. Она не замечала знакомых лиц, пока не зацепилась взглядом за пышные локоны песочного оттенка. Обладательница их непринуждённо сидела за столиком в компании молодого мужчины. Тёмно-зелёные глаза её весь мир окатывали насмешкой. Харуно хорошо помнила это лицо. — Сакура-чан, я… ты закончила? — голос Ли дрожал, но она впервые услышала в нём стальные нотки. Харуно молча встала из-за стола, в тайне надеясь проскользнуть мимо колкого взгляда неприятной знакомой, но, похоже, у Ли были иные планы. — Я поздороваюсь с другом? - то, что звучало вопросом, им не являлось по факту. Он осторожно коснулся её пальцев, прежде чем решительно прошествовал именно к тому столику, возле которого ей меньше всего хотелось оказаться. — Привет, Неджи. Тен говорила, что ты ещё в командировке. У Харуно по спине прошёлся холодок, никогда ещё от Ли не исходили флюиды тихой ярости. Она обратила внимание, как молодой мужчина с собранными в низкий хвост волосами медленно обернулся и, лишь на секунду на его лице мелькнуло замешательство и растерянность, после чего, он снова надел маску ледяного равнодушия. Сакура узнала его. Не была знакома с Неджи Хьюгой лично — главы крупных компаний редко встречались на улице —, но удивилась фамильярности Ли. — Здравствуй, Ли. Приехал рано утром, — в голосе Неджи скользило едва уловимое раздражение, спрятанное за холодной вежливостью. — Твоя спутница? — он кивнул в сторону стоящей позади Сакуры. — Твоя коллега? — Ли впился в друга немигающим взглядом. Ситуация, в которой им обоим довелось оказаться, была ему неприятна, но в силу своей неспособности пройти мимо, он не смог промолчать. — Нет, Темари-сан моя… знакомая. — Неджи сдержанно улыбнулся, — Темари-сан, это Ли — мой давний друг. Темари кивнула Ли, отставив чашку чая. Сложила пальцы в замок, едко улыбнулась и обратилась к застывшей Харуно: — А что, доктора нынче устраивают себе перерывы посреди рабочего дня? — Сабаку развлекал развернувшийся спектакль. Она не была знакома с невесть откуда взявшимся «давним другом» Хьюги, но её позабавило побелевшее лицо Сакуры. — А может… неужели уволили? Сакуре хотелось ответить что-то достойное, колкое и злое, но никогда не подводивший разум отказался преподносить подходящие варианты. Харуно всегда терялась перед такой хамоватой наглостью. Так или иначе, её опередил уязвлённый Ли: — Харуно-сан — выдающийся хирург! И больница, которая решится на такое — многое потеряет. — И откуда такая уверенность? — Сабаку развеселила слепая преданность наивного мальчишки. — Темари-сан…. Пожалуйста, хватит, — голос Неджи был тихим, но твёрдым. Он поднялся со стула и обратился к другу, — к сожалению, сейчас я занят. Встретимся в другой раз, Ли. Рад знакомству, Харуно-сан. Сакура успела лишь вежливо улыбнуться в ответ, когда Ли решительно потянул её в сторону выхода. Последняя фраза только подлила масла в огонь. Неджи было подался вперёд, но в последний момент передумал и снова сел на место. — У тебя забавные друзья, Хьюга. Впрочем, они совсем лишены манер. Неджи поморщился, услышав пренебрежительный тон. Знал, Темари презирала уважительные постфиксы, но с трудом привыкал к подобному обращению. Лишь природная сдержанность помогла сохранить хладнокровие. — Не будем отвлекаться на мелочи. Давайте вернёмся к сути дела.***
Желание развернуться и уйти окатило её с головы до ног. По ободку зрачка пробежался не страх, ужас. Её ночной кошмар приобретал всё более реальные очертания. Смотрел на неё зло, презрительно сжимал в полоску тонкие губы и медленно, неумолимо приближался. Ино стало дурно. Она сделала несколько глубоких вздохов. Не помогло. Видение не рассеивалось. Мужчина, вошедший в комнату, был настоящим. Стоящий рядом с ней Дейдара беззаботно улыбался новоявленному гостю и, поддев локтем Ино, еле слышно подметил: — Я же говорил, что он придёт. Яманака лишь скривила губы в вымученной улыбке. Никогда ещё многомиллионный мегаполис не казался ей таким тесным. Она беспомощно взглянула в холодные, пронизывающие душу глаза и сделала короткий шаг назад, но вошедший мужчина не остановился перед ней, прошёл мимо, задевая густым нежно-сладковатым ароматом. В руках он держал букет белых анемон, которые протянул пожилой женщине, сидящей позади Ино. — С днём рождения, Чиё-сама, — он не знал, как следует обратиться, поэтому спрятался за привычным канцелярским тоном и официально поклонился. Чиё не взяла в руки цветов, лишь протянула морщинистые ладони к лицу его, повзрослевшему, но не потерявшему незабытых по-детски мальчишеских черт. Слёзы застыли в уголках глаз, как и само время для неё. Она боялась, что это старческий разум подло подкидывает ей невозможные видения. Он чуть отстранился, освобождая лицо от чужих рук, и холодно улыбнулся в ответ. — Прошу прощения, я немного опоздал, — бросил букет на кровать и сел на стул подле неё. Дейдара немного замялся, после чего подтолкнул ближе к пришедшему другу прилипшую к стене Яманаку. — Точно, совсем забыл представить. Это Яманака Ино, которая… — Наслышан, — мужчина кисло улыбнулся, от чего Яманаке стало ещё больше не по себе. — А это… — Мы знакомы, Дейдара, — снова перебил он. Кислую мину сменила злая усмешка, — Даже лучше, чем ты думаешь. Дейдара перевёл недоуменный взгляд с друга на Ино, где-то по дороге потеряв дар речи. Яманака глубоко вздохнула, стиснула пальцы рук и натянула на лицо самую благожелательную из улыбок. Решила для себя: не позволит, кому бы то ни было испортить этот вечер, и сам чёрт ей не помешает! — Раз уж, все пришли, то давайте начнём, — она с вызовом посмотрела мужчине в глаза, — Акасуна-сан, не поможете накрыть на стол? Несмотря на то, что устроить выездной пикник у них не получилось, Дейдара не расстроился, где увещеваниями, где клятвенными заверениями полушутя договорился с заведующей домом престарелых устроить небольшой поздравительный вечер в пределах комнаты. Прошло уже около часа, как они закончили с приготовлениями, и расселись по местам. Дейдаре царапала нервы наигранно-весёлая фальшь голоса Яманаки. В отчаянной горечи утопали её глаза, но всеми силами она пыталась скрыть очевидное, плохо сыгранное представление. Он не понимал, когда и как они успели познакомиться с его другом, но не похоже, чтобы встреча эта хоть сколько-нибудь доставляла им обоим удовольствие. Акасуна итак не отличался особенной говорливостью, а уж сегодня и вовсе не проронил ни слова — чего не скажешь о количестве злых колючих взглядов да нетерпеливых переглядываний с наручными часами. Зато виновница торжества сияла и то и дело касалась лепестков благоухающих анемонов, которые уже расположились в старой вазе на середине стола. Глаза её лучились любовью. — Если мы продолжим в том же духе, то я скоро покроюсь мхом, — полушутя-полусерьёзно констатировал Цукури, — точно! Может песню споём? — Цукури, мы в детском саду, что ли? Какие ещё песни? Может, ещё хоровод дружно поводим? — Сасори раздраженно закатил глаза. Вечно сумасбродные идеи блондинистого идиота не могли вызвать иных эмоций. Было даже нелепо представить себя поющим поздним вечером в комнате дома престарелых на день рождении бабки, которую он не видел чёрт знает сколько лет! Настолько нелепо, что это невольно вызвало на его губах усмешку. — А что? И потанцевать успеем! День рождения лишь раз в году, Чиё-сан, — он подмигнул счастливой женщине и принялся бездарно горланить знаменитую песню с поздравлениями. — Если в комнату ворвутся разъярённые старики с палками, я их останавливать не стану, — Сасори прикрыл уши руками, он на горьком опыте знал, как губительно сказывается пение Цукури на барабанных перепонках. Дейдара проигнорировал недовольный язвительный тон, который по большему счёту заглушило его пение. Ино же ничего не оставалось, кроме как пойти на поводу у сумасбродного блондина, решившего, похоже, перебудить половину дома. Чиё впервые была благодарна ослабшему слуху. Когда пение себя исчерпало, Дейдара встал из-за стола и театральным жестом пригласил Чиё на танец. — Мы в доме престарелых, а не на вечеринке, — Сасори закатил глаза. — Ей-богу, Акасуна, ты ворчишь, как старик. Лучше пригласи Ино-чан на танец. Ваш внук такой зануда, — доверительно сообщил он Чиё, изображая крайнюю степень возмущения. Яманака вздрогнула, улыбка вмиг слетела с её лица. Она хотела попробовать отшутиться, но Сасори медленно поднялся из-за стола и протянул ей руку. Ино удивлёно подняла на него глаза, безуспешно пытаясь вычислить подвох. — Так и будешь сидеть? Яманака осторожно коснулась его руки и неуверенно поднялась со стула. Не ожидала, что вечер приведёт к такому финалу. Когда Сасори почти невесомо коснулся её талии, в другой руке сжимая её пальцы, Ино опустила голову. Её было нелегко смутить, но этот нелепый, неправильный танец в тишине заставлял её испытывать неловкость. Даже вблизи этот человек — ростом не выше её собственного — будто возвышался над ней. Это неимоверно раздражало, но она решилась заговорить, только спустя пару минут. — Это какая-то изощрённая тактика? — ей хотелось вложить в слова больше яда, но дрогнувший полушёпотом голос вышел довольно жалким, — Вы же ненавидите меня. — Разве танец что-то меняет? — Я думала… — Я хотел бы свернуть тебе шею, — с мрачной улыбкой констатировал Акасуна. Яманака резко вскинула голову, взглянув ему в глаза, — но ты была такой жалкой весь вечер, что у меня пропало желание. Когда часы посещений подошли к своему концу, Ино с облегчением вздохнула. Уборка не заняла много времени, и Сасори первым направился к выходу. Превозмогая нежелание и неприязнь, Ино вышла следом за ним, пока Дейдара прощался с Чиё. — Будешь меня преследовать? — Акасуно развернулся, скептично приподняв бровь. Знал, что эта лицемерная альтруистка увяжется следом. — Я только хотела поблагодарить Вас за то, что всё-таки пришли, — слова давались с трудом, но она должна была это сказать. — Лучше поблагодари Цукури, это он шаманил и скакал вокруг, как ненормальный. — Вы придёте ещё? — А ты уже соскучилась? Ино подавила волну раздражения, мысленно просклоняв имя негодяя во всех известных ей нецензурных фразах. — Чиё-сан любит Вас. — Это должно меня растрогать? Яманака тяжело вздохнула. — Послушайте… — Яманака, стремление лезть не в своё дело не оборачивается ничем хорошим. Уж тебе ли не знать? — он полоснул по ней холодный взглядом и добавил, — не попадайся мне больше на глаза. Ино вздрогнула, когда Дейдара положил ей руку на плечо. К этому времени, Акасуна уже растворился за дверьми дома престарелых. — О чём вы говорили? — Да так… Я просто спросила, придёт ли он ещё. Дейдара бросил на Ино удивлённый взгляд. — И что он ответил? — Полагаю, ты лучше знаешь своего друга. Цукури вздохнул. — Не обижайся на него, он просто… — Козёл? Ино стряхнула с плеча его руку и вернулась в палату Чиё за вещами.