***
Гулкие шаги отдавались от стен, тонули в прерываемой шагами и шуршанием одежды тишине, оседали на сердце маленькой девочки. Тонкие пальцы сжимали ткань юбки платья, пересчитывали ее нитки, сжимали до побелевших костяшек пальцев, до еле слышимого треска. Шагавший чуть впереди мужчина кидал недоуменные взгляды на идущую за ним девочку. А шаг Елены становился лишь тише да тише, пока совсем не стих. Лорд Благородных остановился, обернулся, недоуменно приподняв брови. — Елена? — прозвучал вопрос, отскакивая от каменных стен. — А можно… не сегодня?.. — тихо пробормотала девочка, зажимаясь и неловко кусая губы. Переступила с ноги на ногу. Нет, все же ей казалось, что еще слишком рано для знакомства с женой отца. А что, если она ей не понравится? Или она ее ненавидит, из-за того, что она родилась от другой женщины отца, с которой он провел одну-единственную? Или… Или вообще она ей просто не понравится? Или… Ох, у нее сейчас взорвется голова от роящихся мыслей в голове и переживаний, нервов. Лорд тепло улыбнулся, смотря на неловко переходящую с ноги на ногу девочку и вспоминая свою жену. Мана точно также, когда узнала о том, что он собирается познакомить ее с Еленой, полчаса назад металась по комнате, на нервной почве грызя ногти. И наверняка его дочь задается такими же вопросами сейчас. Мужчина наклонился к опустившей голове девочке и вопросил наигранно огорченным тоном: — Ты что, думаешь, что я женат на монстре? — Н-нет! — вскинула голову девочка, впрочем, уже через несколько секунд опуская ее обратно. — Я… Я просто… — Тогда в чем проблема? Пошли! — подхватил девчонку подмышки Лорд, усаживая ее на руках и преодолевая оставшееся расстояние до комнаты жены в несколько шагов. Елена не успела ничего сказать, как оказалась в комнате, почти что идентичной той, в которую поселили ее, в отличие от деталей. Глаза против воли сами начали искать женщину. Гордая спина женщины оказалась перед окном, одиноко смотрящая прямо на них. — Мана, — позвал ее Лорд, и женщина обернулась, позволяя рассмотреть роскошную фигуру. Елена широко раскрыла глаза, рассматривая жену Лорда. Пышное черное платье с золотыми лентами, что украшали его, спускалось до пола, не допуская и шанса рассмотреть ноги. Глубокое декольте открывало вид на роскошную грудь белоснежного цвета, что буквально блистала в свете луны, светя сквозь арочное вытянутое окно. Тонкая талия выделялась обтянутым платьем. Длинные волосы цвета безлунной облачной ночи искрились, переливаясь зеленым и синим, манили своей прямотой. Красные глаза — отличительная черта Благородных — светились в полумраке, выделяясь на фоне кожи, пухлые алые губы выглядели рисунком цветка мака на белом полотне, что рисовали самой яркой краской, какую только можно найти на земле. Тонкие руки с еще более хрупкими запястьями казались хрусталем, музыкальные пальцы венчались несколькими кольцами на каждой руке. Елена немного застопорилась, смотря во все глаза на прекрасную женщину перед собой. Неужели все Благородные так красивы? Даже ее отец очень красив, да и она вроде, симпатичная. По крайней мере так ей всегда говорила мама. Лорд же, видя, что, помимо самой дочери, даже его жена застыла каменно, вздохнул, обхватил плечи стоящей рядом девочки руками, подвел ее ближе к застывшей Благородной и сказал: — Мана, знакомься, это моя дочь, Елена. Елена, а это Мана, моя жена. Елена вздрогнула, поспешно моргая и чисто автоматически опуская глаза в пол. Тонкие пальцы еще сильнее сжали подол платья. Женщина перед ней неловко улыбнулась, на ее белоснежных щеках появился румянец, будто разбрызганный кистью по коже щек. Глаза заискрились при виде ее смущенно переминавшийся с ноги на ногу падчерицы. — П-приветствую, госпожа Мана, — немного заикаясь, выдала Елена, делая реверанс, которому ее научила мама. Женщина поспешно замахала руками. — Н-нет, можешь не так официально… — поспешно проговорила женщина. Девочка медленно подняла на нее взгляд, тщательно рассматривая лицо. Почему в ее голосе не чувствуется ненависти, неприязни? Или это просто притворство? Но нет, глаза Маны светились настоящими чувствами радости и счастья и это нельзя было подделать — определенно. Елена сильнее пригляделась, задерживая внимание на утонченных, чуть подрагивающих руках женщины, на дрожащем тонком подбородке. Глаза девочки против ее воли широко раскрылись. Значит, не она одна нервничает… — Эм… — Подала голос девочка, сжимая маленькие ручки в кулачки и смотря в блестящие красные глаза Благородной. — А… А чем вы интересуетесь? Спустя некоторое время Лорд Благородных уйдет, оставив одних свою прекрасную жену и найденную дочь, что разговорились, несмотря на все еще некоторую неловкость между ними. Но, ничего. Лорд был уверен, что со временем все уладится и исчезнет эта никому ненужная стеснительность.***
Елена вернулась в свою комнату только спустя несколько часов, что пролетели для нее как один миг наедине со своей мачехой. Госпожа Мана не просила ее называть мама, хотя девочка видела, что та хотела это сказать, но в конечной счете не сказала. И за это полукровка была благодарна этой прекрасной во всех смыслах женщине. Даже если бы Благородная попросила ее об этом, она не смогла бы исполнить ее просьбу. Она никого не сможет назвать мамой, кроме своей настоящей родительницы, что растила ее долгие годы ее детства, промелькнувшие как один раз хлопнувшие густые ресницы, что не позволяла девочке помогать ей в трудной работе, а лишь разрешала развесить белье, порубить овощей в суп или же собрать с огорода продукты. Лишь Элизу она сможет называть так. Девочка прошла через большое расстояние до своей кровати, стянула платье с тела, положила его на большую, длинную танкетку, что стояла недвижимо в «ногах» кровати, и залезла на кровать под одеяло, вперившись взглядом в каменный потолок и без устали улыбаясь. Госпожа Мана и правда была чудесной женщиной. Природа явно не за простые заслуги наградила ее прекрасной внешностью, она наверняка сделала что-то такое в своей прошлой жизни, за что природа полюбила ее так сильно. Внутренний мир Благородной тоже не оставлял девочку равнодушной. Госпожа Мана и правда имела так много увлечений, что, задав любой вопрос, что таился в голове юной Благородной, Елена получала на него незамедлительный ответ. Правда, самый важный девочка так и не смогла ей задать. Почему она ее не ненавидит? Ведь девочка родилась от мало того другой, так еще и человеческой женщины. Неужели она совсем не чувствует никаких негативных эмоций по отношению к ней? Совсем-совсем? Незаметно для себя девочка нахмурилась, потеряла озарявшую ее губы улыбку. Перевернулась на другой бок и посмотрела в окно. Ей пора спать. Но вопросов и впечатлений в ее голове так много, что казалось, будто сейчас мозг взорвется. Еле как успокоив внутри себя бушующий шторм, девочка прикрыла глаза, надеясь на то, что завтрашний день будет ничуть не хуже предыдущего. …А позже Елена кое-что поняла. Она не может заснуть.***
Лорд уже забирался в постель, когда услышал в свою дверь слабый стук. Почесав затылок головы, мужчина направился к двери. Открыв, никого не увидел, лишь почувствовал как что-то вцепилось ему в ноги, крепко сжимая их. Лорд посмотрел вниз. — Т-ты чего? — ошарашенно вопросил мужчина, широко раскрыв глаза и смотря на белобрысую макушку, с обладательницей которой он лишь сутки назад познакомился. Елена подняла голову, заглядывая в глаза. — М-мне непривычно. Повисла тишина. В стекло что-то настойчиво постучало — это листик под порывами ветра врезался в прозрачное стекло, беспокоя людей на данный момент находящихся в покоях Лорда Благородных. — Что? — наконец вопросил мужчина. Он никак не мог понять слов своей дочери да и не знал что делать, ведь у него в целом не было опыта в обращении с детьми. — К-кровать слишком мягкая… И сквозняка нет… А еще комната очень большая… больше нашего с мамой дома… И ничего не протекает… — тихо пробормотала девочка, стискивая руки еще сильнее и вновь опуская голову. Лорд ненадолго задумался. И правда, Елена слишком привыкла к жесткой кровати, набитой ломкой и острой соломой, к вечно гуляющему по дырявому дому ветру, к маленькому домику, что покосился в сторону и наверняка ходил ходуном при дожде. — Я!.. Я не жалуюсь, нет, но… Но мне… Непривычно и с-страшно… — внезапно вскинулась девочка, резко поднимая голову, но в конце концов вновь опуская лицо в пол. Лорд нахмурился. «Страшно»? Почему? Он хотел бы задать этот вопрос, но лучше переместиться куда-нибудь, куда можно присесть. Негоже вести разговор в дверях собственной спальни с собственной дочерью. Мужчина присел, поднимая девочку на руки, тем самым ошарашивая напуганную Елену. Прошел до стоящих рядом кресел и присел в одно, усадив на колени ничего не понимающую Елену. — Почему тебе страшно? — задал вопрос Лорд, заглядывая в глаза девочки. Та сразу же вздрогнула, собираясь вновь отвести взгляд, но Благородный удержал маленький лик в своих руках, стукаясь своим лбом о лоб дочери. — Так почему? На лице Елены отразилось настоящее страдание. Впервые она выразила такую эмоцию со смерти матери. До этого момента она постоянно старалась выглядеть сильной, не волнующейся о мелочах, старалась выжить, работая на деревенских, помогая им с хозяйством и получая за свою работу различную еду или по монете, которую она бережно откладывала к другим. Позднее, когда мимо их деревни будут проезжать, она купит или цветы или какую-нибудь безделушку. Потом поднимется на кладбище ночью, ведь днем она работает. Она привыкнет к ночному кладбищу, ведь на нем лежит ее мама. И возложит на ее могилу добытую с таким трудом вещь. И она не расстраивалась, когда эта вещь затем внезапно пропадала или же она видела ее рядом сломанную. Видимо, игрушка не угодила местному зверью, или же она понравилась деревенским детям. Кто их знает, эти игрушки. — Я… Я боюсь привыкнуть… Вдруг я привыкну, но у меня отберут это… Вдруг, если я полюблю это место, то его отберут у меня?.. Мама ведь ушла… — с запинками проговорила девочка, не замечая, как крупные соленые, еще более соленые, чем само море, капли сбегают по щекам. Слезы наконец потекли из глаз одинокой девочки. Лорд удивленно приподнял брови. Улыбнулся. — Елена, рано или поздно все что-то или кого-то теряют. Таков закон жизни. Да, он жесток, но он непоколебим. Все теряют что-то важное. Без этой кислой горечи жизнь не будет таковой. Люди, Благородные, Оборотни, — все погрязнут в пучине рая и попросту потеряют себя. Они уже будут просто неразумными, безумными животными, которые порвут за то, что считают своим, — мужчина стер текущие слезы с удивленного лица девочки. — Таковы жизнь и этот мир. Никто не сможет самозабвенно вечно хранить что-то. Запомни это, девочка. — Т-тогда… — всхлипнула носом девочка, цепляясь пальчиками за одетую мужчиной ночную сорочку. — Что мне делать? — Постарайся жить так, чтобы не сожалеть ни о чем потом. Жить так, беря все от жизни, не обращая внимания на тяготы судьбы. И у тебя будет счастливая жизнь, немного припорошенная горечью. Но без этой горечи ты не сможешь ценить важные моменты, — отец вытер последние скатившиеся из глаз слезинки и вновь прикоснулся лбом лба дочери. — Поняла, Елена? — Угу, — вновь шмыгнула носом девочка. Она улыбнулась так ярко-ярко, что мужчина посчитал, что взошло солнце, но нет. Это лишь улыбка его дочери. Да, точно, его дочери. Теперь он это окончательно осознал. — Ты всегда такой добрый, или лишь на сейчас? — Со своим ребенком я буду всегда самым добрым отцом с гиперопекой и гиперзаботой, — воинственно сжал кулак мужчина, растягивая губы в проказливой улыбке и наблюдая, как девочка счастливо улыбается, как ее тощие плечи трясутся из-за смеха, что грохочет внутри нее как еще три дополнительных сердца. — Ну, что? Поспишь сегодня с папулей? Елена перестала улыбаться и задумчиво посмотрела на улыбающегося отца. — Слышится как нечто странное и пошлое… Но давай. Я согласна, — с серьезной миной кивнула девочка, вцепляясь в плечи поднявшегося мужчины. — Опусти меня возле кровати. Я сама хочу забраться. Изволю узнать смогу ли залезть сама, просто моя кровать намного ниже. — Именно с таким расчетом на кровать я и выбирал тебе комнату, — насмешливо смотря на своего ребенка, сказал Лорд, не имея никаких надежд на то, что Елена сможет забраться сама на высокую кровать, ведь та была на уровне ее ребер. Но, опровергая все сомнения отца, девочка изловчилась и запрыгнула на нее без каких-либо особых усилий. — А ты сильней и ловчей, чем кажешься, — присвистнул мужчина, забираясь в кровать с другой стороны. Елена задумалась. О чем-то она хотела спросить его, но… О, точно. Конечно, она любила свою маму, но назвать ее красивей всех женщин на земле нельзя было, тем более увидев госпожу Ману, поэтому она задалась вопросом. — Слушай, я вот чего не понимаю: зачем тебе нужна была моя мама, когда у тебя уже была госпожа Мана? Она сказала, что вы женаты уже около пятидесяти лет, — она опустила недолгую паузу, смотря на ошарашенного таким вопросом Лорда. — Ты дурак, — вынесла она вердикт без каких-либо вопросительных интонаций и отвернулась от отца, смотря счастливым взглядом в окно. — Эй! Мама, я счастлива. Не беспокойся обо мне. Один из ангелов на облаках тепло улыбнулся и легко слетел с облаков, растворяясь в воздухе. За ним последовали и другие. Видимо, малышке Елене больше не нужна их опека.