Под строгими ласками Солнца

Восемь больших кружек нам принесли прямо в комнату в «Кобыле». Поначалу Ен то задумчиво хмурилась, то игриво улыбалась, с каждой порцией алкоголя становилась все развязнее. Я полусидел на куче подушек, а она лежала у меня на груди, постоянно ловя мою руку и нежно играясь с пальцами. В какой-то момент она попросила рассказать о своих предыдущих любовницах, что я сделал с большим удовольствием. Она смеялась и выспрашивала подробности, видимо, заводясь. – Ен… – я внезапно посерьезнел, вглядываясь в ее лукавые глаза, – ты думаешь… допустимо ли так отвлекаться от тех дел… важных дел, что перед тобой стоят? – я правда задумался о том, какие горы перед нами высятся. – Текеху, – она дотянулась до моего виска, чтобы погладить, – ты нужен мне. И я тебе. Это необходимо нам обоим, – ее теплый взгляд нежил меня подобно волне. – Я надеялся, что ты так скажешь, – ее слова доставили мне облегчение. – Ен… Меня прорвало. Я рассказал ей все, не мог не рассказать. Зачем говорил о своих прошлых увлечениях, почему хочу забыться в объятиях, исчезнуть, перестать быть объектом поклонения. Что хочу, чтобы меня сдавливали, сминали, чтобы никто и никогда не смог найти Текеху. Она поняла. Моя невероятная Хранительница проявила всю свою необъятную силу, приняла меня, решительно оседлав мои бедра и грубо, упоительно целуя. Голова кружилась от жара ее тела, от легкого запаха массажного масла, смешанного с запахом меда. Я оглаживал ее изумительные бедра, горячо отзываясь на поцелуй. Она отстранилась и, непрерывно головокружительно глядя мне в глаза, почти стянула с меня, не расстегивая, рубашку, внезапно ловким движением связывая этой рубашкой мне руки и цепляя узел за висевшие над изголовьем кровати оленьи рога. Наклонилась и стянула с меня штаны, обнажая напряженную плоть. – Ен, что ты… – Тс-с, – она, поднявшись на ноги, взяла меня за подбородок, положив большой палец на губы. – Не забыл, что участь капитана – командовать? – по телу прошлась приятная дрожь. Стоя надо мной, она начала медленно танцевать, раздеваясь. Руки невероятно соблазнительно скользили по изящным изгибам напряженного тела. Она прекрасно знала о том, насколько красива. Не смущалась. Дразнила. Каждое плавное движение сопровождалось переливами мышц под сияющей кожей, изгибы прекрасного тела как будто вырисовывали узор ее и моего желания. Расстегнутая рубашка, движение рук от живота к груди, сначала мягко, кончиками пальцев приласкать затвердевшие соски, а потом накрыть их всей ладонью. Мой взгляд был прикован к этому соблазняющему танцу. Единственное, чего мне сейчас хотелось – это коснуться ее, почувствовать. Силуэт обнаженных бедер сводил меня с ума. Она подошла ближе, наклонилась, едва коснувшись грудями моего раскрасневшегося лица, поднялась, насмешливо глядя на меня. Ласково погладила ступней уже изрядно облитый смазкой член, я приглушенно застонал. Она снова наклонилась и едва коснулась губами, моих губ. Я хотел настоящего поцелуя, но, когда подался вперед, чтобы его получить, она отстранилась, издеваясь надо мной. – Ен, прошу, – я дрожал, желая, мысли стали туманом, щеки горели, а в паху невыносимо тянуло, – умоляю, – я всхлипнул, когда она обхватила мое лицо руками. Она стояла надо мной на коленях, но практически нигде не касаясь. Я дернулся, пытаясь сделать хоть что-то, на что получил долгий, горячий поцелуй. Я таял под ее прикосновениями и сгорал от мучения, не имея возможности самому приласкать ее. Она чуть опустилась, касаясь мокрым лоном отчаянно стоящего члена, что заставило меня протяжно застонать. – Только если ты будешь хорошей рыбкой, – поднялась, практически утыкаясь лобком мне в лицо. Чистый запах влажной, возбужденной плоти сводил с ума. Когда она поставила ногу на спинку кровати, подавшись вперед, я осознал, чего она хочет. Было ощущение, что я кончу только от одной работы языком, от ее приятных стонов, от руки, перебирающей мои волосы. Ближе к оргазму она практически прижала меня к себе, дрожа всем телом. Отстранилась от меня, тяжело дыша, окинула мутным взглядом и встретилась с моим таким же. И, наконец, развязала руки. Я, как измученный жаждой, приник к ней, целуя, лаская, прикусывая, прижимаясь, желая раствориться в ней. Ее несдержанные стоны лишали меня последних остатков воли, но от каждой попытки проникнуть в нее она уворачивалась, дразня. Повалила меня на спину, грубо сжала запястья, держа их по сторонам от моего лица. Сначала жадно, влажно целовала губы, потом спустилась к шее, оставила несколько засосов, прокусила кожу на ключице. Я не выдержал: ее горячее тело надо мной, грубые, несдержанные порывы и чувствительная плоть, трущаяся о ее живот. Я со сдавленным стоном кончил, пачкая ее и себя. Она усмехнулась, седлая мои бедра. – Кажется, кто-то очень, очень плохая рыбка, – она водила пальцами по моему животу. – Экера, я виноват, – хрипло, с трудом проговорил я. Она поднялась, послышался шорох ткани, и тут же вернулась с моим ремнем в руках. – Вставай на колени, – этот властный приказ окатил меня волной возбуждения. Я не мог не подчиниться. Я стоял коленями на подушке на полу, локтями упираясь в кровать. Неожиданно ремень затянулся на моем горле, чуть придушивая. Хранительница нежно ласкала мои плечи, спину, ягодицы, заставляя прогибаться и кусать губы. Звонкий шлепок заставил меня вскрикнуть, на что она чуть туже затянула петлю на шее. – Маленькая, извращенная рыбка, – я мурашками на спине чувствовал ее коварную улыбку. Не давая возможности ответить, она снова приложилась ладонью о мой зад, чередуя ласковые прикосновения к чувствительной коже и грубые шлепки. То ее пальцы неспешно оглаживали тугое колечко мышц ануса, смачивая его моей же смазкой с члена, то язык и губы смягчали прикосновениями и поцелуями места укусов. Она одновременно потянула на себя ремень, заставляя выгибаться, и проникла пальцем в меня, ласково растягивая. Я охнул и задрожал от новой волны жара и похоти. – Как жаль, что у меня нет члена, чтобы трахнуть тебя, рыбка, – она уверенно двигала уже двумя пальцами, нащупывая простату, отчего меня дернуло и я еще туже затянул «поводок». Третий палец добавился к моим издевателствам, она целовала и кусала мои плечи, то придушивая, то почти отпуская ремень. Еще несколько толчков и я снова кончил, не сдерживая протяжного «а-ах». Ен закинула меня обратно на кровать. Я лежал на спине, голова чуть кружилась и мысли полностью покинули сознание. Ее мягкие поцелуи привели меня в чувство, она снова оседлала меня, уже развязав руки и сняв «поводок». Мы неспешно, упиваясь, целовали друг друга, оглаживая, прикасаясь, дразня. Мой член снова встал, она, не отрываясь от поцелуя, касалась его, водя мокрыми от смазки пальцами по головке. Она направила его к себе, но не опустила бедра, насаживаясь, а лаская себя им, как своеобразной игрушкой. Она уткнулась лбом мне в плечо, нежно постанывая от движений скользкой головки члена по чувствительным местам. Дыхание участилось, я кожей чувствовал как бьется ее сердце, короткий вскрик и она с размаху насадилась на меня, принимая целиком и продлевая свой оргазм. Цветные искры пробежались перед глазами, когда тугое, горячее лоно заполнилось мною. Мои стоны, ее стоны, жар двух тел, капли пота, щекочущие ребра. Я вскидывал бедра, насаживая ее, она принимала меня, опускаясь. Смазанный, мокрый поцелуй, переплетенные языки, она прокусила мне нижнюю губу. Я поймал ее запястья, заставил – и ее, и себя – оторваться, развернул спиной к себе и снова вошел. Так горячо… она вскрикнула в упоении. В такой позе я развил максимальный темп, притянул ее за плечи к себе и укусил, мстя, в основание шеи. Она так красиво стонала, я еще чуть нагнулся и увидел ее лицо. Совершенное, исполненное наслаждением, такой же взгляд, потерявший всякую связь с реальностью, как и мой. – Я люблю тебя, – я действительно обожал свою Хранительницу. – Тек-кеху… – с моим именем на губах она кончила просто от того, что я трахал ее. Она так сжала меня, что не дала выйти и я излился внутрь, целиком заполняя ее. Это продолжалось почти всю ночь. А потом мы обессилели. Не было возможности даже поправить влажные простыни, которые беспорядочными волнами раскинулись по кровати. Лежа у нее на груди, я слушал постепенно выравнивающееся дыхание Хранительницы. И мне снились звезды, мерцающие в такт биению ее красивого сердца.