Под строгими ласками Солнца

После той ночи с меня еще неделю сходили синяки на запястьях, полоса на шее, следы от укусов на губах, плечах и ключицах. Честно сказать, я упивался ими, каждый раз разглядывая в зеркале эти отметины. Ее отметины. Хранительница правильно поняла меня и мое признание, что я люблю ее вот так, свободно, и не занималась романтикой, требованиями признаний и прочим подобным. Ну и, конечно, она в какой-то мере хотела от меня избавиться, но, вот, те ощущения, что я дарил ей, не давали этого сделать, порождая внутренний конфликт. Я упивался бурей, которую порождал. Ей понадобилось много времени и денег, чтобы добыть паруса из драконьих крыльев и черного дерева для обивки. И все это время она снова дразнила и соблазняла меня, пользовалась мной и нежила, как ручную рыбку. Мы с ней проводили времени вместе больше, чем за все полгода путешествия и были абсолютно счастливы здесь и сейчас. Это был напряженный и прекрасный месяц, исполненный ласки и острого, звенящего чувства совершенной радости. Их отношения с Эдером вернулись в прежнее русло. Она только попросила не особо распространяться ему о нашей связи, но я и не собирался. Поначалу ей было тяжело справиться со своими чувствами. Наши отношения ей казались изменой тому, кого действительно любит, она корила себя, обещала больше не подходить ко мне, и каждый раз мои чуть насмешливые, притягательные взгляды роняли ее обратно в это нереальное удовольствие. Она срывалась на меня, кричала. Связывала, душила и издевалась, доставляя мне еще больше наслаждения возможностью подчиняться всем ее порывам. Но она справилась и со мной. Я обожал ее за это. Путешествие на Укайзо, понятно, стало переломным. После она не уговаривала меня остаться, а только ткнула кулаком в плечо и шепнула, что ей будет очень не хватать одной радостной рыбки, но наказала не возвращаться и не ворошить прошлое, провожая строгим и печальным взглядом. Я чувствовал, как она злилась на меня и как боролась с этой злостью, зная, что удерживать меня будет неправильно. Все же у нее оставалась поданная Эдером надежда на счастливую жизнь, за которую она теперь цеплялась. Она освободила меня. Придала сил. Даже на другом краю Архипелага я знал, что она верит в меня. В плохие дни воспоминания о ее теплой ободряющей улыбке не давали мне опустить руки. И я обожал ее. Ее теплоту, спокойствие и легкость. Но не собирался возвращаться. Я шел дальше, неся в себе прекрасное, ласковое солнце.