Шаг за шагом

Когда главный евнух гарема пригласил ее в хамам, приготовленный лично для нее, Анна очень удивилась, с чего бы это, но пошла с радостью. Пока девушки ее мыли, одевали, украшали, она только диву давалась: к чему вдруг такие приготовления перед сном? Ответ не заставил себя ждать. Смешно подмигнув одним глазом, Амбер-ага недвусмысленно намекнул ей, что готовили ее для султана, который позвал девушку в свои покои. Поначалу Анна опешила от его намека и даже думала никуда не ходить, но потом поняла, что клокочущая в душе ярость не даст ей уснуть, и решила высказать свои претензии правящему нахалу. И что с того, что он их повелитель? Она не его рабыня или наложница, чтобы использовать ее как ему вздумается! Было не похоже, что султан ждал ее, когда она разъяренной фурией появилась в его покоях и стала озираться по сторонам, ошарашенная окружившим ее великолепием. После беглого осмотра покоев она взглянула на причину своего негодования и испытала легкую досаду: чего это он с газетой стоит, когда она вся такая расфуфыренная, разукрашенная да умасленная к нему пожаловала? Заметив вошедшую учительницу, Махмуд предложил ей присесть, дабы было удобнее разговаривать. Но тут эта женщина налетела на него с нелепыми обвинениями в том, о чем он пока даже мечтать себе не позволял. Стало обидно. Кто она такая, чтобы обвинять самого Повелителя мира? А поскольку он не чувствовал за собой вины, то не преминул поставить ее на место: дескать, не стоит так высоко оценивать себя, думая о месте, которое еще заслужить надо. Спесь с нее сбил, и уже гораздо спокойнее она поинтересовалась причиной столь позднего приглашения. Осознав необходимость своего присутствия в покоях повелителя, Анна начала смеяться. Такой ее видеть было гораздо приятнее. Дальнейшая беседа протекала довольно мирно, если не считать пары моментов, когда сам он вышел из себя из-за содержания статей, переведенных учительницей. Видимо, это было страшно, потому что девушка после его вспышки выглядела напуганной. Махмуд устыдился, увидев, до чего довел ее. - Ты испугалась? - заботливо поинтересовался он. - Нет, душа моя, - от испуга девушка вновь забыла, с кем разговаривает, и сейчас же смутилась. От ее слов султан мгновенно успокоился, тепло разлилось в его душе, и он улыбнулся. Все-таки не зря в гареме ее прозвали голубкой. Нежная, пугливая. Вот только у робкой пугливой голубки оказались острые коготки и ослиное упрямство, в чем он вскоре и убедился. Желая лучше изучить французский язык, Махмуд предложил Анне учить этой премудрости и его, поставив лишь одно условие: чтобы никто во дворце не знал об этом. Вот тут вся ее робость и закончилась, а упрямство выбралось на свет. Снова ему пришлось напомнить ей, кто перед ней, но это не образумило упрямую ослицу, и она, не испросив позволения, собралась покинуть его. Тут терпение повелителя достигло своего предела. Схватив непокорную девицу за руку, он рванул ее на себя и оторопел. Гнев прошел сам собой, стоило столкнуться с ее полным ужаса взглядом, а предательские мысли о ее губах затмили все остальные, и Махмуд предпочел отпустить Анну. Она, видите ли, не желает быть его наложницей!.. Стоило обдумать свое отношение к этой непредсказуемой хатун в тишине и одиночестве. О том, чтобы позвать к себе Хошьяр, как он планировал ранее, теперь не могло быть и речи.