Не теряй меня больше

Домой Гермиона возвращалась с тяжелым сердцем. Чем меньше времени оставалось до встречи с мужем, тем больше становился сдавливающий грудь камень, тем сложнее было дышать. Чем меньше времени отделяло ее от неизбежного разговора с Роном, тем слабее согревали мысли о Краме. Принять предложение Виктора полететь с ним в Рим Гермиона, конечно же, не смогла. Это была необдуманная, совершенно безумная идея, ведь с момента появления Виктора в кабинете Гермионы до момента вылета оставалось всего несколько часов. Разве могла она просто сорваться с места и улететь, если завтра утром должна быть на работе? Кроме того, между ними все еще незримо стоял Рон, вначале Гермиона обязана поговорить с ним. С озвученными аргументами Виктор спорить не стал, лишь сообщил, что в таком случае и он остается в Лондоне — возможность побыстрее увидеть Гермиону его привлекает значительно больше, чем Колизей и Сикстинская капелла. Они договорились, что завтра вечером Виктор встретит Гермиону у выхода из Министерства. Конечно, он предлагал, чтобы она сразу же, как только соберет чемоданы, аппарировала к нему, но Гермиона не согласилась. Она решила, что переночует у родителей. Даже когда Виктор ушел, сосредоточиться на работе никак не удавалось, за оставшуюся половину дня дела почти не сдвинулись с места. Чем ближе к горизонту спускалось солнце, тем сильнее Гермиона волновалась по поводу предстоящего разговора с мужем. Они не виделись со вчерашнего вечера. В спальне Рон не ночевал, и утром, когда Гермиона собиралась на работу, на глаза ей тоже не попадался. Если он и был дома, то не выдал свое присутствие ни единым шорохом. Дверь в гостиную была плотно закрыта и проверять есть ли там Рон Гермиона не стала. Похоже, они оба не горели желанием видеть друг друга. И все же, несмотря ни на что, наивно было бы полагать, что Рон любезно поможет ей упаковать вещи и пожелает счастья в личной жизни. Зная вспыльчивый нрав Рона и его нежелание слышать чужое мнение, можно с уверенностью сказать, что им предстоит тяжелый разговор. Внутреннее напряжение достигло предела, когда Гермиона опустила руку на дверную ручку и дернула на себя входную дверь. Замерла, прислушалась — тихо. Вошла в квартиру, зажгла свет. Похоже, Рона не было дома. Гермиона почти физически ощутила, как сжимавшие сердце железные тиски ослабили хватку. Ослабили, но не отпустили, ведь то, что Рона нет вовсе не значит, что предстоящий разговор отменяется. Просто это будет не сейчас, чуть позже. Через час? Или через минуту? Он может появиться в любой момент. Дожидаться этого момента сидя без дела Гермиона не стала. Она вытянула из шкафа огромный чемодан, с которым когда-то переезжала сюда, и принялась укладывать свои вещи. Когда в чемодан отправилась последняя футболка, в голове у Гермионы мелькнула трусливая мысль: может не дожидаться Рона, может просто уйти? Она может прислать ему письмо, в котором все объяснит. Или можно встретиться завтра. Или на выходных… «Испугалась, хочешь позорно сбежать», — выставил обвинение внутренний голос и Гермиона, поджав губы, отправилась в гостиную — там ее книги, их она не оставит. Тем более, Рону они все равно не нужны. Будут пылиться без дела, или, чего доброго, улетят в мусорку. Вот она соберет их сейчас не спеша, а там видно будет. Появится Рон — хорошо, а если нет, так что же, до утра сидеть ждать? Может он сам решил уйти от нее? Мысль показалась Гермионе привлекательной, хоть и не очень правдоподобной. — Ты что делаешь? Гермиона замерла с книгой в руке. Надо же, даже не услышала, как он вернулся. Судорожно сжимая в руках томик по «Истории магии», Гермиона медленно обернулась. Рон стоял в дверях и переводил недоуменный взгляд с нее на чемодан, стоящий у ее ног, и снова на нее. — Ты… Куда-то едешь? В командировку, да? — спросил он с надеждой в голосе. Гермиона молча покосилась на раскрытый, почти до верха забитый ее вещами чемодан. Куда и на сколько нужно ехать в командировку, чтобы весь гардероб с собой тянуть? — Гермиона, я… — начал неуверенно Рон. — Вчера я, наверное, наговорил лишнего и… О, нет! Только не это! Рон смотрел на нее умоляющим, растерянным взглядом и, несомненно, собирался просить прощения. Он прекрасно все понял… Не надо, твердила мысленно Гермиона, не надо пытаться что-то исправить, пожалуйста. Нечего уже исправлять, будет лишь больнее обоим.  — Нет, Рон, — решительно прервала она его, голос прозвучал сухо, вовсе не так как хотелось, но может это и к лучшему. — Ты все правильно сказал. Ничего у нас получается. Мы не можем сделать друг друга счастливыми. Я ведь пыталась. И ты, я уверена, тоже. Не надо больше… Гермиона умолкла, чувствуя, что голос вот-вот задрожит. Ей было больно смотреть на несчастное лицо Рона, от злости и обиды больше не оставалось и следа. Гермионе было жаль мужа, жаль их обоих. Они столько времени потратили, пытаясь построить замок на песке и отказываясь признать, что идея была изначально безнадежной. Больше так продолжаться не может. Не отрывая взгляда от чемодана, Рон прошел вглубь гостиной и присел на диван. — Ты серьезно? — спросил он надломленным голосом. — Уходишь от меня? Вот так вот просто? Просто решила сбежать, пока меня нет дома? Она не нашлась, что ответить. Все и правда выглядело так, словно она хотела сбежать. — Нет, я понимаю, что вел себя вчера как… как дурак, но… — Рон тяжело вздохнул, бросил очередной хмурый взгляд на чемодан, словно тот был его заклятым врагом, затем вновь посмотрел на жену. — Прости меня, пожалуйста. Чтобы я не наговорил, на самом деле я так не думаю. Оно как-то само собой вырвалось. Просто все не так, как должно быть, понимаешь? Все неправильно. Но мы ведь можем изменить это, если постараемся? Можем ведь? Мольба в голосе, во взгляде. Как ей это выдержать? Кажется, это так просто — утвердительно кивнуть и стереть с его лица обреченность. Но нет, нельзя. Гермиона положила книгу, подошла к мужу и присела рядом. Несколько минут оба молчали. — Я не злюсь, Рон, правда, — заговорила наконец Гермиона. — Не пытаюсь тебя наказать. Нам действительно лучше расстаться. — Ты просто разлюбила меня, да? — спросил тихо Рон, уперев пустой взгляд перед собой. Гермиона снова не знала, как ответить на его вопрос. Любит, конечно, очень любит, но он ведь не об этой любви. Она любит его как друга, как брата, а ему нужна другая любовь. — Нет, не отвечай! — встрепенулся вдруг Рон. — Не надо, не сейчас. Ты куда собираешься идти, к родителям? — Он дождался утвердительного кивка Гермионы и продолжил: — Хорошо, поживи у них. Неделю, две, месяц — сколько посчитаешь нужным. Возможно, это будет правильно. Ты сможешь отдохнуть от меня, спокойно все обдумать. Может, соскучишься даже, — робко улыбнулся он. — Не принимай поспешных решений. Я подожду. Буду ждать сколько понадобится. Гермиона слабо качнула головой, даже не заметив, что сделала это. — Нет? — Рон казался удивленным и разочарованным до глубины души. — Но почему? Конечно же, Рону и в голову не могло прийти, что его жена уходит к кому-то. Гермионе не хотелось говорить об этом, но зачем оставлять ему пустые надежды? Пусть Рон забудет ее и живет новой жизнью. Пусть у него будет возможность не пройти мимо своей истинной половинки, когда их пути пересекутся. — Я люблю другого, Рон, — едва слышно пробормотала Гермиона, уткнув взгляд в собственные колени. — Что? — недоверчиво переспросил Рон, диван скрипнул — он повернулся к ней всем корпусом. Гермиона по-прежнему не поднимала глаз. — Я люблю другого, — упрямо повторила она. — То есть, это все не из-за вчерашней ссоры? — потрясенно спросил Рон. — То есть, ты просто променяла меня на другого мужика? То есть, когда я думал, что ты засиживаешься допоздна на работе, ты на самом деле… Нет, я не могу в это поверить… — Я никогда не обманывала тебя, Рон! — горячо возразила Гермиона, дерзнув наконец взглянуть в лицо мужу. В его голубых глазах читалась лишь отчужденность. И, кажется, отвращение. — Кто он? — спросил Рон, не обратив никакого внимания на ее слова. — Кто-то из министерства? Твой начальник? Без сомнений, так ты добьешься расширения своего отдела. — Рон! — воскликнула Гермиона, вспыхнув. Она никогда не думала о собственном начальнике в таком ключе. — Нет, не он? — прищурившись, ехидно поинтересовался Рон. — Всех твоих коллег не знаю, извини, гадать придется до утра. Так что просто назови имя, будь добра. Он сверлил Гермиону ледяным, колючим взглядом от которого ей становилось не по себе. Она невольно отодвинулась, не в силах выносить излучаемую им агрессию. Заметив это, Рон криво ухмыльнулся и, подорвавшись с места, принялся мерить комнату взад-вперед широкими шагами. Гермиона напряженно следила за ним взглядом. — Так что? — спросил Рон, остановившись на мгновение. — Он не из министерства, — ответила Гермиона, ей вдруг показалось, что она находится на допросе. — Это выяснили. Отлично. — Он снова принялся вышагивать взад-вперед. — Так кто же? Может, Гарри? Вот уж глупость, так глупость. Гарри всегда был для Гермионы названным братом. Кроме того, у него есть Джинни и у них все отлично. — Что ты несешь, Рон? — недоуменно прошептала Гермиона. — Ну так скажи мне кто он! — воскликнул Рон с горечью. — Скажи, и я не буду ничего нести. Буду знать, на кого ты меня променяла! — Виктор Крам, — выдохнула Гермиона. Ей хотелось, чтобы этот изматывающий разговор побыстрее закончился. Рон снова остановился. — Крам? — переспросил недоверчиво. — Серьезно? Крам? Гермиона напряженно кивнула. Рон приблизился к дивану и присел, только на этот раз подальше от Гермионы. Казалось, его ярость поутихла, сменившись тихой горечью, но Гермиона все же поглядывала на мужа с опаской. — Ну что же, проиграть Краму не так уж и унизительно, — с горькой улыбкой отметил он. — А я читал в «Пророке» на днях, что репортеры засекли его в Лондоне. Жаловались еще, что не могут выяснить цель его визита. А он приехал, чтобы увести мою жену, как оказалось. — Нет-нет, все было не так, — поспешила возразить Гермиона. — Он не для этого приехал. Мы встретились совершенно случайно. — Замолчи, пожалуйста, — нахмурился Рон. — Все что мне было нужно, я уже услышал. Подробности мне не интересны. Давай, собирай все, что еще не успела собрать, и уходи. Гермиона медленно кивнула и поднялась с дивана. Неужели ей предстоит продолжать сборы под мрачным взглядом мужа? Такая перспектива не радовала. Но, к ее облегчению, Рон тоже встал и направился к выходу из гостиной. У самой двери остановился и, не оборачиваясь, холодно проговорил: — Я сейчас уйду, вернусь часа через три. Очень надеюсь, тебя к тому времени здесь уже не будет. Что там нужно будет подписать, чтобы нас развели — пришлешь совиной почтой. Вроде все. Прощай. Едва он успел сделать шаг, как снова пришлось остановиться — Гермиона окликнула его. — Рон, — робко позвала она. — Скажи, мы сможем когда-нибудь снова стать друзьями? Как когда-то давно… Сможешь простить меня? — Нет, — покачал Рон головой. — Никогда. Прощай, Гермиона. Он так и не обернулся. Ни на секунду. Выскользнул в темный коридор, так и не взглянув на нее.