Оглядываясь назад

      Заляпанные мокрым снегом окна дребезжали от порывов ветра. В этом году зима выдалась на редкость сырой и промозглой. И даже несмотря на потрескивающий в камине огонь, в кабинете было зябко. В красных отблесках пламени на резном деревянном столе поверх черной бархатной подложки тускло поблескивало старинное серебряное ожерелье с опалами.       — Как себя чувствует мисс Белл?       Дамблдор совершил едва уловимое движение волшебной палочкой, ожерелье медленно поднялось в воздух и неторопливо закрутилось вокруг своей оси.       — Мадам Помфри удалось нейтрализовать действие проклятья, — стоящий у окна Северус бросил на директора быстрый взгляд. — Я считаю, она чудом спаслась.       — Полагаю, что это так, — задумчиво проговорил Дамблдор, разглядывая ожерелье. — Магия очень старая… и сильная, — он перевел взгляд на Снейпа, а ожерелье всё также медленно опустилось обратно на подложку. — Так значит, мисс Белл несла его мне?       Северус молча кивнул.       — Любопытно.       — Со слов ее однокурсницы, они были в Хогсмиде, в Трех метлах, мисс Белл пошла в туалет, вернулась уже со свертком и не переставая твердила, что очень важно доставить его вам. Минерва обещала поговорить с мисс Белл завтра утром, когда та придет в себя. Мадам Помфри погрузила ее в сон, чтобы организм быстрее восстановился.       Проклятое ожерелье, странное поведение ученицы — не нужно было быть гением, чтобы понять что происходит. Малфой начал действовать. Северус рассчитывал, что, узнав, что Снейп на его стороне, Драко непременно обратится к нему за помощью. Но похоже сын Люциуса решил действовать в одиночку. Не доверял Снейпу? Или в нем было сильно желание выслужиться перед своим темным господином?       — Она всё еще злится на тебя? — вдруг спросил директор, и в его голосе явственно послышались мягкие интонации.       Северус невольно поморщился, явно не ожидая, что директор поднимет эту тему. Они с Минервой не разговаривали уже почти две недели, с того самого вечера у ворот Хогвартса, когда он признался, что попросил директора держать ее как можно дальше от дел Ордена.       — Лучше так, чем объяснять мисс МакГонагалл почему ее мать предпочла сражаться с темными волшебниками и отдать за это свою жизнь вместо того, чтобы быть рядом со своей дочерью.       По мнению самого Северуса вся эта ситуация выходила за рамки разумного. Он ни минуты не сомневался в собственной правоте. А Минерва… что ж, она бывает чересчур упрямой и слишком самоуверенной. И еще эта ее извечная хваленая гриффиндорская храбрость и абсолютное пренебрежение здравым смыслом. И собственной безопасностью. Кому это только нужно! Ну вот что она пытается доказать? Что рискует жизнью ради будущего своей дочери? Похвально, жертвенно, храбро, в конце концов. Только вряд ли Лея обрадуется такому выбору.       — Ну, у девочки есть не только мать, но и отец, — словно прочитав его мысли, проговорил Дамблдор, глядя на Снейпа поверх своих очков-половинок. Заметив, как изменилось выражение лица его профессора защиты от темных искусств, директор весело улыбнулся. — Хоть зрение мое уже не так остро, как в былые годы, но всё же я еще неплохо вижу, — улыбка старика стала шире, а в глазах заплясали знакомые лучистые искорки. — Она очень на тебя похожа, Северус, — мягко добавил он.       Снейп едва слышно хмыкнул и отвернулся к окну.       — Полагаю, вы давно знали правду? — не оборачиваясь, спросил он.       — Догадывался, — всё еще продолжая улыбаться, признался директор. — Но в столь деликатные вопросы я предпочитаю не вмешиваться.       Конечно, кому захочется лезть в чужие семейные дрязги, — подумал про себя Северус.       — Рискну предположить, что про данный тобой Нарциссе Малфой непреложный обет Минерва тоже ничего не знает?       Снейп на мгновение прикрыл глаза.       — Нет, — он оглянулся на директора. Дамблдор всё также неподвижно сидел в кресле, откинувшись на спинку и молча наблюдая за ним. Улыбки, минуту назад освещавшей его испещренное морщинами лицо, уже не было и в помине, уступив место мрачной задумчивости. И Северус прекрасно понимал почему. Ожерелье стало первой попыткой убить директора Хогвартса, и лишь один Мерлин знает, сколько еще их будет, пока Драко Малфой не уверится в своей неспособности исполнить повеление Темного лорда. И вот тогда настанет черед Северуса. Либо он исполнит обет, данный Нарциссе, либо погибнет. Третьего не дано. Никому еще не удавалось избежать смерти за нарушение обета. — Я хотел бы попросить вас, господин директор, рассказать всё Минерве, когда я… — он не смог произнести этого вслух, — когда проклятье непреложного обета настигнет меня.       — Я охотно исполнил бы твою просьбу, — в глазах Дамблдора снова вспыхнули лукавые искорки, — но полагаю, ей будет куда приятнее услышать правду от тебя, — он на мгновение замолчал. — Когда всё закончится.       — Маловероятно, что я смогу это сделать, если буду мертв, — хмыкнул Снейп.       — Торопишься на тот свет? — полюбопытствовал Дамблдор.       Северус изогнул бровь, показывая тем самым, что оценил иронию.       — Думаю, мы оба понимаем, что мне не под силу убить вас. Если только вы сами не торопитесь в мир иной.       — О нет. Мне пока и здесь неплохо, — усмехнулся Дамблдор, и его голубые глаза загадочно блеснули за стеклами очков. — И тебе, Северус, не советую.       — Проклятье убьет меня практически мгновенно, — напомнил Снейп, отходя от окна и усаживаясь в кресло напротив директорского стола. — Так что, боюсь, моя участь предрешена.       Он знал, что умрет. И был готов к этому. Но сказать об этом Минерве так и не решился. Лея лишится отца, но допустить, чтобы она осталась и без матери Северус не мог. Вот почему он просил Дамблдора держать Минерву как можно дальше от дел Ордена, не позволять ей рисковать жизнью. Если Лее суждено вновь лишиться одного из родителей, пусть это будет он.       — Ты помнишь, что именно обещал Нарциссе? — неожиданно спросил Дамблдор. Такое трудно забыть.       — Помочь Драко, когда он попытается исполнить волю Темного лорда, а если его постигнет неудача, сам совершить то деяние.       Тихий, подобно шипению змеи, голос Беллатрисы Лестрейндж до сих пор звучал в его голове. Вряд ли он когда-нибудь забудет его.       — Что ж, мы оба знаем, что Темный лорд приказал Драко Малфою убить меня. И его, кончено же, постигнет неудача, — Дамблдор резко подался вперед, и его правая рука легла на стол рядом с проклятым ожерельем, — а значит, у тебя нет иного выхода, кроме как попытаться убить меня.       — Я этого не сделаю.       Пламя в камине затрепетало, словно от сквозняка.       — Сделаешь, — неожиданно повелительным тоном проговорил Дамблдор, не спуская с сидящего напротив мужчины цепкого взгляда. — И не просто сделаешь вид, а приложишь все силы. Используй непростительное заклятье, если потребуется.       — Никто не в состоянии противостоять убивающему заклятию, — возразил Северус, всё еще не понимая, к чему клонит директор.       — Это уже моя забота, — без тени улыбки откликнулся Дамблдор. — Только использовав все свои силы и умения, и всё же потерпев поражение, ты сможешь избежать гибели, а данный тобою обет будет считаться исполненным. После этого доверие Темного лорда к тебе лишь возрастет, ты войдешь в его ближний круг, что несомненно сыграет нам на руку.       Северус смотрел на старика и не переставал удивляться его умению просчитывать ходы в столь длинной и запутанной игре. Он готов был биться об заклад, что Дамблдор задумал всё это сразу же, как Северус рассказал ему о просьбе Нарциссы, еще тогда, в последний день лета.       — Вы знаете, как справиться с заклинанием Авада Кедавра? — тихо спросил он, не спуская глаз с директора.       Дамблдор неопределенно пожал плечами.       — Я же сказал, что не тороплюсь на тот свет, — его глаза загадочно блеснули за стеклами очков. — А теперь ступай, Северус. Я и так уже слишком задержал тебя.       В чем-то он был прав. Часы на стене уже давно пробили полночь. В последнее время у них это вошло в привычку — полуночные разговоры, обсуждение планов, выстраивание стратегии. Вот бы еще все их попытки противостоять надвигающемуся злу не оказались тщетны.       — Позвольте спросить, директор, — Северус обернулся уже у двери. — То кольцо, что мы нашли в доме Мраксов, вы смогли снять с него проклятье?       Вместо ответа Дамблдор выдвинул верхний ящик стола и, достав оттуда уже знакомое Снейпу кольцо, осторожно положил его рядом с ожерельем.       — Это оказалось непросто, — после минутного молчания проговорил Дамблдор. — Мне помогла древняя магия, — его взгляд скользнул по стоящему на полке мечу Годрика Гриффиндора, реликвии факультета львов. — Как я всегда говорил, в Хогвартсе тот, кто ищет помощи, всегда ее находит.       Присмотревшись, Северус заметил, что в оправе кольца уже не было камня с печатью Певереллов. Либо он был уничтожен во время разрушения проклятья, либо Дамблдор специально вытащил его.       — Как оно поможет в борьбе с Темным лордом?       Помнится, Минерву очень интересовал этот вопрос.       — Пока не знаю, — кажется, директор едва заметно улыбнулся. — Но у меня есть кое-какие соображения, которые, впрочем, я пока хотел бы оставить при себе.       Если бы Снейп в меньшей степени уважал сидящего за столом старика, он бы непременно что-нибудь съязвил. Но в присутствии Дамблдора он редко позволял себе проявление подобного неуважение к этому, без сомнения, сильному и могущественному волшебнику.       — В любом случае, — продолжал Дамблдор, — теперь кольцо не опасно.       Снейп молча кивнул, собираясь покинуть директорский кабинет.       — Северус, — окликнул его Дамблдор, когда Снейп уже почти выходил из комнаты. — Надеюсь, мне не стоит напоминать, что никто не должен знать. Ставки слишком высоки, мы не можем рисковать, посвящая других в этот план.       Снейп молча кивнул.       Их с Дамблдором связывали особые отношения уже много лет, со времен первой магической войны. Дамблдор доверял ему. Северус исполнял любую его просьбу (директор никогда не приказывал, он просил, но не исполнить просьбу было невозможно). Их договоренности всегда хранились в тайне. Многие до сих пор недоумевали, почему самый могущественный волшебник современности доверяет бывшему Пожирателю смерти, защитив того от Азкабана. В ответ все эти годы Северус исправно играл свою роль. И готов был продолжать делать это. Если бы не одно но…       Теперь в его жизни появились Минерва и Лея. И от осознания необходимости врать им, ему делалось мерзко. Он должен был позаботиться о них, это его долг. Но как это сделать, не нарушая данное Дамблдору слово?       — Мистер Гилбер, да что с вами сегодня? — прохаживаясь по классу, Минерва в очередной раз остановилась возле парты, где сидели Лея и Гилбер, и сурово сдвинула брови. — Обычно у вас нет проблем с заклинанием исчезновения.       Эрик грустно вздохнул, наблюдая, как по парте медленно ползет улитка с наполовину исчезнувшей раковиной. Улитка сидящей рядом Леи исчезла практически полностью, был виден лишь едва различимый силуэт. У остальных в классе дела тоже обстояли на порядок лучше.       — Я безнадежен, — вздохнул парень, понуро наблюдая за несчастным брюхоногим.       — Любопытно, с чего вдруг столь критичный вывод? — слегка приподняв брови, поинтересовалась МакГонагалл.       Гилбер никогда не отличался выдающимися способностями, во всяком случае, по ее предмету, но и в числе отстающих не был.       — Предыдущим уроком у нас была защита от темных искусств, — объяснила Лея, бросив на друга ободряющий взгляд. — Профессор Снейп сказал, что с его способностями у Эрика нет ни единого шанса сдать в следующем году СОВ.       Профессор МакГонагалл демонстративно фыркнула.       — Я бы не стала считать профессора Снейпа истиной в последней инстанции, — она поправила свои квадратные очки, глядя на печальное лицо своего ученика. — Впрочем, профессор Снейп любит решать за других. Но это не значит, что он прав. Не забивайте себе голову глупостями, Гилбер. Мнение одного человека — не показатель. У вас хорошая успеваемость. А если у вас сложности с его предметом, то возможно проблема в учителе, а не в ученике.       Лея удивленно приподняла брови, глядя на мать, но Минерва с ледяным спокойствием выдержала ее взгляд.       — До конца урока еще пятнадцать минут, потренируйтесь еще, Эрик, — она вернулась к своему столу и опустилась в резное кресло. — Уверена, если вы приложите чуть больше усилий, у вас всё получится.       Когда звонок, наконец, прозвенел, все потянулись к выходу. Пробравшись сквозь толпу однокурсников к преподавательскому столу, Лея дождалась, пока все выйдут в коридор. Минерва, как ни в чем не бывало, делала какие-то пометки в журнале.       — Мам, почему вы с папой не разговариваете?       Минерва на мгновение оторвалась от своего занятия и подняла на дочь взгляд своих серых глаз, но затем снова вернулась к заполнению журнала.       — Потому что твой отец слишком много о себе возомнил.       Кажется, ей удалось это произнести практически не разжимая губ. Лея с тихим вздохом закатила глаза. Порой взрослые ведут себя совсем как дети. Она так и не смогла узнать о причине ссоры, но то что она влияла на настроение обоих ее родителей, сомнений не было. Минерва была чересчур раздражительной и категоричной, какой Лея давно ее не видела. А Северус ходил мрачнее тучи, срываясь на учеников и снимая баллы с факультетов направо и налево. Впрочем, в его случае поведение не сильно отличалось от обычного.       И всё же это было несерьезно. Двое взрослых людей, а ведут себя как школьники! Даже Лея в ее четырнадцать лет это понимала.       — Не знаю, что он сделал, но может он поступил так, потому что тебя любит? — пожала плечами Лея. — Мне кажется, он просто пытается о тебе заботиться, — она осторожно коснулась руки матери, заставляя Минерву вновь взглянуть на нее. — Скоро Рождество… наше первое совместное Рождество. Было бы здорово, если бы мы встретили его вместе, как настоящая семья.       Лицо Минервы едва заметно изменилось. Кажется, слова дочери заставили ее задуматься.       — Ступай, а то на урок опоздаешь, — после небольшой паузы проговорила она, указывая Лее на дверь, но девушка не сдвинулась с места, продолжая выжидательно смотреть на мать. С минуту они с МакГонагалл молча боролись взглядами. — Ладно, я поговорю с ним, — наконец со вздохом сдалась Минерва, и Лея буквально засияла, словно до блеска начищенный самовар.       Подхватив сумку с учебниками, она легко пробежала меж рядов парт и, махнув матери на прощание, исчезла за дверью. Минерва покачала головой, снова возвращаясь к своему занятию. На ее губах играла едва заметная улыбка.       К Рождеству погода заметно улучшилась. Промозглые ветра, приносящие с собой мокрый снег, порой переходящий в настоящий дождь, утихли. Им на смену пришли обильные снегопады, быстро укутавшие Хогвартс в пушистую снежную шубу.       В последние дни перед рождественскими каникулами настроение в школе царило самое что ни на есть праздничное. И даже местный смотритель, мистер Филч, с чего-то решивший, что игра в снежки это разновидность немагической дуэли, а катание на коньках по замерзшему Черному озеру обязательно закончится травмой, не мог испортить ученикам настроение. Хотя, после того, как кто-то из учащихся попытался поставить на коньки миссис Норрис, правда неудачно, он совсем слетел с катушек, носясь по школе и наказывая всех подряд.       — На следующий день после возвращения в Лондон, мы уезжаем к маминой двоюродной сестре во Францию. Нас пригласили на Рождество, — Эрик ловким движением раскрыл коробку с шоколадной лягушкой, но та, тихо квакнув, выскользнула у него из рук и запрыгала по стене в попытке сбежать. Идущая рядом Лея почти машинально взмахнула волшебной палочкой, и лягушка опустилась в подставленную ладонь ее друга. — Мне кажется, мама просто не хочет, чтобы мы оставались на праздники в Англии, — Эрик тяжело вздохнул. — Думаю, она боится всего того, что сейчас происходит.       — Все боятся, — пожала плечами Лея.       «Ежедневный пророк» в каждом выпуске публиковал сводки нападений и таинственных исчезновений. Мракоборцы с ног сбились в тщетных попытках взять ситуацию под контроль. Новый министр магии из кожи вон лез, стараясь вселить в магический мир уверенность в победе, но кажется он сам в нее уже не верил. Вся надежда была, как считала Лея, на Дамблдора и Орден Феникса.       — А ты? — Эрику всё же удалось расправиться с шоколадным лакомством. — Тоже поедешь домой?       Лея отрицательно покачала головой.       — Мама думает, что мне лучше остаться здесь. Она считает Хогвартс самым безопасным местом.       — Потому что здесь Дамблдор, — авторитетно заявил Гилбер. — Ни один пожиратель смерти сюда не сунется, пока директор защищает школу.       — Если бы только он еще чаще здесь бывал, — вздохнула Лея. — Заметил, как часто в этом году пустует его место в Большом зале? Я слышала, как мама говорила — Дамблдор всё время покидает школу, куда-то исчезает то на несколько дней, а то и дольше. Но никто не знает почему.       — Думаешь, это как-то связано с Тем-Кого-Нельзя-Называть? — расширил глаза Эрик и невольно поежился.       Как и большинство волшебников, он боялся любого упоминания могущественного темного волшебника. Лея же считала это полной глупостью, но всё же произносить имя Темного лорда в открытую всё равно не решалась.       — Уверена. Может он собирает сторонников, а может пытается выяснить о планах пожирателей смерти. В любом случае без Дамблдора Министерству в войне не победить, это точно.       Они вышли из Большого зала, намереваясь вернуться в башню Гриффиндора. Эрику нужно было собрать вещи перед отправлением домой, а Лея собиралась захватить свою метлу и немного полетать на стадионе. Следующий матч состоится уже в новом семестре, но она не хотела потерять форму. Да и летать ей нравилось.       — Лея!       Через холл к ним шел Гарри Поттер. На его шерстяной мантии лежал еще не успевший растаять снег, а щеки покрывал румянец, какой бывает после долгого пребывания на морозе. У него за спиной о чем-то тихо переговаривались Рон Уизли и Гермиона Грейнджер. Помахав Эрику и Лее в знак приветствия, они, продолжая о чем-то беседовать, направились в Большой зал.       — Ладно, я, пожалуй, пойду, — верно оценив ситуацию, тут же засуетился Гилбер. — Мне еще вещи собирать. Увидимся позже, Лея. Привет, Гарри, — поприветствовал он Поттера и поспешил скрыться на лестнице.       — Привет, — Лея старалась, чтобы ее голос звучал буднично, но по искрящимся радостью глазам было понятно, как она рада видеть друга.       — Я слышал, ты остаешься в школе на каникулы, — Гарри стряхнул с мантии уже начавший таять снег, и на пол упало несколько капель. — Я думал сделать это в поезде, но раз ты остаешься, наверное, будет лучше, если я подарю его тебе сейчас.       — Что подаришь? — удивилась девушка.       Гарри порылся в карманах мантии и вытащил небольшую коробочку, перевязанную красной лентой.       — С Рождеством, — он вручил коробочку ничего не понимающей Лее и замер, напряженно наблюдая за ее реакцией.       Ее вдруг охватило необъяснимое волнение. Даже пальцы стали слегка подрагивать. Она сняла обертку и открыла крышку. Внутри лежал золотой кулон в форме снитча.       — Гарри, — изумленно выдохнула Лея, — он чудесный.       На лице парня отразилось неподдельное облегчение, и он радостно заулыбался.       — Он зачарованный, — быстро заговорил Гарри, помогая Лее достать кулон из коробочки. Он положил шарик на ее ладонь и прошептал заклинание: крошечные золотые крылышки затрепетали, и снитч взмыл в воздух, закружив по холлу.       Лея наблюдала за ним как завороженная. А Гарри наблюдал за Леей. Внезапно снитч сделал резкий поворот, закладывая лихой вираж, и со всего размаху врезался в спускающегося по главной лестнице человека, едва не угодив тому в глаз.       Не ожидавший удара, Северус невольно покачнулся, его нога соскользнула со ступени, и он едва не полетел кубарем вниз, в последний момент успев ухватиться за перила.       — Поттер, — прошипел он, — развлекаетесь, как я погляжу?       Побледневший Гарри открыл было рот, собираясь всё объяснить, но Лея его опередила.       — Это моя вина, профессор, — быстро проговорила она, смело глядя Снейпу в лицо. — Это подарок Гарри мне на Рождество. Простите, мне не следовало выпускать его здесь. Гарри не виноват.       На мгновение ей показалось, что в глазах ее отца вспыхнул ледяной огонек. Снитч продолжал виться вокруг замершего словно изваяние Снейпа. Неожиданно профессор сделал молниеносное движение рукой, и снитч оказался зажат в его ладони. Лея и Гарри невольно вздрогнули.       — Мисс МакГонагалл, — он протянул руку Лее и разжал ее, — вас хочет видеть директор. Советую вам поторопиться.       Лея схватила с его ладони снитч и, бросив на Гарри виноватый взгляд, опрометью бросилась вверх по лестнице. Как бы ей не хотелось остаться с Гарри, нельзя было заставлять директора ждать.       — Не так быстро, Поттер, — холодный голос настиг Гарри, когда тот уже сделал несколько шагов в сторону спасительных дверей Большого зала.       Тяжело вздохнув, парень исподлобья взглянул на пронзающего его мрачным взглядом профессора, уже понимая, что так легко он не отделается.       Спеша по освещенной дневным светом галерее этажа, Лея гадала зачем она понадобилась директору школы. Правил она не нарушала, ни в какие истории за последнее время не попадала. Да и вряд ли Дамблдор решил бы поздравить ее с Рождеством. Директора она заметила еще издали. Он стоял в коридоре возле статуи горгульи, охранявшей вход в его кабинет, и о чем-то беседовал с местным лесничим. Заметив приближающуюся Лею, Хагрид приветливо помахал ей своей здоровенной ручищей. В лохматой шубе и с не менее всклокоченной бородой, закрывавшей большую часть его лица, он напоминал девушке медведя.       — Здравствуй, Лея, — тепло поприветствовал ее Дамблдор. — Вижу, профессор Снейп передал тебе мое послание, — получив утвердительный кивок, он указал ей на дверь своего кабинета. — Пожалуйста, подожди меня внутри. Я сейчас приду.       Прежде ей никогда не доводилось бывать в кабинете директора Хогвартса. Гарри рассказывал ей, что это весьма необычное место, но Лея не представляла насколько. Это была круглая, просторная комната, полная еле слышных странных звуков. Множество таинственных серебряных приборов, назначение которых ей было абсолютно непонятно, стояло на вращающихся столах — они жужжали, выпуская небольшие клубы дыма. Стены были увешаны портретами прежних директоров и директрис Хогвартса, которые мирно дремали в красивых золоченых рамах. В центре комнаты располагался громадный письменный стол на когтистых лапах, а за ним на высокой книжной полке — потертая, латаная-перелатаная Волшебная шляпа, но в отличие от церемонии распределения, в этот раз она не двигалась, отчего напоминала просто старую потрепанную шляпу. На жердочке в углу дремала удивительной красоты птица. Лея сразу догадалась, что это Фоукс, птица-феникс. Мама рассказывала ей о фениксах, когда Лея была маленькой, но до сего дня видеть их вживую ей не доводилось. Движимая любопытством, Лея приблизилась к насесту, разглядывая прекрасную птицу. Фоукс открыл глаза и, чуть склонив голову набок, принялся рассматривать Лею в ответ. Девушка протянула руку, желая коснуться его, но в этот момент со стороны окна послышался приглушенный стук. Обернувшись, Лея увидела два круглых глаза, глядящих на нее сквозь стекло. Большая черная сова с белыми отметинами вокруг глаз громко ухнула и снова застучала клювом по стеклу.       Лея в нерешительности оглянулась на дверь, надеясь, что директор сейчас появится. Но очевидно Дамблдор всё еще беседовал с Хагридом в коридоре. Со стороны окна снова раздался стук, на этот раз более громкий. Сова смотрела на нее с укоризной, и Лея решилась. Открыв окно, она впустила сову внутрь, но к ее удивлению птица лишь опустила на подоконник небольшой сверток, развернулась и выпорхнула обратно на улицу. Лея оглядела сверток — ни записки, ни надписи, по которой можно было бы определить отправителя или содержимое, она не обнаружила. Фоукс продолжал с интересом наблюдать за ней. Заметив, что девушка взяла сверток в руки, феникс тихо каркнул.       — Не волнуйся, — успокоила его Лея. — Я не стану его вскрывать. Просто положу на стол профессору Дамблдору.       С этими словами она подошла к директорскому столу. Она уже хотела положить сверток поверх бумаг, которыми был завален стол, когда почувствовала тепло, исходящее от свертка. Упаковочная бумага с одной стороны оказалась порвана (видимо от когтей почтовой совы), и сквозь образовавшуюся прореху виднелись странные письмена на черной лакированной поверхности. Они едва заметно светились. Она невольно коснулась знаков, и их очертания вспыхнули ярче. В ту же минуту ее вдруг охватило странное чувство. Эмоции словно притупились, Лее казалось, что она очутилась во сне. Руки сами потянули за оберточную веревку, развязывая несложный узел. Где-то позади снова каркнул Фоукс, но Лея не обратила на него внимания, полностью увлеченная своим занятием. Сняв упаковочную бумагу, она увидела маленькую лакированную шкатулку. Всю ее поверхность покрывали незнакомые ей письмена, которые с каждой минутой горели всё ярче и ярче. Феникс уже верещал, не переставая, громко хлопая крыльями. Но девушка его уже не слышала. Всё ее внимание было сконцентрировано на шкатулке в ее руках. Она никогда не видела ничего прекраснее. Ужасно хотелось открыть ее.       Где-то на задворках погруженного словно в туман сознания вспыхнула ленивая мысль, что шкатулка предназначается не ей, и что нельзя открывать чужие подарки, но мысль эта затухла слишком быстро, чтобы Лея успела осознать, что делает. Ее пальцы коснулись изящного замка…       Она почти открыла крышку, когда кто-то с силой схватил ее за руку, буквально вырывая у нее шкатулку. И в тот же миг мир вновь обрел звуки. Громкий крик Фоукса, взволнованный бас Хагрида, радостные крики школьников, доносившиеся с улицы сквозь всё еще открытое окно — всё это словно водопад обрушилось на Лею, заставив ее на мгновение прикрыть уши ладонями. На несколько секунд она оказалась полностью дезориентирована, не понимая, где находится и что происходит.       Всё те же руки мягко обхватили ее за плечи и усадили в кресло. Она открыла глаза и тут же встретилась со взглядом голубых глаз, глядящих на нее с тревогой из-за стекол очков-половинок.       — Профессор, — слабо промычала Лея, постепенно приходя в себя.       Она огляделась, пытаясь понять, где находится. И тут воспоминания последних минут вернулись, и она испуганно взглянула на директора.       — Простите, профессор Дамблдор, — она почувствовала, как ее пробирает дрожь. — Я не хотела трогать вашу вещь… я просто… я… не знаю, что на меня нашло… Простите… Несколько секунд директор разглядывал шкатулку, которую всё еще держал в руках. На мгновение Лее показалось, что он собирается открыть ее, но в следующую секунду Дамблдор взял со стола свиток пергамента и быстро завернул в него шкатулку. Лея почувствовала необычное облегчение, когда шкатулка скрылась с ее глаз.       — Что это такое, профессор? — спросила она, указывая на завернутую в бумагу шкатулку.       — Пока не знаю, — мрачно проговорил директор, передавая шкатулку лесничему. — Хагрид, могу я попросить тебя отнести эту вещь профессору Снейпу. Думаю, это по его части, — Хагрид молча кивнул. — Лея, — обратился к ней Дамблдор, — я прошу тебя подробно рассказать мне, как эта шкатулка оказалась у тебя.       Лея невольно сглотнула, собираясь с мыслями. Она совершенно не понимала, что происходит. Рассказ не занял много времени. После этого Хагрид ушел, а Дамблдор наколдовал для своей гостьи чашку какао. Лея сидела в кресле напротив директорского стола, уткнувшись в чашку и делая маленькие глотки, пока Дамблдор разбирался с бумагами и делал какие-то пометки. Потом он подошел к высокому резному шкафчику и, достав оттуда небольшую колбу, вернулся к всё еще сидящей в кресле девушке.        — Лея, — мягко обратился к ней директор, — ты знаешь, что такое омут памяти?       Девушка молча кивнула, отставляя опустевшую чашку в сторону и глядя на директора широко раскрытыми глазами.       — Моя просьба может показаться тебе необычной, — продолжал Дамблдор, — но я хотел бы попросить тебя поделиться со мной воспоминанием о том, что здесь сегодня произошло.       — Вы мне не верите, профессор? — испуганно взглянула на него Лея. Меньше всего она хотела, чтобы директор на нее рассердился.       Но к ее удивлению Дамблдор улыбнулся ей, и от его улыбки ей сразу стало спокойнее.       — Конечно, я тебе верю. Но шкатулка, которую ты видела, очень необычна. И мне нужно знать, как она попала сюда в мельчайших подробностях, которые ты могла заметить, но не обратить на них внимание. Ну так как, поможешь мне?       Лея молча кивнула. Мать показывала ей омут памяти, и даже однажды дала ей посмотреть одно воспоминание, но никогда не объясняла, как надо извлекать воспоминания.       — Только я не знаю, что надо делать, — виновато проговорила Лея.       — Закрой глаза и постарайся представить себе всё то, что здесь происходило, — мягко проговорил Дамблдор. — А остальное предоставь мне.       Лея послушно закрыла глаза. Она почувствовала легкое прикосновение к своему виску, которое длилось всего несколько мгновений, а потом директор разрешил ей открыть глаза. Она успела заметить, что флакон, который до того был пуст, теперь оказался полон. Внутри него переливалась некая серебристая субстанция. Дамблдор спрятал флакон в шкаф и плотно закрыл дверцу.       — Спасибо, Лея, — поблагодарил ее директор, возвращаясь за свой стол. — Думаю, тебе стоит пойти и немного отдохнуть. Я лишь попрошу тебя не рассказывать своим друзьям о том, что сегодня здесь произошло.       Лея встала из кресла. Охватившая ее было дрожь прошла, но она действительно чувствовала себя уставшей и разбитой. Уже у двери она вдруг обернулась.       — Простите, профессор, но зачем вы просили меня зайти?       Мгновение Дамблдор молча смотрел на нее, как будто не сразу сообразил, о чем она говорит. Но затем добродушно усмехнулся, стукнув себя по лбу.       — Профессор Слизнорт хотел бы взять себе помощника из числа студентов для выполнения несложной работы на кафедре зельеварения, — проговорил он. — Это хороший шанс улучшить свои навыки по его предмету и получить впоследствии рекомендации известного мастера зелий. Гораций выделил мистера Поттера и тебя из числа студентов, которым он готов предложить эту должность. Но Гарри не заинтересован в зельеварении, а ты, Лея, лишь на четвертом курсе, в то время как профессорам разрешается брать себе помощников лишь из числа студентов старших курсов. Но Гораций отзывался о твоих способностях весьма высоко, и я готов сделать исключение для тебя, если ты того пожелаешь.       Лея мысленно усмехнулась. Благодаря профессору Снейпу у Гарри теперь стойкая не любовь к зельям. И даже Слизнорт не смог изменить его отношения к этому предмету. Хотя в этом году навыки Гарри действительно улучшились. Гермиона рассказывала, что Гарри нашел старый учебник с массой пометок, который помогает ему варить отменные зелья. Лея несколько раз просила Гарри показать ей учебник, но он всякий раз увиливал от ответа, очевидно опасаясь, что Лея, как и Гермиона, попытается уговорить его избавиться от него.       У самой Леи проблем с зельями не было. И если раньше она черпала все свои знания из книг и практических занятий, но теперь ее персональным учителем был ее отец, чему Лея была только рада, но останавливаться на достигнутом явно не собиралась.       — Я с радостью соглашусь занять эту должность, профессор, — с легкой улыбкой проговорила она.       — Хорошо. Я передам твой ответ профессор Слизнорту, — кивнул Дамблдор. — А теперь ступай.       Возвращаясь в гостиную своего факультета, Лея никак не могла выкинуть из головы ту странную шкатулку. Интересно, что было внутри?       С кончика его волшебной палочки сорвался крошечным луч. Стоявшую на столе шкатулку на мгновение окутало серебристое сияние, письмена на ее поверхности вспыхнули, но тут же снова потухли. Северус тихо выругался. Он перепробовал уже все известные ему заклинания, но определить, что за смертоносная магия заточена в шкатулке, не получалось. То что там нечто темное и опасное стало ясно сразу. За последние несколько часов Северус снял с нее с полдюжины различных темных заклинаний, но добраться до сути так и не удалось. Тот, кто создал ее, был гением. А учитывая, что шкатулку доставили Дамблдору, не трудно было догадаться, кто создал этот темный артефакт. Темный лорд ни перед чем не остановится. Он не сомневался, что сову со смертоносным рождественским подарком директору отправил Драко, так же как и ожерелье, из-за которого пострадала мисс Белл. Девушке тогда повезло. В этот же раз повезло его дочери.       Узнав, что шкатулку чуть не открыла Лея, Северус пришел в ужас. В тот момент он был как никогда близок к тому, чтобы ворваться к Дамблдору и исполнить непреложный обет, не дожидаясь, когда Малфой снова потерпит неудачу. Но Хагрид успокоил его, убедив, что Лея в порядке и ей ничего не грозит. Будучи неосведомленным о родственных узах профессора ЗОТИ и студентки с Гриффиндора, лесничий был несколько удивлен столь бурной реакцией Снейпа, но вдаваться в детали не стал. Минерве они благоразумно решили пока ничего не рассказывать, дабы лишний раз не волновать. Она и так в последнее время была чересчур раздражительной и быстро выходила из себя. Страшно подумать, что она может сделать, если узнает, что ее дочь была на волоске от смерти по вине директора. Пусть Дамблдор сам ей расскажет, его она вряд ли сможет убить. Хотя, превратить во что-нибудь может и получится. Сейчас же его больше волновала шкатулка. Испробовав все доступные ему методы, Северус пришел к одному единственному выводу — чтобы узнать, что внутри и окончательно расколдовать шкатулку, ее придется открыть.       Наложив несколько защитных заклинаний, Снейп отошел от стола и направил на шкатулку свою палочку. Замок тихо щелкнул, и в следующую секунду крышку едва не сорвало с петель, из недр шкатулки вырвался черный дымовой вихрь. Снейп резко дернулся, понимая, какую ошибку совершил, но было уже слишком поздно. Защитные заклинания оказались сломлены за одно короткое мгновение, а вихрь, вырвавшись на свободу и тут же превратившись в черные щупальца дыма, потянулся к Северусу.       С его палочки одно за другим сорвались несколько заклинаний, но все они растворились в стремительно расползающейся мгле, обволакивающей его. Северус рванулся к двери, но не успел. Черные щупальца дыма обвили его шею, лишая последней возможности произнести заклинание. Он попытался сделать вдох, но понял, что лишен возможности дышать. Палочка выпала из его слабеющих пальцев и с тихим стуком упала куда-то на пол. Осознание того, что именно было заключено в шкатулке, пришло лишь сейчас. Декадо инисимо — убивающая мгла, создана темным волшебником в четырнадцатом веке в Германии. Редкая и весьма сложная в создании субстанция, против которой существует лишь одно защитное заклинание. Если он сможет поднять палочку, то возможно будет спасен. Скосив глаза, Северус нашел взглядом свою палочку — она валялась у ножки стола, слишком далеко, чтобы дотянуться до нее рукой. Шею сдавило словно тисками, и он почувствовал, как картинка перед глазами начинает блекнуть, затягиваясь серой пеленой. Еще мгновение, и он задохнется. Какая ирония — Драко хотел убить директора, а в результате погубил единственного человека во всем Хогвартсе, который мог и должен был ему помочь.       С его губ слетел приглушенный хрип, и Северус почувствовал, как падает на холодный пол, делая последнюю отчаянную попытку вздохнуть. Внезапно хлопнула входная дверь, и чей-то взволнованный голос прокричал:       — Декадеро инфантате!       Белый вихрь окутал его, срывая опутавшие его тело черные щупальца дыма. Несколько мгновений над ним шел настоящий бой света и тьмы, мелькали ослепительные вспышки, а затем налетевший белый вихрь превратился в переливающуюся серебром сферу, внутри которой теперь билась, словно в капкане, тьма.       — Северус, — перед ним на колени опустилась бледная как полотно Минерва. В ее широко распахнутых глазах читался откровенный испуг. Она помогла Снейпу сесть, прислонив его спиной к письменному столу. Ее слегка подрагивающие от волнения пальцы коснулись стремительно наливающихся багровым синяков на его шеи. — Что это было?       — Очередная попытка убить директора, полагаю, — прохрипел Северус, морщась от боли в шеи. — Подарок на Рождество от неизвестного доброжелателя. Он попросил меня разобраться.       — И тебе это явно удалось, — Минерва облегченно выдохнула, понимая, что успела очевидно в последний момент, и вдруг села на пол рядом с ним, тяжело вздохнув и прикрыв глаза. — Еще минута, и я бы нашла лишь твое бездыханное тело.       — Повезло.       Она открыла глаза и подняла на него взгляд своих серых глаз.       — Повезло, что я успела вовремя, или повезло, если бы я не успела?       — Ну, это тебе решать, — усмехнулся Снейп и тут же невольно поморщился от нового приступа боли в шее.       — Тебе нужно к Поппи, — вздохнула Минерва с тревогой разглядывая его шею.       — Успеется, — он осторожно коснулся ее руки, в которой она всё еще сжимала волшебную палочку. — Спасибо, что спасла мне жизнь.       — У нас с тобой уже это вошло в привычку, — усмехнулась МакГонагалл, прислонившись затылком к столу, возле которого они теперь сидели.       — Раз ты спасла мне жизнь, это значит, ты снова со мной разговариваешь?       С минуту Минерва наблюдала за парящей над ними сферой, внутри которой клубился черный дым. Вообще-то именно за этим она сюда и пришла — чтобы помириться. Слова Леи не выходили у нее из головы, и, в конце концов, она решила, что дочь права.       — Я еще не решила, — проговорила она, как можно более равнодушно. — А жизнь тебе спасла на всякий случай. Вдруг решу в будущем больше на тебя не злиться.       — И на том спасибо, — хмыкнул Снейп, украдкой наблюдая за сидящей рядом женщиной.       Она старалась держаться независимо, но лихорадочно блестящий взгляд выдавал ее тревогу. И смятение.       Наконец, она обернулась к нему, и на ее лице отразилась непривычная неуверенность. Такой он видел ее лишь однажды, летним вечером в ее доме в Кейтнессе, когда они, наконец, нашли в себе смелость открыто признаться друг другу в своих чувствах. Ту ночь Северус не забудет никогда.       — Возможно, я слишком остро среагировала на твои слова, — проговорила Минерва. Извиняться было для нее несвойственно, и она явно чувствовала себя неуютно. — Просто, я отвыкла, чтобы кто-то обо мне заботился. Обычно я сама исполняю эту роль.       — Знаю, — примиряющее проговорил Северус. — Но я тоже был неправ. Следовало сначала поговорить с тобой, а не решать всё в одиночку. Но я всего лишь хотел тебя защитить. Ты мне очень дорога, Минерва, и я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.       Она мягко улыбнулась, касаясь кончиками пальцев его щеки, а потом тихонько вздохнула и положила голову ему на плечо, позволяя обнять себя за плечи. Это было так приятно и волнительно, чувствовать его сильные руки на своих плечах. Ни с кем другим она не ощущала себя в большей безопасности, чем с этим человеком. Возможно, действительно пора отпустить себя и позволить сидящему рядом в эту самую минуту мужчине позаботиться о ней.       Тихий хлопок у двери разрушил воцарившуюся в комнате лирическую атмосферу.       — Профессор Снейп? — послышался скрипучий голосок с явными вопросительными интонациями.       — Я здесь.       Они с Минервой выглянули из-за стола одновременно. Появившийся у двери домой эльф удивленно захлопал своими огромными глазами-блюдцами, явно не ожидавший увидеть двух профессоров, сидящими на полу.       — Директор просил вас срочно подняться к нему в кабинет.       — Сейчас приду, — кивнул Снейп, и эльф с таким же тихим хлопком исчез. Вот умеет же старик вмешиваться не вовремя. Поднявшись с пола, он помог Минерве встать. Она снова выглядела серьезной и задумчивой, и он невольно пожалел, что больше не видит этой нежной мягкости в ее прекрасных глазах.       Подойдя к одному из шкафов, он достал с полки небольшой стеклянный цилиндр и открыл крышку, направив его на сферу с бьющимся внутри нее темным проклятьем. Мгновение, и их затянуло в цилиндр, крышка закрылась сама собой, на секунду вспыхнув алым.       — Полагаю, директору следует знать, что за подарок ему прислали на Рождество, — Северус помахал в воздухе цилиндром и, подойдя к двери, распахнул ее перед Минервой.       Она вопросительно посмотрела на него, чуть склонив голову на бок.       — Предлагаешь мне отправиться к директору с тобой? — вскинув брови, спросила она.       — Признаю, лишать тебя информации о делах Ордена было неправильно с моей стороны. И хотя я до сих пор против твоего участия в заданиях, что поручает им Дамблдор, держать тебя в неведении я больше не стану.       Судя по выражению ее лица, Минерве ужасно хотелось съязвить, но она мужественно поборола этот порыв и, выходя мимо Снейп из его кабинета, лишь быстро поцеловала его в щеку.       Северус коротко усмехнулся, следуя за ней, но улыбка быстро пропала с его лица. Он снова был не до конца честен с ней. Ведь главного он ей так и не сказал.       В этом году на рождественские каникулы в школе практически не осталось студентов. В результате за праздничным столом в рождественскую ночь сидело всего двенадцать человек. Лея в новенькой праздничной мантии, которую Минерва купила ей в Хогсмиде два дня назад, чтобы хоть как-то поднять дочери настроение, сидела за дальним концом стола вместе с пятикурсником-когтевранцем и двумя второкурсниками-пуффендуйцами. Ее рука то и дело касалась висевшего на шее кулона в виде золотого снитча, подаренного ей Гарри Поттером. Она до последнего надеялась, что он решит остаться в школе, и они смогут встретить Рождество вместе, но Гарри предпочел не отказываться от ежегодного приглашения семейства Уизли. Официально они не были парой, но Лея чувствовала, что нравится Гарри. И сей, казалось бы, простой факт согревал ей сердце.       Сидевший рядом с Минервой Снейп то и дело бросал на дочь хмурые взгляды, чем вызывал на лице МакГонагалл улыбку.       — И что она в нем нашла? — тихо бурчал он, пока директор произносил свою ежегодную поздравительную речь. — Абсолютная посредственность, ленивый и бездарный, как и его отец.       Минерва лишь коротко усмехнулась, пряча улыбку за бокалом вина. Она находила Снейпа весьма забавным, когда тот начинал ворчать, не одобряя выбор их дочери. Кто бы мог подумать, что Северус может быть таким. Она до сих не переставала порой удивляться его способности скрывать себя настоящего за маской холодного равнодушия и ироничной отстраненности. Было в этом что-то волнующее, наблюдать, как рядом с ней он раскрывается, обнажая свою душу.       Ужин прошел на редкость удачно, и даже Лея под конец повеселела. В основном благодаря шуткам директора и забавным историям Хагрида, которые сыпались весь ужин, словно из рога изобилия. Гораций объявил, что с началом нового семестра Лея займет должность его помощницы, и все тут же бросились поздравлять новоиспеченную подмастерье. Лея отвечала на поздравления сдержанно, но было видно, как сильно она гордится.       После ужина студентов отправили по факультетским гостиным. Хагрид, Флитвик и Слизнорт, прихватив с собой пару бутылок огневиски, незаметно переместились в учительскую для продолжения празднования. Остальные же разошлись по своим комнатам.       — Не уверена, что брать Лею в помощники, было хорошей идеей, — проговорила Минерва, когда они с Северусом оказались в ее гостиной. — Ей бы следовало сосредоточиться на учебе, а не мыть котлы вместо Горация.       Ей не нравилось проводить время в его комнатах, она называла их слишком мрачными и унылыми. И если в другое время Северус готов был с ней поспорить, то в эту ночь, если бы Минерва это сказала, то была бы абсолютно права. Ее, хоть и небольшая, но очень уютная гостиная напоминала сказочную рождественскую открытку. В углу переливалась огнями настоящая живая ель, украшенная игрушками и зачарованными свечами, под которой были красиво уложены несколько коробок с подарками, перевязанными яркими лентами. В камине уютно потрескивал огонь, окутывая комнату мягким светом. Ночной мороз украсил окна зимним узором, делая их похожими на сказочные витражи.       — Лея сама согласилась, — пожал плечами Снейп, устраиваясь на диване и взглядом предлагая МакГонагалл последовать его примеру. — Значит, считает, что справится. Мы должны ей доверять, ты сама говорила.       Минерва состроила ему забавную рожицу, дразня, и медленно вытащила из волос последнюю шпильку. В ту же секунду водопад черных как смоль упругих локонов хлынул ей на плечи. Ему нравилось, когда она распускала волосы. В такие минуты строгие черты ее лица словно разглаживались, уступая место природной мягкости и женственности. И эти глаза, завораживающие, бездонные, глядящие на него с нежностью и лаской. Он бы отдал всё, лишь бы всегда смотреть на нее такую. Настоящую. Ему нравилось, что рядом с ним эта гордая и своенравная женщина становилась мягкой, нежной, заботливой. Вот уже несколько месяцев они исследовали друг друга, познавая всё новые и новые стороны, открывая потаенные дверцы душ.       Он уже не мыслил своего существования без этой женщины. Днем им приходилось играть роли, и лишь ночью, вдали от посторонних глаз, они могли по-настоящему насладиться друг другом. Но даже этого ему уже было недостаточно. Он желал большего. Они должны принадлежать друг другу полностью.       Никогда прежде он не помышлял о браке. Он смирился с одиночеством давным-давно. Но сейчас, глядя на стоящую перед ним женщину, он отчетливо осознал, что ему больше недостаточно тех отношений, что сложились между ними. Кажется, он готов сделать следующий шаг.       Пламя отражалось в ее бездонных глазах. Продолжая улыбаться, Минерва медленно опустилась на пушистый ковер у камина, протянув к Снейпу руку в призывном жесте. И он молча повиновался, будто завороженный не отводя взгляда от ее глаз. Его словно затягивало в эту серую бездну. Он сел рядом с ней, чувствуя жар огня на своей коже. Или быть может это жар женского тела, прильнувшего к нему. Она тихо положила голову ему на плечо, позволяя обнять себя за плечи. Он ощущал биение ее сердца, размеренное и спокойное, как и его собственное. Время словно остановило свой ход, и в этом безвременье не было ни тревог, ни забот, ни войны, ни обещаний. Были только они двое, и незримая ниточка, связывающая их души.       Наблюдая, как потрескивают в камине поленья, он теснее прижал Минерву к себе, словно боясь, что это лишь сон, и если он проснется, это дивное видение исчезнет, словно предрассветная дымка. Если бы можно было, он бы так и сидел здесь всю жизнь, рядом с ней, держа ее в своих объятиях и наслаждаясь их единением.       — Ты ведь знаешь, что можешь мне всё рассказать? — тихо проговорила Минерва, нежно водя рукой по его груди.       Ее слова прозвучали настолько неожиданно, что их смысл не сразу достиг его расслабленного, погруженного в негу сознания. Она приподняла голову, заглядывая ему в глаза. На мгновение ей показалось, что она увидела смятение.       — Северус, я же вижу, тебя уже давно что-то гнетет. Ты можешь мне рассказать.       Если бы она только знала, как сильно он и сам этого хотел. Но как сказать ей, что вскоре, возможно, он умрет? Или станет предателем, попытавшись убить самого могущественного волшебника в мире?       В ее взгляде было столько тревоги. Она заслуживает правды, но он дал слово. К тому же Дамблдор прав, никто не должен знать. Никто из членов Ордена не застрахован от плена и пыток, даже Минерва. А Темный лорд умеет добывать информацию из измученного, ослабленного разума своих жертв. Нет. Чтобы обезопасить их план, всё должно держаться в строжайшем секрете.       — Северус…       Кажется его затянувшееся молчание напугало ее. Вместо ответа он склонился и нежно коснулся ее губ. Минерва с готовностью ответила на поцелуй.       — Если ты думаешь, что таким образом сумеешь заговорить мне зубы, — усмехнулась она, — то сильно ошибаешься. Для этого тебе придется придумать что-нибудь пооригинальнее.       — Ты бы согласилась выйти за меня, если бы я спросил?       Слова сорвались с его губ прежде, чем он осознал, что делает. Это было скорее инстинктивное желание, чем осознанная мысль. Он прекрасно понимал, что сейчас для этого неподходящее время. Но черт возьми, он отчаянно хотел, чтобы эта женщина стала еще ближе. Чтобы она была его без остатка. Навсегда. Даже если это «навсегда» продлится совсем недолго. Эгоистично? Возможно. Даже наверняка. Но любовь вообще эгоистичная штука.       Минерва, явно обескураженная его вопросом, глядела на него широко распахнутыми от удивления глазами.       — Ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж? — наконец, тихо спросила она, кажется сумев совладать с эмоциями.       — Возможно. А ты бы согласилась?       Черт, как-то всё не так. И вопрос должен звучать иначе. Но ведь он никогда не делал предложения. Он даже никогда не рассматривал подобный вариант.       Она молчала, словно размышляя над его словами, и ему вдруг сделалось страшно. Так страшно, что, кажется, сердце в груди перестало биться. Он столько всего воображал, о чем никогда прежде не думал. Завтраки по утрам, совместные планы на день и долгие вечера у камина. Она бы непременно читала любимую книгу или что-нибудь вязала, сидя в кресле, а он бы любовался ею, украдкой ловя каждое ее движение: тихий вздох, движение губ, мановение руки, когда она заправляет выбившуюся из прически прядь. Он никогда прежде не представлял себе обычной, нормальной жизни, какую ведут большинство пар. Он никогда не думал, что рядом с ним может быть женщина… что кто-то способен его полюбить. Но после тех нескольких недель в Кейтнессе, он уже не мог выбросить эти мысли из головы. Они пугали и манили одновременно. И теперь, когда Минерва молча смотрела на него, не отвечая на его вопрос, его охватила паника. И зачем он только спросил?! Ведь он не собирался этого делать. Не сейчас, когда всё так неопределенно и висит на волоске. Какая глупость. Какая необдуманность действий, совершенно ему несвойственная. Но ведь и любить ему всегда было несвойственно. Он был влюблен однажды, когда-то давно, но то была не любовь. Не настоящая любовь. Вглядываясь в глаза сидящей рядом с ним женщины, он теперь понимал это как никогда ясно. Он был влюблен в Лили, это правда. Он хотел обладать ею. Но это было скорее желание получить недосягаемое. Победить соперника и получить приз. Да, она была лишь призом.       С Минервой всё было иначе. Он не думал о себе. На себя ему было плевать. Единственным его желанием было сохранить ее, уберечь, не дать ее сердцу разбиться. Не дать печали коснуться ее прекрасного лица. Она не была для него призом, она была святыней, которую он поклялся охранять.       И всё же он предлагает ей брак, хотя знает, что может принести ей лишь боль и разочарование.       — Может быть, — наконец, ответила она.       Кажется, на его лице отразилось замешательство. Может быть?! Что это значит, «может быть»?! Его замешательство насмешило ее, и она вдруг тихо рассмеялась, легким бархатистым смехом, который обволакивал, точно теплый плед студеной зимой. Такой простой и немного печальный.       — Сейчас не самое подходящее для этого время, — пояснила она. — Идет война…       Война? Идет война. Да к черту войну! К черту Темного лорда! К черту Дамблдора! К черту весь мир! Сколько еще он должен жертвовать собой ради людей, которые его ненавидят, которым он совершенно безразличен? Разве он не заслужил пожить хоть немного для себя? И для нее.       Все мысли, весь здравый смысл вдруг куда-то исчезли. Теперь ее «может быть» его не пугало, наоборот оно вселяло надежду. Оно заставляло сердце биться в груди с неимоверной скоростью.       — Есть обряд связывания, — быстро проговорил он, словно опасаясь, что она передумает. — Это конечно не узы брака в современном смысле слова, но…       — Не знала, что тебя интересуют древние шотландские ритуалы, — чуть приподняла изящные брови Минерва.       Северус неопределенно пожал плечами. Он и сам уже точно не помнил, откуда узнал о нем. Наверное, прочитал в какой-нибудь книге. В конце концов, почему бы и нет? Они в Шотландии. Его любимая женщина шотландка. Так с чего ему не интересоваться культурой этих храбрых и суровых горцев?       Обряд связывания был древним шотландским ритуалом, когда у мужчины и женщины не было возможности заключить официальный брак. Для него не нужны были свидетели. Его можно было провести где и когда угодно. Идеально для их ситуации.       — Ты действительно этого хочешь? — она больше не улыбалась. Смотрит на него так, словно пытается прочесть мысли.       Северус молча кивнул.       — Всем сердцем.       Пламя в камине освещало красноватым светом застывшие фигуры мужчины и женщины, стоящих на коленях друг напротив друга и держащихся за руки. Их глаза были устремлены друг на друга, а сердца бились в унисон. Рядом с ними, на ковре, соприкасаясь концами, лежали их волшебные палочки.       — В эту ночь я беру тебя, Минерва МакГонагалл, себе в жены, и обещаю любить тебя и заботиться о тебе. Я принимаю тебя со всеми достоинствами и недостатками и взамен прошу о том же. Я обещаю защищать тебя и помогать тебе, если ты будешь в том нуждаться, и готов пройти с тобой рука об руку всю жизнь.       — В эту ночь я беру тебя, Северус Снейп, себе в мужья. Я принимаю твою клятву и взамен прошу услышать мою. Я обещаю любить и уважать тебя как своего супруга. Оказывать тебе помощь и поддержку, когда она тебе понадобится. Я принимаю тебя со всеми твоими достоинствами и недостатками, и выбираю тебя, как человека, с которым хочу пройти рука об руку всю жизнь.       Пламя в камине вдруг ярко вспыхнуло, на мгновение осветив их лица, и тонкая огненная струйка, скользнула к их сцепленным руками, оплетая запястья. Оба одновременно опустили глаза — на коже каждого из них теперь тускло светились очертания браслетов. Еще мгновение древние письмена, вплетенные в сложные магические узоры, были видны, но затем растаяли, завершив тем самым ритуал связывания.       Минерва подняла глаза, вглядываясь в его лицо, освещенное пламенем. В его черных глазах играли блики огня, делая их живыми и необычайно теплыми. Он ласково провел рукой по ее щеке, прослеживая кончиками пальцев нежные изгибы ее лица, а потом склонился и осторожно поцеловал. Теперь они принадлежат друг другу полностью, без остатка. И это ощущение полноты волновало его истерзанную душу.       Где-то на задворках сознания вдруг раздался старческий голос, призывающий исполнить свой долг, сдержать данное слово. Но Северус не хотел об этом думать. Впервые он отверг логику и здравый смысл, сопровождавшие его всю жизнь. Сейчас, в эту самую минуту, когда он держал в объятиях эту женщину… свою жену, он не хотел думать о будущем. Он просто наслаждался настоящим.

***

      — Северус!       От громкого неожиданного оклика его рука дрогнула, и в котел упало на несколько капель сока мандрагоры больше, чем того требовал рецепт. Зелье мгновенно поменяло цвет с прозрачного на болотный, и из котла повалил густой вонючий дым.       — Мерлин, что за отраву ты варишь? — Минерва смешно наморщила нос, пытаясь развеять рукой плотное облако смрада. — Пестицид для докси?       — Что-то в этом роде, — недовольно буркнул Снейп, понимая, что две недели кропотливой работы над животворящим зельем пошли насмарку, и теперь все придется начинать заново.       Несколько взмахов волшебной палочкой, и котел опустел, а густой запах тухлых яиц стал постепенно рассеиваться. Решительным шагом Минерва пересекла его кабинет и распахнула настежь окно, впуская в комнату свежий воздух, напоенный ароматами ранней весны. Зима, наконец, начала сдавать свои позиции, и теплое апрельское солнце ласкало своими лучами просыпающуюся после долгой зимней спячки природу.       — Надо поговорить, — сурово сдвинув брови, Минерва устремила на зельевара строгий взгляд. — Ты назначил Поттеру недельную отработку.       — Да, — не оборачиваясь от шкафа, в котором он раскладывая ингредиенты для зелий, спокойно проговорил Северус.       Хотя официально он больше не преподавал в школе зельеварение, заказы на приготовление тех или иных снадобий ему все еще поступали.       — Через две недели матч по квиддичу с Когтевраном, — кажется, его невозмутимость ее раздражала. Всем было прекрасно известно, как Минерва переживала за сборную своего факультета, и любые попытки, намеренные или нет, помешать членам команды готовиться к матчу, ужасно ее злили. — Что такого совершил мистер Поттер, что ты решил заставить его перебирать флоббер-червей всю неделю? Из-за этого ему придется пропустить две тренировки. А ведь он не только ловец, но и капитан команды!       — Он постоянно флиртует с нашей дочерью, — все также невозмутимо проговорил Снейп.       Минерва невольно раскрыла рот от удивления. Она успела привыкнуть, что Северус вечно придирался к мальчику, не желая отпускать детские обиды на его отца. Но, кажется, теперь его придирки вышли на совершенно новый уровень.       — Ты наказал его за то, что ему нравится Лея? — медленно проговорила она, наконец, обретя дар речи, и вдруг расхохоталась.       Никогда еще Северус не видел столь бурного проявления неприкрытого веселья. Несмотря на свою природную импульсивность, Минерва никогда не переступала черту профессиональной этики и уж тем более простой человеческой воспитанности в общении с окружающими. Но сейчас она откровенно веселилась, даже слезы на глазах выступили.       Снейп смерил свою жену мрачным взглядом.       — Не вижу ничего смешного, — недовольно проворчал он.       Но кажется Минерва была с ним не согласна. Она попыталась взять себя в руки, но ее губы все еще предательски дрожали, так и норовя расплыться в улыбке.       — Ты будешь наказывать подобным образом любого парня, который проявит интерес к нашей дочери? — в ее глазах плясали веселые искорки.       — Если потребуется, — вновь отвернувшись к шкафу, буркнул Северус, явно смущенный столь ярким проявлением эмоций на его элементарную заботу о дочери. Да любой отец на его месте поступил бы точно также! Поттер. Ну почему именно Поттер! Неужели в Хогвартсе мало нормальных парней?       Женские руки ласково обвили его плечи, и он почувствовал тепло женского тела, прильнувшего к его спине. Ее дыхание приятно щекотало шею.       — Какой строгий отец, — игриво прошептала Минерва, легко целуя его сквозь воротничок-стойку сюртука. — Кто бы мог подумать.       Удивительно, как она единым жестом, одним тихим словом могла разогнать его угрюмость и наполнить жизнь теплом и тихим счастьем. Легко улыбнувшись, Снейп внезапно развернулся, и Минерва, явно не ожидавшая столь резкого движения, тихо ойкнула, оказываясь в его объятиях.       — Пусть лучше сосредоточится на учебе, — наигранно недовольно проворчал Северус, чувствуя, как его затягивает в серую бездну глаз его жены. — Это гораздо полезнее.       — Гарри хороший молодой человек, — тихо проговорила она, прикрывая глаза, когда он потянулся губами к ее губам.       Но Северус остановился всего в паре дюймов от ее лица.       — За ним охотятся все Пожиратели смерти с Темным лордом во главе. Не думаю, что он удачная партия для Леи.       Минерва приоткрыла глаза и коротко вздохнула. На ее лице отразилось скептическое выражение, но ответить она не успела. В дверь кабинета постучали, и в комнату почти сразу же ввалился бледный как полотно Гораций Слизнорт. Его мечущийся взгляд остановился на паре, застывшей у дальней стены. Кажется, он не заметил, что секунду назад декан Слизерина обнимал свою коллегу-гриффиндорку.       — Северус, — на одном дыхании выпалил Слизнорт. Судя по загнанному дыханию, он пробежал не меньше половины школы. — Минерва, как хорошо, что ты тоже здесь, я как раз собирался идти за тобой. Мистер Уорли попал в Больничное крыло.       — Кто? — хором переспросили Снейп и МакГонагалл.       — Уорли… такой, рыжий гриффиндорец. Друг Поттера, — кажется, в голосе Слизнорта проскользнули осуждающие нотки, как будто его сильно огорчало, что декан Гриффиндора не знает своих студентов по именам.       — Уизли?! — ахнула Минерва. — Что случилось?       — Его отравили.       Подозрительная бледность на лице мастера зельеварения быстро сменялась пунцовым окрасом.       — Известно, кто это сделал?       Северус тут же достал из шкафа несколько склянок с противоядиями, но следующие слова Слизнорта заставили его замереть от удивления.       — Кажется, это сделал я…       — Так больше продолжаться не может. Сперва ожерелье, затем шкатулка, теперь — это, — Минерва резко взмахнула рукой, указывая на изящную бутылку медовухи, покоящуюся на столе директора.       Вместе с Дамблдором и Снейпом они поднялись в директорский кабинет после того, как убедились, что с Роном Уизли всё в порядке. По словам мадам Помфри, к завтрашнему утру он уже будет на ногах.       — Чудесный напиток, — директор повертел бутылку в руках, — с тонким ароматом корицы. Когда не осквернен ядом.       — Должен признать, — неохотно проговорил Северус, — Поттер в этот раз действительно превзошел себя.       Из бессвязных объяснений Слизнорта удалось узнать, что рано утром Поттер и Уизли пришли к нему за помощью. Рон случайно выпил любовное зелье, и профессор Слизнорт, по просьбе Гарри, сварил для него противоядие. А поскольку в этот день у Рона было день рождения, Гораций решил угостить ребят медовухой. Что было дальше, догадаться оказалось не трудно. Рон выпил первым, и яд подействовал мгновенно. Если бы не сообразительность Поттера, вовремя успевшего дать другу беозар, мистер Уизли наверняка был бы уже мертв.       — Никто не сомневается в героизме Поттера, — проговорила Минерва, бросая на Снейпа многозначительный взгляд, — но вопрос сейчас совершенно в другом, — она поднялась из кресла, в котором до этого сидела, и принялась мерить комнату шагами. Сидящий в своем кресле Дамблдор наблюдал за ней с легкой улыбкой. — Это уже третье покушение на вас, директор, — Минерва на мгновение остановилась, устремив на Дамблдора взгляд, в котором откровенно читалось волнение. — А мы до сих пор не знаем, кто за этим стоит.       — Волдеморт, — спокойно ответил Альбус, и Минерва невольно вздрогнула.       — Вы знаете, что я имею в виду, — с нажимом проговорила она.       — Вряд ли в ближайшее время мы узнаем, чьими руками действует Темный лорд, — вступил в разговор Северус. На его лице, как всегда застыла маска холодного спокойствия, и лишь взгляд черных глаз тускло мерцал в красноватом пламени камина.       — О, боюсь, я должен не согласиться с тобой, Северус, — легко усмехнулся директор.       — Полагаю, что как раз скоро мы всё узнаем. Как верно заметила Минерва, это уже третья попытка и снова неудачная. А это значит, что моему недоброжелателю вскоре надоест терпеть поражение и он перейдет к более активным действиям.       — И сколько еще ждать? — недовольно поджала губы МакГонагалл. — Пока кто-нибудь действительно не погибнет? До сих пор всем, кто оказывался жертвой, везло. Но вряд ли это будет длиться вечно.       — Уверен, что нет, — вздохнул Дамблдор. — Но другого выхода я не вижу.       Взгляд его голубых глаз остановился на Снейпе, и Северусу вдруг показалось, что директор видит его насквозь.       — Минерва, могу я попросить тебя проведать Горация. Он кажется слишком удручен произошедшим. Ему сейчас не помешает поддержка.       МакГонагалл едва слышно хмыкнула. Слизнорт никогда ей особо не нравился, как, впрочем, и большинство выпускников Слизерина. Но ослушаться Дамблдора она не решилась. Бросив на Северуса еще один многозначительный взгляд, она молча удалилась, оставив мужчин одних. Как только дверь за ней закрылась, добродушная улыбка спала с лица директора.       — У нас мало времени, Северус, — проговорил он, и Снейп явственно услышал тревогу в его голосе. — Гарри уже близок, но я боюсь, он может не успеть.       Он знал, о чем говорит Дамблдор. Возможно, он был единственным, кого директор посвятил в свои планы. Дамблдор не просто так вернул бывшего мастера зелий в Хогвартс, как и всегда он преследовал определенную цель. В этот раз его интересовали воспоминания Слизнорта, с которыми тот упорно не желал расставаться. И в данном случае Поттер мог стать тем самым заветным ключом, способным открыть истину, так рьяно скрываемую профессором зельеварения. Падкий на славу и известность, Слизнорт не сможет устоять перед знаменитым Гарри Поттером.       — Я уже предлагал сыворотку правды.       — О нет, — покачал головой директор. — Гораций должен добровольно отдать те воспоминания.       — Что если Поттер не справится?       — Я верю в Гарри, — Дамблдор едва заметно улыбнулся, откидываясь на спинку кресла. — К тому же, боюсь, другого выхода у нас попросту нет.       Северус едва слышно хмыкнул.       — Твоя информация очень помогла, Северус, — вдруг произнес директор.       На прошлой неделе Снейпу вновь пришлось посетить Малфой-мэнор, где ему удалось подслушать часть разговора Темного лорда со своим слугой, Питером Петтигрю. Исчезновение кольца из дома Мраксов стало для Темного лорда неприятным сюрпризом, и, обсуждая это с Хвостом, Волдеморт упомянул об еще одном предмете, заинтересовавшем Снейпа — медальоне, который когда-то Том Реддл забрал из дома Хепзибы Смит. Естественно, Северус сразу же передал полученную информацию Дамблдору, но с тех пор директор ни разу не упоминал о медальоне.       — Вы знаете, где он?       — Возможно, — неопределенно ответил директор. — Магия, особенно темная, всегда оставляет следы. Но нужно набраться терпения, чтобы пройти весь путь, — он ненадолго умолк. Северус подошел к окну. На улице начинало смеркаться. — Драко вскоре проявит себя, — послышался тихий голос директора, — и тогда тебе, Северус, придется исполнить обещание.       Снейп резко обернулся, устремляя на замершего в кресле старика взгляд своих черных глаз. Сколько раз за этот год они вот так смотрели друг на друга? Сколько раз обсуждали это? И всякий раз Северус чувствовал одно и тоже — предательство по отношению к Минерве и омерзение к себе самому.       — Вы никогда не думали, что просите слишком много? — слова сорвались с его губ прежде, чем он осознал это. Перед глазами вдруг возник сероглазый образ, и сердце в груди предательски сжалось. — Что если я больше не хочу играть в ваши игры?       — Неважно, думал я об этом или нет, — голос Дамблдора вдруг обрел стальные интонации, и Снейп невольно отступил на шаг. Во взгляде таких знакомых голубых глаз больше не было привычной мягкости. Они смотрели жестко, не давая возможности колебаться. — Я не намерен с тобой торговаться, Северус. Ты дал согласие. Пути назад нет.       Пути назад нет. Он давно ходит по краю бездны, готовый сорваться во мрак в любую минуту. Но теперь, пойдя на поводу у своих эгоистичных желаний, он потянет Минерву за собой. Что ее ждет? Смерть мужа-предателя, попытавшегося убить великого Альбуса Дамблдора, в одном случае. И живой муж-предатель, попытавшийся или даже убивший великого Альбуса Дамблдора, в другом. При любом раскладе это разобьет ей сердце. Единственный выход — предупредить, всё рассказать. Но Дамблдор не позволит. Он слишком печется о сохранности плана, ведь всё должно быть сыграно идеально. Все действительно должны поверить в предательство Снейпа. К тому же нужно исключить любую вероятность утечки информации. А если о плане будет знать хоть одна живая душа, пусть даже это будет Минерва, план может оказаться под угрозой. Пожиратели смерти знают о ее связи с Орденом, а это автоматически делает ее целью Волдеморта.       А значит, ему придется молчать. Ради победы. И ради нее самой.       Никто не должен знать.