Оглядываясь назад

      Кейтнесс, Шотландия. Начало августа 1996 года.       Он так не волновался со дня… впрочем, нет, он никогда в жизни так не волновался. Аппарировав на небольшой пригорок, покрытый ковром из разноцветного вереска, он еще долго стоял там, под раскидистой кроной дуба, наблюдая издали за небольшим домиком, примостившимся на краю поля. Легкий летний ветерок приносил с собой щебетание птиц и тихое журчание реки, серебристой лентой змеящейся среди соседних холмов. Здесь царила такая идиллия, что впору писать картину. Ничего общего с мрачным Паучьим тупиком в Коукворте, бедном районе Лондона, где уже много лет располагалось жилище семьи Снейпов. Оказавшись здесь, в Кейтнессе, он как будто попал в другой мир, светлый, добрый, мягкий, и теперь ему казалось, что одно его присутствие уже оскверняет это место.       Он оттягивал этот день, как мог долго. И не потому что не хотел быть здесь, а потому что боялся, что не оправдает ожиданий двух самых важных в его жизни людей. Он совершенно не представлял, как себя вести с дочерью, что ей сказать, что делать… он не понимал, что значит быть отцом, особенно для тринадцатилетней девочки, в жизни которой он не принимал прежде никакого участия. Оставалась лишь крошечная надежда, что Минерва подскажет, что делать. Потому что сам он вряд ли справится и скорее всего лишь всё испортит. А этого он хотел сейчас меньше всего.       Собравшись с духом, он решительно спустился с холма и, отворив маленькую калитку в утопающий в цветах палисадник, постучал в дверь дома. С минуту всё было тихо, но потом откуда-то из глубины дома послышался торопливый топот чьих-то ног, и дверь распахнулась, явив Снейпу запыхавшееся лицо его дочери. Лея смотрела на него во все глаза, и на ее лице постепенно расцветала радостная улыбка.       — Я так и знала, что ты сегодня приедешь, — радостно сообщила она, не спуская с Северуса взволнованного взгляда.       — Ты так говорила каждый день на протяжении последнего месяца.       В небольшой коридор, ведущий от входной двери вглубь дома, вышла Минерва, вытирая руки о кухонное полотенце. Она выглядела непривычно в простом льняном платье цвета небесной лазури, поверх которого был повязан передник. Несколько черных прядей выбились из свободного пучка, красиво обрамляя ее точеное лицо. Подойдя к Лее, она мягко отодвинула дочь в сторону, давая Северусу возможность войти.       — Ты как раз вовремя. Обед скоро будет готов. Лея, — обратилась она к дочери, — присмотри за супом, пока я покажу нашему гостю его комнату.       На лице девочки отразилось недовольство, но под строгим взглядом матери она лишь картинно вздохнула, как будто ее обрекли на вечную каторгу, и поплелась на кухню. Минерва проводила ее с легкой улыбкой и покачала головой, бросая на Северуса красноречивый взгляд.       — Она очень тебя ждала, — проговорила она чуть тише, чтобы Лея, скрывшаяся только что на кухне, не услышала. — Идем наверх, я покажу, где ты сможешь оставить вещи и отдохнуть.       Дом, в котором жили Минерва и ее дочь, изнутри выглядел также идиллически, как и снаружи. Небольшая гостиная, прихожая и кухня на первом этаже и три спальни на втором. Чувствовалось, что хоть дом и старый, за ним внимательно ухаживают, сохраняя ощущение по-настоящему домашнего тепла и уюта.       Минерва открыла одну из дверей спален на втором этаже и, пропустив Северуса вперед, вошла следом. Комнатка была небольшая, но уютная. Неширокая кровать в углу, рядом — небольшой письменный стол, на котором примостилась масляная лампа, комод, заставленный книгами, и шкаф для одежды — вот и вся мебель. Северус положил свой дорожный саквояж на кровать и огляделся.       — Это единственная свободная комната в доме, — немного смущенно проговорила Минерва. — Она небольшая, но зато из окна открывается чудесный вид на реку.       Да, по сравнению с его домом в Паучьем тупике, здесь просто идеально.       — У вас милый дом. Я успел рассмотреть, пока спускался с холма.       Отчего-то он не знал, что сказать. Обычно таких проблем у него не возникало, но сейчас им овладело какое-то смущение, как будто он попал сюда случайно, по ошибке, и все это понимают, но никто не решается выставить его вон. Кажется, Минерве тоже было неуютно, она так и стояла у самой двери, словно не решаясь пройти дальше в комнату. Возникшая между ними неловкость нервировала.       — Знаю, — улыбнулась она в попытке разрядить атмосферу, и в ее серых глазах на мгновение вспыхнул лукавый огонек. — Я видела тебя через окно кухни — ты простоял там почти сорок минут. Я уж было думала, ты никогда оттуда не спустишься.       Северус в очередной раз порадовался способности своего лица не выражать эмоции, когда ему это было нужно, иначе Минерва стала бы сейчас свидетелем его абсолютного и полного смущения со всеми вытекающими, как говорится.       — Что ж, не буду мешать. Ванная в конце коридора, если понадобится. Как будешь готов, спускайся на кухню, будем обедать, — она повернулась, собираясь выйти из комнаты, но на мгновение задержалась и оглянулась на Снейпа. — Я рада, что ты здесь, — тихо проговорила она и быстро вышла в коридор.       На лестнице зазвучали ее удаляющиеся шаги. Северус прикрыл дверь комнаты и с тихим вздохом упал на кровать, раскинув руки и закрыв глаза. Он совершенно не представлял, что делать дальше. Но первый шаг сделан, а значит, отступать уже поздно.       Когда Северус двадцать минут спустя вошел в кухню, разгоравшийся было там спор быстро стих.       — Умерь свой пыл, — донесся до него строгий голос Минервы, явно обращенный к дочери. — Ему и так не просто. Дай ему время привыкнуть…       Она резко замолчала, заметив входящего в кухню Снейпа, и быстро отвернулась к плите, занявшись обедом. Насупленная Лея сидела за столом, крутя в руках ложку. При появлении Северуса она устремила на него любопытный взгляд. Судя по всему, она едва сдерживалась, чтобы не забросать новоиспеченного отца кучей вопросов.       Северус молча опустился на стул, отчаянно пытаясь придумать, что сказать.       — Это мамино место, — тихо шепнула ему Лея.       — Пусть сидит, где хочет, — строгим тоном, не оборачиваясь, проговорила Минерва, снимая с плиты кастрюлю с супом и переливая часть его в изящную фарфоровую супницу. Поставив супницу на стол, она принялась разливать суп по тарелкам, после чего, наконец, села на оставшееся свободное место.       — Извини, — пробормотал Северус.       Постоянное чувство неловкости давило на нервы. А испытывающие взгляды, которые то и дело бросала на него Лея, совершенно не улучшали положение. Наверное, всё же нужно что-то сказать. Ведь он приехал, чтобы увидеть дочь. Будет по меньшей мере странно, если весь его визит пройдет в постоянном молчании.       — Как каникулы? — поразмыслив, задал он единственный всплывший в голове вопрос.       И похоже, он попал точно в цель, потому что следующие полчаса Лея взахлеб и в мельчайших деталях описала ему, как же проходят ее летние каникулы. Северус успел узнать о хулигане Тоби МакНамаре, которого она с друзьями вываляла в глине на прошлой неделе, о планах по разделу территории между отрядом их деревни, который сейчас возглавляли она и некий Дарен Глисмон, и отрядом из Киллирока. А еще у них намечается какая-то стычка с ребятней из деревушки под названием Комри. Ах да, у сына фермера МакКензи скоро день рождения, но Лея совершенно не хочет туда идти, потому что там будет рыжая Салли, а они с Леей вечно ругаются, потому что та ревнует Лею к Глисмону.       Под конец у Северуса голова пошла кругом от обилия совершенно непонятной ему информации. Минерва благоразумно помалкивала, с едва заметной улыбкой наблюдая за вялыми попытками Северуса вникнуть в рассказ дочери.       — Завтра я покажу тебе округу, — проглотив последнюю ложку супа, заявила Лея. - Можно поплавать в речке, она тут совсем недалеко. Я плаваю почти каждый день — в четверг соревнования по плаванию, так что мне нужно много тренироваться, если хочу опередить Малкольма Мактавиша. Хотя братья Фрейзер тоже хорошо плавают, — задумчиво проговорила она, похоже уносясь мыслями к предстоящему соревнованию.       Воспользовавшись моментом, Северус устремил на Минерву умоляющий взгляд.       — Лея, почему бы тебе не показать… — она на мгновение запнулась, — Северусу свою лабораторию?       Глаза их дочери тут же загорелись восторженным огнем.       — Лабораторию? — Северус непонимающе переводил взгляд с Минервы на дочь.       — У меня есть своя лаборатория в сарае, — тут же принялась объяснять Лея. — Помнишь, ты подарил мне книгу по зельям на Рождество? Так вот, я научилась готовить почти все зелья из нее, — она невольно нахмурила лоб, что-то припоминая. — Только с бодроперцовым зельем что-то не получается, оно постоянно меняет цвет на буро-желтый, хотя должно быть красным.       — Вот Северус тебе и поможет, — проговорила Минерва, красноречиво глядя на Снейпа.       Зелья… Гениально, Минерва. Их общее с Леей увлечение. Но поблагодарить МакГонагалл за подсказку он не успел, Лея вытащила его из-за стола и повела в сарай. Лабораторией, конечно, он бы это не назвал. Но для начала было вполне неплохо. Во всяком случае, все необходимое здесь было. Северус осмотрелся: небольшое одноэтажное строение, большая часть которого была заставлена садовым инвентарем. У дальней стены примостился деревянный стол и несколько старых шкафов из-под книг и полок, на которых стояли баночки с ингредиентами. На столе гордо возвышались два котла и несколько колб разных объемов. Как мастеру зелий, Северусу было смешно на это смотреть, но Лея явно гордилась своей «лабораторией».       — Конечно, это не то, что у тебя в Хогвартсе, — грустно вздохнула она. — Но зато я могу тренироваться в приготовлении хотя бы простых зелий. Мама не разрешает варить более сложные, потому что не хочет, чтобы я разнесла сарай, если что-то в процессе приготовления пойдет не так.       — Думаю, она не хочет, чтобы ты сама пострадала, — хмыкнул Северус, заглядывая в один из котлов, на дне которого поблескивала грязно-желтая жижа. — Противопростудное, я полагаю?       Лея смущенно кивнула.       — Что ж, — Северус снял сюртук, повесив его на вбитый в стену гвоздь, очевидно заменявший крючок, и закатал рукава рубашки, — думаю, пора привести это место в надлежащий вид.       Глаза Леи радостно загорелись.       В дом они вернулись уже затемно. Минерва сидела в гостиной, удобно устроившись в кресле с книгой в руках. При их появлении, она оторвалась от чтения и взглянула на вошедших отца и дочь поверх маленьких квадратных очков.       — Вижу, день прошел продуктивно, — ее взгляд придирчиво скользнул по пятнам как минимум пяти разных зелий, украшавших одежды обоих зельеваров.       — Теперь я умею варить бодроперцовое зелье, — гордо возвестила Лея, на чумазом лице которой сияла улыбка в тридцать два зуба. — И еще папа показал мне кучу всяких приемов, чтобы зелье получалось правильно. Там, оказывается, столько нюансов, но в книге они не описаны…       Минерва изогнула бровь, красноречиво глядя на дочь.       — Знаю, «марш в ванну и спать», — закатила глаза Лея и тут же умоляюще посмотрела на стоящего рядом Северуса.       — Даже не думай, — строго проговорила Минерва, быстро разгадав замысел дочери. Раньше, Элфинстоун всегда давал ей поблажки, и теперь Лея рассчитывала, что Снейп будет делать также, особенно пока пытается завоевать ее расположение. — Он здесь всего один день. У него пока нет права голоса.       Лее ничего не оставалось, как подчиниться. Пожелав родителям доброй ночи, она утопала наверх, а Северус не без удовольствия расположился на диване. Только сейчас он понял, как сильно вымотался за последние несколько часов.       — Она попытается вить из тебя веревки. Не поддавайся.       Минерва отложила книгу в сторону и сняла очки, аккуратно положив их поверх книги на журнальном столике рядом с креслом, в котором сидела.       — Никогда не понимал, как можно так много говорить, — честно признался Северус. — Она не замолкает ни на минуту.       — Это она от волнения, — рассмеялась Минерва. — Просто она очень хочет тебе понравиться.       — В этом мы с ней похожи, — усмехнулся Снейп. — Ты заметила, она назвала меня отцом.       В освещенной свечами комнате глаза Минервы мягко блеснули.       — Лея была шокирована, когда узнала, что Элфинстоун был ее приемным отцом, но, думаю, она обрадовалась, узнав, что ее настоящий отец ты. Бог знает почему, но она обратила на тебя внимание едва ли не с первого своего дня в Хогвартсе. Может это была интуиция, может — зов крови, не знаю. Но она постоянно говорила о тебе, старалась понравиться, ждала твоей похвалы.       — Она очень проницательная, — откинувшись на спинку дивана, Северус задумчиво рассматривал висевшую над потухшим камином картину. — И очень умная, — он перевел взгляд на Минерву и едва заметно улыбнулся. — Истинная дочь своей матери.       — Иногда мне кажется, она гораздо умнее меня, — усмехнулась Минерва.       Внезапно лицо Снейпа сделалось серьезным, он подался вперед, устремив на МакГонагалл испытывающий взгляд.       — Расскажи мне о ней. Ведь я ничего толком не знаю о собственной дочери. Как она росла. Какое у нее было первое слово. Что она любит, а что нет. Я хочу знать всё.       С минуту Минерва молча смотрела на него, чуть склонив голову на бок, а потом молча поднялась из кресла. Сейчас она напоминала Снейпу кошку, большую и грациозную.       — Рассказ будет долгим, — со вздохом улыбнулась она. — Так что заварю-ка я, пожалуй, нам чаю…       Они проговорили почти всю ночь. Зато теперь Северус знал о своей дочери почти всё. Оказывается, она боится пауков и обожает белок. Впервые на метлу она села в пять лет, и полет закончился сломанным запястьем. Ее первым словом было «да». Она любит гулять под дождем и что-то тихо напевать, когда о чем-то глубоко задумается. Ее любимый цвет — синий. И она мечтает стать великой волшебницей, как Дамблдор.       Стрелки часов медленно ползли по кругу, отсчитывая время, а Минерва всё говорила. И чем дольше Северус слушал ее, тем больше крепло в его душе незнакомое ему чувство привязанности. Впервые ему было не всё равно, он хотел знать о Лее всё. Он готов был на всё, лишь бы стать для нее хорошим отцом. Хоть пока и не очень понимал, как это сделать.       Радовало, что Минерва была рядом, мягко направляя его, порой подсказывая, что и как делать, как вести себя в общении с девочкой. За следующие несколько дней она явно успокоилась, привыкнув к тому, что в их с Леей доме появился еще один постоялец. Они много гуляли втроем, Северус помогал Минерве в уходе за садом, с Леей они подолгу пропадали в сарае. Летом, когда занятий в Хогвартсе не было, Северус выполнял заказы на приготовление зелий от сотрудников больницы Св. Мунго, и Лея с удовольствием помогала ему, совершенствуя свои навыки в зельеварении. Она больше не мечтала стать игроком шотландской сборной по квиддичу. Теперь она хотела быть зельеваром, как ее отец. Минерве эта идея не особо нравилась, но она не стремилась вступать в дискуссию, опасаясь нарушить ту идиллию, что воцарилась между отцом и дочерью.       Она никогда прежде не видела Снейпа таким… мягким, внимательным, заботливым. Порой, когда он был чем-то занят, не замечая ничего вокруг, она украдкой наблюдала за ним. Когда же их взгляды случайно пересекались, сердце у нее в груди вдруг начинало биться сильнее. Давно забытое чувство близости с другим человеком медленно просыпалось внутри нее, заставляя всё чаще думать о Снейпе.       Северус же думал о ней постоянно. По вечерам, сидя в их маленькой гостиной, он украдкой наблюдал, как она читает книгу, забравшись в глубокое мягкое кресло и подогнув под себя ноги. Ему нравилось, как легким движением она заправляет за ухо выбившуюся из прически прядь, как хмурит брови, если натыкается на какой-то особенно трудный абзац в книге; как она хлопочет на кухне, готовя обед, или собирает травы в поле, а ветер развевает подол ее легкого платья, играя с черными упругими локонами. Здесь, вдали от Хогвартса и дел Ордена Феникса, она казалась такой умиротворенной, такой живой, настоящей. Сколько раз, глядя в ее бездонные серые глаза, ему хотелось коснуться ее, обнять и никогда не отпускать из своей жизни. Но, несмотря на теплые отношения, воцарившиеся между ними, Минерва продолжала сохранять дистанцию, и это мучило Снейпа, но поделать он ничего не мог, как ни старался.       В один из дней, примерно через неделю после его появления в Кейтнессе, Северусу пришло письмо от Аластора Грюма с просьбой приготовить несколько порций сыворотки правды. Рецепт был не из простых, и ему пришлось надолго уединиться в лаборатории Леи, которую, к слову сказать, после непродолжительных споров с МакГонагалл и в результате с ее разрешения, он усовершенствовал, так что теперь и сам мог свободно готовить здесь практически любые зелья.       Когда он закончил, на часах было почти четыре дня, но солнце было еще высоко и нещадно поливало землю летним зноем. Выйдя из сарая, он огляделся, но ни Леи, ни Минервы в саду не оказалось. Не было их и в доме. Лея скорее всего гуляла с друзьями где-то в округе, но Минерва на памяти Снейпа редко отлучалась из дома, во всяком случае за те дни, что он провел в Кейтнессе. А если и уходила, например, в деревенский магазин, чтобы пополнить продуктовые запасы, всегда оставляла записку.       Проверив еще раз сад, он вернулся в дом и поднялся к себе в комнату. На столе все еще лежал вчерашний номер Ежедневного пророка, и Северус невольно пробежал глазами пугающие заголовки передовицы. Так странно, там в остальном мире начинается война, уже гибнут люди, но здесь царит такое умиротворение. Это действительно другой мир. Мир, в котором он, пожалуй, хотел бы остаться навсегда.       Из окна его комнаты действительно открывался чудесный вид. Край усыпанного цветами поля обрывался серебристой лентой реки, лениво несущей свои воды вдоль тенистых кустов ракитника и лабурнума и теряющейся где-то в покрытых вереском холмах. Яркое августовское солнце яркими бликами отражалось в прозрачной воде, пуская солнечных зайчиков. Присмотревшись, Северус заметил знакомую фигуру на берегу. Приникнув к окну, он с жадностью наблюдал, как Минерва медленно сняла платье, оставшись в одной лишь тонкой льняной сорочке, распустила длинные черные волосы и медленно вошла в речные воды. На мгновение ее голова скрылась под водой, но через несколько секунд она вынырнула уже дальше от берега и, делая ленивые гребки, медленно поплыла по течению, нежась в прохладной воде.       Сам не зная, зачем, Снейп спустился вниз и, выйдя из дома, направился в сторону реки. К тому времени, когда он достиг берега, Минерва отплыла на приличное расстояние. Опустившись на горячий песок, Северус молча наблюдал за ней. Он привык видеть ее в Хогвартсе, деловую, собранную, строгую. Но здесь она была совершенно другой: живой, необычайно женственной и по-женски мягкой. Он видел ее радушной хозяйкой, заботливой матерью, интересным собеседником… очаровательной женщиной, общества которой он всё чаще искал. Он и прежде знал, что любит ее, но теперь его чувства расцвели, подобно распустившемуся под лучами теплого ласкового солнца цветку. И сохранять дистанцию в их отношениях, держась в установленных ею же самой рамках, становилось для него всё труднее.       Минут десять спустя Минерва, наконец, заметила его и поплыла к берегу. Он наблюдал, как она медленно выходит из реки. Вода тонкими струйками стекала по ее длинным черным волосам, мокрая рубашка облепила стройную фигуру, повторяя соблазнительные изгибы женского тела. В эту минуту Минерва напомнила ему речную нимфу, таинственную и манящую. Наверное, он слишком откровенно ее рассматривал, под его пристальным взглядом она опустила глаза, теребя прядь иссиня черных волос.       — Перестань так на меня смотреть, — в ее голосе не было недовольства или раздражения, скорее он звучал смущенно.       — Ты очень красивая, — слова сорвались с его губ прежде, чем Снейп понял, что произнес их вслух.       Его рука едва заметно дрогнула в попытке коснуться ее, но Северус сдержал порыв, помня об их разговоре в Хогвартсе, в тот день, когда Минерва рассказала ему о дочери. Он дал себе слово не торопить ее, и намеревался это слово сдержать. Но Великий Мерлин, как же трудно это было сделать.       Словно разгадав его желание и не желая лишний раз провоцировать, Минерва опустилась на песок, сохраняя между ними дистанцию, и, достав из складок лежащего рядом платья волшебную палочку, принялась приводить себя в порядок. Пока она делала это, Северус старался не смотреть на нее, упорно делая вид, что окружающий пейзаж волнует его гораздо больше.       — Как твое зелье? — после нескольких минут молчания спросила она, закончив высушивать сорочку и надевая платье.       — Всё готово. Завтра отправлю Грюму, — Северус скосил глаза, чтобы взглянуть на Минерву и, заметив, что она уже полностью одета и теперь стоит, наблюдая за ним, тоже поднялся с песка. — Если бы он еще объяснил, зачем оно ему понадобилось.       — Не ворчи, — усмехнулась МакГонагалл. — Это же Грюм. У него всегда тайны.       Неторопливо они направились в сторону дома, беседуя о всяких пустяках. На крыльце их уже ждала Лея. Но она была не одна.       — Это еще что? — Минерва удивленно вскинула брови, глядя на тихо пищащий комочек рыжей шерсти, что дочь держала в руках.       — У Милсонов окатилась кошка, и мне подарили одного котенка, — Лея гордо продемонстрировала крошечное чудо с ясными голубыми глазенками и топорщащимися словно метелка усами. В подтверждение ее слов чудо громко мяукнуло. — Правда он милый?       Видимо вопрос о том, можно ли оставить котенка, у Леи просто не возник. Минерва и Северус одновременно переглянулись.       — Она и твоя дочь тоже, — пожала плечами Минерва, игнорируя растерянный взгляд Снейпа, — вот и разбирайся.       С самым невозмутимым видом она поднялась по ступеням и, пройдя мимо не менее удивленной Леи, скрылась в доме.       — Смотри какой хорошенький, — Лея протянула ему котенка и тот снова мяукнул, недоверчиво глядя на Снейпа.       Наверное впервые на лице зельевара отразилась неподдельная растерянность.       Котенка, естественно, было решено оставить. Весь вечер Лея придумывала ему имя, развлекая Северуса и Минерву самыми невероятными кличками, какие только могли прийти в голову тринадцатилетней девочке. Но, так и не приняв окончательного решения о том, как же будут звать ее нового питомца, она удалилась к себе в комнату вместе с пушистым комком, который, к слову, очень быстро освоился в доме и теперь вел себя, едва ли не как хозяин.       Северус выглянул из-за разворота газеты и бросил быстрый взгляд в сторону скрывшейся на втором этаже дочери.       — Что сложного выбрать имя животному? — недовольно проговорил он.       Сидящая в кресле Минерва мягко улыбнулась, не отрывая взгляда от вязания. Северус всё пытался понять, что же она пытается связать, но распознать что-либо конкретное в бесформенном сплетении зеленых нитей, оказалось невозможно. Похоже, владение спицами не было в числе умений МакГонагалл.       — Теперь она дня два будет этим занята. Поверь, мы не единожды еще услышим различные варианты. А в конце концов он окажется Рыжиком или на крайний случай Пушком, — она замолчала, увлекшись пересчитыванием петель, и на некоторое время в гостиной повисла тишина. — Сколько ты еще планируешь пробыть здесь? — вдруг спросила она, всё еще увлеченная вязанием.       Северус опустил газету, внимательно посмотрев на сидящую в кресле женщину. В груди что-то неприятно шевельнулось.       — Ты хочешь, чтобы я уехал? — он постарался, чтобы его голос прозвучал как можно спокойнее.       Минерва неопределенно пожала плечами, наконец, откладывая вязание в сторону. Кажется, она была не очень довольна результатом.       — Лея рада, что ты здесь, — она выглядела абсолютно невозмутимой, как если бы они обсуждали погоду.       — А ты?       Северус вдруг осознал, что ждет ответа, затаив дыхание. Прежде она не задавала такого вопроса. Может он что-то сделал не так, и теперь она хочет, чтобы он поскорее убрался из ее дома? Не нужно было так откровенно смотреть на нее сегодня у реки, и говорить, что она красивая тоже. Черт, опять он всё испортил!       — Я не против, что ты здесь, — пожала она плечами и, взяв с журнального столика плетеную корзинку и аккуратно сложив туда вязание, поднялась. — Ты можешь оставаться столько, сколько захочешь. Но я планировала вернуться в Хогвартс через пару недель и хотела взять Лею с собой, — она на мгновение замолчала, словно решаясь на что-то. — Мы можем вернуться туда вместе, если у тебя нет других планов.       — Буду рад, — он изо всех сил старался, чтобы его голос звучал буднично, хотя в душе всё ликовало.       Минерва коротко кивнула.       — Уже поздно, я, пожалуй, пойду спать. Доброй ночи, Северус.       Она направилась к лестнице.       — Минерва, — окликнул ее Снейп, в последний момент вскочив с дивана и готовый последовать за ней.       Она обернулась, явно удивленная его порывистости. От ее недоуменного взгляда он смутился. Пришлось постараться и взять себя в руки. Что-то в последнее время его стало слишком легко смутить. Совсем, видимо, размяк.       — Спасибо, — как можно спокойнее проговорил он, но блеск черных глаз выдавал его с головой.       На короткий миг ему показалось, что она хотела вернуться в комнату. В мыслях вдруг возник яркий образ, как она подходит и целует его. Ему даже показалось, что он чувствует аромат ее тела, тот самый запах лилий и утренней росы, что он ощущал в школе, когда она изредка оказывалась в его объятиях. От одной только мысли, что она вновь может оказаться в его руках, его бросило в жар.       Тонкие женские пальцы незаметно сжали перила лестницы. Мгновение она смотрела на него, и в ее бездонных серых глаза Северус увидел нечто, чего прежде не замечал. В них светилась ласка.       Она мягко улыбнулась ему, едва заметно кивнув, и стала медленно подниматься по лестнице, вскоре скрывшись из виду. Оставшись один, Снейп вновь опустился на диван, пытаясь унять бешеный стук сердца. Черт, если так будет продолжаться и дальше, он действительно сойдет с ума. И причиной тому будет декан Гриффиндора.       Весь следующий день Лея действительно была занята придумыванием клички для котенка. В конце концов, Минерве это надоело, и она отправила дочь в деревню за молоком и кое-какими продуктами. Северус был отправлен с ней для помощи и контроля, чтобы дочь, повстречав кого-нибудь из друзей, случайно не отвлеклась на разборки с ребятами из соседней деревни или очередную попытку отловить боггарта в заброшенном доме, что стоял на окраине деревни. В последний раз это закончилось тем, что «охотники» едва ли не кубарем вылетели из дверей дома, вопя от ужаса. Причем член Отряда Дамблдора и участник битвы в Отделе тайн Министерства магии верещала едва ли не громче всех. Детский сад, ей богу!       Погода не заладилась с самого утра. Небо было затянуто тучами, и к вечеру они только сгустились, явно намереваясь пролиться на землю проливным дождем. Первые капли упали часам к шести, быстро превратившись в настоящий ливень, который изредка прерывался, но затем начинался с новой силой.       Минерва как раз занималась ужином, когда с улицы послышался радостный девчачий смех. Заколдовав деревянную ложку на помешивание аппетитно шкварчащего рагу в сотейнике, Минерва вышла на крыльцо, где ее глазам предстала неожиданная картина.       Радостно визжа, по дорожке к дому бежала насквозь промокшая Лея, широко разведя руки и подставив лицо льющимся с неба струям воды. Теплые капли летнего дождя стекали по ее лицу, отчего оно блестело в лучах изредка пробивающегося сквозь тучи заходящего солнца. Следом за ней, левитируя сумки с продуктами, шел не менее мокрый Снейп. Однако на его лице радости было в разы меньше.       — Вы же простудитесь! — при виде столь неожиданной картины Минерва даже растерялась, не зная, ругаться ей или смеяться — Северус выглядел весьма забавно в промокшей насквозь рубашке и с не менее мокрыми волосами, спутанными прядями, облепившими его худое лицо с неизменной аристократической бледностью. — Лея, быстро в дом! — она все же сурово нахмурилась, но на дочь это явно не подействовало.       — Дождь теплый, — отмахнулась Лея. — Мы поспорили, кто дольше продержится под дождем без применения защитных чар. — Она остановилась возле крыльца, всего в нескольких шагах от спасительной крыши. — Я проигрывать не собираюсь, буду стоять здесь, пока дождь не кончится.       — А ну марш внутрь! — строго прикрикнула Минерва, пронзая дочь возмущенным взглядом.       Лея невольно вздрогнула и без лишних разговоров юркнула в дом, кажется, напрочь забыв о споре.       — Ладно, она, ей всего тринадцать, — укоризненно покачала головой МакГонагалл, глядя на поднимающегося по лестнице Снейпа. — Но ты-то, Северус.       Он лишь пожал плечами.       — Она сказала, что в детстве они с Урхартом так играли. Я не хотел ее расстраивать, да и до дома уже было недалеко. Если хочешь, после ужина я сварю для нее укрепляющее зелье.       Собиравшаяся было возмутиться Минерва невольно промолчала. С тех пор, как Северус появился в их доме, Лея ни разу не вспоминала о своем приемном отце. Она безусловно была раду Снейпу, но скорее всего так или иначе сравнивала этих двух мужчин, и возможно пыталась найти в Северусе что-то, что напоминало бы ей о тех счастливых годах, что она провела с Элфинстоуном. А он, стремясь наладить отношения с дочерью, пытается соответствовать ее ожиданиям.       Какое-то время пришлось потратить на то, чтобы привести обоих спорщиков в надлежащий вид. За ужином Минерва почти не участвовала в разговоре, лишь наблюдая за взаимоотношениями дочери и отца. Лея, как всегда, болтала без умолку. Удивительно, как она еще при этом умудрялась есть. Кажется, сегодняшняя прогулка под дождем еще больше сблизила их со Снейпом. Да и Северус выглядел вполне довольным. Для Минервы было всё еще странно видеть его улыбающимся. Они с Леей беззаботно болтали, обсуждая всё: от зелий до квиддича, и глядя на них, Минерва вдруг поняла, что сейчас они, как никогда похожи на настоящую счастливую семью. Искренность, с которой Снейп интересовался Леей, не могла оставить МакГонагалл равнодушной, и постепенно ее страхи растворились в царящей за столом атмосфере тепла и настоящего семейного уюта. Заметив ее изучающий взгляд, Северус едва заметно улыбнулся ей, и от этой мягкой улыбки что-то в груди Минервы приятно шевельнулось, а в памяти почему-то всплыл их с Северусом поцелуй, заставив Минерву испытать приятное волнение.       После ужина они учили дочь играть в шахматы, устроив настоящее сражение: Лея с Северусом играли против Минервы и даже один раз победили. Так что спать девочка отправилась вполне довольная собой. Вскоре Северус тоже ушел к себе, сославшись на необходимость написать несколько писем, а Минерва еще долго сидела в погруженной во мрак гостиной, размышляя о последних днях, что они провели вместе. Успокоившийся было дождь, снова начинал моросить, предвещая ночную грозу.       Она думала о Северусе, о том, что за эти дни она узнала его совершенно с новой стороны. Прежде она даже не подозревала, что он может быть таким заботливым и добрым. То, с каким трепетом он относился к Лее, вселяло в сердце Минервы надежду, что однажды они могли бы стать настоящей семьей. Прежде она упорно гнала эту мысль прочь, не желая забывать прошлое. Но теперь всё было иначе. Взгляд, которым он смотрел на нее, заставлял ее трепетать. И тот поцелуй, в ее кабинете в начале лета, ясно говорил о его намерениях. Тогда она испугалась вновь оказаться обманутой. Но теперь она была готова поверить ему. Она хотела верить ему.       Он как раз заканчивал последнее на сегодня письмо, адресованное сотруднику больницы Св. Мунго, по заказу которого Северус работал над усовершенствованием формулы восстанавливающего зелья, когда в дверь его комнаты тихонько постучали. Он был несказанно удивлен, увидев входящую Минерву. Очевидно, она уже собиралась ложиться, успев сменить дневное платье на ночную сорочку, поверх которой был накинут клетчатый халат. Черные локоны, обычно собранные в пучок, сейчас свободно спадали ей на плечи, доходя почти до талии.       — Что-то случилось?       Он поднялся ей навстречу, напряженно вглядываясь в ее лицо, на котором сейчас явственно читались смущение и неуверенность.       Минерва отрицательно покачала головой, ища в комнате на чем бы остановить взгляд, но не найдя ничего подходящего, всё же взглянула на Снейпа.       — Прости, я не хотела тебя отвлекать, — ее пальцы, ставшим за последние дни привычным движением, теребили кончик иссиня-черного локона.       — Я уже закончил, — соврал Северус, убирая недописанное письмо в стол и закрывая чернильницу.       Теперь он молча наблюдал за замершей в нерешительности женщиной. Ему редко доводилось видеть Минерву такой. Обычно решительная и напористая, сейчас она выглядела крайне неуверенной и даже кажется растерянной.       — Я… — она сделала было шаг к нему, но остановилась. Несколько мгновений она хмурилась, словно о чем-то размышляя, а потом решительным движением закрыла дверь, чтобы с коридора их не было слышно, и взглянула на всё еще наблюдавшего за ней Снейпа. — Я не ожидала, что ты проявишь столько участия к жизни Леи… и я благодарна тебе за это. Я давно не видела ее настолько счастливой.       — Она моя дочь, — пожал плечами Снейп.        — Знаю. Просто я…       — Не ожидала, что мне будет не всё равно? — закончил за нее Северус, начиная догадываться, к чему она клонит. Что ж, возможно действительно настало время сказать всё как есть. — Послушай, Минерва, — он подошел к ней и взял ее руки в свои, — я знаю, что глубоко ранил тебя когда-то. Не знаю, смогу ли когда-нибудь загладить свою вину перед тобой, но я хочу, чтобы ты знала, та ночь четырнадцать лет назад не была для меня просто развлечением. И я хотел сказать тебе об этом, еще тогда, — он заметил, как изменился ее взгляд, теперь она смотрела на него настороженно, словно лань. — Я испугался тогда. И боюсь до сих пор. Боюсь, что разочарую тебя, — он усмехнулся, глядя на ее ладони, покорно лежащие в его руках. — Я далек от образа прекрасного принца, я нелюдим и мрачен и вряд ли смогу когда-нибудь измениться… Я бывший Пожиратель смерти, и всё, что у меня сейчас есть это должность в Хогвартсе, да маленький домик в бедном районе Лондона, никаких перспектив на будущее, особенно теперь, когда война вновь началась. Мне нечего предложить вам с Леей, кроме себя самого. Но я сделаю всё, чтобы защитить вас обеих, даже если это будет стоить мне жизни. Даю тебе слово. Я безмерно благодарен тебе за то, что ты позволила мне провести эту неделю в своем доме, дала возможность почувствовать себя частью твоей семьи. Эти дни стали лучшими за очень долгое время, возможно за всю мою жизнь, — он глубоко вздохнул, чувствуя неожиданное облегчение от того, что наконец смог сказать ей всё, что накопилось у него на сердце. — Ты не безразлична мне, Минерва. И никогда не была безразлична, я просто боялся признаться в этом, прежде всего самому себе. Я всё испортил тогда…       — Да, — на ее губах заиграла печальная улыбка. — Всё могло быть совсем иначе. Но это уже не важно, прошлого не воротишь. Мы можем лишь попытаться построить то будущее, какое сами захотим. Я говорила, что не хочу вновь проходить через ту боль, что испытала после смерти мужа, и это правда. Но еще я поняла, что совершу большую ошибку, если хотя бы не попытаюсь снова стать счастливой. Я много думала об этом, Северус, и решила, что готова попробовать, — проговорила она и закончила уже тише. — Если, конечно, ты всё еще хочешь этого, — она на мгновение замолчала, подняв на него взгляд своих теплых серых глаз, в которых всё еще светилась неуверенность, и торопливо добавила: — Разумеется, вне зависимости от того, как сложатся наши с тобой отношения, я в любом случае не стану препятствовать твоему общению с Леей, и если ты захочешь…       Договорить она не успела, Северус крепко прижал ее к себе, впиваясь в ее губы жадным поцелуем. Всё произошло так быстро и неожиданно, что она не успела среагировать. Стоя в его объятиях, она чувствовала биение его сердца, такое же сильное и частое, как и у нее самой. Его руки заскользили по ее плечам, спускаясь всё ниже, пока не нащупали узел пояса на ее халате. Пальцы едва заметно подрагивали от нетерпения, и с поясом удалось справиться не сразу. Следом за халатом на пол полетела его рубашка. Он чувствовал жар женского тела сквозь тонкую ткань белоснежной сорочки, едва уловимый аромат лилий кружил ему голову, лишая последних крох здравого смысла. Сейчас ему хотелось лишь одного — обладать этой женщиной, обладать полностью, безраздельно, ощущать ее своей, ощущать себя внутри нее.       Она тихо вскрикнула, когда он опрокинул ее на кровать, вжимая всем своим весом в мягкую перину. Он даже не разделся до конца, сгорая от нетерпения. Его руки ухватились за вырез ее сорочки, и ткань с глухим треском лопнула, открывая ему доступ к ее обнаженной груди. Она застонала, когда его губы коснулись охваченной жаром кожи, и от этого стона внутри него всё забурлило. Терпеть больше не было сил. Он раскинул ей руки, ухватив за запястья, и, раздвинув ее ноги коленом, вошел в нее одним мощным толчком — она задохнулась от такого удара.       — Ты моя, — тихо шептал он, стискивая ее еще крепче. — Теперь и навсегда.       Она вздрагивала и стонала, обхватив его руками, заставляя его проникать в нее всё глубже с каждым новым толчком. Они продолжались неумолимо, минута за минутой, поражали ее снова и снова, и каждый раз то была острая грань между страданием и наслаждением. Она словно растворилась в нем, уплывая на волнах окутавшего их безумия.       Капли пота стекали по его лицу. Их тела сталкивались в бешеном ритме, бедра терлись о бедра в сумасшедшем вихре наслаждения. Он с силой сжал ее тонкие запястья, так что казалось, они сейчас переломятся, но хватка его оставалась безжалостной. Его дыхание было горячим и частым. Все ее тело напряглось, она обхватила его ногами, стремясь усилить восприятие.       Он чувствовал ее отклик и лишь усиливал напор. Словно плотина, которую они возводили много лет, вдруг в одночасье рухнула, и бушующий поток сдерживаемой долгое время страсти смыл последние остатки целомудрия и нравственности. Бешеный ритм сводил с ума, она почти перестала понимать, что происходит, полностью растворившись в поглотившем их обоих чувственном наслаждении. Он схватил ее за волосы, откинув голову, и она увидела его глаза, бесконечно черные, сверкающие неистовым огнем. Она снова вскрикнула, и он зажал ей рот губами, но это был не поцелуй, а еще одно нападение. Она выгнулась под ним, принимая удар за ударом, ее ногти впивались в его спину, скользя сверху вниз от затылка до ягодиц, заставляя его в свою очередь рычать от смеси боли и наслаждения. Они мучили друг друга в отчаянной потребности, стараясь, каждый, вобрать в себя другого в неистовой жажде единения. Ее стон смешался с его, и наконец, оба они растворились друг в друге в последний завершающий миг.       Она медленно пришла в себя, лежа головой на обнаженной груди Северуса. Их тела были всё еще плотно прижаты друг к другу, так что она слышала, как у самого ее уха сердце ее любимого билось с той противоестественной разреженностью и силой, какие наступают после кульминации.       Почувствовав, что она очнулась, он притянул ее к себе, как если бы хотел продлить то единение, которого они достигли несколько минут назад. Она чуть приподнялась, рассматривая его лицо, и, приоткрыв глаза и встретив ее взгляд, он улыбнулся ей мягкой, расслабленной улыбкой.       — Теперь ты моя, — его голос всё еще звучал хрипло. — И я никому тебя не отдам, Минерва. Никогда.       Он снова притянул ее к себе, и их губы слились в долгом поцелуе. На этот раз Северус был необычайно нежен, как будто в его руках была хрупкая статуэтка — одно неверное касание, и она разобьется на миллион сверкающих осколков. И от этой чувственной нежности перехватывало дыхание.       Тишину комнаты разорвали отдаленные раскаты приближающейся грозы. На землю упали первые капли дождя. Он начинался медленно и осторожно, любовно лаская теплый воздух, целуя теплые уголки ночи… Этот дождь был наполнен нерастраченной страстью, вожделением, чувственностью; медленно и неторопливо, словно исследуя доселе неизведанную им землю, он опускался все ниже и ниже, с каждой минутой ускоряя свой темп, пока не превратился в неистовый ливень, безумный, неудержимый, настойчивый, в разнузданные яростные удары, ритм которых становился все быстрее и быстрее, пока, наконец, не взорвался бешеным раскатом грома. А потом всё стихло…       Много позже, ускользая на волнах сна, обессиленный, но счастливый, обнимающий мирно спящую в его объятиях женщину, Северус почувствовал едва уловимое жжение, растекающееся по его левой руке, в том месте, где на коже виднелись очертания черепа со змеей. Черная метка, дарованная ему когда-то Темным лордом, медленно проявлялась, становясь всё отчетливее…