Оглядываясь назад

Кейтнесс, Шотландия. Лето 1993 года.       Крошечная чечётка, весело щебеча, бойко перепрыгнула с ветки на ветку небольшого куста ракитника, не спуская своих глаз-бусинок с извивающегося в траве червяка. В лучах яркого июньского солнца темные пятнышки на ее спине и крыльях отливали иссиня-черным. Как и волосы притаившейся в соседних кустах маленькой охотницы. С минуту птичка выжидала, словно чувствуя опасность, но желание полакомиться червяком, в конце концов, взяло верх, и она, расправив крылья, сорвалась с ветки, устремившись к добыче. Но в тот момент, когда крошечные коготки впились в податливое тело червя, откуда-то сверху упала тень, и птичка забилась в тисках грязного куска мешковины, накрывшего ее целиком.       — Попалась! — победно улыбнулась маленькая охотница, осторожно сжимая в руках возмущенно щебечущий сверток. — Тихо, тихо, только не повреди себе ничего. Ты мне нужна здоровой, иначе я не смогу выменять на тебя камень удачи.       Артур МакКолен, мальчик из соседней деревни, утверждал, что кусок зеленого шотландского мрамора, что отдал ему старший брат на прошлой неделе, приносит удачу, потому что его нашли в одной из пещер горы Уэдли, а там по местным поверьям обитают фэйри. МакКолен сказал, что отдаст камень тому, кто принесет ему живую птицу (чтобы он мог посадить ее в клетку, кормить и ухаживать за ней, как за настоящим домашним питомцем). Задачка оказалась не из простых, но кто же в здравом уме откажется от камня, приносящего удачу! Поэтому большую часть последних нескольких дней пришлось провести в поле за домом, выслеживая местных пташек, но поймать их оказалось не так просто. Особенно когда тебе десять лет и использовать магию запрещено. И кто придумал это дурацкое правило! Ведь с волшебной палочкой жить гораздо проще, особенно ребенку!       — Лея! — послышался из распахнутого окна голос матери. — Обед готов!       Девочка состроила недовольную гримасу, с сожалением глядя на всё еще пищащий в руках сверток. Ну почему так не вовремя! Три часа упорного выжидания в кустах, лежа в траве, полной всяких насекомых, коту под хвост! А ведь она была почти у цели.       Если она покажется на пороге их дома с живой птицей в руках, маму это вряд ли обрадует. А злить ее, что называется, себе дороже. Нет, мама ее очень любит, но спуску никогда не дает. Вот отец ее всегда баловал.       — Повезло тебе, — вздохнула Лея, развязывая сверток.       Чечетка тут же выпорхнула на волю, стремительно взмыв в голубое небо, и скрылась из виду.       — Лея! — во второй раз голос матери прозвучал уже строже.       Испытывать судьбу не было никакого желания, и девочка поспешила по петлявшей среди кустов вереска тропинке прямиком к дому.       Их небольшой кирпичный домик с черепичной крышей и симпатичным палисадником располагался в паре миль от деревеньки под названием Дорнхольд, на самом краю усыпанного вереском поля. Они с матерью переехали сюда из Лондона пять лет назад после смерти отца. Укус ядовитой тентакулы — до обидного нелепая смерть. Мама тогда сказала, что хочет вернуться в дом, где она выросла, и Лея не стала возражать, понимая, как ей тяжело находиться в их лондонском доме после смерти мужа. Они с отцом друг друга очень любили.       Лее нравилась жизнь в деревне: лазить по деревьям, плескаться в речке или нежиться на теплом солнышке, лежа на берегу и наблюдая, как проплывают над головой пушистые облака. Будучи общительным ребенком, она быстро подружилась с местными ребятами, обзаведясь целой кучей друзей. Но были у нее и враги. Взрослые даже не подозревали о постоянно заключаемых и разрываемых соглашениях, союзах и распрях, наполнявших казалось бы незамысловатую жизнь ребятни в округе. Дети играют, и хорошо. Ведь это так мило и невинно!       Но никто и не подозревал, какие порой здесь разворачивались баталии. Лея и ее друзья из Дорнхольда вели настоящие войны с ребятами из другой деревни — Килирока. Распря была давней и приносила глубокое удовлетворение обеим сторонам. Постоянные засады и дележ территорий был у них в порядке вещей. Как правило, такие стычки заканчивались парочкой ссадин и разодранной одеждой, но зато полностью удовлетворяли детский азарт. Но если на кого-то из них нападали дети из Комри, все обиды разом забывались, обе деревни объединялись и вступали в битву с противником. В прошлом месяце схватка произошла на бывшем карьере, где раньше добывали глину. Дорнхольдцы и килироковцы забросали обидчиков глиняными бомбами, а потом долго валяли в грязи, пока и побежденные, и сами победители не превратились в стаю вопящих големов.       Первое время мама очень сердилась, не уставая повторять, что такие игры не для девочки из приличной семьи, но, в конце концов, махнула рукой, лишь прося дочь быть осторожнее. В этом была вся Лея — веселая, добрая, немного непоседливая и наивная. Но никогда не дающая в обиду ни себя, ни своих друзей.       Вбежав в кухню, девочка с разбегу плюхнулась на стул, машинально протянув руки к миске с только что испеченными булочками. Их она любила больше всего, особенно со стаканом молока и если булочку намазать маслом.       — Сперва вымой руки, — не оборачиваясь от плиты, проговорила ее мать, не переставая помешивать закипающий в кастрюле суп.       — Но они и так чистые, — Лея вытянула перед собой руки, демонстрируя матери почерневшие от копания в земле пальцы и тихо ойкнула, удивленно разглядывая черные разводы на коже и застрявшую под ногтями грязь.       Женщина обернулась к дочери, придирчиво осматривая представленные на обозрение детские ладошки.       — И это ты называешь «чистые»? — вздохнула она.       Ну что за ребенок?! Каждый раз одно и то же. Под строгим взглядом матери Лея виновато опустила глаза.       — Они испачкались совсем чуть-чуть, когда я взбиралась на холм за амбаром.       Глаза матери сердито блеснули при упоминании холма, куда Лее было строго настрого запрещено ходить до конца недели в качестве наказания. Но отчитать дочь она не успела — с улицы донесся хлопок трансгрессии, и в следующую минуту со стороны входной двери послышался деликатный стук. Лея облегченно выдохнула, понимая, что на этот раз ей явно удалось избежать взбучки, и украдкой взглянула на мать.       — Марш в ванну, — сдвинув брови, проговорила она и пошла открывать дверь.       Лея опрометью бросилась наводить чистоту. Когда она вернулась на кухню, то обнаружила там гостя. Перед столом стоял, наверное, самый необычный человек, какого только ей доводилось встречать. Он был высок и худ, а еще очень стар. Его белоснежная борода была такой длинной, что казалось, ее можно заправить за пояс. Он был одет в длинный сюртук и лиловую мантию. Когда Лея вошла, старик посмотрел на нее, чуть склонив голову на бок, отчего напомнил старого филина. Его глаза за стеклами очков-половинок казались яркими и необычайно живыми. Лее он сразу понравился. Она ощущала волны тепла и спокойствия, исходившие от него. Даже не зная, кто он, ему хотелось довериться и всё-всё рассказать.       — Лея, — сказала мать, которая явно была рада гостю, — познакомься, это профессор Дамблдор, директор…       — Хогвартса, — пораженно выдохнула девочка, чувствуя, как замирает в груди сердце. — Вы пришли пригласить меня в школу? — с надеждой спросила она.       Она уже месяц ждала письмо, и уже начала волноваться, что в этом году ее не возьмут на учебу. Ведь одиннадцать ей исполнится только в октябре.       — А она у тебя смышленая, — усмехнулся Дамблдор, доставая из складок мантии заветный конверт и передавая его девочке. — Вся в мать.       Минерва МакГонагалл мягко улыбнулась, не без гордости наблюдая, как дочь с трепетом читает адресованное ей послание. Она так об этом мечтала.       В свои почти одиннадцать лет Лея была гораздо умнее и сообразительней большинства сверстников. В свое время Минерва с мужем, Элфинстоуном Урхартом, приложили к этому немало усилий, особенно Элфи. Ему нравилось заниматься с Леей. Именно он привил ей любовь к книгам, учил ее пользоваться магией, впервые посадил на метлу. Глядя, как он по вечерам читает маленькой Лее сказки, Минерва всякий раз убеждалась, что сделала правильный выбор, согласившись выйти за него замуж. Все считали, что Лея его родная дочь, да Элфинстоун так к ней и относился. У них была прекрасная семья. И хотя Минерва так по-настоящему и не смогла полюбить своего мужа, она была с ним очень счастлива. И Лея тоже, ведь у нее был любящий отец.       К сожалению, идиллия продлилась недолго. Лее было шесть, когда Элфинстоун умер. Минерва, неожиданно для себя самой, тяжело переживала кончину мужа. Оставаться в Лондоне, где всё напоминало ей об Элфи и о тех шести годах, что они прожили душа в душу, ей не хотелось, и, забрав дочь, она вернулась в дом своей семьи в Кейтнессе, где они с Леей теперь и жили. И жили вполне счастливо. Лее здесь нравилось. На бескрайних шотландских просторах она могла выплеснуть свою неуемную энергию. А Минерва могла спокойно заниматься научными изысканиями, заодно продолжать готовить дочь к учебе в Хогвартсе. Девочка явно пошла по ее стопам, проявляя поразительные способности в трансфигурации. А что она творила в небе, сидя на метле!       Но было в ней и кое-что от отца… от ее настоящего отца, о котором Минерва никогда ей не рассказывала. Порой, глядя на дочь, она невольно сравнивала ее с Северусом: та же глубина взгляда, чуть заостренные, аристократические, черты лица, черные прямые волосы, она даже хмурилась так же. И с возрастом всё больше становилась на него похожа. Однажды, когда Лее было четыре, Минерва застала ее за приготовлением зелья. Малышка сидела посреди комнаты, разложив перед собой найденные на улице листики и веточки, и по очереди бросала их в игрушечный котел. При виде этой картины у Минервы внутри всё оборвалось. И как она не старалась отвлечь дочь на что-то другое, любовь Леи к зельеварению заглушить так и не удалось. Радовало лишь то, что характером девочка явно пошла не в отца.       — Мам, когда мы поедем покупать мне волшебную палочку? — кажется, Лея успела дважды прочитать письмо и теперь пронзала мать умоляющим взглядом.       — Посмотрим на твое поведение, — многозначительно приподняла брови Минерва, пряча улыбку.       Лея ей уже все уши прожужжала, какую палочку она хочет: какой она должна быть длины, какого цвета и формы. Можно было лишь догадываться, как сильно Лее хотелось научиться колдовать по-настоящему.       — Я буду себя хорошо вести, — тут же затараторила дочь. — Честно-честно! Если хочешь, я даже не стану участвовать в налете на ребят из Комри в субботу.       — Лея Александра Макгонагалл! — ахнула Минерва, но добродушный смех Дамблдора не дал ей возможности отчитать дочь.       — Думаю, в Хогвартсе тебе понравится, — улыбнулся старик, весело глядя на ребенка.       — Мне там обязательно понравится, — кивнула Лея с самым серьезным видом, словно уже всё и так знала наперед.       — Главное, чтобы Хогвартс пережил эту ходячую катастрофу, — вздохнула Минерва. И хотя на лице ее все еще было строгое выражение, в глазах плясали веселые искорки.       После обеда Лея унеслась на улицу — ей предстояла встреча с друзьями под старым дубом. Нужно было разработать план по защите территории от отряда противника. И Минерва с Дамблдором наконец остались одни.       По мановению волшебной палочки обеденная посуда исчезла со стола, а на ее месте возникли две фарфоровые чашки и корзиночка со сладостями, среди которых были и так любимые Альбусом лимонные дольки.       — Не забываешь пристрастий старика, — довольно улыбнулся он, разлепляя две слипшиеся дольки и передавая одну МакГонагалл.       — Я никогда Вас не забывала, — улыбнулась Минерва, отправляя дольку в рот.       На несколько минут за столом воцарилась тишина. Дамблдор словно о чем-то размышлял, не торопясь переходить к истинной цели своего визита. Минерва хорошо его знала, и прекрасно понимала, что его присутствие в ее доме отнюдь не связано с принесенным им письмом.       — У тебя замечательная дочка, — неожиданно проговорил Дамблдор. — Жаль Элфинстоун не видит, как она растет. Он очень ею гордился.       — Как и я, — вздохнула Минерва, поднимая на Дамблдора внимательный взгляд своих серых глаз. — И мне, безусловно, очень льстит, что Вы посетили нас сегодня, но с каких это пор директор Хогвартса лично доставляет письма будущим студентам?       — Это скорее исключение, чем правило, — улыбнулся Дамблдор. — Но ты права, я здесь не только для того, чтобы пригласить твою дочь в Хогвартс, — взгляд голубых глаз вдруг сделался серьезным, и Минерва поняла, что шутки кончились. — Я прошу тебя, Минерва, также вернуться в школу.       На краю стола лежал свежий выпуск «Ежедневного пророка», почти всю передовицу занимало фото человека в тюремной робе. На исхудалом, осунувшемся лице лихорадочно блестели темным безумием глаза, длинные волосы спутались и свисали грязными паклями. Подпись под фото гласила: «Блэк всё еще на свободе!».       — Полагаю, ты уже в курсе?       Минерва молча кивнула, невольно передернув плечами. Она помнила Сириуса со времен их учебы в Хогвартсе. Лучший друг Джеймса Поттера. И виновник его гибели. Никто тогда и представить не мог, что он способен предать лучшего друга. Ведь они с Джеймсом были не разлей вода.       — В Хогвартсе сейчас учится Гарри Поттер, — спокойно произнес Дамблдор, задумчиво разглядывая фотографию в газете.       — И вы думаете, Блэк придет за ним? — сразу догадалась Минерва, чувствуя, как холодеет в груди. — Думаете, он собирается закончить начатое Темным Лордом и попытается убить сына Джеймса?       — Всё может быть, — уклончиво ответил Дамблдор. — Гарри попал на Гриффиндор, как и его отец. И мне было бы гораздо спокойнее, если за ним присмотрит человек, которому я доверяю.       — Вы хотите, чтобы я вернулась на должность декана? — удивилась Минерва.       — Не только. Должность преподавателя трансфигурации также будет твоей, — мягко улыбнулся Дамблдор и через секунду добавил: — Как и место моего заместителя. Тяжело управлять школой в одиночку. А твой предшественник…скажем так, мы с ним не сходились во мнении по ряду вопросов.       — Но, Альбус, я не преподавала одиннадцать лет, — Минерва даже не пыталась скрыть своего скептицизма.       — Ты прекрасно справлялась со своими обязанностями, — ободряюще похлопал ее по плечу директор. — Не вижу причин сомневаться, что что-то будет иначе теперь. К тому же все эти годы ты продолжала заниматься научной работой, я следил за твоими публикациями, они блестящи.       — Спасибо, — Минерва была явно польщена похвалой своего бывшего учителя и наставника.       И все же она сомневалась. Одиннадцать лет назад она распрощалась с Хогвартсом и всем, что было с ним связано. Возвращение в школу могло стать большой ошибкой.        Глаза Дамблдора хитро блеснули за стеклами очков.       — И Лея будет под присмотром, — как бы между прочим добавил он, делая вид, что поглощен своим любимым лакомством.       Против этого аргумента ей нечего было возразить. Макгонагалл подняла на директора внимательный взгляд. Если Дамблдор окажется прав, и Сириус Блэк действительно попытается добраться до Поттера, все кто окажется рядом с ним, будут в опасности. А она не может допустить, чтобы Лея пострадала. Отправлять дочь в школу одну в то время, когда поблизости рыщет сбежавший убийца? Какой она после этого будет матерью!       Но был и еще один нюанс, который ее волновал.       — Профессор Снейп еще преподает? — ее голос прозвучал равнодушно, можно даже сказать, буднично, но испытывающий взгляд серых глаз впился в сидящего рядом старика, словно клещи.       — Он сменил Горация на посту профессора зельеварения и декана Слизерина несколько лет назад, — ответил Дамблдор, бросив на нее мимолетный взгляд и незаметно улыбнувшись в бороду.       Минерва коротко вздохнула. Оказавшись в Хогвартсе, Лея столкнется со своим настоящим отцом. И когда это произойдет, будет лучше, если она окажется рядом с дочерью. Тайна не должна быть раскрыта. Во всяком случае пока.       — Хорошо, директор, — после непродолжительной паузы осторожно произнесла Минерва. — Я согласна вернуться в Хогвартс.       Вокзал «Кингс Кросс» встретил их шумом и суетой. Отовсюду звучали сигналы клаксонов, людские голоса и стук колес по рельсам. Поезда прибывали и отправлялись с десятков путей, меж вагонов сновали носильщики и пассажиры. После тихой станции в Уике, откуда они и отправились в Лондон, вокзал «Кингс Кросс» напоминал растревоженный пчелиный улей.       — Лея, не отставай. «Хогвартс-экспресс» отходит через десять минут, — торопила Минерва, ловко лавируя в потоке пассажиров. — Сколько же здесь маглов, — пробормотала она, оглядываясь на дочь.       Лея, пыхтя не хуже паровоза, сильнее уперлась в тележку с громоздким чемоданом и совиной клеткой, с трудом набирая скорость. Лавировать в такой толпе маглов оказалось для нее делом не из простых.       — Нам сюда.       Минерва указала дочери на кирпичную стену между 9 и 10 платформами, как раз рядом с билетной кассой. Лея в нерешительности замерла, не понимая, что делать дальше. Сбоку, спиной к ним, стоял станционный смотритель и копался в маленькой записной книжке.       — Тебе нужно пройти прямо сквозь стену, — заметив смятение в глазах дочери, с улыбкой шепнула Минерва. — Не бойся.       Лея судорожно кивнула, чувствуя, как напрягается каждая клеточка ее тела. Если что-то пойдет не так, она превратится в лепешку — десятилетние девочки, как правило, не могут пробить кирпичные стены.       Несколько секунд она собиралась с духом, а потом храбро покатила свою тележку навстречу стене. Кирпичная кладка стремительно приближалась, и в последний момент Лея зажмурилась, ожидая удара. Но столкновения не произошло, и девочка открыла глаза, с удивлением оглядываясь по сторонам. Она стояла на забитой людьми платформе, но она не была похожа на ту, где они с матерью стояли минуту назад. До Леи доносились голоса, скрип груженых чемоданами тележек, уханье бесчисленного количества сов. Позади, вместо стены, отделяющей эту платформу от других, магловских, возвышались кованые ворота с табличкой, которая гласила: «Платформа номер девять и три четверти».       У края перрона ожидал, пуская клубы пара, паровоз алого цвета с красивыми вагонами, украшенный красным орнаментом и надписью «Хогвартс-экспресс».       — Вот мы и на месте, — Минерва появилась прямо позади удивленно замершей Леи. — Идем, нужно найти себе места.       Несмотря на то, что первые несколько вагонов были уже битком набиты школьниками, свободное купе обнаружилось довольно быстро. Лея плюхнулась на мягкое сиденье и теперь с интересом наблюдала за столпотворением, все еще царящем на перроне. Родители давали последние наставления своим детям, а те радостно махали им на прощание, кто-то никак не мог найти сбежавшего домашнего питомца.       Раздался последний гудок, и поезд тронулся, постепенно набирая скорость. За окном замелькали дома, но вскоре городской пейзаж сменился сельским: бескрайними полями, перемежавшимися с живописными рощами и блестящими лентами рек.       «Хогвартс-экспресс» держал курс на север. Погода за окном помрачнела, небо заволокло тучами. Все реже стали появляться поля и фермы. Студенты стали потихоньку выходить в коридор. Пару раз мимо их купе проехала тележка со сладостями. После полудня зарядил дождь, за окном проплывали расплывчатые очертания холмов.       — Мам, — Лее наскучило сидеть в купе без дела, пока ее мать изучала какие-то пергаменты с печатью Хогвартса, — можно я немного осмотрюсь?       — Только недолго, — предупредила Минерва, не отрываясь от чтения, но когда девочка выходила в коридор, всё же взглянула на дочь. — И постарайся не влипнуть в историю.       Зная Лею, просьба была актуальной. Ее дочурка с готовностью кивнула и унеслась в сторону первого вагона. Минерва скрутила очередной пергамент с расписанием уроков по трансфигурации, который учтиво прислал ей Дамблдор несколько дней назад, и со вздохом откинулась на спинку дивана, постепенно погружаясь в размышления. За последние дни она всё чаще думала о Снейпе. Каким он стал? Изменился ли? Покинув Хогвартс, она больше ничего о нем не слышала. И теперь, от одной мысли, что он снова будет рядом, ей становилось страшно. Больше всего она боялась, что он каким-нибудь образом узнает о Лее. И хотя он ее настоящий отец, Минерва не считала его таковым. Лея ее дочь, и только ее. А Северуса Снейпа она просто будет держать на расстоянии. Всё, что было между ними, осталось в далеком прошлом. Ничего личного. Он никогда не был частью ее жизни. И никогда не станет.        За окном быстро смеркалось, мерный стук колес убаюкивал, и кажется, она задремала. Внезапно поезд дернулся, замедляя ход, заставив Минерву открыть глаза. Леи в купе по-прежнему не было. Взглянув на часы, МакГонагалл невольно нахмурилась. До приезда на станцию в Хогсмид оставалась еще по меньшей мере пара часов. Тогда почему поезд сбавляет скорость?       В коридоре послышались удивленные голоса, но их заглушал вой хлеставшего за окном ливня. Поезд снова дернулся и резко замер. Послышался грохот падающих с багажных полок вещей. Неожиданно погасли все лампы, погружая поезд во мрак, освещаемый лишь редкими вспышками молний за окнами.       — Люмос! — прошептала Минерва, достав палочку.       Тусклый свет осветил купе, и она осторожно вышла в коридор, где тут же чуть не столкнулась с кем-то из учеников.       — Что происходит? — послышался мальчишеский голос. — Почему мы остановились? Разве мы…. Ай!       Кто-то налетел на него сзади, послышалась приглушенная возня.       — Вернитесь в свои купе, — строго прикрикнула на них МакГонагалл, освещая нерадивым студентам путь. — Пока не покалечили друг друга.       — Мам, это ты?       Дверь одного из купе впереди приоткрылась, и в коридор выглянула Лея, тоже с зажженной палочкой. Увидев мать, она помахала ей рукой.       — Мы уже приехали? — взволнованно спросила она, выходя в коридор и направляясь к матери. — А правда, что первокурсников повезут на лодках через озеро? Мне Грейвис сказал…       Она оборвала фразу на полуслове, умолкая. Стены коридора прямо на глазах вдруг стали покрываться инеем. Сделалось нестерпимо холодно. И тоскливо. Словно вся радость вдруг невообразимым образом испарилась, уступив место беспросветному унынию. Лея удивленно замерла на месте, не понимая, что происходит. Будто почувствовав что-то, она медленно обернулась. В коридор из соседнего вагона вплыла высокая темная фигура, закутанная в плащ с глубоким капюшоном. Медленно подплыв к ближайшему купе, существо замерло. Из-под плаща показалась рука: серая, вся в слизи и струпьях, словно у долго находящегося в воде утопленника. Рука потянулась к дверце купе, но внезапно остановилась.       Словно почувствовав взгляд Леи, существо медленно повернуло к ней скрытое капюшоном лицо и вдруг медленно поплыло по направлению к девочке. Лея невольно попятилась, с ужасом наблюдая за приближающейся фигурой. К горлу подкатил неприятный комок, перехватив дыхание. От пробирающего до костей мороза тело забило мелкой дрожью.       Существо нависло над ней, протягивая к девочке свои гнилые руки.       — Экспекто патронум! — раздался словно откуда-то издалека голос матери.       Яркая вспышка озарила вагон, и в следующую секунду небольшая кошка, сотканная из серебристого света, бросилась на существо, заставляя того отпрянуть. Послышалось недовольное шипение, и существо скрылось из виду, исчезая в тамбуре.       В тот же миг в мир вернулись краски и звуки. Кто-то схватил ее за плечи, резко разворачивая лицом в противоположную сторону.       — Лея, ты в порядке? — она не сразу узнала взволнованное лицо матери. Минерва смотрела на дочь со смесью тревоги и облегчения.       — Кажется, да, — тихо проговорила Лея, постепенно приходя в себя. — Что… что это было?       — Дементор, — в голосе Минервы МакГонагалл отчетливо сквозили нотки негодования. — Здесь, в поезде, полном детей. Министр магии совсем выжил из ума?!       — Кто такие дементоры? — тут же с любопытством спросила Лея.       Первый шок прошел, и в ней вновь пробудилось природное любопытство.       — Потом расскажу, — коротко ответила Минерва, подталкивая дочь в сторону их купе. — Подожди меня внутри. Пойду, поговорю с машинистом.       Лея попыталась что-то возразить, но встретившись с суровым взглядом серых глаз матери, решила не спорить.       Свет в вагонах вновь зажегся, и до первого вагона Минерва добралась без происшествий. Она как раз подходила к будке машиниста, когда ей навстречу шагнул мужчина в поношенной, множество раз штопанной, но чистой и аккуратно выглаженной мантии. На изможденном, бледном лице в обрамлении светло-каштановых волос, едва тронутых сединой, светились ясные карие глаза.       — Римус! — ахнула Минерва.       Мужчина тепло улыбнулся, заключая ее в дружеские объятия.       — Рад снова тебя видеть, Минерва. Давно не виделись.       — Целую вечность.       Когда-то они вместе учились на Гриффиндоре. Всегда тихий и учтивый, Римус Люпин ей очень нравился. С ним было интересно вести беседы, а еще он обладал неплохим чувством юмора. В школьные годы они неплохо общались, но после окончания школы потеряли друг друга из виду.       — Что ты здесь делаешь?       Минерва оглядела старого друга с ног до головы. Римус выглядел неважно: осунувшееся лицо, землистый оттенок кожи и безграничная грусть во взгляде. Он был таким и в школе, вечно болел, пропуская занятия, так что Минерве порой приходилось заниматься с ним, чтобы помочь не отставать от школьной программы. Джеймс и Сириус вечно из-за этого над ним подтрунивали.       — Я буду вести Защиту от темных искусств, — смущенно улыбнулся Люпин. — А ты? Снова решила вернуться к преподаванию.       Минерва коротко кивнула. Как бы ей не хотелось подольше поговорить с Римусом, сейчас ее волновали совершенно другие вопросы. И по выражению ее лица Люпин это сразу понял.       — Дементоры ищут Блэка, — коротко пояснил он. — Я только что разговаривал с машинистом — больше поезд досматривать не будут.       — Это просто неслыханно! — негодующе воскликнула Минерва. — А если бы они напали на кого-нибудь из учеников? Фадж совершенно выжил из ума!       — Да, это довольно рискованно, — согласился Люпин, но тут же примиряющее улыбнулся. — Но главное, что всё обошлось. Идем, — он галантно пропустил Минерву вперед, — до Хогвартса осталось совсем немного.       На станцию в Хогсмид поезд прибыл два часа спустя, когда на улице уже совсем стемнело. Из поезда выгружались долго и шумно.       — Первокурсники, сюда! — громыхнул басовитый голос.       Лея невольно вздрогнула, расширив глаза от удивления, чем вызвала на лице Минервы улыбку. Да, Хагрид всегда производил неизгладимое впечатление.       — Увидимся позже, дорогая.       Минерва поцеловала дочь в макушку, наблюдая, как нестройная толпа первогодок семенит за возвышающимся точно скала лесничим.       — У тебя милая дочь, — рядом с ней остановился Люпин. — Ну что, идем?       Вместе с другими студентами они дошли до дороги, где их ждали кареты, запряженные невидимыми большинству людей фестралами. Римус распахнул дверцу ближайшего экипажа и помог Минерве забраться внутрь. Здесь попахивало навозом и соломой. Карета едва заметно вздрогнула и тронулась в путь. Они миновали чугунные ворота, по бокам которых возвышались каменные колонны, увенчанные крылатыми кабанами, и покатили по извилистой дороге, ведущей к школе. Минерва выглянула в окошко, невольно любуясь утопающими в огнях башнями древнего замка, выплывающего из-за леса.       — Я и забыла, как он величественен, — прошептала она, чувствуя в душе какой-то детский трепет.       — Не думал, что когда-нибудь вновь увижу Хогвартс, — усмехнулся Люпин, откинувшись на спинку сиденья и прикрывая глаза.       — Я тоже, — тихо проговорила Минерва. — Кажется, я снова дома.