Оглядываясь назад

      Зимние каникулы текли серо и однообразно, подобно бесконечной снежной пурге за окнами школы, нагоняя на Минерву тоску. Со Снейпом они почти не виделись: большую часть времени он проводил в подземельях. Может, действительно был занят своими исследованиями, а может, таким образом, избегал встреч с МакГонагалл. Впрочем, одно совершенно не исключало другое.       С началом семестра стало легче, она смогла, наконец, с головой окунуться в работу и времени на размышления о том, что же между ними произошло в рождественскую ночь, почти не осталось.       Обида постепенно сменилась равнодушием, и Минерва стала смотреть на произошедшее более спокойно. Очевидно, Снейп не собирался никого посвящать в их тайну, и, хотя в его присутствии она все еще чувствовала себя неуютно, она больше не ощущали смущения. Ничего личного, просто удовольствие? Что ж, пусть будет так.       — Профессор Стебль, Ваше прошение о расширении теплиц удовлетворено. Только прошу Вас, никаких опасных растений. Бубонтюбер вполне достаточно, не стоит пугать наших студентов еще больше, — размеренный голос Альбуса Дамблдора разносился по учительской, обволакивая, словно теплый плед. — Хагрид Вам в этом поможет. Кроме того, вчера доставили свежую партию метл, модели не самые новые, но это лучше, чем прежние.       Мадам Трюк удовлетворенно кивнула. Ей пришлось забросать Министерство магии и Попечительский совет школы тоннами писем и прошений, прежде чем, наконец, ее мольбы были услышаны и школьный инвентарь, наконец-то обновили. Теперь студенты будут довольны.       — И раз уж мы заговорили о метлах… Приближается матч по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином, — директор тактично кашлянул, окинув собравшихся на педсовет коллег многозначительным взглядом. — Насколько мне известно, вчера на поле во время тренировки уже возник первый конфликт.       Сидящий на диване Слизнорт состроил прискорбную мину, всем своим видом демонстрируя, как сильно его огорчает произошедшее. Студенты его факультета веревки вили из своего декана, а он всё спускал им с рук. Вот и сейчас он делал вид, словно его ученики вовсе не были зачинщиками конфликта. Минерву это всегда возмущало, но Слизнорт оказался непробиваем в своей мягкой манере увиливания от проблем и прямого выяснения отношений. Как уж на сковородке, даром что выпускник Слизерина.       — Невозможно нормально тренироваться, когда тебя постоянно отвлекают, — устало вздохнула МакГонагалл, нервно постукивая пальцами по подлокотнику кресла, в котором сидела. — Я уже не раз предлагала ограничить доступ на стадион в дни, когда команды тренируются перед матчами, чтобы никто их не отвлекал.       Каждый раз одно и то же. Соперничество двух факультетов тянется издавна, и всё, что можно было сделать, это постараться минимизировать последствия постоянных столкновений студентов. Сколько раз она пыталась вбить в головы своих львят, что не стоит отвечать на провокации слизеринцев. Но разве их удержишь? Вот и вчера всё закончилось потасовкой и двумя разбитыми носами. Хорошо еще не додумались применить магию.       — Дорогая Минерва, мы не можем запрещать студентам наблюдать за тренировками, — примирительно улыбнулся Слизнорт. — Это помешает духу соревнований.       — Вы хотели сказать подсматриванию за тактикой соперников, — хмыкнула МакГонагалл, невольно поморщившись.       Эти извечные споры ее утомляли. В последние дни на нее столько всего свалилось: проверка из Министерства, написание пары десятков служебных записок в купе с отчетами в связи с необходимостью внесения изменений в план занятий для пятого курса. А теперь еще и подготовка матча по квиддичу. Квинс Малрой, капитан команды Гриффиндора, практически ночевал под дверью ее кабинета, выпрашивая у нее разрешение тренировать команду чуть ли не ежедневно. Всё это выматывало, и по прошествии всего месяца с начала занятий, Минерва уже чувствовала себя разбитой и уставшей. Да еще это дурацкое отравление. В прошлые выходные она встречалась с женой брата в Хогсмиде, где Мэри уговорила ее попробовать новое блюдо в Трех метлах. Судя по всему, это было ошибкой. С тех пор Минерву то и дело подташнивало.       — Вы перегибаете палку, — Слизнорт сделал вид, что оскорблен замечанием коллеги. — Мои студенты никогда ни за кем не шпионят. Они играют честно.       Минерва лишь махнула рукой, показывая тем самым, что подобного рода замечания в отношении учеников факультета Слизерин просто смешны.       — Полагаю, профессор МакГонагалл иного мнения, — послышался ровный, тихий голос.       Кое-кто из преподавателей невольно вздрогнул, оборачиваясь к его источнику. Северус редко участвовал в обсуждении насущных вопросов, предпочитая оставаться сторонним наблюдателем, и высказывал свое мнение лишь когда с вопросом обращались непосредственно к нему. В остальное время он вел себя настолько тихо и незаметно, что некоторые из его коллег попросту забывали о его присутствии. Но, кажется, в этот раз он решил изменить своей привычке.       — Разумеется, я иного мнения, — с вызовом произнесла Минерва, чувствуя, как внутри нее закипает раздражение. В висках противно застучало, и она ощутила, как тело забило мелкой дрожью. Почему он вечно пытается с ней спорить?! — И тому было уже достаточно доказательств. Вы присутствовали на последней игре с Когтевраном и прекрасно видели, как О’Генри совершил подсечку, чтобы помешать охотнику забросить квоффл. И это не единичный случай. Слизерин славится нечестной игрой.       — Может у Вас просто предвзятое отношение? — усмехнулся Снейп.       — На что это Вы намекаете? — Минерва с трудом справилась с накатившей дурнотой.       Сидящая в соседнем кресле Помона Стебль наблюдала за ней со смесью волнения и страха.       — Минерва, успокойся, — прошептала она подруге. — Ты побледнела. Тебе нехорошо?       — Я в порядке, — процедила МакГонагалл, прожигая сидящего в углу мужчину гневным взглядом. — Потрудитесь объясниться, профессор Снейп.       — Извольте, — пожал он плечами и медленно поднялся со своего места. — Ни для кого не секрет, что на седьмом курсе во время матча со Слизерином за кубок школы Вы упали с метлы. Сбившего Вас игрока дисквалифицировали, но полученная в результате падения травма навсегда перечеркнула для Вас карьеру в профессиональном квиддиче. Думаю, именно с тех пор Вы питаете особо «трепетные» чувства к игрокам Слизерина. Всему виной Ваши детские обиды, профессор.       — Да как Вы смеете!       Минерва вскочила на ноги, собираясь обрушить на голову ненавистного зельевара поток негодования, но видимо ее движения оказались слишком резкими. В глазах потемнело, заставив женщину покачнуться. Где-то рядом послышался испуганный вскрик Помоны, но Минерва едва его расслышала — все звуки в комнате вдруг сделались приглушенными, словно доносились сквозь плотный слой ваты. По телу разлилась непривычная слабость, и в следующее мгновение она почувствовала, что падает. Последнее, что она успела запомнить, было бледное, как полотно, лицо Северуса Снейпа.       Когда она пришла в себя, то с удивлением обнаружила, что лежит на одной из кроватей в Больничном крыле. Витавший в воздухе аромат лекарственных настоек ни с чем невозможно было перепутать. Несколько минут она не двигалась, пытаясь восстановить в памяти последние события. Кажется, она спорила с Северусом о квиддиче, а потом вокруг вдруг всё потемнело. Всё случилось так неожиданно, что она ничего толком не успела понять.       Тихие шаги, сопровождавшиеся шуршанием больничной мантии, заставили ее чуть приподняться. Мадам Помфри осторожно поставила на прикроватную тумбочку поднос со стаканом воды и небольшим пузырьком, очевидно с каким-то лекарственным зельем.       — Наконец-то ты пришла в себя, — в голосе колдомедика явственно слышалось облегчение. - Ну и заставила же ты меня поволноваться.       Она помогла Минерве сесть в постели, заботливо подложив ей под спину еще одну подушку. Минерва с удивлением отметила, что обычно деловая и в какой-то степени немного ворчливая Поппи, сейчас вела себя подозрительно спокойно.       — Что случилось?       — Ты потеряла сознание. Вот, пей, это поможет тебе быстрее прийти в себя, — женщина протянула ей стакан, в который уже успела добавить несколько капель снадобья. — Ты всех так напугала. Я чуть с ума не сошла от страха, когда Снейп появился в дверях с тобой на руках.       — Снейп? — Минерва едва не поперхнулась лекарством.       — Помона сказала, он успел подхватить тебя, когда ты потеряла сознание на педсовете, и сам принес тебя сюда. Ты была такой бледной… — женщина на мгновение замолчала. Снова этот пристальный взгляд, от которого Минерве сделалось не по себе.       Она залпом допила лекарство, вернув стакан назад на тумбочку.       — Столько дел навалилось в последние дни, наверное, я просто переутомилась, — она виновато улыбнулась. — Впредь буду внимательнее.       — Причина не в этом, — покачала головой мадам Помфри, заметив, как при этих словах нахмурилась МакГонагалл. — Ты не замечала других симптомов? Тошноту, например?       Зарождающаяся было тревога моментально улетучилась, и Минерва почувствовала облегчение. Теперь ясно в чем дело.       — Ты про отравление? Меня подташнивало пару дней, но это пройдет. В субботу приезжала Мэри, жена моего брата. Мы ходили в Три метлы, и Розмерта заставила нас попробовать это новое жуткое блюдо — фагот. Соус мне сразу не понравился, но не хотелось обижать Розмерту…       Она не договорила, заметив выражение лица мадам Помфри.       — Минерва, милая, — Поппи осторожно присела на краешек ее постели и взяла МакГонагалл за руку, — ты не отравилась, — ее губы тронула едва заметная улыбка, хотя в глазах светилась тревога. — Ты беременна.       Краска схлынула с лица Минервы. В первую секунду она подумала, что должно быть ослышалась. Ведь такого не может быть. Совершенно не может. Но выражение лица мадам Помфри говорило само за себя. И вот тогда, с осознанием того, что это не шутка, не дурацкий розыгрыш и не ошибка, ей стало страшно. По-настоящему страшно.       Верно оценив ситуацию, мадам Помфри кинулась за новой порцией зелья. Пока она бегала за водой, Минерва сидела в постели не шелохнувшись, уставившись прямо перед собой невидящим взглядом. Ее пальцы судорожно сжимали край одеяла. Осознание всего масштаба катастрофы нахлынуло на нее словно цунами, затягивая в пучину отчаяния. Ее карьера, ее репутация, ее жизнь… всё летело под откос из-за одной единственной ошибки, слабости. Она беременна. У нее будет ребенок.       — Поппи, ты уверена? — тихо спросила она, когда мадам Помфри вернулась в палату и вручила ей еще один стакан с зельем.       — Уверена. Вижу, ты не рада. Значит, Вы с отцом ребенка это не планировали.       Минерва горько усмехнулась. Забавно это звучит — они с Северусом не планировали заводить детей. Можно только представить выражение его лица, если он узнает, что скоро станет отцом. Она вдруг поймала себя на мысли, что совершенно не знает, какой будет его реакция. Будет ли он удивлен? Зол? Напуган, как сейчас она сама? А вдруг он будет рад? Хотя вряд ли…       — Что ты собираешься делать?       Голос мадам Помфри вырвал ее из пучины размышлений. Минерва подняла взгляд на старшую женщину. Первый шок постепенно проходил, и способность мыслить рационально постепенно к ней возвращалась. Она молода, у нее впереди такие перспективы, у нее впереди вся жизнь. Ребенок лишит ее всего, чего она добивалась с таким трудом.       — Пока не знаю, — покачала головой МакГонагалл, откидываясь на подушки и устремляя взгляд в окно, за которым ярко светило зимнее солнце, пуская солнечных зайчиков на белоснежном снегу. — Я не уверена, что ребенка стоит оставлять.       Поппи тихо охнула, но тут же прикрыла рот ладонью, будто из опасения, что Минерва ее услышит.       — Не стоит принимать поспешных решений. Тебе нужно всё как следует обдумать, время еще есть.       — А я пока не приняла решение. Я лишь обдумываю варианты, — она сама удивилась, насколько спокойно прозвучал ее голос. — Но мне кое-что понадобится. Я знаю, у тебя есть зелье, которое поможет прервать беременность, если я решу не оставлять этого ребенка.       — Минерва, послушай меня, — начала было мадам Помфри, но МакГонагалл прервала ее взмахом руки.       — Я еще ничего не решила, Поппи, — проговорила она. — Но я не хочу тянуть, если всё же решусь избавиться от ребенка.       С минуту мадам Помфри всматривалась в лицо сидящей перед ней молодой женщины, еще такой юной. Она никогда и представить не могла, что именно с Минервой МакГонагалл она будет обсуждать такие вещи. Всегда правильная, строгая, целеустремленная. Как же так получилось, что именно она оказалась в такой ситуации?       В мире магов растить ребенка вне брака считалось плохим тоном. На таких женщин смотрели косо, хоть и не высказывали вслух. Впереди ее ждали лишь трудности, и хотя Минерва была бойцом по натуре, даже ей придется очень тяжело. Может она и права, что рассматривает все варианты. В конце концов, в ее возрасте еще можно забеременеть и не раз.       Не говоря ни слова, мадам Помфри подошла к небольшому шкафчику и, достав маленький пузырек с темно-синей жидкостью, протянула его Минерве. Та приняла его молча, сжав в похолодевших ладонях. Вот оно — решение ее проблемы.       — Но подумай хорошенько, — напутствовала колдомедик. — Тебе придется жить с этим всю оставшуюся жизнь.       Минерва сильнее сжала склянку, глубоко вздохнув.       — Я знаю, Поппи. Я знаю.       Следующие несколько дней стали самыми сложными в ее жизни. Никогда ни до, ни после ей не было так трудно принять решение. Часами она стояла перед зеркалом в своей комнате, разглядывая свой пока еще плоский живот. Пока ничего еще не было заметно, но пройдет всего несколько месяцев, и скрыть беременность уже не удастся. И что тогда? Преподаватель Хогвартса, декан факультета родила ребенка вне брака? Это бросит тень не только на нее, но и на всю школу. Чему она может научить детей, если за собой уследить не в состоянии?!       Но что если рассказать Снейпу? Что если новость о ребенке, его ребенке, заставит его измениться? И хотя разум подсказывал, что Северус Снейп не из тех людей, которых можно изменить, сердце шептало «попробуй, расскажи». Но, видит Мерлин, как трудно было на это решиться. Всякий раз, когда она сталкивалась со Снейпом в Большом зале или в учительской, язык словно прилипал к небу, не давая возможности сказать хоть слово. Несколько раз она ловила на себе вопросительные взгляды мадам Помфри, но колдомедик больше не поднимала эту тему, благоразумно решив не вмешиваться. Минерва знала, что она сохранит ее тайну при любом исходе. Поппи умела хранить секреты. Оставалось лишь самой решиться довести дело до конца.       И вот, после недели метаний и мучительных раздумий она всё же решилась поговорить со Снейпом. В конце концов, он отец ребенка и имеет право знать. Она больше не могла нести эту ношу одна. Улыбаться коллегам, делать вид, будто ничего не происходит, носить маску… всё это не для нее. Всё это слишком тяжело для нее одной.       В подземельях было темно и сыро. Ее шаги гулко разносились под сводами, замирая где-то в отдалении. Минерва невольно поежилась. Она никогда не любила спускаться сюда. Унылые мрачные стены навивали тоску, пробуждая в душе чувство безысходности. И как слизеринцы могут тут жить?!       Свернув в один из боковых проходов, она невольно замедлила шаг. Впереди сквозь щель неприкрытой до конца двери класса зельеварения пробивалась узкая полоска света. И доносились приглушенные голоса.       — … Вам стоит быть чуточку помягче с ними, Северус. Они всего лишь дети, — кажется, это говорил Слизнорт. Его мягкий тембр, который частенько раздражал МакГонагалл, трудно было с кем-то перепутать.       — Они ленивые, высокомерные и абсолютно бездарные, — послышался холодный спокойный голос. — Во всяком случае, большинство из них. Как можно постоянно терпеть их глупости?       Минерва в нерешительности застыла перед дверью, ее рука замерла в паре дюймов от деревянной поверхности, так и не постучав. Подслушивать было не в ее правилах, но разворачивающийся в кабинете разговор привлек ее внимание.       — Мой мальчик, Вы так говорите, потому что у Вас пока еще нет своих детей. Дети — это цветы жизни. Однажды, Вы это поймете. Когда возьмете на руки своего первенца. Поверьте, нет ничего приятнее.       — Прошу прощения, профессор, но я с Вами не соглашусь, — фигура Снейпа мелькнула перед дверью, на мгновение заслонив свет и заставив Минерву отпрянуть. Но, кажется, она всё еще оставалась незамеченной для находящихся в классе мужчин. — Как можно любить этих вечно орущих, все хватающих и ломающих существ? Они постоянно во все влезают, пытаясь обратить на себя внимание. Им вечно что-то надо. Если они чем-то недовольны, то сразу ударяются в слезу и начинают вопить. Нет уж, увольте. Я готов терпеть их в школе, это моя работа. Но что до меня лично, то я никогда не заведу детей.       Кажется, Слизнорт пытался ему возражать, но остаток разговора Минерва уже не слышала. Сердце в груди болезненно сжалось. Какая она дура, что хотела всё ему рассказать. Глупо было надеяться, что Северус Снейп, этот всегда мрачный, недолюбливающий весь мир человек вдруг обрадуется маленькой жизни, зародившейся внутри нее. Нет, этого человека уже ничто не изменит. Его душа слишком искалечена, чтобы ее можно было излечить.       Она едва ли помнила, как добрела до своих комнат. Ее душили слезы, и как только она закрыла за собой дверь, силы покинули ее, и она медленно сползла по стене на пол, больше не пытаясь сдержать рвущиеся из нее рыдания. Рука сама потянулась в карман, где лежал маленький пузырек с зельем, что дала ей Поппи. Всего один глоток, и проблема будет решена. Она вернется к прежней жизни и забудет об этом, как о кошмарном сне… Забудет ли? Разве можно забыть убийство собственного ребенка, пусть и не родившегося? Пальцы судорожно сжали прохладное стекло бутылька.       За окном медленно опускались сумерки, а она всё продолжала сидеть на холодном полу, сжимая в руках то ли свое спасение, то ли проклятие. Слезы давно высохли, она размышляла, тщательно взвешивая все за и против. Ребенок разрушит ее жизнь, ее карьеру, ее надежды. Ей придется отказаться от всего, о чем она мечтала. Ее жизнь навсегда изменится. Хочет ли она этого? Готова ли принести такую жертву?       Ее рука мягко легла на живот. Минерва прикрыла глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям, и на короткий миг ей показалось, что она почувствовала ее — крошечную жизнь внутри себя, еще слабую, едва уловимую, но уже такую родную. И этого оказалось достаточно, чтобы всё встало на свои места. Решение всегда было перед ней, просто она боялась признаться себе в этом.       — Директор, я увольняюсь. Понимаю, это неожиданно, и сейчас лишь середина учебного года, но, боюсь, я вынуждена так поступить по причинам… личного характера.       Дамблдор отложил в сторону лист пергамента с заявлением и внимательно посмотрел на стоящую перед ним молодую женщину. Она не выглядела взволнованной или расстроенной. Казалось, она приняла для себя решение и теперь собирается следовать ему до конца. Такой была Минерва МакГонагалл, его лучшая ученица. Сильная духом, смелая, не боящаяся сложностей. Но был у нее один недостаток — она никогда не просила помощи, предпочитая встречать трудности в одиночку.       — Должно быть эти причины крайне серьезны, Минерва, раз ты решила покинуть Хогвартс столь неожиданно, — он поднялся из-за стола и подошел к ней. — Если это то, чего ты действительно желаешь, я не стану тебя отговаривать. Но я должен спросить, не хочешь ли ты что-нибудь рассказать мне?       Внимательный взгляд голубых глаз, казалось, пронзал насквозь, заглядывая в самую ее душу. Минерва почувствовала, как по спине пробежали мурашки. В голове вдруг забилась паническая мысль, что он всё знает, но она усилием воли заставила себя успокоиться.       — Нет, сэр, — как можно спокойнее проговорила она. — Ничего.       — Что ж, — после секундной паузы произнес Дамблдор и мягко, по-отечески, улыбнулся ей. — В таком случае, я желаю тебе удачи, Минерва. Мне жаль лишаться такого специалиста как ты, но и удержать тебя здесь я не в силах… да и не вправе. Но я хочу, чтобы ты помнила — в Хогвартсе тебе всегда рады.       — Спасибо, директор, — улыбнулась Минерва.       Когда она выходила за ворота школы, она чувствовала грусть. Здесь она оставляла свои мечты, частичку себя прежней. Той, кем она уже никогда не будет. Она не знала, что ждет ее впереди. Но она готова ко всему. Как всегда. Она справится. Обязательно справится.