Моя Лолита.

— Может, встанешь уже, наконец? — едко поинтересовалась девушка, склонившись над сладко спящим музыкантом, который, обняв ногой одеяло, сладко посапывал и похрипывал во сне. Она то и дело проверяла наручные часы, цокая языком. Когда положенные три минуты на мнимую совесть Макса были изведены, Настика схватила с прикроватной тумбочки пустой стакан, наполнила его водой и вновь пропела: — Котик, вставай, контрастный душ и не менее контрастный кофе тебя ждут. — А можно мне не вылеза-а-ая из кровати, а? — ответил Свобода, на что Рубцова улыбнулась почти плотоядно и прошептала, наклонив стакан: — Конечно, пупсик. Холодная вода полилась прямо за шиворот, Анисимов с громким протяжным «блять!» свалился с насеста и воззрился на Настю ошалевшими глазами. — Достаточно контрастно? У тебя пять минут на сборы. Через час мы должны быть в офисе, у Сережи планы на месяц готовы. Учти, котик, тебя ждет ахерительный график, во время которого у тебя останется время лишь полапать Майер на камеры, поспать, поесть. На всякие дурости типа изуродовать нам Гринберга — точно нет. Конечно, она знала. Новости внутри лейбла распространялись со скоростью света, и потасовка Максима со звукачом без внимания, естественно, не осталась. А все Кристина… — А Крис будет? — внезапно спросил Свобода, и уже после понял, что ляпнул не по делу. Встал на ноги, охая ахая, да цепляясь за все, попадающееся под руку, пока Рубцова пилила его взглядом-рентгеном: — Не советую тебе глазки свои в ее сторону направлять. Сережа не для того, чтобы ты окрутил девчонку, бегал вокруг нее наседкой и себя гробил. — Укор? — Ага. Конечно. Лучше отца, чем он для нее, в жизни не видела. И уж поверь, такой пассии он не обрадуется точно… Свобода на секунду задумался о том, что было бы неплохо водить дружбу с Настикой, потому что ему катастрофически не хватало в окружении умной бабы, которая вовремя могла бы остановить, перенаставить и мозги вправить. До поры до времени эту функцию классно исполнял Трущев, но тут, как бы, дело совсем щепетильное… Мечты Анисимова были нагло порушены самой «потенциальной подругой», которая весьма ощутимо пихнула его в плечо, а после — помахала рукой: — Впрыгивай в штанишки, хватай Вискас и полетели!

***

В офисе вновь летали все. Вдохновение Сережи на работу, кажется, прилетело вместе с дочкой. — Илона!!! Илона, ты разместила инфу на сайте, связалась с продажниками? Да, цены поставим на минималках, потому что будем позиционировать эту встречу, как семейные посиделки с представлением новых артистов зрителям. Да, прессы по минимуму, люди сами должны видео вынести на своих гаджетах и заполонить ими интернет. Потом на официозе выступим, на радио сходим, плевать. Не это важно. Важно атмосферное, все поняли? — все, конечно, поняли под эти энергичные слова Трущева, который уже выпроводил улыбающуюся блондинку и пересел на своего коня «доведи Бабича». — Олежа. Я… я хочу закрывать. Той самой. Хорошо? Бабич успел поперхнуться бутербродом, который так активно наминал, запивая кофе. PLC пришлось постучать друга по спине и дождаться, пока тот прокашляется. — Уверен, брат? Не разъебет ли тебя? — Плевать. Я хочу это сделать. Я должен быть там, чтобы поддержать… Да? Все ведь готово? — глаза у мужчины блестели, руки подрагивали, и Олег понял, как нестабильно все внутри у босса. Но делать нечего: — Конечно, готово, Серый. Скажу Ленусику, купит вискарь. Жахнем прям на сцене. — Очень сомнительно, но идея прикольная, — хмыкнул усач и развернулся к дверям, в которых уже появилась Крис, которую после утренних приключений отправили домой «освежиться». — Здравствуй, светлячок. Как ты? — Лучше всех, папуль. Спасибо тебе… — девчонка посмотрела по очереди на отца и на крестного. А после — всхлипнула и кинулась к ним, обнимая то одного, то второго. — Как вы меня терпели-то все это подростковое время? — Открою тебе секрет — оно, как бы, еще не прошло. Уверена, что не нужно пополнять запасы валерьянки? — деловито осведомилась Настика, сверкнув улыбкой приветственно. — Всем доброго утра, коллеги. Олежа, я смотрю, опять без меня есть сел? — Куда в Вас столько влезает, а? — оживленно продолжил Сережа. Его энергия переполняла до краев, и стоять на месте, вдаваться в собственные мысли и воспоминания сейчас было смерти подобно. Поэтому он решил сегодня быть в каждой, как говорится, бочке. — Лучше б спросил, почему весь жир на мне, а не на этой феноменальной мадам, — ухмыльнулся Бабич нарочито-строго. — Посмотрите вот на Рубцову, а? Жрет, как не в себя, не в коня корм… А выглядит? Тростиночка! — Боюсь, Олеж, тростиночкой тебе быть не светит, — Настика похлопала друга по плечу, посмотрела на Кристину как-то подозрительно долго. После распахнулись двери, и в кабинет зашли Майер и Свобода. Малышка как-то сразу нахмурилась, и зашла за спину крестного. — Начали репетировать отношения? — хмыкнул Сережа, пожав руку Максу. — Да, в туалете перепихнулись по-быстрому, теперь друг в друге души не чаем. Правда, Женечка, котик? Максим играл на публику. Изгалялся, острил, но только Трущева-младшая понимала, что театр его актера сильно прогорел и теперь единственный выживший пытается танцевать на останках ветхой крыши. Ну… или не только Кристина. Рубцова уже поставила в ежедневнике галочку напротив «Допросить Максютку» сегодня вечером. — Фу, Мася, ну че как грубо, а? — поморщился Сережа, пока Женя пихала своего нового «ухажера» под его гогот и собственное «Ну ты и дебил, Анисимов»! — Все, бигмьюзиковские Ромео и Джульетта, угомонились оба! У нас серьезное мероприятие на носу — концерт. В нашем зале. Человек будет немного, но обещаю, что душевно выйдет на все сто. Мне кажется, это лучший формат для тебя, Макс. — Зато не для меня… — обиженно пробубнила Женька. — В смысле? — наконец подала голос Кристина и Свобода, заметив малышку, чуть не поперхнулся. Ничего себе. Его на мгновение сковало от мыслей, неподходящих к месту — какая же миниатюрная она крошка, что стоило только за Бабича зайти и все, не видно… — В том смысле, птенчик, что меня не совсем устраивают такие форматики, где на сцене только алкоголя не хватает. Хочу общаться с публикой, хочу чувствовать, а не видеть перед собой лишь черный вакуум. — Майер, кажется, не на шутку обиделась. — Ладно, Свободушка, хвост в руки и побежали. У меня есть пара вариантов на трек. В конце концов, петь что-то надо будет. — Вот и умница, — Cережа подмигнул девушке, и та заметно расслабилась. — Не забывайте, что нам скоро ехать смотреть площадку.

***

Команда дружно прошествовала по небольшому залу, который при искусственном освещении ламп казался совсем чужим. Настя и Олег переглянулись, а Сережа сделал несколько шагов к сцене, уперевшись в нее руками. Молодая администратор клуба недоуменно покосилась на Рубцову, на что та лишь назидательно изрекла: — Исповедуется. Главное — терпение. Но терпение, а также тишина и размеренность были не про атмосферу лейбла. Где-то на середине «Бородино» Лермонтова, что Бабич про себя цитировал, в зал сумасшедшим торнадо ворвалась Майер, и стук ее каблуков разнесся вибрациями эхо по помещению. При этом на лице Жени, конечно, читалось вселенское раздражение. Настика закатила глаза и цокнула языком, а Олег пробубнил: «Ну щас понесется…» Трущев резко развернулся к «подопечной» и легкая грусть в его глазах мгновенно сменилась наигранной строгостью: — Жек, что случи… — Да ладно тебе, Майер, прикольно же! Причина, как оказалось, мяукала низким голоском и издалека вполне себе смахивала на Курта Кобейна. — Что прикольно, идиот??? Лапать меня за зад после вопроса, почему я ушла от Фадеева? — от тона голоса Евгении кровь в венах заледенела даже у Настики. Потому что эта тема была больной и запретной. Почти что для каждого. Когда к присутствующим присоединилась Крис, Сережа, наконец, отмер, и притянул дочь к себе. — Жень, пора перестать рассыпаться под гнетом этого случая. Пока пресса видит, как ты реагируешь, они и будут на тебя коршунами кидаться, — очень тихо резюмировал Трущев, но слова прозвучали чересчур громко. Майер подняла на мужчину свои глаза-блюдца, заворожено его слушая. — Ты — шикарная самодостаточная единица, бриллиант с невероятной огранкой. Такие существуют и сияют самостоятельно, оказывая большую честь тому, кто рядом находится. А кто-то, знаешь, на словах — великий ювелир, а по факту — владелец ломбарда. — Это было мощно, — первой оценила Настя. — Слышала, Майер? Теперь только попробуй нам ITUNES не порвать. Сережа раскрыл объятия и мотнул головой. — Ну давай, иди сюда на обнимашки. Обещаем, что никто этого против тебя не использует. — Могу не выдержать пыток, если что, — театрально выдохнула Рубцова с легкой полуулыбкой. Естественно, все будут хранить тайны друг друга. Семья своих не выдает.

…

На репетиции совместного трека Майер и Макс чуть друг друга не порвали, чем изрядно и другим нервы потрепали. Пока Бабич докуривал сотую сигарету, а Настика медленно с кофе перешла на лимонад под шумок, Сережа присел рядом с притихшей Крис, и участливо осведомился: — Светлячок, что стряслось? — У Вики, однокурсницы моей, бабушка умерла сегодня — последствия инсульта. — О, как жаль, — тяжко вздохнул в ответ отец. — Мог бы сказать, что это — закономерность такая, и все мы не вечны, но… Безумно больно — терять родных. Кристина перевела на Сережу взор своих больших чистых глаз, и мужчине вдруг кислород в легких перекрыло, потому что в сознании возникла кроха в окружении игрушек, которая всегда горько плакала в ответ на слова о том, что «папочка очень любит тебя и будет сильно скучать». — Да, пап. И я вот сижу и думаю о нашей ба. Какая она замечательная, и как я мало говорю ей хороших слов. Да и год последний с этими депрессиями выдался не из самых спокойных, — Кристина прижалась к груди отца, и он обнял ее рукой за плечи. — Знаешь, я ведь так раньше на нее обижалась за невнимание, а вот только недавно стала понимать, что без нее… я бы была никем. Мужчина улыбнулся тепло и почувствовал, как сердце сильнее забилось. Как же выросла его малышка… А он и оглянуться не успел. — Я помню, как утром вставала, а она уже часа как три дела делает. И вещи мои в школу готовы, и завтрак. Ни минутки без дела, так же, как и ты — и все ради меня. Пап… Почему мы так легко можем признаться в любви чужому, но родным говорим об этом так редко? Трущев замолчал, обдумывая слова, ведь его ответ мог многое перестроить в сознании дочери. Через продолжительное молчание он все же ответил: — Потому что мы считаем, что не надо говорить о том, что априори ясно и так. А Зря. Позвони ей, светлячок. Просто скажи о том, какая она классная и как нам с ней повезло. Да? — Так и сделаю, пап. Кристина выудила телефон и выбежала в коридор. Сережа откинулся на спинку дивана и закрыл лицо руками. Рядом присел Бабич. — Как-то сегодня напряженно, брат. Как ты? — Ощущение странное — словно что-то грядет… Уф. Кажется, мы перепили эспрессо. Посмотри на Настику — ей бы барабанные палки в руки, и чисто заяц — энерджайзер. — Я бы не рискнул давать ей колющие предметы сейчас. Иначе потом заебемся их из причинных мест Свободы вытаскивать. Трущев рассмеялся. — Олеж, я не глава лейбла, а многодетный папаша. Повисла звенящая тишина. Сережа заозирался по сторонам, не понимая, что случилось. Максим стоял на сцене в одиночестве. — Где Майер, Макс? — Распродажа в магазине для змей началась, вот и сорвалась наша королевская кобра, — пробубнил Свобода, не поднимая глаз. Трущев неразборчиво что-то простонал и махнул рукой: — На сегодня все, пока мы еще целы и невредимы. Олеж, нам на студию пора. — Все, ну наконец-то. Запрягаю лошадей. Вернувшаяся и незамеченная никем Крис слабо хихикнула: — Смешно, феюшка. — Чего смешного, а, козявка? — Моему водителю явно не понравится такое определение… Трущевы переглянулись с Олегом, помолчали, а затем синхронно рассмеялись.

…

— Привет, красотка! — бодро зазвучало в салоне иномарки, когда Кристина Сергеевна влетела туда ураганом. — Эгей, только дверками так не хлопай! Мои выплаты несоизмеримы с ремонтом вашей кареты, госпожа! — Прости, — протянула девочка, сложив губки бантиком. — Слушай, а поехали в парк какой-нибудь, погуляем? Мне кажется, у меня мозги скоро закипят. Водитель перегнулась через сидение и вперила в девчонку изучающий взгляд: — Втюхалась в еще большего придурка, чем ДО? — Блин, тут все обо мне все знают??? — почти что простонала Крис. Да такими темпами скоро отец начнет советы раздавать! — Ты просто забыла, с кем говоришь, госпожа, — хмыкнула девушка за рулем, плавно выезжая со стоянки. — Я же подпольно выпустила книгу: «Моя жизнь с мудаками». Слушай, на парк забей, я тебя на самый вкусный мохито свожу. Пока расскажи, что у вас там за туса будет? Босс анонс кинул, а про подробности забыл. Мне в чем-то особенном приходить, или вообще ни в чем? — Квартирник. Ради Макса, в общем… — Понятно. Нового обожэ звать Максом. Максом… Блять! Новенький? Госпожа, ну камон… Я расстроена! — Алинаааа, — горестно застонала Крис. — Теперь и мне нужен мохито. А лучше что покрепче, — захохотала Чусь, поддавая газу. — Все возражения запихни куда следует!

***

— Ебули-бабули, — под совершенно оглушительный стук в дверь пробормотал Свобода, освобождаясь из-под одеяла и выползая к двери, — да пошли вы нах со своей уборкооо… Крис? Вау. Киса, ты где так налакалась в блядские два часа ночи? Крис, да там твой отец наверно ласты склеил уже. — Тссс, — девочка подалась вперед и уткнулась указательным пальцем в мужские губы. Сглотнула тяжело и улыбнулась пьяно. Максим обхватил запястье Трущевой и прижал к своей груди. — Привет, Макс, как ты? — Ахуенчик! Кристина Сергевна, ты че, крейзи? — Посмотри на меня, Макс. Во внезапной тишине гостиничного номера шепот с хрипотцой прозвучал хрупкими звуками тонких пальцев на струнах души Анисимова. Из него ушла вся ирония и стало нечем дышать — в легких поднялась пустыня. Он смотрел в глубину глаз девушки и почему-то видел родное море. В шторм. — Я тут весь вечер храбрости набиралась… — Я заметил. — Ну помолчи же, ради Бога! Нам нельзя, понимаешь? Нельзя. Давай заканчивать, и… Возможно, мозг Максима и понимал смысл произнесенных слов, и даже готов был среагировать чем-то адекватным. Но судьба в эту ночь не знала определения этого слова. С плечика Крис соскользнула майка, обнажив бретельку черного цвета на белой коже, и крыша Свободы мигом слетела на гастроли. — Кристин, запомни, на чем остановилась — потом дорасскажешь. Страшно интересно, — прошептал музыкант, а в следующую секунду губы его Музы рушили и палили дотла все его галактики. Он вздрагивал от каждого пойманного им в плен вдоха, сходил с ума от прикосновений и плавился от желания. Они оба не заметили, как оказались в кровати. Лишь на электричество в воздухе нанизывались их стоны… Ровно до того момента, пока телефон Максима не взвыл голосом Sia «Unstoppable»*. — Кто… кто это? — жарко прошептала девочка, стаскивая с мужчины футболку. — Это Настика. Сама мне поставила, чтоб я всегда обсерался от ее внезапных звонков в ночи. Надо ответить. Видит Бог — он не хотел, но здравый смысл в удаленном уголке сознания, подыхая от ужаса, дрожащими лапами махал табличкой: «ОТВЕЧАЙ, ИДИОТ!» — А чего она звонит тебе так поздно? — прищурилась малышка с подозрением. — Господи, вот только… — Стап ит! Окстись! — чуть ли не взвыл Анисимов, для пущего эффекта закрывая рот Крис ладонью. — Я всегда засыпаю где-то в это время, вот она и звонит проверить. Знает, что если не отвечу — сплю.Сейчас все, наверное, тебя ищут. Тихо. Насть, ну че как поздно-то? Привет, — теперь Кот мяукал уже в трубку. — Свобода, быстро, как на духу — эта засранка у тебя? — приглушенно донеслось до мужчины ее раздраженное. Явно прикрывала динамик рукой, потому что на заднем фоне было слышно: «Блять, Алина, ну как так?». — У меня, — смысла отнекиваться не было. Вообще. Да и инфаркта для Сережки не очень-то хотелось. — Не пали только. Она… — Пьяная? — прошептала девушка, а Анисимов едва подавил в себе желание перекреститься. Она что, камеры наставила здесь? — Да, — Свобода едва не сорвался, когда Крис начала покусывать его ладонь и водить по ней языком. — Ну слава Богу. Сергей уже час порывается написать заявление. Все, ему скажу, что нашлась у подруги, иначе от Чусь мокрого места не останется. Я еду. — Но… — А, да. Самое важное. Не дай Боже, ты трахнешь ее, Макс. Я ж потом на тебе тааак оторвусь!

…

— Крис, малышка, перестань, — прошептал Максим умоляюще, а сам предательски реагировал на каждый поцелуй. В голове витали обрывки мыслей о том, что надо бы остановиться, что Настика его кастрирует, что завтра сама Кристина будет проклинать, и… Но когда он почувствовал, как пальцы Кристины прошлись по всему его возбуждению, выбора не осталось — крыша уехала на повторный чес. — Я ненавижу тебя, Анисимов, — дикой кошкой вчерашний котенок пустил по его бокам полосы от коготков, а после – заставила перевернуться на спину, нависнув сверху. — Какого черта ты явился в мою жизнь и перевернул все, и засел в мыслях? Гад хвостатый! — Ты такая милая, жесть. — Я ненавижу это слово! Он, кажется, мысленно пообещал Насте, что не посягнет на свою девочку, да. Но что-то явно шло не так, все действия нагло ускользали, потому что вскоре его ладони касались ее обнаженной груди, а она, обвив его ногами, старалась притянуть еще ближе. По закону жанра, он ждал наивнезапнейшего появления своего менеджера с вагоном звездюлей. Даже надеялся одной тысячной своего рассудка, что так и случится. Но каждый стон Кристины, от которой лесными пожарами в засуху веяло, в которой бабочки толпами горели, лишал сомнений. Он хочет ее. И в этом во всем не просто голое желание обладать, а сделать ради нее все. Целый спектр — от нежности до яркой страсти, от желания не обделить вниманием любую потребность до желания доставить удовольствие самое-самое… И так по кругу. — Крис, малышка… — Я все еще тебя ненавижу, — томно выдохнула девушка на ухо Свободе, покусывая его за мочку. — Сука… Крис, открывай тумбочку. Она мгновенно выгнулась изящной дугой и за пару мгновений выполнила эту нехитрую просьбу. Когда Анисимов зубами порвал блестящую упаковку и откинул ее куда-то, дверь по-хозяйски распахнулась и по помещению истребителем полетело: — Мои глаза! Блять, Свобода… Тащи вазелин!!!