Играй до победного / Play To Win

Последние два дня похожи на нескончаемый кошмар. Из-за всех этих перелётов из одного конца страны в другой, обязательного запудривания мозгов спонсорам, вынужденного общения с фанатами, прогеймерами, журналистами у Бена пропадает всякое желание контактировать с кем-либо ещё. За исключением — и весьма ощутимым — той, которая прямо сейчас едет к нему. Сейчас полдевятого утра; даже для завсегдатаев данного эвента встать в такую рань в субботу — это слишком. Пусть СтарФолл и рекламируют как крупнейший игровой фестиваль в США, но на деле это ещё и, пожалуй, самая глобальная тусовка собравшихся по интересам: люди приезжают сюда лихо вдарить по играм и пить по-чёрному. Это приводит к тому, что подавляющее большинство из более чем восьмидесяти тысяч посетителей либо остаются в своих постелях, либо ранним утром в субботу бродят туда-сюда в похмельном тупняке. Так что для одной из самых узнаваемых фигур игрового мира это просто идеальное время, чтобы выскользнуть из своего гостиничного номера, спуститься на лифте с двадцатого этажа на первый, к вестибюлю, выйти прямо через парадную дверь, и никто не остановит, чтобы попросить сфотографироваться. (Или же, как вариант, просто сфоткает его без спроса — что могло бы быть ещё хуже). Бен проходит несколько кварталов от гостиницы до торгового центра на открытом воздухе. От конвента это достаточно далеко, так что риск быть узнанным снижается до более-менее приемлемого уровня. Удовлетворённый тем, что снова вернулся на территорию относительной анонимности, он садится на скамейку и вызывает Убер. Дожидаясь такси, он наконец может как следует подумать, что именно собирается делать. Когда Рей накануне вечером написала ему, он был на официальной коктейльной вечеринке с руководителями СтарФолла и другими гостями конвента. Благодаря тому, что был открыт бар, Бен выпил четыре порции виски, и даже мысли о том, что что-то спасёт его от ещё одного дня, подобного этому, было достаточно, чтобы толкнуть его на безрассудство. И то, что «спасти» его предлагала Рей… Ну, отказаться от такого он был не в силах. А тут ещё и его пьяный мозг настаивал, что «это она тут благоразумная, и если она считает это хорошей идеей, то кто я такой, чтобы не согласиться». Они бурно переписывались, пока Бен отчаянно пытался избавиться от желающих с ним поговорить; в их числе были и другие игроки СтарКиллера, которых он вроде как знал, потому что сталкивался с ними ранее на других фестах и соревнованиях. Среди толпы была и Карис Голдблюм — танк Сестёр Ночи, — с которой он в прошлом году выступал с докладом о спонсорстве на ТвичКон. Он также заметил незабвенного Джиала Акбара — незабвенного, потому что этот парень пьёт как рыба; в 2016-ом на афтерпати E3 Xbox он делал это в трёх различных позах вверх тормашками, и Бену вовек этого не забыть. Были ещё несколько игроков, но большинство их держалось на расстоянии, злобно зыркая на Бена с другого конца зала. Те же, кто не стремился испепелить его взглядом, весь вечер пытались добиться расположения Бена, что активно препятствовало общению с Рей. Пока шла вечеринка, они худо-бедно придумали, как поступят. Она сядет на поезд «Амтрак», что отходит от Сан-Диего в 5:55 утра, а он встретит её на вокзале «Юнион-Стейшн». В их распоряжении будет целый день, а вечером она вернётся домой. Всё будет шито-крыто. Остальное — лишь детали, которые можно обсудить позже. Он был слишком пьян и измотан, он не осознавал по-настоящему последствия задуманного — до тех пор, пока не проснулся на следующее утро. Рей едет, чтобы встретиться. Лично. И он не задумываясь посылает к чертям конвент и свой тщательно спланированный график обязанностей, чтобы её увидеть. Расписание на субботу, слава богу, попроще, чем на пятницу, но всё же предполагается, что в перерывах между тремя панелями Бен будет сидеть за своим столом и ждать фанатов, которые придут на него поглазеть. Кинуть конвент — фортель, от которого у Сноука непременно сорвёт крышу. А после, когда всё уже случится, Бену останется только барахтаться в океане проблем. И тут он понимает, что ему попросту всё равно. Вскоре за ним приезжает автомобиль Убера. Это чёрный Линкольн Таун Кар, и за рулём его сидит человек, который блаженно молчит всю поездку. Бен то и дело машинально открывает Дискорд, проверяя, нет ли от Рей новых сообщений. Когда они подъезжают к «Юнион-Стейшн», его внезапно охватывает смесь из головокружительного волнения и неодолимого страха. «Что, если она не появится? Что, если появится, но всё пойдёт наперекосяк? И что из этого будет хуже?» — думает он. Прежде чем он успевает прийти к какому-либо выводу, Таун Кар останавливается у пункта назначения. «Юнион-Стейшн» — это белое оштукатуренное здание, построенное в испанском колониальном стиле, типичном для построек в старых районах Лос-Анджелеса. Сбоку к высоким аркам входа в сам вокзал примыкает массивная башня с часами; на них — без десяти девять. Поезд Рей прибудет с минуты на минуту. Собравшись с духом, Бен вылезает из машины и заходит в здание. Внутри испанский стиль продолжают блестящий, выложенный плиткой пол и высокий, причудливо раскрашенный потолок, перехваченный деревянными балками. Перед Беном лежит основной зал, усеянный по периметру газетными киосками и ресторанами, и лестницы, которые ведут к платформам метро. Слева от него — зал «Амтрака», куда прибудет поезд Рей. С потолка через равные промежутки свисают круглые люстры из витражного стекла, освещая аккуратные ряды старомодных сидений и старинные кирпичные стены. В центре стоит приземистый и широкий деревянный стол информации, и Бен идёт туда, выискивая глазами табло прибытия и отправления. Но не доходит. Его внимание привлекает внезапный наплыв людей, которые входят в здание в противоположном конце зала. Он поворачивается как раз вовремя, чтобы увидеть её. Стоит Рей ступить на глянцевый пол вокзала, как сердце Бена прямо-таки пропускает удар. Он забывает, как дышать. Лицо краснеет… Короче, блять, всё, вся хрень, что случается в тупых ромкомах, происходит с ним разом. И, как в тумане, в той части мозга, что ещё не отказала, мелькает мысль: а не упадёт ли он тут замертво? «Это точно решит большинство моих проблем», — думает он. На ней молочного цвета свободное вязаное платье без рукавов. Асимметричный подол хлопает по коленкам с каждым её шагом. На ногах поношенные коричневые ботильоны. Вьющиеся волосы забраны в хвостик на затылке, подальше от лица. На макушке сидят огромные солнцезащитные очки в коричневой оправе. Она смотрит вниз, пытаясь запихнуть белые наушники в коричневую кожаную сумочку, что свисает с её плеча, и какое же это, блять, облегчение, что у Бена есть секундочка, чтобы взять себя в руки, прежде чем заговорить с ней! Но даже это не особо помогает, ведь стоит проводу благополучно исчезнуть в сумке, Рей тут же поднимает взгляд и смотрит ему прямо в глаза. И радостно улыбается. — Бен? Она зовёт его, да так громко, что эхо разносится по всему залу. Бен вдруг понимает, что голос покинул его, поэтому просто кивает. Её улыбка делается ещё шире, и Рей направляется к нему, ускорив шаг. А затем — обнимает его за талию. Бен даже не помнит, когда его в последний раз обнимали. По-настоящему, то есть. Бывает, для фото поклонники тянутся одной рукой, чтобы приобнять, но сам он позволяет это довольно неохотно, а его репутация заставляет воздерживаться от панибратства. Стоя там, нежась в тепле её тонкой фигурки, вжавшейся ему в бёдра и грудь, спиной чувствуя окольцовывающее прикосновение изящных рук, он с трудом вспоминает, почему никогда не обнимается. Бережно, будучи чуть ли не в ужасе от мысли, что сделает что-нибудь не так и сломает её (ибо нихрена себе она крошечная), он обнимает, прижимает её крепче, позволяя металлическим тискам сковавшего спину напряжения немного ослабнуть. Это наверняка одно из самых неловких объятий в мире, но Рей, похоже, не парится. Люди проходят мимо, не обращая на них никакого внимания. Несколько секунд они стоят, прижавшись друг к другу, пока не раздаётся гудок поезда; они оба вздрагивают, словно вспоминая о существовании остального мира. Рей буквально отскакивает назад, высвобождаясь из его объятий. Бен мгновенно начинает скучать по её теплу. Её глаза мечутся по залу; внезапно она не в силах встретиться с ним взглядом. На щеках выступает очаровательный румянец, отчего веснушки проявляются ещё ярче. — Э-э… извини. Надо было мне… предупредить, что я та ещё обниматорша, — произносит она, запинаясь. Это неожиданно вырывает у него смешок. — Вот уж не сказал бы, — сухо поддразнивает он, и она снова смотрит на него — только чтобы состроить гримасу. — Кстати, привет, — говорит Бен. На это она ухмыляется. — Рада наконец-то познакомиться, — отвечает она, а потом, блять, протягивает ему руку для рукопожатия, словно это какая-то деловая встреча. Он закатывает глаза и берёт её за руку, но не для того, чтобы пожать. Нет, он просто обхватывает её пальцы своими и тащит из прохода ближе к основному залу. Рей удивлённо моргает, но предпочитает не сопротивляться и даёт себя увести. — Уж не знаю, планировал ли ты что-нибудь на сегодня, — говорит она, идя за ним, — но у меня есть парочка идей. В поезде у меня было много времени, я погуглила. Бен чувствует, как его губы кривятся в усмешке. — Круто, потому что я в своих планах пока так далеко не заглядывал. Я вообще должен сегодня быть на фесте, — произносит он, поглядывая на Рей. Она серьёзнеет, хмурится. — У тебя ведь… не будет из-за этого неприятностей, да? — спрашивает она. Неприятности у Бена из-за этого точно будут. Но он не хочет волновать её, поэтому просто пожимает плечами. — Я Кайло Рен, не забыла? Со мной всё будет в порядке, — отвечает он и подводит её к карте метро. — Так что у тебя за идеи? Её рука в его такая крошечная и тёплая, и Рей всё ещё не отстранилась. Они стоят плечом к плечу, и всё это вместе кажется естественным таким образом, которого Бен — Бен, которого пугают прикосновения, неловкий в обществе, неловкий физически — не может взять в толк. — Ты раньше когда-нибудь бывал в Лос-Анджелесе? — спрашивает Рей. — К сожалению, я здесь частый гость, — отвечает он со вздохом. — Игровая индустрия не перестаёт устраивать в этом городе различные мероприятия, да ты и сама, уверен, об этом знаешь. Рей ухмыляется. — Ты от него не в восторге, да? — Можно сказать и так, — говорит он, опуская на неё глаза. — Но мне, честно говоря, всё равно, что мы будем делать — лишь бы подальше от СтарФолла. Она смеётся, тепло и весело. — Понятно. Ну, тогда почему бы не уехать подальше от центра. Недавно достроили новую линию, аж до Вестсайда и Санта-Моники. Рей на карте проводит пальцем по ярко-синей линии, помеченной как «Экспо Лайн» и ведущей на юг, а затем — на запад от «Юнион-Стейшн». — Нужно будет немного проехаться, но там есть прикольные места, — говорит она ему. — Идёт? — Если ты так хочешь, — отвечает он, слегка наклонив голову. Рей решительно кивает. — Едем в Санта-Монику! — восклицает она, уводя его от карты к билетным автоматам. Она отпускает его руку, чтобы выудить из сумки кошелёк, и Бену сразу же начинает недоставать этого соприкосновения. Разобраться с автоматом оказывается не так-то просто — интерфейс не сказать чтобы интуитивно понятный, да и с метро Лос-Анджелеса ни один из них не знаком. В конечном счёте им удаётся получить две пластиковые карты, которые действуют весь день, и они проходят через вокзал и спускаются на платформу ветки «Экспо Лайн». Долго ждать не приходится; через мгновение на станцию прибывает поезд. Они заходят в него и направляются прямиком к паре свободных мест. Рей предлагает ему сесть у окна, но он качает головой и жестом приглашает её проскользнуть первой. Она так и делает, улыбаясь и поглядывая в окно, а он садится рядом. Звучит сообщение с советом держаться за поручни, пневматические двери вагона с шипением закрываются, и поезд трогается с места.

***

Рей догадывалась по виденным ею фотографиям, что Бен высокий. Но одно дело знать это, а другое — почувствовать на себе. Он не стоит, а скорее возвышается — при таком росте сложно всего лишь стоять. Глядя на фото, она могла сказать, что он вдобавок ещё и в хорошей форме, но в жизни он настолько крепок, что это даже немного ошеломляет. Когда Бен обнял её на вокзале, ей показалось, что он будто окутал её собой, отчего в голове тут же помутилось, а сердце забилось чаще. Она уже вроде и выскользнула из его объятий, а пульс всё никак не успокоится. А всё дело в том, что Бен продолжает её касаться. Хотя ей кажется, что он делает это не нарочно. Всё это — мелочи, обычное дело. Они сидят бок о бок на пластиковых сиденьях, и его бедро прижимается к её. А когда он выводит её из вагона, его большая, тёплая ладонь ложится ей на поясницу. При обычных обстоятельствах Рей, по умолчанию ласковая с друзьями, не стала бы особо задумываться об этих прикосновениях. Но, судя по тому, как Бен смотрит на свою руку, которая касается её сейчас, — в лёгком недоумении, будто не веря глазам, — у Рей возникает ощущение, что для него телесный контакт — не такое уж и обычное дело. Она крайне благодарна ему за то, что он не заговорил о её вчерашнем срыве, как и не затронул пока в разговоре очевидное: что-то заставило её отбросить осторожность и приехать к нему. Конечно, Рей не настолько глупа, чтобы думать, что ей удастся просто уехать, за весь день не поговорив об этом. Но сейчас она просто радуется тому, что Бен здесь, с ней. Можно с успехом притвориться, что они, как и любые другие двое, всего лишь вместе смотрят город. На станции «Даунтаун Санта-Моника» они спускаются с платформы и устремляются по Колорадо-Авеню на запад. Он жмётся к ней ближе — не навязчиво, а словно боясь потерять её в море людей и оказаться одному в этом незнакомом месте. Рей решает сжалиться и снова берёт его за руку. Она переплетает их пальцы, и он расслабляется мгновенно. Среди пальм и зданий, выкрашенных в яркие цвета, купаясь в тепле южно-калифорнийского солнца, Бен уже не так похож на готического вампира, как в своих стримах. На нём куртка из гладкой чёрной кожи поверх чёрной футболки с треугольным вырезом, а на длинных ногах — узкие тёмные джинсы, заправленные в чёрные ботинки на толстой подошве. Вся его одежда сшита просто идеально, и даже Рей, настолько далёкая от снобизма, насколько это вообще возможно, понимает, что вещи дорогие и отменного качества. Когда его куртка касается кожи Рей, она чувствует, что та невероятно мягкая. Уже не в первый раз она задумывается, что, если бы не СтарКиллер, во всём мире не нашлось бы ни единой причины им познакомиться. Да родись они на разных планетах — и тогда не были бы настолько разными! Бен недовольно щурится на солнце и лезет в карман за очками-авиаторами. Нацепив их на нос, он проводит рукой по волосам, убирая их с лица, и смотрит на Рей. — Ну, куда? — спрашивает он. — Та-а-ак! — отвечает она, растягивая слово, — есть несколько вариантов! Конечно же, пляж, либо Третья улица Променад и там, типа… магазинчики на открытом воздухе, рестораны и всякое такое. Можем поймать такси до Венис-Бич и погулять по набережной, ну, или просто пойдём на пирс. Она указывает в конец улицы, туда, где блестит океан и над водой простирается широкий деревянный пирс. В конце виднеется небольшой парк развлечений, увенчанный медленно вращающимся колесом обозрения; его красочные гондолы мягко покачиваются высоко над площадкой. Бен приподнимает бровь, и Рей озорно ухмыляется. — Доверься мне. Это, может, и выглядит как ловушка для туристов — и это она и есть, — но ведь и мы — туристы! К тому же у них имеются игровые автоматы. Он одаривает её кривой полуулыбкой — одной из тех, которые она с пугающей скоростью начинает обожать до абсурда. — Понятно. Ты привезла меня сюда, чтобы продолжить выяснять, кто круче, — говорит он, ухмыляясь. — Кто выиграет меньше талончиков, тот и покупает обед, — предлагает она задорно. Полуулыбка Бена превращается в улыбку вполне полноценную, и, блеснув на краткий миг белыми зубами, он поворачивается к пирсу и тащит Рей за собой. — Идёт, — соглашается он. — Надеюсь, ты подкопил деньжат. Думаю, у меня нешуточный аппетит разыграется, пока буду уделывать тебя в скибол, — весело говорит она. В Санта-Монике чудесный денёк, какие часто бывают в конце зимы в Южной Калифорнии. Солнце уже припекает, но прохладный океанский бриз смягчает эффект. Над головой кричат чайки, кружа и выискивая, чем бы поживиться на этот раз. Мимо Рей и Бена в обе стороны проходят толпы увлечённых своими разговорами людей. Под доносимые ветерком звуки музыки уличных артистов они вдвоём пересекают Оушен-Авеню и спускаются к самому пирсу. Они проходят под металлической аркой, и бетонная дорожка сменяется ветхими деревянными досками. Как только на парковку пирса заезжает автомобиль, они перебегают на другую сторону променада, прямиком к той самой галерее с игровыми автоматами. О присутствии последних возвещает гомон, сплетённый из песенок, звона и гудков. В белой деревянной постройке полным-полно игр и автоматов разных эпох. Старый шкаф «Zoltan» соседствует с консолью «Street Fighter», чуть поодаль в ряд стоят баскетбольные автоматы. — Та-дам! — восклицает Рей, широко раскинув руки. Бен с любопытством оглядывается по сторонам, после чего наклоняется и вглядывается сквозь стеклянный корпус кран-машины. — Со времён универа не играл в игровые автоматы, — говорит он, выпрямляясь. Рей закатывает глаза и чуть подталкивает его к автомату, где можно обменять наличку на жетоны. — Понятно, дедуля, — произносит она. — Сколько тебе, под тридцать? Уверена, с тех пор прошла ну просто целая вечность. Бен ухмыляется, глядя на неё. — Мне тридцать первый годик пошёл. Тебя, что, не учили уважать старших? — Не-а, — весело отвечает она, когда они подходят к автомату. Рей открывает сумочку, чтобы достать кошелёк, но Бен её останавливает, кладя свою руку поверх её. — Давай я, — говорит он, вытаскивая тонкий чёрный бумажник из заднего кармана. Рей открывает рот, чтобы возразить, чувствуя себя крайне неловко — будто она халявщица какая-то! Но Бен не даёт ей сказать. — Достаточно того, что ты приехала сюда. Если бы я хоть на секунду подумал, что ты позволишь мне заплатить за билеты на поезд, я бы и за них тебе отдал, но… Он умолкает и бросает на неё красноречивый взгляд. Накануне вечером он предложил прислать ей денег, но она тут же отказалась. У неё, может, и нет столь крутого и денежного контракта, как у него, но средств на то, чтобы смотаться на денёк в ЛА без особого напряга, хватит. Она фыркает и скрещивает на груди руки, делая вид, что не видит, как он вносит сорок баксов в автомат. Жетоны начинают стучать звонким водопадом, чуть ли не пересыпаясь через край металлического лотка. — Это… гораздо больше, чем я ожидал, — говорит Бен в замешательстве, и Рей не может сдержать смешок. Он распихивает всю эту кучу по карманам, но жетонов слишком много, чтобы там поместиться. Рей открывает сумочку, и они всыпают туда остатки. Разжившись жетонами, они поворачиваются к пёстрому хаосу из игровых автоматов. — Помнится, кто-то хвастался, что уделает меня в скибол, — произносит Бен, — так почему бы нам не проверить, насколько пустой была эта болтовня. Тут выясняется, что Рей — просто богиня скибола. Когда она только переехала в Сан-Диего, они с Финном всё время резались в маленьком, грязном игровом зале по соседству с их квартирой. И вот весь её опыт окупается с лихвой. Она громит Бена и смеётся до колик, глядя, как он всё сильнее расстраивается, когда у него не получается бросить мяч так, чтобы тот оказался в дырочках на наклонённой деревянной доске. — Ты прикладываешь слишком много силы! Расслабься и бросай более плавно. Вот так, — говорит Рей. Она поднимает мяч, прицеливается и бросает его с такой невероятной точностью, что он скатывается по рампе и попадает в отверстие с самым высоким баллом. Бен скрещивает руки на груди и хмурится. — Это нечестно по отношению к высоким, — раздражённо бормочет он. — Если бы я был таким же коротышкой, как ты, мне было бы проще. — Кого ты коротышкой назвал? — ворчит она, поворачиваясь к нему лицом. — Я довольно высокая для женщины, знаешь ли. Он шагает в её личное пространство, выпрямляя руки. Ей приходится задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза, и она вызывающе вздёргивает подбородок. — Вот как, — говорит Бен тихо, и единственная причина, по которой она слышит его сквозь шум автоматов, — то, что он так близко, что они буквально дышат одним воздухом. Она ощущает исходящий от него жар. — Да, — отвечает она, неожиданно с придыханием. — У меня вполне приличный рост, а вот ты до нелепости длинный. Бен ухмыляется. — Ладно, «вполне приличная» Рей, пошли за твоими талонами. Кажется, в этом состязании я дал тебе достаточную фору. Она показывает ему язык. Его глаза спускаются к её губам, затем снова встречают её взгляд. Пауза — и между ними словно пробегает искра. Он наклоняется, почти незаметно, и… …громко звенит колокольчик. И эти чары — чем бы они ни были — разрушены.