Тень и Пламя

      Тишина этого места редко прерывалась посторонним звучанием. Полумрак, что освещался лишь призрачным, могильным сиянием светильников, не терпел громких звуков. Да и откуда им было взяться здесь, в Чертогах Ожидания? Души мертвых в большинстве своём спали, получив целительный покой до времени, когда они вновь смогут выйти в мир. Те же, кто бодрствовал, не в силах найти покоя, ступали бестелесно, не нарушая тишину, что окутывала вечным саваном хозяина этого места. А тот, кто действительно мог бы поколебать покой, заточённый в глубине чертогов мятежный Вала — был слишком далеко отсюда и слишком слаб, чтобы нашуметь действительно сильно.       Однако сейчас привычная картина менялась. В главный зал, сопровождаемый гулким эхом, вошёл гость из числа живых. Чёрный мрамор, из которого были сложены чертоги, гудел под его шагами. Пламя, горевшее в руке вместо факела лишь по велению мысли, разгоняло покой могильного склепа. Одни скитающиеся души в ужасе летели прочь от столь яркого огня, другие, напротив, тянулись к нему, словно надеясь в этом свете вновь обрести подобие жизни.       Не обращая внимания ни на тех, ни на других, гость прошёл через всю залу — к резному трону из эбена, на котором, полуприкрыв глаза, восседал хозяин Чертогов.       — Здравствуй, брат.       Повелитель Чертогов Мандоса плавно вскинул руку, прерывая своего визитёра. Перед взором Хозяина Судьбы простирались бесчисленные варианты будущего, и он желал досмотреть их до начала беседы. Ауле же, а это был именно он, послушно замер, словно высеченная из гранита статуя.       — Итак, ты пришёл, — наконец вынырнув обратно в настоящее, Судья поднял голову. Сияющие холодным, призрачным светом глаза воззрились на пришельца из-под иссиня-чёрного капюшона. — И судя по тому, что ты всё же сделал это, состоялась вероятность, в которой разговор с юным Феанаро произошёл.       — Именно так.       — И ты согласился с планом его действий, ведь душа твоя уже давно болеет за то, в каком состоянии находится Арда. Потому, что ты беспокоишься за свои собственные творения. А наш царственный родич тем временем не оставляет попыток обзавестись новой паствой, — тихий, едва слышный в обычном мире, в его доме голос Мандоса звучал гулко и глубоко, разливаясь по залам.       — Да, — попытался было вставить слово Владыка Земной Тверди. — Но…       — Но ты не уверен, можно ли верить своему ученику и его предчувствиям, — в голосе Смерти, восседающей на троне, что до этого звучал бесстрастно, промелькнула капля иронии. — Ты не уверен в том, движет ли мальчишкой действительно предвиденье судьбы, или же горячая кровь вперемешку с амбициями.       — Верно, — во взгляде уже самого покровителя Нолдор скользнуло лёгкое раздражение. Ауле всегда был деятельным и предпочитал созидание разговорам. Когда же твой собеседник заранее знает, что ты скажешь, и, в сущности своей, не даёт вставить и слова…       Впрочем, Наватар знал, что ждёт его, когда шёл сюда.       — Однако ты знаешь правила, — призрачные глаза смотрели прямо, изучающее, словно сквозь собеседника. — Лишь на советах Валар я говорю то, что вижу. И лишь с позволения Повелителя Арды. И всё же, ты пришёл.       — Ты знаешь, почему. Мне нужна твоя помощь, — Владыка Земной Тверди сжал пальцы руки, лежавшей на висевшем на поясе мече. — Мне нужно понимать, что грядёт, и к чему быть готовым.       — И чего тебе ждать от ученика, за которым ты не смог уследить. Ведь пока ты размышлял о том, что ждёт Арду, он уже начал действовать, — Хозяин Судьбы вновь полусмежил веки, словно в вечной усталости. — Так зачем мне нарушать правила, позволяя разрастаться конфликту между братьями — и самому вступать в него, выбирая одну из сторон? В отличие от других Валар, у меня хватает и иных дел, кроме как затевать новую свару. Круглые сутки на работе, которой меня щедро одарил наш Отец, знаешь ли.       — Потому, что ты и Ульмо уже дважды были правы, — устало произнёс Ауле. Пальцы ладони, лежавшей на рукояти свежевыкованного клинка, тонкого и острого, по образцу ученического, слегка сжались. — И с Мелькором, и, как мне всё больше кажется, с Квэнди. Не нужно казаться циничнее, чем ты есть, хозяин Мандоса. Ты никогда не отворачивался от судьбы Арды. Так направь! Тем более, что если я прав в своих догадках — в том числе из-за твоих действий нынешняя ситуация между Нолдор и Ваниар и происходит. Тогда ты нарушил правила, встав на одну из сторон. Не кажется ли тебе, что другой стороне ты мог бы и помочь?       Ледяной, могильный ветер чуть овеял гостя, неся лёгкое неудовольствие от подобного обвинения.       — Ты на что-то намекаешь?       — На то, что даже многие из Детей Эру подозревают. Один раз ты уже нарушил правила. Скорее всего, по приказу нашего общего Владыки. Но тем не менее.       Владыка Земной Тверди слегка наклонил голову, словно принося извинения за подобную резкость. Впрочем, сам он вины за собой не чувствовал. Подобные подозрения у него копились уже давно. И не только у него, как показали последние дни. Слишком много выгод Статут Финвэ и Мириэли приносил тем, кто ратовал за единение народов Эльдар под знамёнем Короля Небес.       — Опасные слова, — Смерть на троне криво усмехнулся краями губ. — Ещё немного, и я подумаю, что ты сомневаешься в хозяине Таникветиля.       — Я почитаю Наместника Эру не меньше тебя. Однако не будем забывать: никто, кроме нашего Отца, не совершенен, и не может требовать себе безусловного подчинения, — парировал Наватар, покачав головой. — И никто из нас не может быть уверен в том, что никогда не допустит ошибки. В конце концов… Мелькор заточён на конечный срок до повторного суда, а не навечно.       Синевато-белые узоры на одежде и лице Феантури вспыхнули чуть ярче. Призрачные глаза открылись, взгляд скрестился, будто оружие, со взглядом карих глаз Хозяина Земли.       Мгновения шли немыслимо долго, словно в такт напряжённым размышлениям и молчаливому противоборству между двумя Айнур. Наконец, Намо поднялся с трона, спускаясь и подходя ближе к вопрошавшему.       — Хорошо, брат мой. Однако то, что я скажу, не доставит тебе ни радости, ни спокойствия, ни уверенности в завтрашнем дне. Смотри, — Судья резко взмахнул рукой. Лучи призрачных светильников устремились к хозяину чертогов, уплотнившись и соткавшись в подобие сети. Одни нити были толще, другие тоньше. Они переплетались и расходились снова, плетя узор, что не умел читать никто, кроме самого Мандоса. — Смотри. Вот та вероятность, которую почуял твой ученик, после чего начал к ней готовиться.       Под пальцами Феантури одна из нитей, весьма толстая, почернела, выделяясь из остальных.       — Чем дальше в будущее, тем этот вариант событий становится всё вероятнее, — Айну Мёртвых словно подобрал нить, обвивая её вокруг запястья. — Мелькор будет освобожден, вопреки возражениям многих из Валар. Астальдо будет в гневе, а Ульмо не захочет участвовать в этом фарсе, лишь отдалённо напоминающем суд. Манвэ будет думать, что сумел набросить цепь на зверя. Что сможет его контролировать. На какое-то время так и будет. Однако, — пальцы Хозяина Чертогов сжались, вновь прячась в рукаве тёмно-синей мантии. — Наш мятежный брат ничего не забыл. И не забудет. В результате Древа погаснут, и чем дальше в будущее — тем это неизбежнее.       — Что?!       В голосе Владыки Земной Тверди взревела ярость. Могучие кулаки кузнеца сжались. Вокруг них всё сильнее начало разгораться пламя, ещё более разгоняя мрак усыпальницы. От ног Айну по чёрному мрамору, испещрённому защитными рунами, зазмеились трещины — крепчайший камень не был в силах сдержать ярость того, кто когда-то возводил эту крепость.       — Брат. Если ты хотел испортить мне полы в благодарность за помощь — это не самая лучшая твоя идея. Уйми свой гнев, — голос Судьи перекрыл ярость Огня и Камня.       — Да… да. Прости, — Ауле сделал глубокий вдох. Лицо его оставалось мрачнее смерти, однако пламя вернулось в норму. Трещины, до того лишь расширявшиеся, начали медленно сужаться и исчезать, будто их и не было. Боль от осознания неизбежности катастрофы в той вероятности, о которой говорил хозяин Чертогов, скрылась глубоко внутри. Однако не исчезла. Ровно как и шок от подобных вестей. — В благодарность за твою помощь сделаю тебе настоящий стол из эбена и чернёного серебра. Однако то, что ты сказал сейчас, не могло не потрясти меня. Древа погаснут? Но как?       — Разными способами. Здесь нити событий ветвятся, — Намо указал на участок, где чёрный канат распадался на несколько более тонких. — Однако итог этой вероятности один. Тьелпэрион и Лаурэлин умрут. А Эльдар ждёт Исход.       — Он будет в любом случае?       — Не нужно спрашивать так, словно ты не решил уже, помогать ли им, — тихо хмыкнул Смерть. — Однако ответ на твой вопрос, да. С твоей поддержкой, или без неё, но Куруфинвэ отправится навстречу своей судьбе. Однако больше пользы он принесёт, если ты поможешь Нолдор, вместо того, чтобы уступать их Сулимо.       Призрачные глаза повернулись к Вале Земли.       — Ни Нолдор, ни Тэлэри, ни тем более Ваниар, что слишком долго пребывали в блаженности Валимара, не смогут остановить нашего падшего собрата. Ибо в этот раз Мелькор вернётся в ещё более тяжких силах. Пусть лично он и несколько ослаб, по крайней мере сейчас. Но его подручные будут куда более сильны и ужасны, чем во времена Утумно. Если Эльдар будут не подготовлены, вмешиваться придётся нам. А ты не хуже меня знаешь, что бывает с Ардой, когда в её пределах начинают драться Стихии. Она для этого не приспособлена и непригодна, знаешь ли.       — И ты предлагаешь, чтобы Мелькору дали бой… Эльдар? И Смертные? Без нашего участия? — Наватар в изумлении поднял брови.       — Эту грядущую битву можно вывести на путь войны обычных разумных, брат. Не Сил, — властно поведя рукой, убирая сеть нитей судьбы, Феантури вернулся на свой трон, чуть возвысив голос. — Наш падший брат всегда слишком сильно полагался на свои легионы и прислужников, а не на личную силу. Отвечая на твой невысказанный вопрос, да. Нолдор смогут противостоять ему, если подойти к этому с умом. Твой ученик ещё не раскрыл своего настоящего потенциала, — серебристые брови сошлись на тёмной переносице. — Так натаскай мальчишку и его сородичей. Подготовь их. Помоги объединиться с твоими собственными детьми. Что же касается твоих опасений на тему его амбиций… Скажу прямо, брат. В его стремлении объединить Арду под своим началом, я не вижу большой проблемы. Его возможная держава, которую он жаждет создать — потенциальный щит для всего нашего творения, что сможет прикрыть Эндорэ от Врага, не вовлекая в войну нас. Установится порядок, что встанет бастионом против Мелькора… или кого-нибудь ещё, кто отважится нарушить покой нашего творения. Да, за это придётся заплатить тем, что во главе этого бастиона станет эльда, что не потерпит инакомыслия или неподчинения себе. Но он достаточно разумен, и выбирая между ним и Мелькором — я выберу Куруфинвэ.       Ауле в задумчивости поднял глаза к трону, размышляя над сказанным. Карие глаза, из которых ушло убийственное пламя, зажёгшееся в миг гнева, сейчас утихло. В отличие от проницательного разума.       — Насколько сильно будут противостоять нашей подготовке Небеса и Звёзды? — спросил он наконец.       — Достаточно, чтобы наделать трудностей, однако недостаточно, чтобы обвинить тебя в мятеже в открытую. Манвэ слишком хорошо понимает, что Королева Земли встанет рядом с мужем. Да и об Океане, что всегда ратовал за возвращение в Эндорэ, забывать не стоит, — в глубоком голосе хозяина крепости промелькнула невесомая тень ехидства. — Поэтому ты и мальчишка верно сделали, что пока что не стали афишировать свои планы. И пока не будете готовы — так и следует поступать.       Мандос откинулся на спинку трона, закрывая глаза.       — Если же тебя интересует, кто из Айнур ещё, быть может, поддержат тебя…       — Я могу догадаться. Охотник и Вечно Юная, верно? — Владыка Земной Тверди проницательно сощурился. — Однако мне куда больше интересно иное.       Ауле шагнул к трону, вступив на возвышение. Глаза испытывающее смотрели на лицо под капюшоном.       — Если Земля и Пламя начнут молчаливо противостоять Небу, то что в это время будут делать Смерть и Судьба? Ты не оставляешь мыслей об Эндорэ. Ты помог мне сейчас. Так почему не присоединиться к нам?       — Именно потому, что я люблю наше творение не меньше тебя — Смерть и будет соблюдать нейтралитет, — на лице у Судьи промелькнула, и тут же погасла ядовитая усмешка. Тонкие пальцы, затянутые в чёрную ткань, слегка хлопнули по груди кузнеца, вынуждая его отойти назад. — Хозяин Чертогов Мандоса не самый сильный из собратьев — в открытом бою. Но он слишком много знает и слишком много видит, а кроме того, в отличие от любой другой Стихии, Смерть мало получает в начале пути, но получает всё на финише, — узоры на лице засияли, на мгновение ослепив гостя. — Поддержи я тебя в открытую, и на следующий день нас объявят новыми Падшими, мятежниками. Слишком велика власть пророчеств. Им позволено находиться лишь в нейтралитете и озвучиваться по приказу верховной власти. Однако советом я помогу.        Ауле в задумчивости кивнул, принимая правоту Феантури.       — В таком случае, благодарю тебя, Намо. Ты был прав. Ни радости, ни спокойствия этот разговор не принёс. Однако он дал мне ясность и понимание, что следует сделать. Покамест прощай. Я пришлю стол, когда он будет готов.       С благодарностью слегка поклонившись, как равный равному, Владыка Земной Тверди развернулся, чтобы уйти прочь. После этого разговора усталость пополам с горечью нависла над ним тяжестью гор. Но горечь эта была не за себя.       — Скажи, — промолвил он прежде, чем покинуть зал. — Как Йаванна перенесёт потерю Древ?       — Эту боль можно сравнить разве что с той, что испытал ты, когда Мелькор сокрушил Иллуин и Ормал, а Арда разорвалась на части, — последовал честный, и от того — безжалостный ответ. — Никогда более она не сможет повторить своё лучшее творение. Однако… шанс обратить это вспять будет. Сохранённый нетронутым свет Древ в несокрушимой оболочке. Возможное творение твоего ученика. То, что сможет помочь, излечить вред. Шансы на подобный исход не столь высоки. И тем не менее, они существуют.       — Вот как… — лицо супруга Кементари на мгновение посветлело. В глазах зажёгся призрак надежды. — Благодарю тебя, брат.

      ***

      — Ты солгал, муж мой.       Уже много после того, как Наватар покинул Чертоги Мандоса, в тронный зал вошла иная фигура. Тонкая и статная, с иссиня-чёрными волосами и глазами, что были наполнены туманом грядущего, облаченная в просторную тёмную мантию с капюшоном — под стать своему супругу.       — Я лишь не сказал всего, что видел, — с трона последовал бесстрастный ответ. — О Враге, что придёт извне, ровно как и о том, что в теле Пламенного Духа обитает не только Огонь, но и Тень, меня не спрашивали. В данный момент, подобное знание не принесёт ничего, кроме смущения в сердца наших собратьев. Да и о крайне низкой вероятности спасти Древа ни Ауле, ни Йаванне знать пока что ни к чему.       — Ты говоришь о смущении, но это не помешало тебе подтолкнуть Владыку Земной Тверди к противостоянию с хозяином Таникветиля.       — Я знаю, ты не одобряешь этого, Вайрэ, — слегка улыбнувшись и посмотрев на жену, Мандос спустился с трона, взяв Ткачиху за руки. — Однако ты видела вероятности не хуже, чем я. Если этого противостояния не будет, Эльдар так и останутся праздными вечно поющими слугами, что лишь тешат самолюбие наших собратьев.       Призрачные глаза в раздражении сощурились — Судья явно вспоминал Ваниар, большинство из которых, кроме разве что своих собственных учеников, давно считал бесполезными.       — Я не знаю, как и откуда явился новый житель тела сына Финвэ. Я не вижу его прошлого. И откровенно говоря, мне на это наплевать. Но я вижу то, что он знает тех, кто придёт следом за ним. Знает — и ненавидит. Он может стать создателем того щита, что укроет наше творение.       — Ценой его подчинения себе? И потом, мы с тобой видели и другие исходы.       — Ты же знаешь, — Смерть усмехнулся, поцеловав тонкие пальцы. — Меня волнует мир, а не его обитатели. Смертные или бессмертные, рано или поздно — они окажутся у моих врат. А Арда останется.       Мандос помрачнел, смотря в тёмные глаза Вайрэ.       — Что же касается иных исходов… Я предпочитаю сделать всё, чтобы эти исходы не произошли. Помнить о них стоит. Но рассказывать кому-то? Я не настолько глупец, чтобы истязать или испытывать на прочность боевой дух воинов, поясняя им, что будет в случае неудачи.       Айни кивнула, кладя руки на предплечья Феантури.       — Манвэ призовёт тебя к себе. Сейчас, или в то время, когда пробьёт час суда над нашим узником — он сделает это. Что ты ответишь ему?       — Как и Ауле. Правду… с определённой точки зрения. Манвэ нередко поступает вопреки моим предостережениям. Так будет и в этот раз. Однако теперь он сделает то, что, в конечном итоге, приведёт к пользе для Арды, а не к её падению.       

***

      — Владыка, — Повелитель Ваниар и вечно сопровождавший его Майа синхронно поклонились перед своим Валой, готовые без колебаний исполнить его волю.       — Олорин. Ингвэ, — король Арды царственно повёл рукой, словно раскрывая объятия для своих подданных. Полупрозрачные, окутанные покровом ветра пальцы, через которые просвечивали лучи Тьелпэриона, мягко коснулись лбов обоих по очереди. — Я благословляю вас, друзья мои, и полагаюсь на вас. Исполните мою волю. Не допустите раскола в рядах Эльдар.       Тёплый, согревающий каждый участок тела ветер наполнил лёгкие обоих, наполняя их хроа бодростью, а их разумам придавая ясность, унося прежние тревоги и печали.       Величаво улыбнувшись, Властитель Западных Ветров жестом отпустил их, показывая, что аудиенция окончена. Вечно молодое, идеальное лицо с тонко выточенными чертами ласково улыбнулось обоим. Оба ушли с зелёной вершины Эзеллохара с высоко поднятой головой. Как и подобает его последователям.       Манвэ неспешно, словно в задумчивости, шагнул к исполинскому стволу серебряного Древа, проведя тонкими пальцами по идеально гладкой коре. Ногти чуть царапнули его поверхность. Не стараясь по-настоящему причинить вред Тьелпэриона — это было бы не только глупо, но и бесполезно. Ни один из Валар не смог бы даже поцарапать поверхность созданных и защищённых Йаванной светочей без того, чтобы не обжечься и не истратить огромное количество собственных сил. Даже мятежный Вала не сумел бы погубить шедевр Кементари — по крайней мере, в одиночку.       — Значит, Владыка Земной Тверди всё-таки решил поиграть со мной, — с иронией произнёс Сулимо. Сияющие голубые глаза сузились, потемнев, налившись тёмной синевой. Мягкость голоса растворилась, будто её и не было. Тёплый западный ветер сменился ледяным холодом Хэлкараксэ, заставляя траву на поверхности Эзеллохара покрываться лёгким инеем. — Всерьёз решил, что его огненные змеёныши смогут посоперничать с родом Торондора… А силёнок-то хватит?       Признаться честно, поначалу Хозяина Небес поведение ученика Ауле просто забавляло. Чего таить, из горячего, языкастого и наглого первенца Финвэ получилось прекрасное знамя, под которым собрались и начали громко орать все, кто был недоволен ещё с самой свадьбы короля Нолдор с Индис. Не говоря уже о слиянии народов. Однако обвинить мальчишку было, пока что, не в чем. Черты откровенного мятежа он не перешёл ни разу, других Айнур не хулил. Древние легенды, выставляя Мелькора невинным страдальцем, не переиначивал. Пытаться же тронуть чужого ученика без веской причины, или хотя бы силой проникнуть в его мысли — означало бы настроить против своего лидера всех Валар разом.       Поэтому Сулимо ограничивался лишь простым наблюдением, но до тех пор, пока ширму не отодвинут в сторону, показывая лица настоящих игроков, решивших воспротивиться его воле. Было даже интересно, кто окажется замешан в этом. Только Наватар? Вместе с супругой, что часто скорбела о покинутом Эндорэ? Или же Обитатель глубин, издревне выступавший против многих решений Короля Арды, приложил к этому свои ладони?       Как оказалось — отличились все, пусть и каждый в разной степени. Йаванна твёрдо дала понять, что в случае возможно конфликта поддержит сторону мужа, Океан молчал, как бы не вмешиваясь, но и нисколько не возражая против общения мальчишки с Тэлэри, и приглашения оных в своё учебное заведение. Ауле же фактически дал ученику благословение на все действия, послав в качестве учителя молодых Нолдор своего последователя.       И снова — формально, по крайней мере пока что, Манвэ не за что было привлечь их. Какая жалость.       — Что ты скажешь, дорогая? — небрежно произнёс Владыка Ветра, лёгким движением воздуха вокруг себя срывая один из серебряных цветов, растущих у подножия Тьелпэриона. Мгновение спустя, цветок, подхваченный дуновением, опустился на ладонь Айну. — Возможно, стоит пригласить Ауле на беседу? Пусть наш дорогой брат облегчит свою душу.       — Боюсь, это не поможет, муж мой.       Воздух рядом с Валой сгустился, потемнев, налившись чернотой, быстро соткавшейся в силуэт прекрасной женщины. По её нагой коже цвета ночного неба и таким же волосам непрерывно плыли звёзды, служившие своей создательнице и одеждой, и украшениями.       — Я говорила, Ауле не отдаст так просто своих последователей, — Варда Элентари шагнула к супругу. Полупрозрачные пальцы королевы легли на плечо Манвэ. — Даже ради единства Валинора, какие бы блага подобное слияние народов не сулило. И в этом вы с ним братья.       — Действительно. Это ведь Манвэ Сулимо попытался прибрать к своим рукам Нолдор, когда они только прибыли в Аман, — холодный и колючий ветер, что было приутих при появлении Госпожи Ночного Неба, вновь мелькнул в голосе короля. Быстро сменившись, впрочем, ехидной иронией. — Ты правду сказала — в этом мы с Ауле братья. Обвинить в сложившейся ситуации лишь меня было бы мягко говоря, жестоко со стороны столь прекрасного создания Отца, как ты.       Королева Звёзд слегка нахмурилась, но промолчала. Крыть здесь ей было нечем.       В конце концов, эта история началась далеко не вчера. Не со свадьбы Индис и Финвэ. И даже не с преждевременным уходом Мириэль Тэриндэ.       Изначально прибывшие в Аман Ваниар были малочисленны, но сплочёны, почти в полном составе избрав своими покровителями царственную чету Айнур.       Учениками других Стихий становились сравнительно немногие. И не сказать, чтобы в те дни Манвэ явно препятствовал золотоволосым эльдар учиться у своих собратьев. Просто большинству из них это было не слишком интересно. Те же, кто не находил места в свите Сулимо или Элентари, чаще всего шли к Тулкасу, Оромэ или одному из Феантури, обходя более приземленных, материальных Валар стороной.        Явно недовольные подобным положением, Владыка Земной Тверди с супругой, ровно как и Король Морей, приняли меры задолго до того, как Нолдор и Тэлэри явились в Валинор, начав привлекать их на свою сторону ещё в пути. Когда же сначала одно, а затем и другое племя Эльдар пришли в Благословенный Край… ситуация сложилась забавная до зубной боли. Верховный король Арды имел в последователях самый малочисленный народ. Можно сказать, лишь малую гвардию. В то время, как главный смутьян и возмутитель спокойствия (после Мелькора, разумеется) стал покровителем самого многочисленного племени. Впрочем, если бы кто-то подумал, что с Ауле ситуация была лучше — он бы сильно ошибся. Несмотря на создание собственных детей, в вопросах Нолдор Владыка земной тверди тоже не отличался готовностью договариваться миром. И это несмотря на несколько попыток Манвэ навести мосты!       Стоило ли говорить, что в ситуации такой разобщённости ни о каком обновлении Арды, выходу за пределы Валинора, что планировалось Сулимо изначально, не могло быть и речи?       Конечный итог подобной щекотливой ситуации предсказали бы и без помощи господина Чертогов Мандоса. Ему, Манвэ Сулимо, эта ситуация откровенно надоела. И не ему одному. В конечном итоге, это общее недовольство и позволило Хозяину Небес, Астальдо Тулкасу и другим Айнур сформировать союз, что со временем обещал решить эту проблему раз и навсегда. Единый народ Эльдар под единым верховным покровителем. Но, при этом, почитающий и отправляющий учеников и к другим Валар.       Однако противники подобного единства явно выбрали путь кусаться и упираться всеми конечностями разом.       — Мы могли бы поговорить с ними напрямую, — взгляд сияющих глаз Тинталлэ устремился к лицу мужа. — У нас ещё есть время — до того, как нынешнее вежливое противостояние перерастёт в настоящий молчаливый конфликт. Если Ауле уймёт своего ученика и мы сумеем разделить влияние на Нолдор и Тэлэри по справедливости, нынешний покой Амана не будет нарушен. А нашим бунтарям не придётся желать покинуть Валинор ради Эндорэ.       — Его ученик? Право, он забавен в своей попытке крохотными зубками прогрызть голенище сапога, — Манвэ улыбнулся, забавляясь с серебряным цветком с помощью лёгких дуновений ветра. Однако в синих глазах было лишь ледяное спокойствие, теплеющее только в те мгновения, когда он смотрел на жену. — Если ты хочешь попытаться решить все дело разговором, я готов пойти навстречу, любовь моя. Однако тебе не следует строить иллюзий об этих переговорах. Даже если мы действительно предложим те условия, что предлагали неоднократно, до свадьбы Финвэ и Индис — ни у Океана, ни у Огня нет причин на них соглашаться.       Высвободившись из её мягкого объятия, Манвэ сдунул цветок с ладони. С любопытством склонил голову, наблюдая за кружащимся полётом лепестков.       — Ауле давно тоскует по восточным землям, мечтая привести многочисленную помощь своим собственным созданиям. То же самое можно сказать и о Королеве Земли, что печётся о тех её созданиях, что остались на Востоке. Ульмо? Тот самый Ульмо, что изначально выступал против нашего с тобой желания пригласить Эльдар в Валинор, и у которого, наконец, появилась возможность вернуть их обратно в Эндорэ, да ещё и с пользой для себя? Предлагать ему подобный компромисс будет просто невежливо по отношению к нашему могущественному собрату.       Элентари замолчала, обдумывая его слова.       — Если переговоры ни к чему не приведут, что дальше? — наконец спросила она, положив одну руку на сгиб локтя второй и подперев голову пальцами. Было видно, насколько тяжело ей далось это согласие — Варда откровенно и прямо не желала столкновения между Валар, пусть даже это не будет той битвой, что была с Мелькором. И всё же понимала, что, вероятнее всего, этого не избежать. — Ты же понимаешь. При всей искушенности Ингвэ в подобной игре — противник ему достался непростой. А вмешиваться в это противостояние напрямую, приказывая кому-то, мы не можем — слишком многие не оценят подобное.       — Верно. Но я и не рассчитываю, что повелитель Ваниар сможет перетянуть всех. Но вот со временем лишить Владыку Земной Тверди большей части его последователей — вполне. Сомневаюсь, что он решится на исход лишь с остатками своего народа, — Сулимо довольно сощурился, скрестив руки на груди. — После этого можно будет по-другому поговорить и с Океаном. А затем, кто знает. Возможно, дело дойдёт и до той Силы, что свила гнездо на дальнем Востоке, пачкая своим присутствием моё королевство. Давно уже хотел посмотреть, кто там обосновался — и выдворить наглеца с тех мест.       — Ты не ответил на мой вопрос. Мне понятно, что будет делать Ингвэ. Но что собираемся делать мы?       — Для начала — позавтракаем. Стол уже накрыт на вершине Таникветиля. А после перепроверим наших союзников, — обернувшись, Властитель Западных Ветров взял свою королеву за руку, привлекая её к себе. Полы белоснежного плаща, обвивавшего его плечи, слегка взметнулись. — Ауле о своих намерениях уже фактически заявил, пусть мятежом это назвать нельзя, и наказать его пока что не за что. Йаванна, несмотря на всё её благоразумие, поддержит своего мужа. Океан пока не вмешался явно, но помяни моё слово, он в эту авантюру влезет, и с огромным удовольствием. Хотя бы ради того, чтобы позлить меня, — хмыкнул Хозяин Небес. — Охотник и Вечно Юная — тёмные пятна на вытканном холсте. Они пока что не принимали активного участия ни на одной из сторон. Но учитывая родственную связь между сёстрами и взгляды Оромэ на Эндорэ, я практически не сомневаюсь в том, что рано или поздно, но они присоединятся к стану наших соперников. Хозяин Чертогов Мандоса, как и его подруга, предпочтут не вмешиваться в склоки среди Валар. Смерть не поддержит никого — он будет просто ждать и смотреть за представлением. Как и всегда, впрочем.       — Астальдо поддержит тебя, как и Нэсса, — Госпожа Ночного Неба включилась в рассуждения, уютно устроившись в кольце рук мужа. — Возможно, Тулкас и хотел бы отправиться на Восток ради приключений и хорошей драки, однако он верен тебе, и не пойдёт против твоей воли. Ровно то же можно сказать и о Ниэнне. И пусть старший из Феантури будет блюсти свой нейтралитет, мы могли бы постараться вовлечь в наш союз младших.       — Стало быть, Ирмо, Эстэ и Ниенна. Не считая Астальдо и его подруги, что были с нами с самого начала, — Повелитель Арды прикрыл глаза, жмурясь и перебирая чёрные локоны Айни, усыпанные звёздами. — Достаточно для того, чтобы сдержать коалицию наших дорогих смутьянов. Но недостаточно, чтобы заставить их сдаться, принять наши условия. Впрочем, в этой игре есть ещё одна фигура, что пока что не сказала своего слова.       Манвэ словно в задумчивости провёл пальцами по тёмным губам супруги, очерчивая их изгиб. Величественная и прекрасная, милосердная и могущественная, Создательница Звёзд всегда была любима большинством эльфов. Даже Авари, отказавшиеся от предложения и жизни в Валиноре под крылом Айнур, любили звёзды и уважали их хозяйку. Она была воплощённым Светом. Однако порой, чтобы навести в своем королевстве порядок, истинному владыке не помешает немного Тьмы. Несмотря на то, что его королева подобного не одобрила бы.       — Я склоняюсь к тому, чтобы дать нашему мятежному брату освобождение, когда придёт время второго суда над ним.       Тонкая спина Элентари ощутимо вздрогнула под пальцами Сулимо. Варда отпрянула от мужа, смотря на него не с изумлением, но с непониманием.        — Неужто мы настолько отчаялись, что готовы искать помощи у Падшего? С чего решил ты, что Мелькор согласиться помочь нам, и более того — что мы сможем держать его в узде?       — Согласится ли он? Чтобы наконец выйти из Мандоса и избавиться от общества своего тюремщика, мой брат согласится и на большее, — в ехидной усмешке Властелина Ветра вновь мелькнул лёд Хэлкараскэ, затем сменившись лаской по отношению к жене. — Отчаялся ли я, моя госпожа? Нисколько. Я всего лишь желаю склонить чашу весов в нашу пользу. Если Тьма будет на нашей стороне, Океан и Земля дважды подумают прежде, чем идти против дуэта сильнейших из Валар. И да. Мы сможем держать его в узде, направляя силу моего брата во благо Амана. Но для этого мне понадобится твоя помощь и твоя сила. Ровно как и мощь Тулкаса, и искусность Ирмо. Ты же поможешь мне?       Тинталлэ обняла себя руками, чуть поежившись — прежде, чем вновь, неуверенно шагнуть навстречу мужу.       — Мне не по нраву эта идея. Однако если таково твое решение, я приму его и сделаю всё, чтобы оно не обернулось бедой.       Айну вновь положил пальцы на иссиня-чёрные волосы, ласково поглаживая гриву и зарывшись в неё носом. Словно мысленно прося прощения за невольное лукавство по отношению к жене.       Разумеется, Хозяин Небес не врал своей королеве прямо. Лишь недоговаривал малую веху.       Даже если контролировать Тьму не выйдет, она всё равно послужит целям Ветра.       Голубые глаза с удовлетворением закрылись, пока их обладатель баюкал в объятиях Создательницу Звёзд.       Владыка Чертогов Мандоса часто гневался, что его пророчества не воспринимали, как должное. Не следовали им и не принимали всерьёз. Увы, но зачастую видя нити Судьбы, Намо не всегда был способен различить мотивы и поступки других.       Сулимо действительно мог бы покончить с Мелькором ещё тогда, после взятия Утумно. Или выкинуть его прочь, за Двери Ночи, во Тьму Внешнюю. Не сделано это было не из милосердия и не из глупости, как полагали некоторые излишне умные Айнур, посчитавшие себя достаточно взрослыми, чтобы влезать во взрослые игры.       Просто Мелькор, по своему желанию или против него, лишь в силу своей сущности, был идеальным средством сдерживания в узде других Валар. Тех, кто в других обстоятельствах мог бы пойти против воли Верховного Короля. Ведь как только на горизонте появлялся большой и опасный братец — смутьяны рангом пониже и дымом пожиже были готовы мило и добросовестно сотрудничать.       И для этого, зачастую, не нужно было контролировать брата напрямую — чаще всего, при всей силе и искусности Манвэ, это было невозможно. В конце концов, Тёмный, пусть и растерял часть сил, всё ещё был сильнейшим из Айнур. Нет, Мелькором не нужно было управлять. Только спустить с цепи, ибо разрушение давно стало его уделом, и страх перед ним отлично сплачивал остальных.       Иными словами, освобождённый мятежник отлично бы послужил планам своего царственного брата в любом случае. Будет хорошим и верным мальчиком — отлично. Коалиция Манвэ усилится многократно, и излишне много возомнившие о себе Стихии примут его условия.       Ну а если Мелькор предпочтёт взяться за старое и вновь сбежать в Эндорэ на вольные хлеба — не беда. В этом случае головы Ауле и Ульмо несколько отрезвятся, и они трижды подумают, прежде чем замышлять исход верных им Эльдар без единства и центральной власти. А там, может и поумнеют. Договариваться начнут.       Если же они окажутся настолько наглыми, что подобная угроза их не остановит… Ну что же. Удачи им в борьбе с Повелителем Тьмы и Отцом Лжи. Кто бы не победил в такой схватке, он будет достаточно ослабевшим, чтобы не представлять угрозы воинству Валинора, что явится под конец во всём своём великолепии — и, в конечном итоге, приведет Арду в правильное состояние, сделав её такой, какой она и задумывалась во дни Великой Музыки.       Благо, у самого Манвэ были собственные наблюдатели — как в Эндорэ, так и в стане излишне горячего мятежного брата.

***

      — Ученики, — бархатный голос Курумо отразился от каменных сводов исполинской кузни, в которой по краям, полукругом и с удобством устроилось несколько десятков молодых эльфов.       Купола кузнечных залов, во многом подобные Чертогам Ауле, монументальные, сложенные из «огненных камней», из базальта и обсидиана, что был укреплён чародейскими рунами — с многочисленными горнами и наковальнями, плавильными печами и развитой системой вентиляции, было первым, что жители Тириона возвели для нового Гимнасия. В конце концов, большинство молодых учеников желало учиться именно мастерству работы с металлом, и лишь потом — всему остальному. Частью этому поспособствовала уже давно в полный голос звучавшая по городу слава первенца короля. Частью, влияние Ауле, всегда тяготевшего к работе с камнем и металлом. Однако столь явное предпочтение не означало, что создатели школы забыли о иных планах и направлениях. Другие здания колыбели знаний уже возводились, готовясь принять внутри своих стен учеников. Раз в месяц же всех желающих Гэлвэ и Феанаро планировали отвозить в Альквалондэ, где те смогли бы приноровиться к морскому делу. И это не говоря уже про ежедневные занятия всех учеников Гимнасия на тренировочном поле, под строгим надзором Махтана, его лучшего ученика, и нескольких других Нолдор постарше, из тех, кто помнил поход эльфов в Валинор. Тренировались как безоружными, стараясь довести свои хроа до совершенства, так и с оружием в руках, готовясь к очередному состязанию на арене.       — Я приветствую вашу группу от своего имени — и от имени моего господина и покровителя всего народа Нолдор, Валы Ауле, — Ториндор величаво повел рукой, делая лёгкий поклон в сторону пришедших. Голос его звучал мягко, умудрено, но при этом не скрывая той силы, что таилась в высокой стройной фигуре. Точно мудрый наставник, желал он передать свои немалые знания, будучи готовым заслуженно хвалить усердных и по-отечески журить тех, у кого что-то не получалось, показывая правильную дорогу.       Стоявший в тени, около двери Король-Чародей мужественно подавил ехидную усмешку. Он отлично помнил, как Курумо тихо (а иногда — и весьма громко), наедине с собой и другими заговорщиками ненавидел роль учителя. Ту, что свалилась на его голову благодаря… как он там выражался? «одному слишком умному многодетному папаше, что заставил его, мастера и изобретателя, выполнять самую неблагодарную и отвратительную работу из всех возможных». И множество других эпитетов, которые в приличном обществе Тириона, явно незнакомом ни с крепким словом дворфов, ни с бранью орочьих варбоссов, были неизвестны.       — Вы пришли учиться сюда. Постигать тонкую паутину наук. Вы пришли сюда, чтобы знать, — облачённый в белую мантию Майа сделал шаг вперёд, навстречу ученикам. — И первый урок, что вы должны усвоить. То волшебство, которым вы жаждете овладеть — имеет мало общего с тем, что вы привыкли видеть повсеместно. Глупые заклинательные песни Ваниар не имеют к нему не малейшего отношения, — Курумо позволил себе улыбнуться краями губ. — Песни Нолдор — имеют, но весьма опосредованное. Вторичное. Завершив обучение, вы поймёте эти слова лучше, постигните их суть. Вы сможете создавать то, чего никогда и никто до этого не делал. Вы станете будущим Нолдор, раздвигая границы невозможного для своего народа. Однако, — Ториндор выдержал паузу, дожидаясь тишины и призывая к порядку с тихим восторгом зашумевших учеников. — Это может произойти лишь благодаря вам. Вашему усердию и старанию, вашей остроте ума и ловким пальцам. Вы все являетесь негранеными алмазами, что я постараюсь превратить в бриллианты. Однако даже лучший мастер не справится, если внутри будущего бриллианта есть трещины…       И почему Отцу Драконов казалось, что в голове его собрата по ученичеству у Владыки Земной Тверди всё окончание этой мягкой мотивирующей речи звучало несколько по-иному? Скажем, «всё это произойдёт, если вы отличаетесь от стада баранов. В чём я сомневаюсь». Это было бы вполне в духе настоящего Курумо.       Покинув кузницу также тихо, как и пришёл, друкай направился к своей временной «ставке командования». На этот день у былого повелителя Наггарота было намечено ещё несколько дел и встреч, прежде чем он смог бы пойти домой. Его первенец и супруга, сейчас носившая второго сына и работавшая над чертежами дома, требовали внимания не меньше, чем управление, политика и интриги.       Очередной несущий камень был положен в основание его будущей империи. Там, на каменных плитах форума, когда жители Тириона поддержали идею с академией, что пришлось называть на местный момент, велеречиво.       Золотые глаза наполнились довольством, когда их обладатель вспомнил о моменте своего маленького триумфа. Одного из многих на долгом пути возвращения могущества.       Разумеется, были возражающие против подобной идеи. Впрочем, они всегда бывают. И первым был не Ингвэ даже, и не Олорин, сверлившие Малекита взглядом — обладай подобный взгляд силой воспламенять, ходить Чародею снова с ожогами всю жизнь. В лучшем случае. Нет, первым, мягко, но неуклонно возразившим, оказался его «дражайший» «отец». Будучи далеко не глупым представителем своего народа, он явно понял, к чему дело идёт, зачем этот Гимнасий понадобился, и, самое главное, с чьего позволения всё это было задумано.       Разумеется, нынешнему королю Нолдор это не понравилось ни капли. По-прежнему находясь в нейтралитете, как он тогда выразился, «над схваткой», Финвэ не желал боя как для себя, так и для своего народа. Не больше — и не меньше. Мирного развития, сытости и неспешного роста, что не будет прерываться ни попытками Ваниар подмять под себя город, ни тем более «безумными» идеями старшего сына, пусть Феанаро держал слово и не пытался, до поры до времени, пропагандировать их в открытую.       Какая жалость, что в планы Короля-Чародея подобное превращение его народа в сытых котов не входило.       Пока что «отцу» вполне удавалось лавировать между двумя нарождающимися фракциями. Пусть и с огрехами. В частности, он постарался максимально сгладить ситуацию, произошедшую на открытии арены, устроив совместный праздник в честь победителей. Да и в случаях излишне наглых инициатив Ингвэ он давал отпор, слегка ударяя тестя по рукам. И разумеется, после той пламенной речи Финвэ постарался сделать то же самое в отношении Феанаро. Не на публике, конечно. Победить сына публично в подобном споре означало дать козырь Ингвэ. Проиграть — наглядно утратить авторитет короля.        Наедине. И тут уже правитель Нолдор постарался развернуться во всю широту аргументов. И то, что толку от академии будет чуть, а затрат слишком много. И что мастеров отвлекаешь он необходимой городу работы. И затея эта явно попахивает очередной авантюрой… и явной подготовкой к тому, что они с сыном договаривались более не обсуждать, пока не будет на то явных причин, что нельзя будет проигнорировать.       И так далее, и всё в этом духе.       К счастью, теперь у друкая был один неоспоримый аргумент. По крайней мере, в личных спорах с королем, пусть публично им слишком часто размахивать было нельзя. Гимнасий строится с полного одобрения и под покровительством Ауле и Йаванны. Все необходимые ресурсы тоже давали они. Академия большей частью будет возведена усилиями Аулендуров, их учеников и добровольцев.        Одним словом, Король-Чародей с кристально чистой совестью отсылал Его Величество высказывать свои претензии Ауле, а не ему.       Народу же идея явно понравилась. И здесь Финвэ, как король, избранный народом, возражать уже не смог.       Работа закипела. Сначала для учёбы использовали кузницы и мастерские мастеров по очереди. Частью — Аулендуров. Частью — иных ремесленников и чародеев. К примеру, изрядную заинтересованность и участие проявили ученики и ученицы Йаванны.       Затем, постепенно начали подниматься ввысь стены будущей академии. Впервые в этом мире для строительства Король-Чародей использовал зачарованный рунами обсидиан, проверяя, сможет ли он повторить то, что когда-то делали архитекторы Наггарота. Как оказалось, его знаний Аулендура, не говоря уже о прежних, пришедших из Старого Мира, было вполне достаточно.       Зачастую случалось, что и самому бывшему правителю тёмных эльфов приходилось исполнять роль наставника для многих. Сам Отец Драконов считал это забавным опытом. Не сказать, чтобы совсем новым. В конце концов, у Малекита уже была державшаяся до сих пор с честью и достоинством практика в виде Нолофинвэ и Аэнариона. Однако… редко когда в Наггароте приходилось самолично учить толпу юнцов, смотрящих на тебя восхищёнными глазами. Максимум — устраивать смотр, проверять навыки, да разминать кости на тренировках — уже с настоящими профессиональными воинами из числа Чёрных Стражей.       В общем и целом, восторженные глаза у множества учеников — пожалуй, оказались единственным привычным атрибутом из прошлой жизни в его наставничестве. Потеплели и отношения с покровителем после того памятного разговора, когда бывшего повелителя Наггарота едва не отправили в священный огонь уже в третий раз на его памяти. Судя по некоторым односложным оговоркам, Владыка Земной Тверди явно побывал у хозяина Чертогов Мандоса. И сказанное там, с одной стороны, сделало Ауле мрачнее тучи, но с другой — друкай явно вернул утраченное отчасти доверие Валы. И, что немаловажно, владеющий даром предвиденья Феантури так ничего и не сказал о настоящей личности сына Финвэ. Что наводило на определённые мысли.       Возможность Намо видеть будущее всегда висела над Малекитом занесённым мечом Кхейна, ведь если Владыка Чертогов Мандоса видел линии времени и их вероятности, «знал будущее» — Вала не мог не видеть и то, что случилось с принцем Нолдор. И тем не менее, ни Ауле, у которого был весьма веский повод, ни тем более его противники, не спешили клеймить друкая одержимым и брать под стражу в соседней камере с Мелькором. Видимо, не вышел пока масштабом. Или, что куда более вероятно, Смерть вёл свою игру, пока что не вмешиваясь в события… а может быть, каким-то образом проглядел то, что случилось. Этот вариант тоже нельзя было отбрасывать насовсем.       Иными словами, всё шло хорошо. Очень хорошо. Даже слишком хорошо. Так что ожидавший очередного подвоха от судьбы друкай не слишком удивился, когда о встрече его попросили парламентеры с противоположного поля битвы.       Чего ожидал Малекит, уже имевший «удовольствие» по достоинству оценить разум Владыки Эльдар? Учитывая, что и Ингвэ, и Ваниар в последнее время затихли? Несомненно, очередной гадости.       — Владыка Ингвэ, — Чародей склонил голову перед гостем своей строящейся учебной вотчины. Тот ответил синхронным поклоном. — Прошу тебя, пройдём в шатер. Приношу извинения за лёгкий беспорядок. Работать нам здесь ещё много, а занимать под свои нужды полудостроенное здание… нечего строителям мешать.       — Что ты, Феанаро, — повелитель Ваниар поднял светлые брови. — Тебе не за что извиняться. Полагаю, тебе сейчас просто не до удобств, учитывая объём работы.       Никак не ответив на весьма двойственную шпильку, эльф поманил его за собой, входя в просторный шатёр из чёрной ткани, расшитой серебром. Обстановка была минимальной. Покрывало, несколько подушек и пуфиков, на которых могли бы разместиться гости, да небольшой стол с бумагами различного организационного характера, и стул к нему.       — Присаживайся, — друкай с удобством устроился на подушке, подхватывая со стола два серебряных кубка и разливая вино по бокалам. — Чем я могу помочь тебе, Дедушка?       Сам былой властелин Башни Холода видел два основных варианта, что эта птичка с золотистым оперением, явно шептавшая на ухо Королеве Земли, принесла в клюве на этот раз. По крайней мере, учитывая тот факт, что на академию Нолдор придётся так или иначе отвечать.       Первый вариант, непосредственно в стиле Ингвэ. Можно сказать, его почерк. Попытаться пролезть в Гимнасий друкая точно так же, как златовласка попытался сделать это с форумом и ареной. Начав наводнять академию учителями и наставниками из числа Ваниар. А также непосредственно учениками Манвэ, Варды, Тулкаса и иных Валар, что были с ними в союзе.       Появиться этот вариант мог, если Владыка Эльдар не сделал никаких выводов из предыдущих поражений. Что вряд ли, а потому — это было маловероятно.       Иной расклад событий — выводы всё же были сделаны. Или если Манвэ начал пристальнее следить за этой игрой. Потому ли, что они пришли к нему с жалобами на коварного и злобного друкая, рушившего все планы по единению, или же Вала Небес сам потребовал отчета — не суть важно.        В общем и целом, второй вариант предполагал, что вместо того, чтобы пытаться влезть на чужое поле, слуги Ветра решили создать своё собственное. Конкурирующее.        — Признаюсь, Феанаро, я пришёл за советом и предложением, — мягко начал ваниа, с благодарностью приняв кубок и пригубив вино. — Твой пример оказался крайне вдохновляющим. Воистину, новую дорогу может увидеть лишь тот, кто не стесняется открывать двери, мимо которых проходили другие, не замечая.       Ингвэ с удовольствием развалился на подушках, точно принц Арабии или Эсталии.       — Ваниар планируют открыть собственный Гимнасий. Как для наших собственных юных дарований, так и для всех, кто пожелает у нас учиться. Многие из последователей Валар согласились быть наставниками. Мог бы ты поделился собственным опытом устройства? Как себя показали ваши групповые занятия? Хорошо ли усваивают знания юные Нолдор? Сколько времени вы отводите на учёбу? Что из твоих идей оправдало ожидания, а что — наоборот, вышло боком? И я, и будущие наставники будут благодарны за любой опыт, что ты сочтёшь нужным предоставить.       — Мне лестно слышать подобное.       Малекит удовлетворённо чуть прикрыл глаза, не желая выдавать себя.       Итак, второй вариант. Собственная академия. Куда, разумеется, начнут заманивать в первую очередь Нолдор — пряником и кнутом, как укротитель заманивает в клетку какое-нибудь экзотическое животное. И которая выведет нынешнее противостояние на новый уровень.       Гимнасий, академия не только и не столько место учебы. В первую очередь он всегда являлся местом мягкого и постепенного внедрения идей в головы своих учеников. Правильных идей. Идеальный инструмент пропаганды короля. Так было в Империи людей, на Ултуане. Так было и в Наггароте.       А уж если таких Гимнасиев два, и они единому правителю неподконтрольны… Из конфликта двух эльдар это наконец начнёт переходить в конфликт народов. Особенно если добавить к этому щепотку противостояния певцов с музыкальных турниров.       Нужно было всё это лишь проконтролировать. Желательно, свалив вину за конфликт на Ваниар. Благо, некоторые идеи на счёт этого уже были.       — Разумеется, я отвечу на все твои вопросы, — Отец Драконов пригубил бордовое, словно венозная кровь, вино, с явным наслаждением. — Однако это — просимый тобой совет. А что с просьбой?       — О, просьба относится к тому же делу. Обмену знаниями, от более опытного — к новичкам, — Владыка Эльдар пожал плечами. — Я бы хотел сделать вот что. Пусть один их наших наставников найдёт место у вас. Набравшись опыта не на словах, а на деле — он вернётся к нам, дабы помочь. Со своей стороны, быть может, мы сможем удивить тебя? Если хочешь, посылай учителя и к нам.       — Я подумаю, — колдун хмыкнул, изучающим взглядом смотря на своего визави. — На счёт гостя к вам. Что касается вашего посланца. Позволь угадать — это будет Олорин? Ведь так?       — Глупо будет отрицать. Олорин является моим другом и доверенным лицом Манвэ Сулимо…       — Разумеется.       Ведя беседу с этим отродьем Ваниар, друкай небрежно оперся спиной на собственную груду подушек, размышляя.        Всё же приятно, когда твои прогнозы относительно поведения врагов сбываются. Пусть не тем способом, что изначально предполагался.       Отказаться Чародей, понятное дело, не мог. Нельзя выставлять себя тем, кто начнёт эту первую открытую размолвку. Сочувствовать и прислушиваться будут к тем, кто обороняется. Да и на счёт собственных глаз на территории вражеской ставки следовало подумать — они бы лишними не были.       Но если кого-то и посылать в подобное змеиное гнездо, то лишь одного из ближайших доверенных лиц. Желательно, посвящённых в дальнейшие планы. А такими можно было назвать только Махтана да Ториндора, но последнего об этом просить было бы бесполезно. Что же касалось старого учителя Малекита, его явно стоило пригласить на ужин, обсудить дела. И поговорить о тех вещах, что терзали Урундиля уже давно, судя по его поведению в последнее время.       Что же казалось вражеского шпиона у Нолдор, что ещё и наверняка постарается переманивать учеников… что-то подсказывало Чародею, что надолго он не задержится.       А если задержится — ему же хуже. Они с Курумо и Лаурэфиндэ провокаций жалеть не будут.

***

      Мастер шёл по любимому городу с тяжёлым сердцем. Серебристо-серые глаза устало смотрели на шумевший вокруг Тирион, столь изменившийся в последние годы. Словно спав долгое время, подобно самим Квэнди, ребёнок резко пробудился ото сна, со всей детской резвостью взявшись за дело и начав наверстывать упущенные во время дрёмы возможности. Там, где ещё недавно были лишь зелёные долины, обрамлённые стенами ущелья Калакирья, сейчас кипела стройка. Форум и арена, уже шедеврами возвышавшиеся над городом, возводящиеся стены Гимнасия, давно готовый плац, на котором в это самое время юные нолдор, как знал Урундиль, сейчас упражнялись с копьями и алебардами. Множество строившихся домов молодых пар, желавших создать семью и жить отдельно, строились следом.       Город рос, подобно молодому деревцу. Жизнь кипела, как буквально, так и идеями — не один и не два раза по дороге Махтан увидел юных учеников Гимнасия, что, греясь в лучах Лаурэлин, бурно обсуждали новые идеи. Спорили, отчаянно жестикулировали, делились чертежами — или эти самые чертежи лишь создавали. Один раз Аулендур прошёл мимо целой компании из полудюжины молодых Нолдор, сосредоточенно склонившихся над большим листом бумаги и увлечённо работавших углём и тушью. До ученика Валы весьма отчётливо донеслось возмущённое «аккуратнее! А то Наставник Куруфинвэ нам головы оторвёт…»       Там, где раньше царило спокойствие — теперь фонтанировали идеями. И не смущала молодых изобретателей ни погода, что была несколько прохладнее для этого времени дня, ни отчасти начавшая увядать природа — Махтан отчётливо замечал желтеющие листья на деревьях, коих в Тирионе было множество.       Кажется, Королева Земли пребывала в отнюдь не лучшем расположении духа, учитывая, что подобное длилось уже, по меньшей мере, неделю. Интересно, из-за чего?       Впрочем, сейчас второго по искусности ученика Владыки Земной Тверди волновало отнюдь не это.       Нет, Махтана сложно было назвать тем, кто относился бы плохо к нынешним изменениям в давно ставшем родным городе, ровно как и тем, кто не любил бы виновника этого торжества развития. Напротив.       В конце концов, именно он и его друзья, ветераны Похода в Валинор, были теми, кто более всех сопротивлялся женитьбе Финвэ на дочери короля Ваниар, прекрасно понимая, к каким последствиям она может привести, началом чего, весьма вероятно, является. Растворяться в волшебном свете песен Ваниар, менять Ауле и Йаванну на Манвэ и Варду из их поколения мало кто желал. Ровно, как и менять свои привычки, занятия, образ жизни на угодные кому-то другому. Не для того они в Аман шли, если уж на то пошло. И не вмешайся его ученик — против планов Владыки Эльдар поколение Махтана пошло бы и само. Однако…       Проведя рукой над дверями, Аулендур произнёс ключ-слово, отпирая запоры и входя во внутренний двор зятя.       Однако вышло по-другому. Надо ли говорить, что появление в этом до поры до времени молчаливом противостоянии первенца Финвэ было воспринято с большой радостью? Молодой, горячий, с живым умом и мифрильными руками, Феанаро стал настоящим символом сопротивления мягкому нападению Ваниар. Он собирал вокруг себя таких же, как он сам, из своего поколения. Но не забывал и о старших из числа тех, кто готов был к нему прислушаться. Он зажигал единомышленников своими идеями, в которые склонение головы перед Ингвэ явно не входило. Куруфинвэ не просто пытался дать отпор, он показывал, что Нолдор во множестве аспектов могут не хуже. Однако при этом молодой принц ни разу не перешёл ту грань, что отделяла горячность и порывистость от глупости. Он давал отпор, но без всякой враждебности по отношению к их золотоволосым соседям.       Настоящий лидер. Рано или поздно, когда Финвэ устанет от бремени правления и решит отойти в сторону — это будет тот, кого Махтан без колебаний назовёт своим королем. Будущий владыка Нолдор, которым кузнец гордился — и как учеником, и как зятем.       Вот только никто из друзей Урундиля, как и он сам, не ожидал, что их самая большая надежда обернётся возможным возвращением туда, откуда их народ ушёл в поисках лучшей жизни.       Пальцы кузнеца сомкнулись на входной рукояти двери. Тонкие губы сжались, образуя суровые складки в уголках рта.       Махтан отлично помнил Эндорэ, будучи одним из по-настоящему Перворожденных. Как Финвэ и другие правители будущих Эльдар, он принадлежал к первому поколению. Страшный край, покинутый даже Стихиями. Не столько своей погодой — под сиянием звёзд жить было прохладно, но вполне возможно. Особенно после дарования им огня от Ауле. Но вот обитатели Эндорэ зачастую могли заставить передёрнуться и бывалого воина. А Оромэ, или Ауле, что указывали дорогу и могли защитить, отнюдь не всегда были рядом.       Перед глазами вновь мелькнула картина времен Похода.       Сырой, липкий туман, державшийся уже немало дозорных смен. Первый бой. Он, тогда совсем ещё молодой, плечом к плечу со своим королём стоит, сжимая в руке копейное древко и укрывшись щитом, а навстречу — ватага орков. Не слишком большая, отбились они тогда легко. Короткая сшибка грудь о грудь, оскаленные, искажённые пытками Мелькора морды, жалкая насмешка над тем, кем они когда-то были. Никто и не думает отступать — за спиной молодые девушки и те немногие из второго поколения, что успели родиться ещё на Водах Пробуждения. Победа, казавшаяся тогда лёгкой — орков было немного, явно рассчитывали на быстрый налёт и застигнутых врасплох Нолдор, а не на ощетинившийся копьями строй. Радость победы, мимолётная, но сладкая, словно вино, которого они ещё не успели попробовать.       А затем, прежде чем хоть кто-то успел понять, что происходит — несколько стремительных теней, вынырнувших из тумана. Они спикировали прямо в центр лагеря. Несколько остались на земле, сражённые стрелами дозорных, но другие поднялись в воздух вновь, так же быстро, как и появились, но не с пустыми когтями.       Крик бившейся в лапах крылатой, похожей на гигантского нетопыря твари девушки, до последнего боровшейся за свою жизнь с помощью кинжала, ещё долго стоял в ушах будущего Урундиля…       Лишь позже Нолдор дали этим тварям имя. Тхурингвэтилэ, «сокрытые в тени».       Что они, тогда лишь недавно, по их меркам, Пробудившиеся, знали о том мире, что их окружал? Практически ничего. И каждое такое «ничего», каждая встреча с чем-то новым, неизведанным — рисковало закончиться новыми сородичами, что лягут в землю. И тех, кто именно это и сделал, погибнув на пути к лучшей жизни, хватало.       Нолдор дошли. Выстояли. Выдержали все тяготы пути, получив в награду за стойкость Благословенный край. Начали жить и творить. А теперь тот, кто мог бы сделать для развития своего народа больше, чем многие другие мастера, желает тащить их обратно, туда, откуда они вырвались!       И, что самое страшное, тащить с полного одобрения и подачи Ауле.       И последнего Махтан не понимал. Откровенно. Но собирался это выяснить прямо сейчас.       — Рад тебя видеть, — назначивший встречу и явно ждавший своего гостя Феанаро шагнул вперёд, касаясь плеч бывшего учителя руками. Урундиль повторил жест, после чего прошёл в гостиную. Резной мраморный стол, напоминавший формой очертания Амана и демонстрировавший его подробную резную карту, что скрывалась под прозрачным стеклом, заставил нолдо улыбнуться краями губ. Риэн всегда гордилась этим произведением искусства.       И ей уж точно нечего было делать на Востоке. Даже если для этого её мужа придётся запереть в кузне здесь, приковав за ногу к горну, чтобы никуда не уплыл. Жаль только, Ауле такого хода не оценит.       — Как Нерданэль?       — Спит. Тем лучше — меньше устаёт из-за того, что ребёнка под сердцем носит, — Куруфинвэ поставил на стол блюдо с фруктами и два небольших кубка. — Она будет рада видеть тебя, когда проснётся, если ты останешься у нас до вечера.       — Как и я её. Однако, — Махтан сел в предложенное тяжелое дубовое кресло, смотря на мужа своей дочери прямо. — Прежде, чем это случится, я бы хотел поговорить. Серьёзно. К тому же, ты сам попросил меня зайти для разговора, хоть, думается мне, совершенно по иному поводу.       — Полагаю, что так… — Курьо устроился напротив, налив себе и гостю. Тонкие брови чародея-кузнеца нахмурились. Судя по серьёзному взгляду золотых глаз, Феанаро явно знал, о чём хотел поговорить бывший учитель. И был к этому готов. Благо, в этом доме они могли быть уверены, что их не подслушают — ровно, как и в Чертогах Ауле. — Кто начнёт, наставник? Ты, или я?       — Я, — Урундиль подцепил пальцами с блюда несколько фиников. Насладился их вкусом, вытерев пальцы о салфетку и не спеша собираясь с мыслями.       — Я хочу знать, почему Ауле столь внезапно загорелся идеей исхода, — наконец выдохнул кузнец, озвучив, пожалуй, самый главный вопрос, что мучил его с того злосчастного тайного совета.       Махтан мог понять жажду молодых отправиться навстречу приключениям. С этим он бы понимал, как именно стоит бороться. Понял бы он и рациональные аргументы Феанаро, всегда отличавшегося благоразумием. К примеру, если бы ученик захотел увести Нолдор от противостояния с Ваниар — радикальным способом. Понял бы, хоть и не принял бы. По мнению медноволосого эльда, подобное желание явно было бы недостаточным обоснованием для похода. Аулендур понял бы даже благородное желание вернуть Арде былую красоту. В конце концов, подобное чувство порой обуревало его самого.       Но инициатива на совете исходила от Ауле. И появилась она… слишком скоро. Слишком внезапно. Несмотря на то, что Наватар любил созданных им Детей Камня — он никогда не говорил с Махтаном о возможности Нолдор отправиться им на помощь. Неужели эта идея зародилась давно, и лишь сейчас нашла выход? Или же инициатором, на самом деле, был не Ауле, а Феанаро? Но тогда чем именно молодой нолдо смог убедить одного из Айнур?       — Почему ты спрашиваешь об этом меня? — последовал спокойный ответ.       — Потому что ты знаешь явно более, чем я, и, быть может, даже Курумо, — недобро сощурился Махтан, вглядываясь в лицо ученика. — Не нужно держать меня за глупца, Курьо. Сейчас, уже после раскрытия планов я вижу, ты начал подготовку к Исходу куда раньше, чем наш Наставник объявил об этом. Как бы не начиная со свадьбы твоего отца, учитывая эффективность самострелов, — Урундиль позволил себе слегка хмыкнуть, напоминая принцу о памятных подарках, что тот подарил новобрачным. — Значит ты либо действовал сам, чем-то убедив Владыку Земной Тверди в правильности своих решений, либо действовал по его указанию. Что побудило Ауле, ученик? Ответь, если, конечно, не дал клятву молчать. Тем более, что подобные вопросы со временем буду задавать не один я. И ты понимаешь это.        Куруфинвэ выдержал взгляд твёрдо. Однако в его глазах Махтан прочитал отнюдь не то, что думал. Не раздражение или гнев, не расчёт или лукавство. Там была усталость… очень знакомая усталость. Такими были глаза у многих ветеранов Похода, когда они только вошли в Благословенный Край. Груз пережитого — иначе то, что сейчас пряталось в глубине золотых глаз, нолдо не мог назвать.       — Ауле хочет быть готовым к тому, что придёт Враг, учитель. Ты сам слышал сказанное Валой. «Мы должны пойти на Восток — иначе Восток придёт к нам сам», — Феанаро коснулся век пальцами левой руки, слегка их массируя. — Пожалуй, это главная причина. Наватар не хочет давать бой в Валиноре, где новая Пляска Сил может разрушить всё, что мы создали. Но он хочет, чтобы Нолдор стали столь сильными, что смогут удержать Врага в Эндорэ.       — Враг? Ты о Мелькоре? — ученик Владыки нахмурился, вглядываясь в лицо зятя, пытаясь уловить не только слова, но и настроение, с которым Феанаро говорил их. И тут он мог услышать лишь одно. Обречённость.       Аулендура слегка прошиб холодный пот. Если Ауле считает, что Мелькор, будучи освобождённым, вновь возьмётся за старое… легенды о разрушении Светильников и штурме Утумно слышал каждый из Нолдор. А плоды рук Тёмного Валы Махтан видел собственными глазами, начиная с орков, и заканчивая другими тёмными тварями, вроде Сокрытых в Тени.       Однако тогда Исход на Восток начинал играть новыми красками, в действительности поставив выбор — воевать с ним во внешних землях, или ждать, пока Враг придёт в Аман. И отнюдь не факт, что сильнейшего из Валар удалось бы остановить малой кровью.       И всё же, в этом случае, быть может, до драки и Исхода и не дошло бы. В конце концов, быть готовым применить оружие не значит применить его на самом деле. Действия Учителя могли быть простой мерой предосторожности.       Однако ответ Куруфинвэ… изумил. И не сказать, чтобы приятно.       — Мелькор. Но не только, Наставник, — нахмурившись, молодой нолдо мрачно фыркнул, касаясь пальцами переносицы. Потом вновь посмотрел на бывшего учителя. — Я бы сказал, что увиденное было куда хуже того, что описывается в легендах об Утумно или Чёрном Всаднике.       — Что ты имеешь в виду? — кузнец перестал понимать, о чём говорит принц.       — С чего бы начать… А, ладно уж, — Феанаро резко выдохнул, точно собираясь с силами для удара. После чего единым движением встал с кресла, слегка пройдясь по комнате. Судя по всему, тема для него эта была весьма неприятная, но он явно решился выложить из корзины всё. — Это началось давно. Годы назад, ещё во время ученичества у тебя. У меня начались кошмары. И один хлеще другого. Частые, повторяющиеся регулярно — и настолько чёткие, словно бы взаправду. Похожие на видения Нерданэль, на основе которых она выбрала имя для нашего первенца. Только эти — отнюдь не такие приятные, — он мрачно хмыкнул, покачав головой.       — Что именно ты видел?       — Могу показать, — эльда шагнул к бывшему наставнику ближе. — Передать по осанвэ. Но предупреждаю. Откровенно и честно. Зрелище того, что ты увидишь, не будет приятным.       — Уж вряд ли более неприятным, чем вид орочьих рож вблизи, — подбадривающе усмехнулся Урундиль.       Как же он ошибался!       Махтан понял это, когда встретился вновь взглядом с глазами цвета расплавленного золота, принимая осанвэ и проваливаясь в видение.       А потом эльда увидел их.       В лицо ударил ветер: горячий, сухой, удушливый. Наполненный ароматами гари, крови, запахом сгоревшей плоти и Эру знает чего ещё.       От чего-то в голову сразу закралась непрошенная ассоциация. Перед ним — последний бой умирающего мира. Во всяком случае, истерзанная земля более всего могла бы напомнить пейзаж о конце света, каким его могли бы представлять Нолдор.       Урундиль видел множество воинов самых разных народов, стоявших плечом к плечу и прорывавшихся сквозь полчища врагов. Видел существ, похожих на Эльдар. Во всяком случае, внешне. Их вели двое — статный воин в белоснежной броне, с высокими крыльями на серебристом шлеме, и огромная фигура, закованная в тяжёлые чёрные доспехи, с развевающимся алым плащом за спиной, и железном венце. Та, что восседала на спине исполинского чёрного Рамалоки — никем другим ящер быть не мог. От фигуры исходило ощущение силы и могущества, но и страха тоже.       Были и другие народы. И Дети Камня, как их описывал Ауле, и весьма своеобразные зелёные великаны с клыками из нижней челюсти, окружённые зубастыми зелёными поменьше. И неизвестные Махтану, непохожие ни на тех, ни на других. Быть может, уже пришедшие Вторые?       Но отнюдь не объединённое воинство приковало взгляд нолдо, заставив вздрогнуть. А их противники, из которых самыми обычными на вид были рослые воины в чёрной броне и рогатых шлемах, нёсшие на знамёнах восьмиконечную звезду. Совершенно непохожую на личный герб Феанаро — неровную, уродливую, при одном взгляде на которую бывалому воину становилось слегка не по себе. Другие в качестве знамён несли распятые на копьях расчлененные тела — и это было ещё хуже.       Однако всё это меркло на фоне того ужаса, что шёл следом. Это были не мелькоровы твари даже, хотя разнообразные остатки воинства Падшего Махтан видел немало во время скитаний Нолдор по Арде. Нет, воинов Темного Валы напоминали лишь Валараукар — или кто-то на них похожие. Рослые, куда выше остальных, крылатые фигуры, вооружённые топорами или огненными хлыстами.       Но были другие. Существа, что вполне можно было назвать выходцами из больного разума. Пульсирующие сгустки зелёной гниющей плоти. Полупрозрачные комки совершенно непонятного вида, плюющиеся из всех отверстий призрачным синим огнём. Пародия на женщин с клешнями вместо рук, совершенно отвратительная на вид. При взгляде на последнее… существо у бывалого воина возник острый приступ тошноты — пополам с оторопью. Очень отчётливо показалось, что если именно такая тварь возьмёт его в свои клешни — участь будет многократно хуже, чем смерть.       Твари были не просто уродливыми, как творения Мелькора. Они были неправильными. Не искаженными даже — просто неправильными. Такие создания не могли существовать в Арде — они бы просто не выжили в живом мире. И всё же они были. И убивали, окрашивая зубы и клешни кровью. Несмотря на то, что просто не должны были существовать. Словно и не Арда породила их, а чей-то воспалённый разум.       Махтан резко вынырнул из кошмара, жадно хватая ртом воздух. Ощутимо тошнило, пусть он и не собирался сейчас опорожнять желудок. Пальцы мастера слегка дрожали.       Стоявший рядом Феанаро мгновенно оказался рядом, наполняя кубок до краёв.       — Пей. Я знаю, как это выглядит, — процедил он, поднося кубок к учителю, всё ещё пытающемуся перевести дух. Урундиль с благодарностью взял его из рук принца, тут же осушив до дна. А затем снова наполнив, но уже простой водой.       После чего, выровняв дыхание, посмотрел на бывшего ученика уже совершенно другим взглядом.       Значит, уже очень долгое время его ученика мучали кошмары. Причём такие, что врагу не пожелаешь! Как Куруфинвэ до сих пор не свихнулся с такими видениями — оставалось загадкой. Тем не менее, он держал это в себе, явно поверив в них, и начав готовиться тайком. Возможно, потому, что не думал, что хоть кто-то ещё поверит в подобное. И это было вполне объяснимо — существование подобного было крайне сложно представить.       Да и другие причины были. Сколько Махтан себя помнил, Куруфинвэ, в отличие от Нерданэль, никогда не был замечен в пророческом даре. Вся его натура была направлена на созидание, но не предсказание.       И хотел бы Урундиль убедить себя в том, что это вполне могло бы быть застарелой болью Феанаро от потери матери. Хотел бы списать это на душевную рану ученика, вылившуюся в подобное. И хотел бы — чего таить! — посоветовать обратиться к Ирмо или Эстэ.        Вот только одно обстоятельство не давало это сделать. Не давало спрятаться от зудящей мысли, что страх Куруфинвэ может оказаться отвратительной правдой. Чтобы не увидел Феанаро, Владыка Земной Тверди ему поверил. Не потому ли, что, быть может, это сходилось с его собственными знаниями о грядущем, что явно были шире, чем у любого из Нолдор? Или ещё хуже — он мог узнать это от…       — Прежде, чем ты спросишь о том, почему тот, казалось бы, бред, что ты увидел, должен оказаться правдой, — нолдо вновь прошёлся по комнате, идеально выпрямив спину и держа руки за спиной. — Ауле побывал в Чертогах Мандоса.       — Ясно, — старый мастер глубоко вздохнул, стараясь успокоиться и взять себя в руки. Самый жуткий вариант обретал реальность. Если даже Судья подтвердил подобное, он начинал понимать, почему Ауле прислушался к словам Феанаро. Интересно только, насколько давно Владыка Земной Тверди знает.       — Ты видел что-то ещё? Что может дать нам подсказку, как бороться с этой напастью? И откуда она? Новые творения Мелькора, ещё более безумные, чем раньше? Или ещё что-то?       — Нет. Судя по моим ощущениям, не из Арды. Извне. Из-за Стен Ночи, — пальцы молодого эльда сжались. — Что касается того, как с ними бороться… Кое-что удалось увидеть. Бороться с ними — можно, пусть это и требует огромных усилий. И в первую очередь им нужно противопоставлять не только и не столько сталь, но и силу своего духа, — обернувшись, Феанаро посмотрел жёстким взглядом золотых глаз. — Но даже не это главное. Помнишь те фигуры в чёрной броне? Это Вторые. Люди. Попавшие под влияние этих тварей, искажённые — точно так же, как Мелькором были искажены и обращены в орков наши собратья. Вот почему так важно попасть в Эндорэ. Если уберечь Вторых от участи стать последователями этих тварей, если дать им альтернативу — у нас появятся шансы.       — Нерданэль знает?       — Только в общих чертах. Подобного я ей показывать не собираюсь.       — Ясно.       Старый мастер уронил руки на подлокотники кресла, чувствуя себя совершенно раздавленным бездной, что сейчас разверзлась перед ним. Как будто муравей оказался перед быстрой и полноводной рекой, что грозит разлиться и поглотить его с головой. В голове впервые за долгое время было невероятно пусто. Ни идей, ни гнева, ни каких-то размышлений. Лишь полное опустошение.       — Знаешь, — произнёс Махтан наконец. Тихо, безжизненно. На Феанаро он старался не смотреть. — Когда мы шли сюда, в Валинор. Зачастую нам приходилось пробиваться с боем. Тогда многие пали. Однако мы всё равно продолжали путь — наперекор всем неприятностям. Потому что желали, чтобы наши дети выросли в местах лучших, чем те, в которых нам довелось побывать. А когда впервые увидели Туну, с тогда ещё небольшим поселением Ваниар на ней — думали, что наконец нашли дом на долгие века. Что наши дети и внуки вырастут в Благословенном краю, не ведая тех тревог и опасностей, с которыми приходилось сталкиваться нам, — Урундиль скривился, точно от зубной боли. — Какими же мы дураками были, как оказалось. И теперь уже вам наравне с нами придётся идти в бой. Тебе. Нерданэль. Лаурэфиндэ, Нолофинвэ, а быть может и твоим детям. Всем тем мальчишкам, которых я сегодня видел на улице за чертежами. Да ещё с таким врагом. Эру…       Сильные пальцы принца сжали плечи бывшего наставника, заставив того поднять усталый взгляд, встретившись с полными решительности золотыми глазами.       — Это так, — не стал отрицать молодой Аулендур. — Легко не будет. И всё-таки, ты рано опускаешь руки. Да, так случилось, что мир оказался недолгим. Хотя кто его знает. Видение мне показало результат, а не точные даты. Сомневаюсь, что всё это случится до освобождения Мелькора, но суть не в этом, — Куруфинвэ слегка встряхнул учителя. — Мы можем победить. Мы победим. Я сделаю всё, чтобы не дать этим тварям добраться ни до моего дома, ни до моей семьи. Слышишь? Я могу тебе поклясться, что сделаю всё, чтобы они не добрались ни до Нерданэль, ни до моих детей. И именно поэтому — я так стараюсь, чтобы Нолдор могли встретить врага во всеоружии. Чтобы здесь, в Арде — мы победили. Ты со мной, наставник?       Пальцы кузнеца, вновь налившиеся силой, сжались на запястьях Феанаро.       — Да, — произнёс Махтан. Произнёс весьма мрачно. Радоваться здесь было нечему. Но парень был прав в одном. До его малышки, его риэн этот плод больного воображения орка под их самогоном добраться не должен. Ровно как и до других детей Нолдор.

***

      Чародей удовлетворённо отпустил плечи старика, когда тот всё же пришёл в себя. Если Ауле рассказывать о Хаосе было явно преждевременно, учитывая явно не до конца сложившееся доверие между ними, не говоря уже о таком немаловажном факторе, как местный Бог Смерти, владеющий пророческим даром, то бывшему наставнику это было сделать необходимо. А ещё лучше — показать, благо воспоминания Малекита явно не могли тянуть на настоящее воздействие демонов.       Несмотря на некоторые разногласия и нежелание идти в Эндорэ, приправленное явным и откровенным неверием, что этот край можно изменить или облагородить (явно сказывался опыт пережитого там), теперь отец его супруги сделает всё, чтобы Нолдор были готовы встретить этого врага. И, рано или поздно, в зависимости от того, сколько Древний Враг даст Королю-Чародею времени и сил на подготовку — это может спасти ему, Нерданэль и многим другим эльфам из его народа жизни.       Что до некоторых разностей в версиях, рассказанных Ауле и Махтану… Малекит откровенно сомневался, что Аулендур пойдёт у Владыки Земной Тверди что-то спрашивать на эту тему. Не та культура. К тому же, слова о походе Валы в Чертоги Мандоса были подтверждены делом, что вносило в рассказ ещё больше правдоподобности.       Если же Махтан всё же поведает Айну об увиденном… Ну что же. Ещё один неприятный разговор Чародей переживет, и отговориться сумеет. Да, будет больше сложностей, но его тесть стоит того.       — Отдохни, наставник, — мягко произнёс друкай, беря яблоко с блюда и вонзая в него зубы. — Нер будет рада тебя увидеть за ужином. Остальные дела обговорим потом.

***

      «Проведёшь с детьми тренировку? Если ты ещё не забыл, я пообещал тебе место наставника молодых принцев. Рассчитываю на тебя».       Золотые глаза будущего короля тогда смотрели на полунолдо с интересом. Изучающе, точно на неизвестного доселе эльфам зверя, чьи повадки до сих пор не изучены. Что он сделает? Справится ли с поручением, или вместо этого заберётся в ящик с апельсинами и всё съест?       На первый взгляд, обычная дружеская просьба. Вот только, насколько Лаурэфиндэ уже успел изучить характер своего друга, тот очень редко что-то делает просто так. И нынешний случай явно не был подобным. Слишком уж заинтересованно смотрел на свою правую руку Феанаро, до этого момента редко о чём-то просивший своего друга. Мелочи, вроде «позвать того, того и того», «помочь с запасами снеди» или «посторожить жену в абсолютно безопасном месте, пока я ищу младшего брата» не в счёт.       Наоборот, пока что сын Финвэ куда больше отдавал, чем брал. Достаточно было вспомнить историю с ареной, когда принц мало того, что победил лучшего бойца Ваниар, так ещё и самого Лаурэ выгородил, заявив, что его заслуженное, в общем-то, поражение, лишь от недостатка опыта. И тот может — и будет драться не хуже.       А потом золотоглазый спустил с золотоволосого десять шкур на тренировках, постепенно исполняя обещание, ага.       И вот теперь — этот внезапный отъезд. И настоятельная просьба именно ему погонять юных принцев со шпагами.       Окончательно эльда уверился в своей догадке о том, что это проверка, в тот момент, когда столкнулся взглядами с поприветствовавшим его Урундилем. Рыжеволосый мастер уютно устроился в тени дома, с чашкой травяного отвара в одной руке и куском ароматно пахнущего пирога рядом, временами лениво поглядывая на тренировочную площадку.       — Лаурэ, если тебе понадобится помощь, я рядом.       — Благодарю, Аулендур. Я справлюсь, — золотоволосый отвесил деду его подопечных шутовской поклон, прежде, чем усесться дожидаться детей.       Итак, Куруфинвэ действительно решил начать с малого, поручив полунолдо своего младшего брата и сына. Можно самого себя поздравить. Фактически, Феанаро доверил ему, пусть и под наблюдением представителя старшего поколения, свою родную кровь. Зная сына Финвэ, тот никогда бы подобного не сделал ни с одним из Ваниар, которых терпеть не мог.       Для Лаурэфиндэ подобный жест доверия означал многое. Это и просто тепло на душе от того, что друг не просто говорил красивые слова, а на самом деле доверял ему. И ещё один шаг к тому, чтобы прекратить быть «полу» нолдо, став нолдо настоящим — вряд ли среди окружения Феанаро, вслед за своим лидером златовласок откровенно недолюбливавшего, кто-то осмелится шепнуть что-либо в спину наставнику наследника. Не говоря уже о том, что после удачного начала в роли няньки, как смел надеяться Лаурэ, его начнут больше посвящать в дальнейшие планы, которые будущий король пока явно старался держать при себе, либо обсуждать только в кругу семьи, с Нерданэль или Махтаном. Даже Курумо, казалось, иногда знал больше, чем он. Теперь, быть может, это начало меняться, и должность «правой руки» станет не пустым звуком.       Но всё это — одна сторона медали. А обратная — полунолдо нужно было потренировать мелких. Причём и так, чтобы они материал усвоили, и чтобы довольными остались.       А у Финдэ опыта в самостоятельном общении с детьми, без посредничества родителей — ни на грош!       Наблюдавший за волнениями с поистине вселенским спокойствием Минратос, греющийся в лучах Лаурэлин, флегматично фыркнул, толкнувшись осанвэ в разум эльфа:       — Брат, Старший поручил тебе всего лишь научить детёнышей. Если ты справился с тем, чтобы научить петь самого Старшего и его самочку, справишься и с ними.       — Сравнил, — эльда мысленно усмехнулся в ответ. — Взрослых учить гораздо проще.       — Зато детёнышами можно командовать. Старшим нельзя. Прояви твердость, докажи силу — и они будут послушными в тени твоих крыльев, — дракон вновь перешёл на язык образов, показав то, как процесс воспитания видел он сам — двуногий рамалоки с золотыми волосами держит детёнышей за их чешую на весу, а потом они жмутся к его бокам.       — Интересное предложение, но что-то я сомневаюсь, что Старший это оценит. Хотя…       А тем временем виновники его волнений явились к назначенному часу вместе со своими тренировочными шпагами.       — Нолофинвэ. Аэнарион, — Лаурэфиндэ поднялся с прогретой лучами Древа земли, слегка кивнув своим подопечным, как старший — младшим. Те в ответ приветственно склонили головы. Забавно, обычно всегда выходило наоборот — это полунолдо старшим кланялся. — Феанаро попросил меня сегодня позаниматься с вами. Готовы?       — А что, Старший Брат сегодня не придёт? — младший сын Финвэ задал вопрос в лоб, с чисто детской непосредственностью. — Может, мы его подождём?       Лаурэфиндэ сделал вид, что не заметил недовольно-обиженного тона второго принца Нолдор. Спокойствие, только спокойствие. И уверенность в своих силах, без этого никуда. Подобного следовало ожидать. Начиная с того, что Ноло очень крепко привязан к своему старшему брату, и заканчивая тем, что детишки точно будут испытывать его на прочность. Пока что он для них не авторитет. Но он им станет.       — У твоего старшего брата много дел, Нолофинвэ. Скорее всего, он помогает вашему отцу. Однако он не хотел бы, чтобы вы оба пропускали занятия. Ты же не хочешь не научиться, и в итоге когда нибудь подвести свою семью? Свой клан? — Лаурэ пустил в ход средство, подсмотренное им у самого же Куруфинвэ. Тот иногда подобные слова использовал, воспитывая обоих детишек. Особенно когда младший брат шалил. Феанаро явно старался привить Ноло ответственность за семью. Подействует ли аргумент из уст того, кто не являлся старшим братом?       Подействовало. Ноло тут же отрицательно замотал головой, бросив возражать. Чёрно-серого цвета тигр, постоянно следовавший за ним, слегка прижал уши. Лаурэ даже интересно стало. Это потому, что малыш его тоже частью семьи считает? А что? В гости каждый день приходил. Подарки дарил. Помогал, когда нужно было. Или потому, что авторитет Феанаро столь непоколебим? Хотелось бы верить и в первый вариант тоже!       — Вот и славно. Тогда начнём. Сегодня у нас шпаги. Балансируем на передней части ноги, натягиваемся. Затылок вверх, хвостик вниз, бедра чуть вперёд…       Пока делали разминку, Финдэ смог рассмотреть своих подопечных получше. В естественной, так сказать, обстановке, без участия их основного воспитателя и наставника.       Потихоньку подрастающий Нолофинвэ — почти точная копия своего старшего брата. Чёрные волосы, высокий, загорелый. Но в остальном… ребёнок. Маленький нолдо, несмотря на то, что искренне старался тянуться и разминаться вслед за наставником, откровенно скучал. Его молодому прыткому разуму явно хотелось перейти уже к более интересной части. Порывистый, нетерпеливый. Маленький ураганчик, одним словом. Интересно, Феанаро в детстве таким же был, пока не стал той антрацитово-чёрной башней, каким его уже застал Лаурэ? Идеально выверенной, гладкой, расчётливой, лишенной внешних изъянов, тёплой для своих «домочадцев», и столь же опасной для врагов. Или всё-таки Куруфинвэ изначально был другим, и его нынешнее состояние для принца естественно?       В пользу второй версии говорил потихоньку подрастающий Аэнарион, начавший принимать участие в тренировках только недавно. Внешне — почти полностью пошедший в мать. Худощавый, стройный, рыжеволосый. Только кудри скорее апельсинового цвета, а не медного. Хотя как знать, может с возрастом потемнеют. От отца только глаза золотые, да рост — в свои неполных пять древесных лет Майтимо уже доставал до плеча девятилетнему Нолофинвэ. Но вот чем Аэнарион больше походил на Феанаро, так это характером. Спокойный, безукоризненно вежливый. Вместо того, чтобы говорить, предпочитает наблюдать. А когда говорит, явно обдумывает каждое слово, стараясь подражать понятно кому. Лаурэ уже не раз ловил себя на мысли, что если так дальше пойдёт, то вместо одной занозы в пальцах у Ингвэ может появиться уже две. Большая — и лишь немного поменьше.       — Хорошо, — эльда в последний раз с наслаждением потянулся, чувствуя, как все позвонки встают правильно, образуя единую цепь. Мышцы сладко ныли, явно желая нагрузки. — Начнём с шагов и ударов одновременно, — полунолдо показал движение шпагой, одновременно мягко шагнув в сторону. — Шаг — укол. И не забываем, оружие двигаем не рукой, сила от тела идти должна. От шага.       — Дядя Финдэ. Ата нас уже давно атахо учит, — заметил Аэнарион, с интересом посматривая на наставника и чуть склонив голову набок. Словно маленькому нолдо было интересно, что он будет делать. Как выкручиваться.       Лаурэфиндэ слегка вздохнул, собираясь с мыслями, прежде чем ответить. Первенец Феанаро это не Ноло, который мог бы немного покапризничать, и легко согласиться с доводами старшего. Здесь нужно было убедить. И при этом показать твёрдость… не сказать, а показать, что он лучше знает.       «Так, ладно, Лаурэ. Соберись. Это всего лишь ребёнок, а не разъярённый барлог»       — Хорошо, Нарион, — полунолдо улыбнулся, кивнув. — Если ты уже умеешь — покажи мне, как нужно. Но если ты делаешь не так, мы будем отрабатывать, пока вы оба не начнёте делать правильно.              Майтимо сосредоточенно кивнул, повторив движение.       — Неплохо, — эльда хмыкнул, подходя к ученику. Малыш действительно неплохо двигался для своих лет. — Но есть ошибки. И если бы мы с тобой их не увидели сейчас — ты бы приучился делать неправильно. Смотри, как нужно, — золотоволосый поправил осанку и руку ребёнка, после чего снова показал ему как нужно сделать.       — Отлично. А теперь сделай ещё раз. Ноло, ты тоже! Давай, покажи, как делаешь. Так и пошло. Сначала повторение, затем уже что-то новенькое. Лаурэфиндэ показывал приём, после чего заставлял мелких повторять их снова и снова, правя ошибки. Жаль лишь, что учил их полунолдо сейчас только шпаге. Был бы у них урок по владению его любимой алебардой — и приёмов получилось бы рассказать больше, и занятие было бы интереснее.       Дети старались. Поначалу — честно. Правда, как понял эльда уже потом, такой подход к тренировкам, вбитый в него Куруфинвэ, малышам не очень подходил — им быстро стало скучно. Лаурэ понял это тогда, когда возвращался, ненадолго отойдя за питьём для всей кампании. Ноло и Нарион активно дубасили друг друга тренировочными шпагами. Без всякой науки — взяв двумя руками, как дубинки. Зато с огромным энтузиазмом.       — Я всё ещё рядом, — послышался насмешливый возглас Махтана. — Помочь?       — Спасибо, я справлюсь, — скрежетнул зубами Финдэ.       Впрочем, гнев быстро прошёл, уступив место размышлениям.       «Значит, просто упражняться вам скучно. Драки хочется. Беготни… Ладно, начнём с малого».       — Прекратить драку! — эльда решительно вклинился между мальчишками, слегка хлопнув их обоих по плечам.       — Он первый начал!       — Вовсе нет, это Ноло, — послышались оправдания и возражения.       — Неважно, кто начал. Главное, я закончу. Вы забыли, кем друг другу являетесь? Дело ли племяннику драться с дядей? — полунолдо добавил в голос стали. И тут же подсластил лекарство. — Ладно, малыши. Хотите чего-то более интересного? Мы можем это устроить.       Ученики на удивление единодушно закивали. Словно и не дрались несколько мгновений назад.       — Тогда тащите ваши защитные куртки. И за дело!       «Ладно, одеть их вряд ли будет сложно. В конце концов, я же в эту «броню» как-то облачаюсь…»       — Отлично, — некоторое время спустя Лаурэ скрестил руки на груди, смотря на облачённых в толстые стёганки подопечных. — А теперь, мои принцы, слушайте. Сейчас я не буду атаковать. Только защищаться. Ваша задача — достать меня клинком, используя те приёмы, что мы сегодня изучали. В любое место. Кто первый сможет это сделать — тому дам почесать Минратоса!       Сладко дремавший дракон недовольно повел хвостом с такого предложения, но напрямую возражать не стал. А вот в Нолофинвэ и Аэнарионе энтузиазм явно проснулся. Дети закружились вокруг наставника, старательно пытаясь воспроизвести изученное — уже в «настоящем» бою. Лаурэфиндэ же большей частью плавно уходил от их атак в стороны, лишь изредка парируя — когда его пытались зажать в кольцо.       Наученный горьким опытом, начинающий учитель не позволял детям заскучать, снова и снова выполняя одно и то же упражнения. За схваткой двое на одного пошли встречные бои. Дети сближались друг с другом, в момент встречи стараясь попасть друг по другу клинками, не сбавляя скорости и не меняя направления движения, после чего снова расходились. Затем пошло сражение «каждый сам за себя…»       К концу занятий ученики уже почти не стояли на ногах. Но их усталость была столь же сильной, как их довольство. Во всяком случае после того, как они выбрались из защитных курток — обниматься к Лаурэ полезли с большой охотой.       — Дядя Финдэ! — мелкие облепили эльфа с двух боков разом, так, что их наставник, пошатнувшись, сел на землю. Две макушки, рыжая и чёрная, прижались к груди, так, что эльда невольно сомкнул вокруг подопечных кольцо рук. Лица юных нолдо светились даже Нарион утратил свою обычную серьёзность. — Спасибо! Было здорово! Лаурэ поневоле улыбнулся в ответ… за мгновение до того, как за спиной раздался тот самый идеально поставленный голос, сейчас буквально лучившийся ехидством.       — Я так понимаю, тренировка прошла удачно?       — Брат! Ата! — будто отбросив усталость Ноло и Майтимо ринулись к небрежно привалившемуся к стене внутреннего двора Феанаро, наперебой рассказывая о произошедшем. Лаурэ же, поднимаясь с земли, мучительно пытался вспомнить, когда именно его принц появился. Кажется, они все трое настолько увлеклись, что не заметили прихода хозяина дома.       — Хорошо. Я рад, что вам понравилось заниматься с «Дядей Финдэ», — золотые глаза наконец поднялись от детских макушек, встретившись взглядом с другом. Лаурэ возвёл очи горе. Чувствовал он, теперь новое прозвище к нему пристанет. — Хотите, чтобы он иногда с вами занимался?       — Конечно!       — Ещё как. Он такие интересные вещи придумывает…       — Хммм, — Феанаро в задумчивости посмотрел на вылезшего из уютной тени Урундиля, всё это время наблюдавшего за тренировкой. — Что скажешь, учитель? — В начале были проблемы. Однако, кажется, Лаурэ нашёл к ним подход, — Махтан удовлетворённо кивнул, скрестив руки на груди. — Я бы сказал, что нужна практика. Лаурэ позволил себе довольно прикрыть глаза, принимая похвалу.       Урундиль был лучшим мастером своего поколения, и лучшим из Нолдор — до того, как его превзошёл ученик, стоявший сейчас рядом с наставником. Но даже после этого, Махтан по прежнему оставался авторитетом. Их с Куруфинвэ ровесники, молодые мастера, даже Аулендуры — прислушивались к советам отца Нерданели. Считали за честь обучаться у столь искусного эльда — причём как в том, что касалось работы с камнем и металлом, так и в том, что касалось боевых искусств. Ветерану похода Нолдор в Аман всегда было, что рассказать.       Что же. Если так пойдёт и дальше, то как знать — возможно, для Нолофинвэ и Аэнариона он, Лаурэфиндэ, станет тем же самым, что для его ровесников был Урундиль. Примером для подражания, главным наставником. «Дядей». Что, быть может, не сможет затмить их отца, но сможет встать с ним вровень по значимости и авторитету. А там, как знать, возможно это произойдет и для всего их поколения, что будут хотеть учиться у золотоволосого нолдо. Без всяких «полу». Просто нолдо.       Финдэ улыбнулся ехидной улыбкой игрушки, выпрыгивающей из коробки.       — Я с удовольствием буду их иногда тренировать. Если ты, конечно, не возражаешь, Феанаро.       — Нисколько, — золотые глаза удовлетворённо сверкнули. Слишком удовлетворённо, как будто иного исхода он и не ожидал. — В конце концов, я уже говорил. Место наставника молодых принцев принадлежит тебе. А теперь, — Феанаро посерьёзнел. — Марш в терму, все трое! Приводите себя в порядок.

***

      Кажется, у него потихоньку входило в привычку самые важные дела делать именно в тёмное время суток.       Впрочем, здесь, за пределами Пелори, на пустынном берегу Амана, Ночь царила постоянно. Огни Альквалондэ остались далеко позади, к северу от места, где расположился миниатюрный лагерь. Свет Древ сюда не долетал тем более. Лишь сияние звёзд сверху, мерный рокот волн, накатывавших на песчаный пляж, тихое, настороженное рычание Рамалоки. И Малекит, в очередной раз готовый доказывать с упорством истинного друкая, что порой руку судьбы нужно направить. И немного поторопить, чего уж там.       — Повторим всё ещё раз, — произнёс Король-Чародей, затягивая ремни на теле дракона. Сафирон чуть неуверенно потоптался по песку. К седлу он уже привык за время тренировочных полётов, но впервые в этом седле во время полета будет наездник. — Мы с тобой сделаем круг над морем, постепенно поднимаясь выше. Затем — возвращаемся сюда. Если ты ощущаешь что-то отличное от своего обычного полета — например, удушье, или тебе будет тяжелее лететь, чем с простым грузом — тут же говори мне. Старайся запоминать всё. Вы двое, — друкай повернулся к сидевшим рядом Сулех и Минратосу. — Летите следом. Если увидите, что собрату плохо — поддержите и помогите ему сесть. Если я свалюсь с седла — ловите.       Дождавшись кивков всех троих ящеров, эльф глубоко вздохнул, потягиваясь и разминаясь.       Этого момента он ждал давно. Ждал и предвкушал — точно воин, упивающийся битвой, и с нетерпением ожидавший следующую… или как гурман ожидает подачу на стол дорогого изысканного вина. Ещё до того, как былой повелитель Наггарота взял на руки крохотного, только вылупившегося Сафирона, ластящегося к его пальцам — нолдо уже предвидел, как в тени драконьих крыльев по мановению руки его всадника будут сгорать целые армии. Правда, до подобного было ещё далеко — родившемуся в Валиноре дракону предстояло пройти долгий путь, пока он дорастёт до размеров своего могучего тёзки, являвшегося подлинным ужасом на полях сражений в родном мире тёмного эльфа.        А вот до первого полёта, до покорения воздуха — остался буквально один только шаг.       Когда чёрный Рамалоки подрос достаточно, чтобы Чародей мог безбоязненно подняться на нём в воздух — стал чуть крупнее лошади в холке, но куда сильнее — они начали подготовку к предстоящему. Пока что, в тайне от кого бы то ни было ещё. Ни к чему было раньше времени плодить слухи. Друкаю пришлось вспомнить некоторые аспекты искусства обучения крылатых исполинов, известных на Ултуане и в Наггароте. С поправкой, разумеется, на местные реалии и милый, но весьма уважаемый статус «Старшего» в стае — то, что все трое вылупились на его руках, изрядно упрощало ситуацию. Ни к чему становились кнут, путы и сковывающие заклятия, которыми приходилось пользоваться в его родном мире, когда крылатая смерть и его будущий всадник выясняли, кто в их паре будет главный, и пытающемуся стать наездником приходилось на деле доказывать своё право командовать исполином. Здесь авторитет Отца Драконов никто оспаривать не собирался.       Для начала, Малекит из кожи и металла изготовил седло. Пока что — простое, почти не отличающееся от того, что использовал для лошади — разве что обе луки были выше, и имелись ремни, чтобы намертво пристегнуться и не выпасть во время полета. Для настоящего драконьего седла, с высокой спинкой и правильной посадкой, ещё молодому ящеру предстояло подрасти. Сафирон начал летать осёдланным, понемногу тренируясь и со временем увеличивая вес на своей спине — к седлу подвешивали дополнительный груз. Чёрному дракону нужно было привыкнуть, что сквозь воздушное пространство ему придётся нести не только себя.       Следующим шагом были поездки верхом на Рамалоки, когда он находился на спине — четыре мощные лапы позволяли ему передвигаться достаточно прытко даже со сложенными крыльями. Всадник и его скакун должны были научиться доверять друг другу и понимать своего напарника без слов — по лёгкому движению поводьев, закреплённых на шее ящера, в случае дракона. И по движениям крыльев, шеи и тела — в случае наездника. Здесь сильно помогало осанвэ, позволявшее поддерживать контакт разумов едва ли не постоянно, и действительно действовать как одно целое. Сафирон быстро приноровился к Старшему в своём седле, начав подчиняться командам, даже если они не были сказаны вслух.       И вот теперь — момент истины. Малекит, созданные им Рамалоки… и небо. Опасное сочетание, особенно учитывая то, что божество, повелевающее ветрами, не являлось им другом. Именно поэтому бывший хозяин Башни Холода решил начать в прибрежной зоне. Как неоднократно замечал сам Сафирон, «над морем летать проще — легче дышится». Король-Чародей не знал, дело ли это просто в морском бризе, или воздух над морями принадлежал скорее Ульмо, чем Манвэ… но, в любом случае, первый полёт явно стоило делать в более безопасном месте.       Друкай, надев кожаные перчатки, ловко залез по согнутой передней лапе. Устроившись в седле, расположенном у основания шеи ящера, принц Нолдор закрепил себя ремнями, после чего надел капюшон куртки, а затем — специально созданный для полёта шлем с зачарованными глазницами, по образу и подобию тех, что носили укротители крылатых гигантов в Каледоре и Наггароте. Без подобной защиты наездник рисковал попросту отморозить острые уши и ничего не увидеть — глаза от ветра слезиться станут.       Малекит с присвистом выдохнул, сосредотачиваясь. Вот же ирония. Несмотря на собранность, он слегка волновался, точно новичок перед первым боем. Интересно, это было эмоциями младшей половины души, предвкушавшей первый полёт и волновавшейся, или дело было в том, что за подобное их могли приласкать самой настоящей молнией? Всё же, одно дело, просто ящеры, мелькавшие в воздухе со времени своего создания. И совсем другое, когда нолдо, уже изрядно попивший крови у протеже Короля Арды, посягает на его, Манвэ, вотчину.       — Старший, ты уверен? — чёрный дракон подобрался, точно тигр перед прыжком. Лапы чуть согнулись, готовясь дать первый толчок. Крылья напряглись, разминаясь и делая редкие взмахи.       — Начинай, малыш, — эльф позволил себе потрепать напарника между широко расставленных рогов, стараясь придать собственной осанвэ уверенности. В конце концов, пока что Хозяин Небес не шёл на прямую конфронтацию с Владыкой Земной Тверди. С высокой вероятностью — пронесёт. — Давай покажем, что не одни орлы летают над Ардой!       Резкий толчок вверх. Сафирон тяжело, явно с непривычки, взмахнул крыльями, отрываясь от земли и направляя полет к Морю. Разрезаемый стремительным чёрным телом воздух засвистел вокруг наездника, словно стараясь выдернуть того из седла, но тщетно. Ящер периодически взмахивал крыльями, летя совсем низко над водой — при желании он мог бы нырнуть. Минратос и Сулех неслись следом, чуть позади собрата, наблюдая и страхуя.       — Пока всё хорошо.       Малекит мысленно кивнул напарнику, слегка трогая поводья и направляя Рамалоки по параболе, вдоль береговой линии.       — Начинай подниматься.       Сильные взмахи крыльев устремили всадника выше, к звёздам. Внизу мелькали волны, вспениваясь, словно тщётно пытаясь достать крылатую тень, ветер раздувал перепонки, а Сафирон летел всё выше, так, что берег далеко внизу начал превращаться в узкую полоску. Король-Чародей глубоко вдохнул воздух полной грудью. Пока что всё шло более чем хорошо. Даже лучше, чем предполагалось изначально — никаких препятствий им не чинили. Но это при полёте над океаном, где Море, похоже, действительно было главнее Небес — даже сам воздух был наполнен морскими запахами, точно солёная вода его пропитала до основания. Но вот что будет, когда дело дойдёт до воздушного рейда над землями Амана — Отец Драконов предполагал пока что слабо.       На пару мгновений нолдо ощутил вновь заинтересованный взгляд, идущий снизу, явно из глубины волн — такой же, что он ощущал на Тол Эрессеа. Но враждебным или возмущённым он не был. Словно не возражал против экспериментов в своих владениях. И, видимо удовлетворив своё любопытство, наблюдатель скрылся. Ощущение взгляда пропало, точно его и не было.       Хороший знак. Похоже, Обитатель Глубин дал добро на полёты в его вотчине.       — Хорошо, младший. Давай теперь направо — и вниз, — эльф слегка изогнулся в седле, указывая подопечному поводьями направление движения. Чёрный ящер заложил небольшой вираж, поворачиваясь и не спеша летя к тому месту, откуда они стартовали. Перед тем, как их ждало настоящее испытание, следовало обсудить произошедшее и подготовиться. Да и передохнуть ещё не до конца свыкнувшемуся с нагрузкой дракону не помешает.       — Так. Как себя чувствуешь? — деловито спросил бывший владыка Наггарота, когда его скакун, благополучно (хотя и несколько неуклюже… Надо тренироваться) приземлился, слегка раскачиваясь и тут же накинувшись на заранее заготовленное на такой случай мясо, лежавшее на звериных шкурах.       — В порядке. Мы могли бы и дальше летать. Получается здорово, Старший. Ты уверен, что в первый раз летишь? Отлично держишься, и к высоте явно привычен.       Король-Чародей не ответил на вопрос, лишь неоднозначно хмыкнув. О том, что это не был его первый полёт, и даже не второй, он говорить, понятное дело, не собирался.       — Ещё полетаем. Если наше второе испытание пройдёт так же успешно — летать мы будем много. Слушайте, — друкай обвёл взглядом всех трех драконов — Сулех и Минратос приземлились вслед за более старшим среди них ящером. Дальше эльф перешёл на осанвэ. — Сейчас начнётся самое сложное. И опасное. Мы полетим по направлению к дому — над землями того, кто не является ни нашим другом, ни господином. Я не удивлюсь, если нас постараются сбросить на землю. Поэтому следите внимательно. Не знаю, спустит ли Манвэ на нас молнии или Торондора, но ветром постарается испугать наверняка — раз уж над морем вам даже дышать легче. Сафирон — не рискуй. Если в какой-то момент почувствуешь, что дальше не можешь, что это пока выше твоих сил, начинай медленно спускаться. В этом случае вернёмся к полётам над землей, когда станешь крепче. Однако пока силы есть — мы поборемся, — золотые глаза колдуна жёстко сверкнули. — Сулех, Минратос — в случае чего — просто хватайте брата за лапы, туловище и хвост. Но не дайте ему упасть. Поняли?       — Только попробуйте схватить за хвост, — послышалось раздражённое рычание уже самого чёрного Рамалоки. — После приземления укушу.       — Нет, не укусишь, — осанвэ Малекита налился холодным металлом, давя всякие намёки на возражения. — Сейчас не время для гордости, младший. Вполне возможно, сейчас мы идём на бой. Нам нужна сплоченность. Мы — одна стая. И сейчас мы победим. Ясно? Сафирон, взлетай. За дело, дети мои!              Тихое задорное ворчание было друкаю ответом.       Отличия Король-Чародей почувствовал уже после самого взлета, в полной мере поняв, о чём говорил его напарник, что, мол, «над морем дышать легче». Воздух над Аманом словно был… плотнее, что ли? Во всяком случае, для дракона и его всадника. Остальные ящеры, впрочем, говорили о тех же самых ощущениях — дышать было несколько труднее, чем во время полёта над океаном. Воздух словно сгустился, не желая наполнять лёгкие. Ничего, что сильно бы осложнило жизнь или полет, но несколько неприятно.       Затем пришёл ветер, колючий и морозный. И чем выше поднимались драконы, тем явнее ощущалось его противодействие. Встречные потоки воздуха, словно не желая давать продвигаться вперёд, явно старались сбить с толку, заставить опуститься ниже, пронизывали до костей, недовольно завывая. Друкай отметил про себя, что для полётов надо в будущем озаботиться тёплой одеждой, от которой, откровенно говоря, он уже отвык в довольно мягком климате Валинора.       Всё началось по настоящему после того, как они пролетели над освещёнными огнями Альквалондэ. Над Гаванью всё было ещё нормально. Но когда троица ящеров повернула на Запад, влетев в ущелье Калакирья, что было единственным проходом между Валинором и остальной Ардой, в лицо бывшего повелителя Наггарота словно ударил воздушный таран. Ледяной, точно пришедший из залива Хэлкараксэ, ветер встал стеной, завывая и препятствуя драконам лететь дальше. Перепонки крыльев раздуло, точно водные пузыри. Сафирон невольно встал на дыбы, практически вертикально, хлопая крыльями и пытаясь удержать равновесие в воздухе.       Малекит сжал зубы, со злобой смотря на воздушную стену.       Итак, Его Величество Король Всея Арды всё-таки соизволил пошевелиться и высказать своё недовольство. Весьма эффектным способом, чего уж там. И сил и возможностей у него было для этого хоть отбавляй. Молнии, конечно, перед друкаем не мелькали, но почему-то он не сомневался, что до них вполне может дойти.       Рисковать или нет? Вот, в чём сейчас был вопрос. С одной стороны, Манвэ явно не был в восторге от того, что кто-то покусился на его владения. И эльф отнюдь не был уверен, что в этот раз Ауле сумел бы его защитить, откровенно ссорясь с сюзереном. С другой, ящеров изначально создавали для соперничества с родом Торондора. Со стороны Владыки Земной Тверди было бы глупо сначала бросать вызов, а затем, когда его принимают, идти на попятную.       Или — или. Броситься навстречу бушующей Стихии, или же пока что не давать повод размазать его по отвесным стенам Калакирьи?       Король-Чародей глубоко вздохнул, чуть склонив голову на бок и давая дракону перевести дух. После чего решительно направил Сафирона вперед, скомандовав остальным чтобы прикрывали. Нолдо вскинул руку вверх, читая слова заклинательной песни, что были призваны укротить воздушные потоки, отвадив их от дракона с его всадником, заставить ветер обогнуть их.       Не для того Малекит горел в священном пламени Азуриана, отвергал посулы Богов Хаоса и смотрел в глаза практически воплотившемуся Кхейну, чтобы сейчас отступать без боя перед блеклым подобием верховного божества Пантеона.       Ветер взъярился, обрушиваясь на непокорного со всей силой. Однако воздушный щит Чародея, окруживший драконий клин, кое-как держался. Яростно взмахивая крыльями, маленький чёрный дракон нёсся сквозь бурю, ведя за собой собратьев.       — Сафирон?       — Справлюсь, Старший! — на вой враждебной стихии молодой Рамалоки ответил собственным ревом.       В ответ же где-то далеко вверху, там, где бывший повелитель Наггарота уже не видел неба, засверкали небольшие молнии, готовые ударить.       Тёмный эльф сжал поводья, готовясь принимать на себя удар стихии. Сердце билось как бешеное. Тело нолдо явно не хотело чувствовать боль, вполне себе могшую сравняться с болью от ожогов, с которыми жил почти шесть тысяч лет. Но разум сейчас оставался спокоен. Не тому, кто пережил Конец Времен, а до этого — выбрался живым из Владений Хаоса, бояться грозы или смерти. Тем более здесь, где смерть не навсегда, а учитывая помощь Ауле — даже не надолго.       Сейчас Чародею нужно было не просто бороться с Манвэ. Силы в такой схватке были бы слишком неравны. Пока что, во всяком случае. Нет. Айну нужно было вызвать на… беседу. Заинтересовать больше, чем досадный мусор в его владениях. Развлечь. Пусть даже и своей наглостью. Главное, чтобы вместо того, чтобы пытаться убить наглеца — Вала начал бы беседу. А там… заболтать можно любого, кроме разве что Архитектора Судеб.       Малекит задрал голову к небесам, сорвав с головы защитный шлем и широко расставив руки. Словно показывая — он идёт на переговоры с открытым забралом. Он не боится!       Интересно, сколько в этот момент в этом отчаянном поступке было его холодного расчёта, а сколько — бесшабашности и веры в собственные силы от Куруфинвэ?       — Манвэ Сулимо! Достойно ли Владыки Арды столь яростно пытаться сбросить вниз какого-то Перворожденного, что никак не может тебе ответить? Моя смерть не принесёт тебе ни чести, ни выгоды. В этой неравной схватке лишь один из нас показывает свою доблесть! Если же цель в том, чтобы напугать — напрасно. Я не боюсь ни ветра, ни смерти. Не лучше ли нам поговорить, подобно благородным мужам, чем сражаться друг против друга?       Хочешь заинтересовать божество — обнаглей окончательно. Брось ему вызов. В этом случае оно снизойдёт до тебя хотя бы для того, чтобы зачитать богоборцу свой приговор. Во всяком случае, именно так говорил как опыт друкая, так и интуиция и темперамент Нолдо, сейчас сливавшиеся в одно целое и встававшие на пути урагана несокрушимым бастионом воли.       Несколько мгновений не происходило ничего. Всё также вверху сверкали молнии, а ветер пытался повергнуть непокорных наземь. А затем в разум эльфа ударило осанвэ — столь мощное, что на мгновение перед глазами всё померкло.       — Феанаро. Тебя в детстве головой о землю роняли? Или же ты непонятливый в силу того, что супруга сковородкой по голове приложила? — внутренний голос Повелителя Небес был наполнен нескрываемой сейчас силой, высокомерием и откровенным недовольством. — Мне кажется, мой намёк о том, что я думаю о твоей выходке в моём небе, был достаточно понятен.       Давление на воздушный щит усилилось, словно Сулимо изо всех сил постарался прибить их к земле.       — Если бы ты в самом деле пытался меня убить, я бы уже был мёртв, о Владыка Арды, — Король-Чародей сжал зубы, борясь с возрастающим противоборством. Пока мысли были заняты диалогом, с губ одна за другой срывались строки заклинательных песен. — Раз ты этого ещё не сделал, значит, быть может, мы сможем договориться?       Будь Сулимо в Валиноре абсолютным монархом, таким, каким сам друкай был в Наггароте — ему не пришлось бы идти на все ухищрения со слиянием Ваниар и Нолдор в единое целое через Ингвэ. Это тоже следовало учитывать.       — Верно. Не сделал, — наверху очень отчётливо хмыкнули. — Но сделаю, если ты сейчас не опустишься на землю. Я не люблю, когда всякие посторонние предметы летают в моих владениях без моего позволения. Что же до «договоримся» — не забывайся, Куруфинвэ. Короли не торгуются.       Узкий направленный поток всё же пробил щит, закружив ящера вокруг своей оси. Тот, растерянно хлопая крыльями, едва не налетел на стену ущелья, но вовремя подоспевшая Сулех оттолкнула собрата от столкновения со смертью. Малекит зарычал, затягивая прореху и выравнивая полёт. Потянувшись сознанием к Сафирону, он почувствовал лишь гневное упорство. Как и его создатель, чёрный дракон не желал сдаваться без боя, собираясь драться дальше.       Хотя бы чисто из ненависти, подобно тому, как он сам во второй раз вошёл в священное пламя.       — Я не отступлю, Великий. Не пропустишь меня сейчас — я буду учиться дальше, чтобы потом повторить попытку. Убьёшь меня — окончательно отвратишь от себя Нолдор, Хозяин Небес! Не говоря уже, что мой наставник не спустит гибели своего лучшего и любимого ученика.       — Ты пытаешься угрожать мне? — кажется, ситуация начала Манвэ забавлять. — Мне, наместнику Эру и Владыке всего Эа? Что до Ауле, то не обольщайся. Быть может, ты и его любимый ученик, но станет ли Вала затевать серьёзную ссору с другим Валой из-за подобного?       — Будь так, Ингвэ не был бы тебе нужен, а ты давно бы правил всеми Эльдар, объединив их в один народ. Но ты, кажется, этого ещё не сделал.       Ветер на мгновение ослаб, будто в недоумении от последних мыслей своего обнаглевшего противника.       — Да, теперь я понимаю, почему своей ширмой мой излишне самостоятельный брат избрал именно тебя, — наконец произнёс Сулимо, явно усмехнувшись. — Не знаю, кто подвешивал твой язык, Феанаро, но сделал он это хорошо. Говорливый, искусный наглец, что не желает покоряться неизбежному? Типично для Ауле, достаточно Курумо и Майрона вспомнить. Но скажи мне тогда, маленький нолдо. Какой резон мне позволять марионетке бунтовщика продолжать полёты? Пощадив тебя, а тем более позволив подобное, я покажу лишь свою слабость. Я позволяю Ауле нагло влезть на мою территорию. Позволяю его созданиям летать в небесах, хоть это дозволено лишь моим слугам. Позволяю усомниться в моей возможности покарать наглецов. С чего мне делать подобное?       Сплошная стена ветра чуть разошлась вокруг троицы, расширив кольцо. А воздушных потоков за несколько мгновений соткалась высокая фигура в белом и синем, держащая в руке скипетр.       — Ну и что мне с тобой делать? — насмешливо спросил Ветер Воплощённый, скрестив руки на груди и зависнув в воздухе так, словно на земле стоял. Впрочем, Малекит не обманулся. За напускной весёлостью скрывался ледяной взгляд голубых глаз, сейчас будто пронизывавших его насквозь. А на горло словно мягкую ленту надели из плотного воздуха. Такую, что в любой момент может стянуться, перекрыв доступ дыханию. — Скажи мне, умник, что, по-твоему, будет меньшим злом для Валинора? Размозжить тебя о скалы вместе с твоей ящерицей прямо сейчас, или позволить тебе и дальше морочить Нолдор головы, выполняя приказы своего учителя? Да ещё и в открытую посягая на мои владения.       Король-Чародей глубоко вздохнул, сжимая пальцы на драконьих поводьях. Взгляд золотых глаз прямо скрестился с голубым.       И всё-таки, боги этого мира и его родного были схожи в одной очень показательной вещи. В своём высокомерии они очень любили недооценивать смертные народы.       Вот и сейчас… Владыка Арды буквально подтвердил догадку, что уже давно посещала разум бывшего хозяина Башни Холода.       Манвэ с полной, абсолютной уверенностью видел его исключительно как продолжение воли Ауле. Ингвэ мог сколько угодно подозревать в первенце Финвэ угрозу, изначально вообще предполагая, что вся идея с будущим Исходом принадлежит исключительно Феанаро. И правильно предполагая, на самом деле. Олорин рассматривал его, как изрядную занозу на пути к цели, судя по его прохладным настороженным взглядам. Но Валар такие вещи не интересовали. Валар были заняты в первую очередь борьбой между собой за власть, влияние и право творить этот мир так, как хочется им. И Эльдар в этом вопросе рассматривались лишь как последователи того или иного божества. «Морочить Нолдор головы, выполняя приказы своего учителя». Как же, как же.       Ирония ситуации состояла в том, что именно это и могло сейчас помочь.       — Подумай сам, Владыка Небес, — Чародей наконец ответил, не отводя взгляда. — Убьёшь меня — и, помимо того, что рассоришься со своим братом окончательно, кто поручится, что он не потребует выпустить ученика и его ящерицу обратно из Чертогов Мандоса — причём как можно быстрее? И скорее всего, это получится. Если меня спросят, «устал ли я от жизни», — эльф сощурился, явно намекая на судьбу Мириэль. — Мой ответ будет отрицательным. Владыка Земной Тверди хорошо знает меня. За меня будет кому вступиться. И самое главное, даже если я останусь в Чертогах — это ничего не изменит. Рамалоки уже созданы. Не будет меня — и моё место в планах Учителя займёт другой инструмент, который также захочет покорить небеса.       Отец Драконов покачал головой, с затаённым весельем смотря, как гневно сузились глаза Сулимо после намёка на Териндэ. Нет, если не убил его сейчас — уже не убьёт. Дослушает до конца. А дальше… у принца Нолдор были весьма интересные аргументы.       — Что же касается второго вопроса, я не настолько самоуверен, чтобы думать, будто я уже догадался о том, как подобную ситуацию можно обернуть тебе на службу… а ты нет. Ты правил Ардой задолго до моего рождения. Что стоит Ингвэ и Эонвэ объявить о том, что наши драконы летают в небесах не вопреки воле Верховного Короля, но с его позволения? Вместо слабости ты покажешь силу и великодушие, доказав, что подобные мелочи, как Рамалоки, не в силах поколебать твою власть над небесами, и все, кто бороздят их — делают это по твоей воле.       Самое смешное, что на месте Хозяина Небес — именно подобное Малекит бы и сделал. Не можешь предотвратить — возглавь. Ещё и слух бы пустил, что наравне с Ауле принимал участие в создании драконов. И вообще, многое из того, что делает Феанаро — делается в первую очередь, с подачи и по приказу Манвэ Сулимо. Поверили бы в такое немногие, но некоторые уж точно.       Сулимо усмехнулся, делая выразительный жест рукой, будто вожжи отпускал. Удавка на шее друкая ослабла.       — Недурно, мальчик. Недурно. Разумеется, я размышлял о таком варианте — если, конечно, решил бы оставить тебя в живых, — по велению Валы бушевавший ураган, в эпицентре которого они находились, начал утихать. Блеснули лучи разгорающейся Лаурэлин, отразившись на антрацитовой чешуе. Впрочем, лёд из голубых глаз никуда не исчез. — Пока что, юный нолдо, что-то делать с тобой действительно не имеет смысла и принесёт больше вреда, чем пользы. Пока что, — глаза Айну сверкнули холодом Вздыбленных Льдов. — Однако не думай, что моё попустительство приравнивается к моему одобрению. Тебе и другим всадникам позволено летать над Аманом. Пока что. Но не смей подниматься выше Пелори. Увижу тебя на высоте Таникветиля — пеняй на себя, — далеко вверху снова сверкнула молния. — И ещё кое-что, в качестве доброго совета. Хорошенько подумай над тем, чтобы сменить господина. Будет жаль, если такой хорошо подвешенный язык и разум рано или поздно пропадут из-за безрассудства.       На последних словах силуэт Короля Арды сделался полупрозрачным и распался сонмом холодных синих искр. Точно и не было его.       Малекит выдохнул сквозь сжатые зубы, слегка свесившись с седла и прижавшись лбом к мокрой после бури чешуе напарника. Тот ответил тихим ворчанием, умудрившись в воздухе изогнуть шею и ткнуться носом в Старшего. Рядом терлись остальные. Они сделали это. Да, пришлось немного подыграть высокомерию существа, не считавшего простого эльфа себе ровней и соперником. Но это ничего не меняло. Они не только выжили, ринувшись в самое сердце бури, но и закрепили за собой право делать так, как они считают нужным.       До Тириона они добрались уже без приключений. Уставший после борьбы с ветром, Сафирон расправил крылья, позволяя себе парить, лишь изредка взмахивая и поддерживая высоту. Под Рамалоки постепенно начали мелькать освещённые сиянием великого Древа земли, по которым стрелой неслись три стремительные тени, оставленные расправившими крылья драконами.       И когда под ними распростёрся Тирион на Туне, Малекит наконец позволил себе расхохотаться, подставляя лицо встречным потокам воздуха и отдавшись полёту до конца. Позволил телу расслабиться, отбросив сосредоточение и опасения. Он хохотал искренне, с наслаждением вдыхая горный воздух и греясь в лучах Лаурэлин.       Бывший и будущий Король-Чародей Наггарота вернул, казалось бы, давно утраченную частицу себя, встав на ещё одну ступень к себе прежнему. Смог проломить плечом каменную стену, получив награду. Он обрёл драконьи крылья.