Тень и Пламя

      Слегка навалившись всем телом, эльф с усилием раскрыл створки окованных металлом врат, ведущих в свои личные покои в Чертогах Ауле — заклинательные, кузнечные и гостевые.       Идя по коридору, Чародей дышал тяжело, с лёгким всхрипом, слегка опираясь на стену и мысленно радуясь, что подобной слабости сейчас никто не видит — в дом наставника друкай вошёл первым, ещё до того, как самые ранние пташки начали растапливать горны.       Противостояние с Манвэ, несмотря на одержанную на переговорах победу — а это, как ни посмотри, была победа, учитывая добытое право летать над Аманом, — бесследно не прошло. Нолдо почувствовал это, когда ушла эйфория от первого совместного полета и адреналин, после ночной битвы.       Плотная одежда из кожи и ткани, в которой он отправлялся на первый полёт, сейчас была исхлестана дождём и ветром, а в некоторых местах и порвана — чародейство Малекита смягчило удар Стихии, но не смогло отразить его полностью. Всё тело болело, словно по нему протопталось стадо оленей — явно синяки будут. Сказывались и попытки Короля Арды прижать всадника к земле, и усталость после противостояния. Не говоря уже о бессонной ночи.       Хуже всего пришлось Сафирону, что принял на себя основной удар порывов ветра. Да и не привык он ещё носить на себе наездника. Едва донеся своего всадника до просторной и сухой пещеры в скалах, что в Чертогах Ауле была отведена специально для него, чёрный дракон распластался на тёплых камнях, расслабившись и погрузившись в сон. Расседлывать ящера Чародею пришлось в одиночку, тихо ругаясь и посылая в воздух лёгкие проклятия.       Являться в таком виде в дом сюзерена, возможно, было не самой лучшей идеей… учитывая, что Ауле наверняка уже известно о его появлении. Но выбирать не приходилось. Лучше привести себя в порядок здесь, в личных комнатах, чем пугать супругу, что должна была родить уже совсем скоро, обликом, будто кораблекрушение потерпел.       Добравшись до принадлежавших ему гостевых покоев, освещённых несколькими потоками раскалённой лавы, что заклинательной песней была заключена в узкие желоба в стенах, Малекит, наконец, смог позволить себе рухнуть на кровать, едва раздевшись, и провалиться в сон.       Уже много часов спустя, проснувшись, отмывшись и приведя себя в порядок, бывший повелитель Наггарота прошёл через раскрытые створки ворот в личные покои Ауле. Могучая фигура Валы сидела за верстаком, над которым завис, точно был подвешен в воздухе огненными жгутами, один из звездных светильников Ваниар. Заключённый в стеклянную сферу свет звёзд мягко сиял, бросая на стены мастерской холодные серебристые блики.       — Ты вроде мой ученик, а не Ульмо, — Махнув рукой, Владыка Земной Тверди поднял взгляд с изучаемого устройства на вошедшего. По весёлому взгляду Наватара Чародей отчётливо понял, что про его прибытие в виде мокрой мыши хозяину Чертогов известно. — Неужто добывал жемчужины? Прямо в одежде. Если да, то, надеюсь, рыбалка была удачной, и ты порадуешь меня хорошим материалом.       — Увы, нет, — усмехнувшись, друкай прошёл за поднявшимся из-за верстака Айну из мастерской в гостевую. — Всего лишь покорял небесные выси. Что там с этим светильником? Мне казалось, мои усилия по созданию их аналога тебя удовлетворили. Ещё со времен создания форума и арены, когда Ингвэ столь неприятно влез под руку со своими предложениями и колдовством Ваниар, принц Нолдор искал способы сделать не хуже — но не копируя врага, а опираясь на собственные знания. И, в определённой степени, эти опыты были увенчаны успехом. Малекит отталкивался от своих старых игр с зеркалами, что собирали свет источника и рассеивали его в пространстве — такие стояли на арене. В итоге, после взятия этой идеи за основу, были созданы рукотворные кристаллы. Внешне они мало отличались от чистейшего, прозрачного как слеза хрусталя. Однако стоило такому камню попасть в свет звёзд, когда Древа гасли, и кристалл начинал сиять сгустком небесного пламени. А если находился в звёздном свете несколько часов, то ещё долго светил сам по себе, пока весь накопленный, а затем отраженный свет не истрачивался. Единственное, чего добиться пока что не получалось, — это постоянного сияния в любое время дня и ночи. Звёздный свет, заключённый в стекла златовласок, не улетучивался. Но… всему своё время.       Своё изобретение Чародей пока что приберегал — на тот случай, когда представится возможность как следует ужалить своих противников относившихся к звёздным светильникам, как к одной из святынь Варды.       — Об этом потом, — монументальное, точно высеченное из камня лицо Ауле на мгновение помрачнело, точно своим вопросом ученик задел крайне неприятную для Валы тему. — Скажу лишь, что мне понадобится твоя помощь — и все твои умения. Работа предстоит непростая: нам с тобой в очередной раз придётся сделать нечто, в Арде доселе невиданное. Однако полно, — лицо Владыки Земной Тверди разгладилось. В серых глазах зажёгся интерес. — Судя по тому, что к Чертогам ты прилетел верхом на Сафироне — Манвэ всё же стерпел твою выходку. А то, в каком виде ты явился, говорит, что путь этот не был лёгким. Как всё прошло?       Король-Чародей усмехнулся краями губ, садясь за стол, за которым со времени той первой встречи четверых заговорщиков прошло уже немало обсуждений и советов, напротив Айну.       — Если коротко, то мы с Сафироном чуть не погибли, а Манвэ, вероятнее всего, не в силах предотвратить мятеж, постарается его возглавить. Однако я не думаю, что…       — Погоди, Феанаро, — Ауле предупреждающе поднял руку, явно сдерживая лёгкий смех. — Выводы озвучишь потом. То, что ты едва не погиб, это отдельная история. Весьма прискорбная, которую мы ещё обсудим. Однако я хочу знать подробности произошедшего. От начала и до конца.       — Как пожелает мой владыка, — нолдо удручающе поднял руки вверх, словно сдаваясь на милость победителя. — Как мы и планировали изначально, я начал полёт на берегу Амана, над морем…       Отец Драконов пересказал свой опыт, не упуская деталей и обращая внимание на мелочи. Начиная с того, что морской полет дался как рамалоки, так и наезднику куда лучше сухопутного, и интонациями Повелителя Ветров во время игры со смертью в Калакирье.       — Подытоживая, — когда горло пересохло окончательно, Малекит промочил его водой из заботливо поставленного перед ним наставником кубка. — Манвэ явно будет придерживаться версии, что мне милостиво дозволено было летать над Валинором.       — И явно намекал на то, что тебе пора сменить Валу, — чуть мрачно усмехнулся Наватар, весьма красноречиво смотря на ученика. Но тот и бровью не повёл. Оба собеседника слишком хорошо понимали, что скорее Тулкас проникнется тёплыми чувствами к Мелькору, чем Куруфинвэ пойдёт на поклон к Воздуху.       — Океан на деле показал своё отношение. Он, как минимум, не против тебя. Это хорошо. Нам будет, о чём поговорить. Что же касается Сулимо… На самом деле, я не вижу большого смысла опровергать версию Повелителя Арды, — тем временем продолжил Ауле, в задумчивости отстукивая пальцами нехитрый ритм по каменной столешнице. Карие глаза Валы сощурились в размышлении. — Ты добился своего, сторговался. Пока что этого достаточно.       — Согласен. Нам нужно вдохновлять Нолдор и провоцировать на нелицеприятные действия Ваниар, а не их господина. Ни одной, ни другой цели «разрешение», — друкай не удержал лёгкого сарказма в голосе. — Не мешает.       Взгляд золотых глаз скользнул по блестящему серебряному боку кубка, затем — по огненно-медной гриве сидящего напротив Айну.       Стоило быть честным. Как бы, быть может, не хотелось этого младшей половине души — дёргать Манвэ за усы сверх меры пока что не стоило. Властитель западных ветров стерпел наглое вторжение в его владения, чтобы избежать прямого конфликта, но это было без свидетелей. Хамить же ему — ему, а не его шавкам — прилюдно, фактически начав опровергать королевскую версию событий, можно было позволить себе лишь тогда, когда Нолдор уже будут готовы переселяться из Валинора хотя бы на Тол Эрессеа.       Для того, чтобы заразить жителей Тириона новыми идеями, хватит и самого наличия полёта. Что же касалось слуг Манвэ из числа Ваниар и Майар, то им «подарки» были спланированы уже давно. Кстати, о слугах.       — Что там с гимнасием Ингвэ в Валимаре? — мягко поинтересовался Король-Чародей. Стол, тем временем, начали готовить к трапезе. Безмолвные слуги Ауле, созданные из камня и металла, поставили перед собеседниками блюда с хлебом, горячим, исходящим соком мясом и картофелем. Кубки же наполнились уже не водой, но вином.       — Если я правильно понял слова Урундиля, — Владыка Земной Тверди в задумчивости отломил кусок лепёшки. — Верховный король Эльдар привлек к его созданию не только учеников Сулимо или Элентари. Многие из Валар прислали своих учеников или даже Майар. То же самое, что пытаешься сделать ты, приглашая в наставники как Аулендуров или учеников Кементари, так и мореходов Тэлэри, но в куда большем масштабе.        — И по тому, кто и кого шлёт каждый из Айнур, можно легко понять, кто, так или иначе, поддержит Владыку Воздуха в этом конфликте, а кто решит остаться в стороне, — хмыкнул Феанаро. — Так кто решил поучаствовать?       — Верно мыслишь, ученик. Астальдо с супругой, младшие Феантури, Ниэнна.       — Следовало ожидать, — былой повелитель Наггарота пригубил вино, прикидывая расклад сил. Пока что выходило не слишком утешительно. Семеро Валар против троих, двое в нейтралитете — и ещё двое не определившихся. Не самый лучший расклад в плане божественных сил. Даже если Ауле окажется прав, и Охотник вместе с Вечно Юной встанут на сторону бунтарей.       Однако подобное верно только в случае прямого и открытого столкновения Валар друг с другом. Иначе говоря, ситуации, которую они — и вчерашний разговор с Манвэ это доказал — всеми силами будут стараться избегать. Боги слишком хорошо знают, что происходит с миром, когда начинается их бой в силах тяжких — и проводить подобный в своей вотчине не захотят даже ради последователей. Особенно учитывая тот факт, что даже противостояние с одним мятежным Айнур против всех остальных обернулось катастрофой. А в этом случае их минимум трое, и двое из них — в числе сильнейших! Здесь любая победа будет сродни поражению.       Нет, друкай был готов дать руку на отсечение — Стихии по-прежнему будут вести игру опосредованно, через своих учеников и чемпионов. Замечательно. Потому что на этом поле Ваниар будет победить куда сложнее. И чем дальше планы Чародея исполнялись, тем «интереснее» будет ситуация для златовласок.       — Полагаю, уроки, что ведёт в Валимаре Урундиль, там не пользуются популярностью? — мягко заметил тёмный эльф, и, получив утвердительный ответ, мысленно улыбнулся про себя.       Подобная слепота и нежелание принимать знания, что сами шли в руки, объяснялась, в общем-то, просто. Несмотря на наметившийся конфликт, Ваниар всё ещё не собирались противостоять Нолдор полноценно. Для них это всё ещё было противостоянием на уровне идей и философии — подобно тому, как различались песни двух народов на очередном состязании певцов. Отправлять же молодых Ваниар учиться у противника целенаправленно, по приказу — Ингвэ пока что не желал. То ли потому, что не хотел принуждать своих подданных, то ли в силу опасения, что один из любимых учеников Ауле молодых златовласок плохому научит.       Малекит же напротив, зачастую посылал некоторых молодых Нолдор, в которых был уверен и среди которых обладал достаточным авторитетом, учиться заклинательным песням преподававшего в Гимнасии Олорина или Ваниар.       Раз уж враг, наряду с пропагандой собственных идей, щедро делится своими знаниями — стоит взять у него всё, что сможешь. Восполнить собственные потери. Тогда, когда с любезностями будет покончено и противостояние начнётся в полной мере, твоя сторона не потеряет знаний.       — Что будешь делать дальше? Ну, после того, как объяснишь дочери Махтана, куда ты отправился в последние несколько дней, и пообещаешь научить её, ровно как и своего ближайшего соратника, летать на Сулех и Минратосе? — Айну по-доброму усмехнулся в усы, приступая к трапезе. — Перед тем, как отправиться испытывать рамалоки, ты упоминал, что в случае удачного полёта у тебя уже есть дальнейшие планы.       — Разумеется, — невозмутимо ответил Отец Драконов, наслаждаясь поздним завтраком. — В ближайшие дни, после того, как пойдут круги на воде от последних новостей, я планирую заглянуть на праздник в Альквалондэ — Ольвэ устраивает праздник в честь рождения дочери. Преподнесу королю, городу и его народу памятный дар. Затем, слетаю на Тол Эрессеа — как только ты поговоришь с Обитателем Глубин, и он подтвердит разрешение. Нужно наметить место для форпоста, который, в будущем, превратится в полноценный город. Потом же… — золотые глаза сощурились. — Я планирую куда плотнее заняться Гимнасием. Молодые умы следует поощрить к развитию нашего прекрасного города — и всего народа. Чем больше Нолдор, помимо меня, встанут на этот путь, тем сложнее станет это игнорировать.       Малекит не без удовольствия вонзил нож в сочный стейк.       — И Ваниар, ровно как и Олорин, рано или поздно встанут перед выбором. Мило улыбаться и одобрять то, что происходит. Или начать этому противиться… настраивая против себя молодых жителей Тириона.       — Это в том случае, если вы с Курумо заинтересуете учеников Гимнасия больше, чем это делает Олорин, — поправил ученика Ауле. — Не стоит недооценивать Майа. Особенно — из свиты повелителя Таникветиля.       — Разумеется, Наставник. Именно поэтому полёт следует подать правильно. Даже если это «правильно» будет в рамках версии Сулимо о произошедшем, — нолдо усмехнулся чуть хищно. Как будто он сам об этом не думал. — Однако, учитывая характер, пытливость и жажду знаний и экспериментов нашего народа… Олорин вновь встаёт перед крайне интересным выбором. С одной стороны, необходимость присоединения Ваниар к Нолдор, необходимость убедить жителей Тириона играть по правилам слуг Сулимо, никогда не отличавшихся любовью к прогрессу. С другой, внимание, интерес и хорошее расположение учеников Гимнасия тоже необходимо поддерживать. Одно стремление изначально находится в некотором противоречии со вторым. Мне требуется лишь поднять ставки, чтобы этот выбор был всё неприятнее с каждым разом.       — И, рано или поздно, но Олорин, в силу своей службы, будет вынужден выбирать не в пользу Нолдор, тем самым отвратив их от себя, — одобрительно кивнул Владыка Земной Тверди. Однако одобрение в карих глазах быстро сменилось серьёзностью и мрачностью. — Хорошо, Феанаро. Продолжай, согласно своему замыслу. Выкинь этого излишне наглого Майа прочь из нашего Гимнасия. Однако, как я уже говорил, твоя помощь мне понадобится и в другом деле.       — О чём ты, учитель? — чёрные брови чуть приподнялись вверх.       Наватар глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Медного цвета брови сошлись на переносице, на лбу залегла легкая морщина, словно Айну вспоминал о чём-то, что причиняло ему боль.       — Ты ведь догадался, что я проверил твои слова, отправившись к хозяину Чертогов Ожидания? — спросил Ауле наконец, и, получив утвердительный ответ, продолжил. — Помимо подтверждения твоих слов, Смерть сделал ещё одно пророчество. Велика вероятность того, что освобождённый, но не раскаявшийся в душе Тёмный уничтожит Два Древа.       Вилка и нож замерли в руках друкая. Золотые глаза очень внимательно, изучающе смотрели на своего нынешнего сюзерена.       А в голове вертелась одна-единственная мысль.       «Мелькор? Или Намо тоже недоговорил, и в дело вступит Враг из-за грани этого мира?»       Древа погаснут? Крайне противоречивая информация. С одной стороны, оставалось только поаплодировать «мудрым» решениям Короля Арды, что мятежного собрата выпустит. С другой, враг посреди Амана! Если это так, быть может, Нолдор предстоит столкнуться в бою куда раньше, чем планировалось. Стоило учитывать это.       А с третьей, если Эндорэ и Аман уравняются во Тьме, освещаемой лишь светом звёзд… быть может, увлечь за собой эльфов будет куда легче, чем могло бы быть.       А Вала, между тем, продолжал.       — Вероятность этого велика. Однако есть и шанс, что мы сможем если не предотвратить это, то хотя бы нивелировать ущерб. Если мы сумеем создать вместилище Света Древ, если сохраним часть его нетронутым — Тьелпэрион и Лаурэлин могут быть исцелены, даже в том случае, если чёрное пророчество окажется истинным. Однако светильники, подобные тем, что когда-то сияли на вершинах Иллуина и Ормала, не годятся для этой цели. Уже попытался — не вышло. Вот почему я сейчас изучаю звёздные светильники Ваниар — они держат свет, пусть и куда более слабый, чем от Древ, сколь угодно долго. И поэтому мне нужна твоя помощь, Феанаро. Ты всегда отличался способностью посмотреть на проблему новым взглядом.       Король-Чародей почтительно склонил голову, внешне готовый последовать за учителем в этом исследовании. Внутренне же…       Сроки до возможного открытого боя не с чем-нибудь, а со Стихией, живым богом, стали ещё более осязаемыми. И Малекит отчётливо понимал, что в своём нынешнем состоянии ни он сам, ни его народ к этому не готовы — даже учитывая постепенно подрастающих драконов.       Друкаю нужна была сила. Сила, что хоть немного могла бы уравнять шансы.

***

      На взгляд Ингвэ, праздник в честь дня рождения маленькой принцессы Альквалондэ был несколько шумным. Всё же, Тэлэри в своих развлечениях были куда проще Ваниар — не заметить это, если имеешь возможность сравнить, было невозможно.       Однако… верховный король Эльдар мог честно сказать — в этой простоте, этом искреннем веселье, чистом и прозрачном, словно воды, омывавшие благословенные берега, была определённая прелесть.       Праздник начался с гонок белоснежных лебедей-челнов, с состязания кораблей, капитанов и команд, на которые, так или иначе, было поделено всё население Альквалондэ. В забаве участвовал даже счастливый отец маленькой дочери. Несмотря на обязанности короля Тэлэри, Ольвэ, к легкому удивлению своего друга, по-прежнему оставался одним из искуснейших морских волков Альквалондэ.       Правитель мореходов возглавил команду «Звёздной Пены», уверенной рукой правя судном на пути к Тол Эрессеа и обратно. Ингвэ тогда поневоле засмотрелся. Десятки и сотни кораблей — белоснежных, с резными фигурами на носах, делавших суда словно живыми — разом отошли от берега, устремившись к терявшимся вдали смутным очертаниям острова, изо всех сил стараясь обогнать друг друга. Редкое, но прекрасное зрелище — ваниа склонен был признать — ему понравилось.       Затем, уже после окончания состязания, в котором победа досталась опытной команде «Орлиного Ветра», жители города сели за столы, бурно обсуждая тонкости и подробности недавней гонки, смеясь и шутя. Тэлэри и их гости лакомились рыбой во множестве способов её приготовления — жареном, запечённом, солёном. Вино здесь предпочитали пить подогретым, сдобренным медом и специями. Ваниа, что всегда предпочитал бодрящий разум, терпкий ледяной напиток, подобное издевательство над вином несколько расстраивало. Впрочем, он понимал, откуда идут корни этого обычая. После того, как Оссэ поднимает очередной шторм, а дождь хлещет, как из ведра, наверное, хочется согреться.       Танцы и дружеские потасовки на кулаках — команда одного корабля против другого, различные забавы из разряда завязывания морских узлов — и ловля рыбы при помощи одной несчастной верёвки с крючком на конце. Простые, незамысловатые песни, воспевающие ветер и море — и, разумеется, церемония имянаречения, посвящения новорожденной Ульмо.       Присутствовавшему на празднике Финвэ, как одному из двух старых друзей правителя города, выпала честь держать девочку. Малютка Эарвэн, смотревшая на мир удивлённым и весёлым прищуром серых глазок, на удивление, не испугалась, когда её окунули в прибрежные волны по шейку. Наоборот, улыбнулась и весело заболтала ручками, пытаясь схватить воду.       Как знал правитель Ваниар, у мореходов такое поведение ребёнка считалось хорошим знаком. Тэлэри не должны бояться воды — для них омывавший берега Амана Алатайрэ был приёмным отцом, матерью и наставником одновременно.       Простые обычаи. Незамысловатые. Праздник, совершенно непохожий на торжества Валимара, что возносили душу от земли к вершинам и свету, на недосягаемую высоту, когда в заклинательном пении чародеев Ваниар полностью растворялась личность и уходили все тревоги. И всё же… Ингвэ отдохнул душой — наверное, впервые со времени рождения его второго внука. Не имеющая двойных смыслов, дружелюбная к гостям праздничная суета Альквалондэ нравилась эльда куда больше того незримого дыма скрытой враждебности за маской вежливости, что ныне зачастую встречала «непрошенных» гостей в Тирионе.       Разумеется, не всегда и не везде. Верные дружбе между Нолдор и Ваниар, помнившие о том, что прекрасный город на Туне два народа когда-то возводили и населяли вместе, по-прежнему оставались. Многие из них становились учениками Олорина, преподавшего в нолдорском Гимнасии. Другие — постепенно собирались в окружении королевы Индис и её младшего сына.       Но, увы, по прошествии уже довольно долгого времени с начала этого молчаливого противостояния — повелитель Эльдар был вынужден признать неприятную как для себя, так и для планов по объединению народов вещь. Пока что его противник побеждал, очаровывая подданных Финвэ, буквально заставляя их проникаться своими идеями, чтобы потом повести, как овец на убой.       Пусть пока что в этих идеях и не появлялось ничего по-настоящему крамольного, многие Нолдор уже прониклись как харизмой первенца Финвэ, так и заразились определённым недоверием к Ваниар. Не говоря уже про постепенно разрастающееся, подобно кровавому пятну, увлечение оружием, которое чем дальше, тем больше переставало быть простыми приспособлениями охотника, становясь чем-то совершенно иным. Ваниа слишком хорошо помнил, как выстрел из того клятого арбалета спокойно прошивал лист металла.       Чем дальше по этому пути, тем больше этот незримый бой становился для Ингвэ чем-то личным. По мере того, как простое желание если не образумить глупого мальчишку, что поддался безумным идеям Владыки Земной Тверди, то хотя бы не дать ему погубить собственный народ — постепенно превратилось в устойчивую неприязнь. К нолдо, что своим коварством куда больше подошёл бы для служения Мелькору, чем кому бы то ни было ещё из Валар. Порой наместник Манвэ невольно (скорее в шутку, чем взаправду, но тем не менее!) задавался вопросом — уж не наслал ли Тёмный порчу на будущую супругу его друга, поселив в ней семя Тьмы, что со временем проросло вот в это?       И, как будто того, что Феанаро в Тирионе творил, было мало, он и в Альквалондэ явился народ смущать.       Ингвэ поневоле нахмурился, со своего места за столом смотря на златоглазого нолдо, устроившегося неподалёку от самого короля. Отдельно от Финвэ, между прочим, рядом с мореходом Гэлвэ — одним из лучших в Гавани.       Ваниа, безусловно, давно знал, что на берега Амана первенец короля Нолдор забредает часто, и даже учился морскому делу. В конце концов, некоторые Тэлэри даже преподавали в Тирионе. Но, Ингвэ мог признаться самому себе, он не ожидал увидеть Феанаро, участвующим в гонке на лебедях-челнах, в составе одной из корабельных команд. Молодой нолдо не был просто одним из гостей, нет! Команда «Вьюги» во главе с Гэлвэ, и многие другие жители Альквалондэ воспринимали его как своего. Как одного из них. Даже подарок принца городу в честь дня рождения принцессы — большой фонтан с родниковой водой — был установлен заранее, без каких-либо вопросов со стороны мореходов. И вот, уже вставший на дыбы морской змей с перламутровой чешуей и изумрудными глазами, бесконечно льёт прохладную воду в просторный бассейн. Сам, без насоса — Феанаро как-то исхитрился. Только упоминал что-то про разницу высот. Не менее роскошным был подарок и маленькой принцессе: созданное мастером ожерелье из жемчуга и алмазов. А напоследок ещё обещал сюрприз какой-то показать, заявив, что подобного никто из живущих до того никогда не видел.       Как будто было мало других его ранее невиданных идей. Одни рамалоки, верхом на одном из которых златоглазый явился на праздник, чего стоят. И как только великий Манвэ позволил подобное?       Ингвэ мысленно поморщился, напряжённо думая и следя за оказавшимся слишком искусным в обольщении принцем. Тот смеялся чьей-то шутке, слегка откинув голову назад. Острые черты лица в лучах постепенно гаснущей Лаурэлин казались слегка зловещими.       А Тэлэри и рады искренне — как подаркам, так и присутствию своего «друга» на празднике. И не догадываясь, куда именно эта дружба может их завести. Его, короля Ваниар, недосмотр. Он сосредоточил всё внимание на Тирионе и попытках наладить пошатнувшиеся было мосты с Нолдор, интересуясь новостями из других краев Амана лишь тогда, когда они были действительно, по его мнению, важны. Например, когда пошли слухи, показавшие истинные цели Феанаро. И вот он результат! А учитывая характер Валы, что покровительствовал жителям Альквалондэ… такими темпами смутьяну никакого собственного флота не понадобится, чтобы совершить Исход. Тэлэри сами с охотой с ним пойдут.       Эльда скрипнул зубами. Пальцы невольно сжались на столовом ноже. Однако отец Индис и Ингвиона быстро взял себя в руки и мысленно моля Манвэ направить его разум и руки.       Нужно было срочно принимать меры. Наверстывать упущенное — Верховный король Эльдар не мог позволить себе отдать безумцу на заклание ещё один народ, что возглавлял его друг.       К счастью, Ольвэ всегда отличался разумностью взглядов и весьма прижимистым характером. С ним всегда можно было договориться, если подойти с умом — и, слава Манвэ Сулимо, ваниа знал, с какой стороны лучше подойти к первому из морских капитанов.

***

      — Знаешь, друг мой, — серебристые брови правителя Альквалондэ иронично изогнулись, точно плечи лука. Скрестив руки на груди, Ольвэ, явно в сомнениях, покачал головой. — Если бы я не знал тебя ещё со времен возвращения из паломничества в Валинор, когда мой пропавший брат познакомил нас, и не знал, что ты вряд ли будешь бить тревогу понапрасну, я бы предположил, что ты либо перебрал грога, после чего начитался легенд о Чёрном Всаднике, либо просто предался паранойе. Из-за недостатка воздуха, мне кажется. У вас там, за Пелори, нет свежего морского ветра, вот и мерещится почём зря.       Синие, как море, глаза Ольвэ в упор смотрели на вечернего гостя. Праздник давно подошёл к концу, завершившись обещанным сюрпризом от Феанаро: фейерверками, что расцветали в ночном небе невиданными огнями так, что, казалось, Тельперион зажёгся раньше положенного, а на небе появилось несколько россыпей звёзд, доселе невиданных. От огненных цветов до пылающих в небе серебристых стрел, с грохотом взрывавшихся в вышине. Венчало же представление гигантского, сотканного из языков пламени дракона, что, пролетев изначально совсем низко над землёй, затем поднялся высоко в небо и разорвался огненной вспышкой далеко над океаном.       Даже Ингвэ был вынужден признать: увиденное им сегодня было прекрасно.       Уже после, когда большинство гостей либо отправилось домой, либо уснуло в заботливо предоставленных жителями города комнатах или поставленных рядом с Альквалондэ шатрах, два короля могли поговорить с глазу на глаз.       — Однако поскольку знаю я тебя давно, и за злоупотреблением красным напитком замечен ты не был, — Владыка Кораблей улыбнулся чуть ехидно. — Я просто спрошу тебя. Неужели в Тирионе всё настолько плохо? Видел я этого Феанаро — и во время ученичества у нас, и в деле. На идиота не похож. Да и не могу я поверить, что Финвэ допустил подобное.       — Клянусь тебе Древами, это я лишь вкратце описал, — удручённо покачал головой ваниа. — И поверь мне, друг. Лучше бы этот самый Феанаро был бы идиотом! Проблем было куда меньше.       Ингвэ отпил из кубка чистой родниковой воды, смотря на звёзды, что прекрасно были видны с плоской крыши дворца Альквалондэ.       — Финвэ… Не могу винить его за то, что он не может удержать ситуацию под контролем. Полагаю, изначально он, как и я сам, недооценил мальчишку. И сейчас ему приходится хуже, чем кому бы то ни было из нас. Его семья трещит по шву, словно ветхая ткань, а сам он вынужден выбирать между своим первенцем — мы оба знаем, как отцы к ним относятся, — женой с младшими детьми и народом. Впрочем, что-то мне подсказывает, что чем дальше, тем больше повелитель Нолдор будет склоняться на нашу сторону.       — Нашу? — Ольвэ перевёл весёлый взгляд с мерно накатывавших на берег волн на друга. — Быстро же ты успел решить за меня, что я и мой народ делать будем. Тэлэри этот парень пока ничего плохого не сделал. Прилежный ученик. Гэлвэ его хвалил. Вежливый, незлобивый, не надменный. С морем на ты. Капитаны о нём хорошо говорят, Да и Владыка Морей слова плохого не сказал.       Верховный король Эльдар возвёл очи горе, после чего хмыкнул в ответ.       Он прекрасно знал характер морехода. Из всех трёх правителей, что когда-то привели свои народы на берега Амана, он сам, Ингвэ был наиболее приближённым к Валар, являясь не просто учеником Манвэ, но его истинным наместником над эльдар. Указующим перстом, что выполняет волю повелителя. Финвэ, со своей стороны, умел завоёвывать умы и души. Нолдор искренне любили своего короля, хоть повторная женитьба и прибавила сомнений. И, к сожалению, это умение правитель Тириона передал своему сыну в полной мере.       Ольвэ же всегда держал ухо востро. Сочетая в своей белоснежной голове искреннее желание блага для своего народа с изрядной долей практичности, другим Эльдар правитель Альквалондэ мог показаться чересчур жадным или прагматичным. Иногда создавалось ложное впечатление, что куда больше Валар и возможности учиться у них, вождя Тэлэри больше интересовал Благословенный Край сам по себе, в котором его народ мог бы процветать и жить до скончания времён.       И сейчас повелитель Ваниар готов был расцеловать друга за такое желание.       — Ольвэ, — наместник Манвэ посмотрел на Тэлэри поверх кубка. — Ты ту тварь, на которой этот самый парень сегодня прилетел, видел?       — Ну, видел. И?       — Если ничего не предпримешь и не встанешь со мной плечом к плечу против этого безумия, — глаза Ингвэ сузились. Из взгляда исчезло тепло. Осталась лишь жесткость и уверенность в необходимости донести до хозяина Альквалондэ свою точку зрения. — То в твоём городе начнётся ровно то же самое, что в Тирионе. А в итоге — и ты, и я, и дети наши — оденемся в чёрно-красное и начнём кормить драконов. А драконы кушают много, и чем дальше, тем больше, учитывая, как они растут.       Ваниа решительно ударил кубком по столу, так, что тарелки слегка подпрыгнули. Ольвэ чуть неодобрительно покосился.       — И это в лучшем случае, если главного сумасбродства всё же не произойдёт. А в худшем, если не сумеем предотвратить это — твой народ, ровно как и Нолдор — отправятся обратно, в Эндорэ. А ты шёл вместе со мной, Ольвэ. Ты знаешь, как там. Хочешь, чтобы твоя молодёжь, дочка, например, окрылённая обманчивыми речами, стекающими, точно мёд со змеиного жала, бросила тихую гавань и отправилась на Восток? Вместе с моим старшим внуком, кстати. Лично я не хочу. И, как видишь, делаю всё, чтобы это предотвратить.       Владыка Кораблей молчал долго, положив подбородок на переплетённые пальцы и в задумчивости смотря то на своего гостя, то на море, что под такими родными каждому пробудившемуся далеко на востоке эльда звёздами продолжало медленно и лениво облизывать покрытый песком и галькой пляж. Серебристые брови сошлись на переносице. В разом потяжелевшем взгляде — Ингвэ видел это — словно отражалась борьба тех чувств, что сейчас бушевали в короле. Здравый смысл и острое нежелание идти на поводу у этого безумия скрестили копья с другим чувством. И эльда, к сожалению, знал каким.       — Ты понимаешь, что, быть может… в этот самый поход от меня попросит идти тот, кому отказать я буду уже не в силах? — наконец произнёс Ольвэ, вновь встретившись взглядом с другом и подтверждая догадку.       Ингвэ глубоко вздохнул, кивая.       — Как и Ауле, к сожалению, Обитатель Глубин, вероятнее всего, является участником этого заговора. Но послушай, друг мой. Ни один Вала сейчас не будет неволить своих последователей. Ты же знаешь это. Будь иначе, моему господину и мне не пришлось бы столько возиться с тем, чтобы объединить Ваниар и Нолдор в единое целое. Не говоря уже о том, что даже попытка подобного подневолья приведёт к конфликту с покровителем этой части эльдар. Полагаю, это будет действовать и в обратную сторону.       — Что ты имеешь в виду?       — Желай Ауле просто приказать тем же Нолдор отправиться в поход, Феанаро сейчас не приходилось бы так яростно противостоять мне, отстаивая самость своего народа, — Ингвэ закатил глаза. — Значит речь идёт всё же о доброй воле. И в этом наш шанс. Да, быть может, не все эльдар прислушаются к нам. Но чем больше их будет, тем больше шансы того, что в поход Феанаро придётся идти малой горсткой. И весь поход свернётся, не успев начаться. Твой народ останется процветать на берегах Амана, плавать, рыбачить и славить Владыку Морей… и не только его, — Верховный король улыбнулся, понимая, что сейчас не только создаёт препону для безумца, но и исполняет иные планы по объединению эльдар. — Всем — и нашим Валар в том числе! — от этого станет лишь лучше. Но сделать мы это сможем только вместе. Ты понимаешь меня?       Лицо Ольвэ вновь приобрело иронично-ехидное выражение. Король явно собирался торговаться.       — Ай да Ингвэ, старый ты лис. На ходу подмётки режешь? — Тэлэри усмехнулся, подцепив вилкой кусочек свежей рыбки, сдобренной солью и травами. — Я понял твои намёки, и в какую сторону западный ветер дует. И вот что я тебе скажу… Разумеется, мой народ никуда не поплывет. И первый, кто об этом позаботится, буду я. Но. Раз уж мы с тобой заговорили откровенно — у меня есть условия.       — Слушаю, — наместник Манвэ глубоко и удовлетворённо вздохнул, мысленно утирая честный пот со лба. Самого сложного — предварительного согласия — добиться удалось.       — Во-первых, почитание Ульмо останется — и на него не будут покушаться. Я не против, если среди жителей Гавани появятся ученики Сулимо и Элентари. Сухопутный ветер тоже ветер, пусть и не морской. А звёзды мореходы чтут не меньше моря. Но, несмотря на неправоту в этом конфликте, Обитатель Глубин и Оссэ — давние друзья моего народа, и я не желаю их оскорбления. Это вы за горами укроетесь, а нам у моря жить. Второе. Никто не будет покушаться на устройство нашего общества и право капитанов командовать на своих кораблях, — Ольвэ забарабанил пальцами по столу. — Как и в случае с Валар, я не против, если Альквалондэ станет по своим обычаям более приближено к Тириону или Валимару. Но упаси тебя Манвэ попытаться у капитанов их вольности отнять, друг мой! Меня вместо лосося на тоненькие ломтики пустят и съедят, макая в соль, раньше, чем ты успеешь об этом заикнуться.       — Вполне разумно, — кивнул Ингвэ, размышляя. Пока что Владыка Кораблей не выдвигал ничего невыполнимого. Как и в случае с Нолдор, объединение Тэлэри изначально предполагалось проводить мягко… Вот только в отличие от Нолдор, кажется, здесь всё действительно может пройти полюбовно. — Но, полагаю, есть и третье?       — Конечно. Рано или поздно, но тебе надоест быть Верховным королём. Захочется уйти на заслуженный отдых и жить в своё удовольствие. Твой первенец — подмастерье Тулкаса. Он искусный боец, но разве Манвэ позволит ученику другого Валы управлять Эльдар? — синие глаза эльда ехидно блеснули.       — И к чему ты клонишь?       — У тебя есть внук, который, скорее всего, и будет тебе наследовать. Маленький ещё. А у меня — дочка. Вон, сегодня воду поймать пыталась. Давай, когда немного подрастут — мы их познакомим? — лицо Тэлэри стало напоминать кота, что предвкушает, как утащит сметану из погреба. — Пусть растут вместе, играют, учатся. Кто знает, быть может, через годы наши семьи объединятся, и в их детях будет течь кровь всех трёх родов Эльдар. Разумеется, неволить мы их не будем. Но проведя всю жизнь рядом, чувства могут вспыхнуть очень быстро. Что скажешь?       Верховный король долго смотрел в глаза своему другу, прежде чем тихо рассмеяться, откинув голову назад. Всё же Ольвэ был неисправим.       — Далёкие планы строишь… Но нет, я совсем не против подобного условия. Согласен.

***

      — Не появлялся пока?       — Пока нет. Немного запаздывает, видимо.       — Странно, обычно за ним такого не водится.       — Спокойно. Лаурэфиндэ уже здесь. Видишь, сидит? Значит и Принц скоро будет…       — Да, но когда же?       Собравшиеся на просторном внутреннем дворе Гимнасия ученики, из тех, что уже постигли азы и начали углубляться в тонкости избранного мастерства, по-прежнему сидели на десятках заботливо принесённых скамей и кресел. Лучи постепенно угасающей Лаурэлин ласково грели остроухие макушки.       Толпа шелестела, точно крона осины на ветру. Кто-то спешно перекусывал, явно не успев поесть между занятиями. Кто-то переговаривался. Иные сидели в нетерпении, ожидая прибытия Куруфинвэ Феанаро, попросившего всех желающих, что уже прошли начальный этап обучения, собраться после занятий.       К последним, к некоторому сожалению сидевшего рядом нолдо (ибо сестра стала ещё более неугомонной), принадлежала и Мэнэлдиль. Юная ученица Места Знаний едва ли не подскакивала от нетерпения. То и дело озиралась либо на вход во внутренние помещения Гимнасия, либо на выход наружу, откуда, возможно, должен был появиться принц. Убранный в причёску водопад русых волос слегка подрагивал при каждом движении.       Сидевший рядом эльда, худощавый, с острым лицом и отпущенными до плеч чёрными прямыми волосами, слегка вздохнул, поправив вновь упавшую на глаза смешную чёлку. Сейчас младшая сестра как никогда напоминала тушканчика, что затаился в траве, готовый сорваться с места при первом же появлении хищника.       Эмоциональная, порывистая, вечно улыбающаяся, умеющая зажечь другого собственными мыслями, бросающаяся на новую, захватившую её идею словно в омут с головой, юная кузнечных дел мастерица лишь недавно закончила подготовительный курс. Однако многие наставники уже прочили ей место если не среди Аулендуров, то среди их личных учеников уж точно.       «Ещё бы она не бросалась от одного проекта к другому, легко увлекаясь и так же легко отбрасывая задумки — было бы вовсе замечательно. Особенно, когда работу сдавать через сутки, а мелкая начала заниматься тем, что ей в данный момент интересно больше.»       Ангарин машинально поправил и так выглядевшую безупречно рубашку, после чего продолжил ожидание, жестко отбросив неуместные сейчас мысли и лёгкое раздражение на сестру. Спокойный, хладнокровный, с идеально выпрямленной спиной и пальцами в небольших порезах и ожогах.       Если молодое дарование со светло-русой гривой и вечной улыбкой было лицом их сложившегося ещё с раннего детства дуэта, их творческой жилкой, главной идейной кузницей и неиссякаемым источником энергии, что заставлял раз за разом браться за ученические проекты, всегда вызывавшие у наставников одобрительную улыбку, то брюнет, вне всякого сомнения, был руками. Тем, кто мог воплотить чертёж в жизнь, учесть детали, что не были видны во время задумки, и внести исправления. А ещё, будучи старшим братом, со всеми обо всём договориться, защитить мелкую от других Нолдор, и, если понадобится — прикрыть от наказания за взятые без спроса мамины плюшки. Так повелось с самого начала их дружбы, когда они только играли с другими детьми Тириона.       И, как бы забавно это ни было, Ангарин был одним из немногих, кто мог бесконечно выносить сестру в близком общении, за фасадом вечной улыбки и подающих надежд способностей. И наоборот!       — Да где же он? — Мэнэлдиль нетерпеливо заёрзала, вновь оглядываясь. Будучи объектом восхищения многих маленьких жителей Тириона, а учеников Гимнасия — в особенности, не было ничего удивительного в том, что для молодой мастерицы Куруфинвэ Феанаро являлся истинным кумиром. Примером для подражания, путеводной звездой, чьих высот достигнуть, а потом, быть может, и превзойти — было жизненной целью. Право слово, не будь за плечом принца Нерданэль — сестра и как женщина попыталась бы его заинтересовать.       Впрочем, всё это было логично. Самый молодой и самый талантливый ученик валы Ауле, Отец Драконов, изобретатель многих вещей, что давно уже вошли в обиход Нолдор. Начиная с усовершенствованной письменности, что шаг за шагом вытесняла собой письмена Румиля. В чарах уж точно. Не говоря уже про регулярные победы в поединках на арене — как противников из числа собратьев Нолдор, так и учеников Тулкаса из Ваниар.       Чего таить, Рин и сам старался брать пример с этого сильного, уверенного и умеющего пробивать преграды эльфа. Пусть и не говорил о нём с таким придыханием, как сестра.       — Успокойся уже, — нолдо фыркнул, не выдержав. — Ты сейчас похожа на невесту, что жениха ждёт.       — Иди ты! — русоволосая отмахнулась рукой, на которой платиной блеснул тонкий браслет — единственное украшение, которое она себе позволяла в повседневной учебе.       Громовой рёв, обрушившийся на сидевших с небес, заставил обоих эльфов заткнуться, подняв головы. Появившаяся ниоткуда точка на горизонте стремительно увеличивалась в размерах, снижаясь и принимая очертание чёрного змея, распахнувшего крылья.       Ангарин прищурился, прикрыв глаза рукой от угасающих лучей Древа. Сафирон (а кто ещё это мог быть?) приближался со стороны сияния Лаурэлин, снижаясь и явно желая приземлиться прямо во внутреннем дворе. Не такое уж частое зрелище — вблизи Эльдар драконы появлялись лишь тогда, когда рядом был Ауле — или же Феанаро, Лаурэфиндэ или Нерданэль.       «Коль Рамалоки здесь, то и принц должен быть уже где-то неподалёку», — молодой нолдо сам невольно оглянулся, ожидая, что сын Финвэ вот-вот пройдёт сквозь врата Гимнасия. Однако то, что произошло дальше, было неожиданностью как для него, так и для всех присутствовавших на встрече. Кроме Лаурэфиндэ разве что, вставшего со своего места, как только раздался рёв, и явно к чему-то готового.       Первый из драконов, наконец сложив крылья, приземлился прямо на свободное пространство перед сидевшими. На спине же ящера Эльдар в изумлении узрели две фигуры. Мужская, с чёрными, как смоль, волосами, правила поводьями, закреплёнными на шее и голове Рамалоки. Вторая, женская и рыжеволосая, прижималась к мужчине сзади, обвивая его руками.       Брови Ангарина приподнялись, смотря на невиданное доселе зрелище. Рядом полузадушено, полувосхищённо, выдохнула Мэнэлдиль. И неизвестно, от чего больше. Никто, кроме Великих Орлов и Майар из свиты Манвэ Сулимо, не осмеливался путешествовать по воздуху — до этого момента. Значит, не лгали неясные и противоречивые слухи, доносившиеся уже неделю из Альквалондэ, будто сын короля прибыл на праздник имянаречения верхом на чёрном драконе…       Неужели даже небеса теперь покорились уму и умениям Нолдор? Хотя бы одному из них?       Неужели и эта, казалось бы, непреодолимая преграда — не может Рождённый дотянуться до звёзд! — оказалась Пламенному Духу нипочём?       Куруфинвэ, победно усмехнувшись, махнул рукой ученикам Гимнасия. Собравшаяся толпа взорвалась. Кто-то аплодировал появлению Аулендура, вновь сумевшего изумить всех. Некоторые начали перешёптываться, обсуждая то, что они увидели.        Отвязав себя от спины могучего скакуна и проделав тоже самое с супругой, Феанаро ловко спрыгнул на землю, после чего аккуратно снял с неё эльдиэ. Шагнувший вперёд Лаурэфиндэ слегка коснулся рукой сердца, чуть склонив голову в почтении.       — Мой принц. Все ожидают. Нер, приветствую.       — Славно. Рад тебя видеть, друг, — сын Финвэ слегка сжал плечо золотоволосого, после чего, дождавшись, пока его жене предоставят кресло, слегка потрепал по шее Сафирона. Тот мгновенно исполнил команду, сильными взмахами крыльев вновь поднявшись в воздух и покинув внутренний двор, перелетев на карниз и с удобством устроившись уже там.       — Ученики! Привет всем вам! Рад видеть здесь каждого и надеюсь, что наш маленький сюрприз стоил ожидания. В конце концов, вы первыми из жителей Тириона увидели то, с чем остальным свыкнуться ещё только предстоит, — мастер ловко взбежал на ступени, что вели ко входу во внутренние помещения, так, чтобы все могли видеть его. Звучный, наполненный внутренней силой голос Феанаро разлетался по всему внутреннему двору, перекрывая шёпот обсуждений и заставляя сконцентрировать всё внимание на ораторе. На губах Пламенного Духа играла лёгкая, будто бросающая вызов улыбка. В золотых глазах плясали демоны.       — Как вы могли заметить, небеса теперь принадлежат не только птицам, — принц Тириона, хмыкнув, кивнул на гревшегося в вечерних лучах ящера. — Давняя, безумная мечта мальчишки, что летал во сне и желал протянуть руку к звёздам. Она, отчасти, когда-то послужила причиной создания Рамалоки. А теперь исполнилась. Годы труда, расчётов, подготовки, учебы — моей и Сафирона — не прошли даром. И даже последнее препятствие оказалось не таким прочным, как, быть может, виделось. Манвэ Сулимо, в своей великой мудрости, позволил драконьим всадникам свободно парить в небесах — пусть и не подниматься выше Таникветиля.       Ангарин облизал пересохшие губы, следя за фигурой в чёрном и алом.       Речь, с одной стороны, Рина немного насторожила. Практичный ум молодого эльда не мог понять, искал подвох. С чего вдруг столь могучему и пытливому разуму грезить пустыми мечтами, без всякого практического смысла? Чутьё подсказывало, что за этой «мечтой» скрывалось нечто большее.       С другой, пришло отрезвление. Всё же, несмотря на всё своё пламя, Куруфинвэ не был всесильным. Полёт, но всё же не до звёзд. Пусть и достаточно высоко, чтобы считать это настоящим достижением. Логично, понятно, хоть и — нолдо с удивлением для себя обнаружил — жаль немного.       Рядом разочарованно вздохнула нолдиэ, никогда не любившая ограничений, но быстро была остановлена лёгким тычком в бок.       А с третьей, разрешение от Владыки Небес изумило ещё больше. Брюнет был достаточно наблюдательным, чтобы заметить, как звенят незримые, натянутые до предела струны в разговорах основателя Гимнасия хотя бы с Олорином. Не говоря уже о том, что ни для кого не было секретом — Ваниар принц не слишком жаловал, явно не желая, чтобы жители Тириона шли по их пути. А последователи Манвэ, в свою очередь, не любили первенца Финвэ.       В таких обстоятельствах напрашивалась крамольная мысль. Чем именно таким Ауле Хозяину Ветров угрожал, что тот согласился на подобную уступку? Или, если же всё это сделал Феанаро, как уговорил? Как?       А Пламенный Дух, тем временем, продолжал, чуть прохаживаясь влево-вправо по широким ступеням Гимнасия.       — Как видите, порой даже абсолютно несбыточные песни могут воплотиться в жизнь — нашим трудом, нашим умом, нашими стараниями. И доказательство этому вы увидели сегодня. Более того — это только начало! — голос принца вновь был вынужден перекрывать шёпот множества учеников. — Со временем, ветер смогут оседлать и другие всадники. Я более, чем уверен — крылья и сила Рамалоки могут принести пользу Нолдор — и, надеюсь, вы сможете увидеть это собственными глазами. Однако, — Феанаро резко поднял руку, покачав указательным пальцем. — Собрал я вас не ради того, чтобы представить собственную победу, но чтобы обсудить победы будущие. Ваши победы!       Аулендур сошёл по ступеням вниз.       — С сегодняшнего дня я открываю бессрочное состязание между всеми учениками, освоившими азы своего мастерства, — эльда окинул взглядом всех собравшихся. — В свободное от учёбы время — подчеркиваю, в свободное от учёбы — каждый из вас должен будет придумать, создать и воплотить в жизнь задумку своей мечты. Объединяться в команды можно. Ограничений по ремеслам нет. Что угодно, на ваше усмотрение. Любая, самая безумная идея, о которой вы мечтаете тайком — может быть воплощена. А если, при этом, она ещё и будет полезна нашему народу, сделает его на шаг ближе звёздам, к величию — или же просто облегчит жизнь Нолдор, — то это ещё лучше. Всё в ваших руках!       Толпа взорвалась множеством вопросов, что, казалось, сейчас накроет принца с головой подобно морской волне. Нолдор и Тэлэри галдели, спрашивали, пытались перекричать друг друга.       — Тихо! — Феанаро резко, властно взмахнул рукой, своей волей заставляя остальные голоса умолкнуть — и волна бесконечных вопросов бессильно отхлынула от фигуры в чёрном и красном. — Я расскажу обо всех нюансах и сложностях. Но должна быть тишина!       Когда все замолкли, наследник Финвэ продолжил:       — Первое. Все ваши проекты будут оценивать старшие наставники — из числа Майар и Аулендуров. Победители будут избираться раз в год — один победитель каждым наставником. Но это в идеале. Если ни один из проектов не будет удовлетворять наставников, все они могут быть отправлены на доработку. Если не прошли сейчас, вы можете доработать свою работу и попытать счастья в новом году. Или же придти уже с новой идеей. Второе. Разумеется, вы можете обращаться за помощью к учителям. Но, — голос принца посуровел. — Именно что за помощью, исправлением неровностей, проблемами с воплощением. Идея и исполнение должны быть вашими. Ваша мечта, ваш труд, ваши знания и руки. Иными словами, раньше исполненных чертежей — за помощью идти не стоит. Третье, если проект, по вашему мнению, может принести Нолдор и практическую пользу — будет хорошо, если вы сможете подробно и с примерами изложить свои идеи.       Нолдо помолчал. А затем улыбнулся — уже чисто и искренне, без иронии или вызова. Во всяком случае, так брату и сестре казалось.       — И последнее, самое приятное. Победители конкурса получат право стать личными учениками тех мастеров, что выбрали их работу. Сразу отвечаю — да. Я, Нерданэль, Махтан Урундиль, Гэлвэ Корабел и Майа Курумо входят в число тех, кто будет брать учеников. А там — сами понимаете, и до становления Аулендуром недалеко.       И внутренний двор Гимнасия вновь разорвался ревом. Мечтательница рядом что-то тараторила, трясла брата, ушедшего в размышления, за плечо.       — Это шанс! Наш шанс, Рин! Рин! Да очнись уже!       Ангарин закусил губу, пытаясь унять бешено бьющееся сердце и взять себя в руки. Мэнэлдиль была права. Это был шанс. Не просто воплотить в жизнь давние задумки и проекты — это нолдо сделал бы и сам, рано или поздно. В своих (и сестры, чего уж там) способностях он был уверен. Но стать личным учеником одного из прославленных мастеров Тириона? Приблизиться к их умению, таинствам и знаниям, а со временем — встать с ними на равных, войдя в число священного для любого из Нолдор братства Аулендуров? Кто откажется от такого шанса?       Они с сестрой смогут. Рин это знал. И плевать на кого угодно, кто не будет верить в их успех!       Но почему смутный червячок сомнений и тревоги о будущем точил молодого ученика Гимнасия изнутри?

***

      — Милый?       — Да, Нер? — золотые глаза Чародея бросили взгляд на шедшую рядом девушку. Эльдиэ, уже достаточно окрепшая после родов для прогулок, не спеша шла посередине между двумя мужчинами, явно наслаждаясь вечером.       Возвращаться домой они решили пешком, а не на крыльях. Троих Сафирон пока что нести на своей спине не мог, а Сулех и Минратоса ещё необходимо было научить летать с седоками. Их всадников, впрочем, тоже.       В целом, Малекит был сейчас абсолютно доволен — как жизнью, так и сегодняшним выступлением. Тёмный эльф видел изумление и неверие на лицах учеников, сменившиеся восторгом после, когда основатель Гимнасия показал им весьма заманчивую морковку.       Как говорится, героям — подвиг, юнцам — славу. А Владыка сможет исполнить то, что задумал — как к своему благу, так и к благу своего народа.       — Давно уже обдумывала эту идею, — Нерданэль повела плечами, кутаясь в плащ, заботливо наброшенный мужем на обнажённые плечи эльдиэ. — Почему бы не начинать обучение и воспитание молодых Нолдор ещё раньше, с самого раннего детства?       — И как ты себе это представляешь? — вопросительно выгнул брови былой повелитель Наггарота, требуя дальнейших пояснений. — Приглашать к нам годовалых малышей — в цеха и мастерские? Да Курумо в Мандос добровольно сойдёт от такого предложения. Не говоря уже о том, что это элементарно опасно для детей. Жар горна и механические молоты требуют осознанности.       — А кто говорит о приглашении в основной Гимнасий? — в серых глазах принцессы Нолдор заиграли смешинки. — Нет, я не об этом. Началось всё с того, что мы с подругами и соседками часто приходили друг к другу в гости — вместе с детьми. Ещё с того момента, когда я начала носить под сердцем Макалаурэ. Вместе и веселее, особенно под твоим домашним арестом, тиран, — голос рыжей наполнился ехидством. — И проще присматривать за малышами. Вот и подумалось: а что, если сделать то же самое, но уже для большего количества Эльдар? Дети будут знакомиться, играть вместе. Мы их будем обучать — сначала игрой, потом сложнее и интереснее. Прививать правильное мышление и ограждать от чужого влияния. А когда они подрастут — вот тебе уже и готовые ученики Гимнасия.       — Хм, — Король-Чародей коснулся подбородка, в задумчивости переводя взгляд с лица жены на звёзды и обратно.       Идея была интересной. Однако воспитательниц для подобной школы для самых маленьких придётся отбирать с особым тщанием — иначе, зная Ингвэ, подобное обучение с самого детства могло обернуться катастрофой. Впрочем, учитывая, что возглавила бы это сама Нерданэль, риск был минимален.       — Уверена, что справишься? Учитывая основной Гимнасий, будущих личных учеников и, кхм, семью? — усмехнулся друкай.       — Полно, Наро, — вернула ехидную улыбку рыжая. — Я не думаю, что ты вправе жаловаться на недостаток семейного времени, учитывая двух наших сыновей. Что же касается остального… Не забывай. Большую часть времени я всё равно сижу дома. Корплю в мастерской или с Аэнарионом и Моратором. В Гимнасии появляюсь лишь трижды в неделю. А так, у детей будет компания.       — Хорошо, попробуй. Если нужна какая-то помощь — дай знать.       — Я знала, что тебя не придётся долго упрашивать, — эльдиэ прильнула к мужу, обнимая его за талию.       — Если только у тебя будет время, учитывая то, что сегодня организовал твой муж, — пробормотал под нос Лаурэфиндэ.       — Что-что? — золотые глаза крайне выразительно сощурились в сторону правой руки Малекита.       — Я могу говорить откровенно? — к чести полунолдо, он твёрдо встретил взгляд принца, выдержав его.       — Разумеется.       — Феанаро, ты же понимаешь, что большинство из этих работ в ближайшие два-три года будут абсолютно бесполезными поделками, на которые наставники будут тратить своё время? — Лаурэфиндэ дёрнул подбородком. — Все будут стремиться попасть к тебе или Махтану в ученики, не отвлекаясь на качество. Другие будут пытаться претворять в жизнь детские идеи, не оглядываясь на то, что они детские. Своими действиями ты открыл шкатулку с наследием Мелькора! Курумо тебя просто проклянет. И это не говоря уже о том, что в Гимнасии есть кое-кто, кто костьми ляжет, но никогда не одобрит те изобретения, что могут быть нам в будущем действительно полезны, — полунолдо скрестил руки на груди. — Я понимаю твои мотивы. Среди всех учеников ты хочешь найти тех, кто будет ковать основание будущего Исхода. Однако с твоими методами я пока согласиться не могу.       Король-Чародей тихо хмыкнул, смотря будущему капитану Чёрной Гвардии в глаза. Лаурэфиндэ, вслед за Нерданэль, начал задавать вопросы. Пусть не в целях — здесь он, во многом, был с Малекитом согласен. Молодой и амбициозный полунолдо мечтал о новых землях и славе, о том месте, что он сможет занять в них — во главе будущего Чёрного Двора, у самого подножия трона.       Но Лаурэ начал сомневаться в методах. Что же, пусть получит объяснения. Потом больше будет доверять своему королю.       — Ты недооцениваешь молодое поколение, Лаурэ. Да, разумеется, я готов к проклятиям нашего любителя запереться безвылазно в мастерской с железом. Ровно как и к тому, что большинство их проектов окажется искусством — или, в худшем случае, детскими игрушками. Не говоря уже про недоделки. В первый год будет сложнее всего. Но если получится отобрать хотя бы несколько тех, кто будет достаточно верен собственным идеалам и умел, чтобы реализовать свои идеи, и, в то же время, достаточно практичным для того, чтобы эти идеи могли нам помочь в будущем — это будет успех. Именно ради таких самородков, будущих учеников, жертвы и приносятся. Чем раньше мы их заметим, тем лучше. Пока они не перегорели и не стали петь хоровые песни. И, если всё пройдет удачно, дальше их станет только больше.       Друкай замолчал, обдумывая главную причину. Ради которой он, по сути, и начал всю возню с состязанием.       Олорин. Майа из свиты Манвэ, посол Гимнасия Ваниар. И главная заноза последнего времени. Король-Чародей отдавал должное, посланец Сулимо был мастерским оратором и манипулятором, на голову превосходя в этом умении Курумо, куда больше любившего металл, чем собеседников. Тихим, кротким, совершенно не повышенным голосом, майа умел закрасться в душу — да так, что ты сам уже не замечал, как начинал ему верить сильнее, чем родному отцу. А затем и вовсе был готов исполнить любую его просьбу, вплоть до отречения от своего законного места или внезапного самосожжения.       Достойный противник, Малекит был готов это признать открыто и прилюдно, ведь чтобы нивелировать медленно, подобно паучьей сети, разрастающееся влияние воздушника, былому хозяину Башни Холода приходилось прикладывать немало усилий, применяя собственное красноречие и блистая харизмой. И то, это не всегда работало. Да, число последователей Олорина в Гимнасии было невелико по сравнению с остальными. Но оно росло, некоторые из тех учеников, что Феанаро ожидал увидеть на собрании, как оказалось, не пришли — именно по причине вмешательства одного из Майар, и перехода в его уютный хор заклинателей-певцов ветра.       — Что касается нашего ветреного друга, — Король-Чародей не стал сдерживать сарказма. — Именно его возражений я и добиваюсь. Пусть возражает. Пусть уговаривает Нолдор отказаться от самого сокровенного и дорогого — я не случайно призвал всех собравшихся (а они уже расскажут не пришедшим ученикам) начинать работать над своей самой сокровенной грёзой. Пусть Олорин борется с мечтами молодых. В идеале — пусть вообще запрещает, желательно — именем Сулимо. Чем больше он будет это делать, тем большую неприязнь вызовет у учеников. И они дважды подумают прежде, чем его слушать. А их изобретения никуда не денутся, ведь у нас есть место, что может стать надежной цитаделью для всех отвергнутых проектов. Неподвластное Олорину, а то и Манвэ.       — Тол Эрессеа? — догадалась Нерданэль, что внимательно вслушивалась в разговор.       — Тол Эрессеа, — согласно кивнул Малекит.       По губам пробежала ехидная усмешка. Раз уж Лаурэ сам заговорил об этом…       — Кстати, друг мой. Спасибо, что напомнил об Олорине. Нам с тобой нужно сделать так, чтобы майа ожесточил свой надзор за нами. Спровоцировать этого хитреца. И в этом ты мне поможешь.       Полунолдо молча приподнял брови, мол, продолжай.       — Ингвэ уже который год намекает и просит повлиять на тебя. Чтобы ты помирился с отцом и вернулся в семью. Вот и недавно — передал приглашение в Валимар, на празднование в честь Элентари и Сулимо. Полагаю, тебе стоит согласиться.       — Что?!       Лаурэ отпрянул в сторону, будто у него под ногами оказалась ядовитая змея. Лицо молодого эльда приобрело совершенно несчастное выражение, смешавшее в себе целую палитру эмоций. От неверия до страха и обиды на друга, что отрекался от него и отправлял на участь хуже смерти — обратно, в общество златовласок, которое сын двух народов ненавидел.       — Дослушай. Уверен, тебе понравится задание, — золотые глаза смеялись. — Ты пойдёшь на этот праздник, к своему отцу… И сделаешь так, чтобы больше тебя туда не пригласили никогда. Чтобы отец проклял и прилюдно отрёкся, а Ингвэ заткнулся на твой счёт навсегда… А Олорин — взялся за Гимнасий жёстко, настраивая учеников против себя. Нам нужно дать в лицо перчаткой — и Ваниар, и Олорину, и их общему господину. Но сделать это нежно, чтобы тебя ни в чём не могли обвинить. Даю полную свободу методов. Единственное ограничение — никаких прямых оскорблений других Валар, призывов к бунту и прочих действий, к которым мы, пока что, не готовы. Всё должно выглядеть как, ммм… непреодолимая разница культур.       Малекит с удовлетворением смотрел на то, как обиженную физиономию друга медленно наполняет злорадное удовлетворение пополам с предвкушением. Лаурэфиндэ стал удивительным образом похож на демонёнка, что был готов выпрыгнуть из табакерки.

***

      — Спины ровнее! Шею вытянуть, грудь выдвинуть вперёд. Не забываем, всё тело должно быть натянуто. Это натяжение — тот каркас, на котором потом будет держаться ваше оружие. На одних мышцах вы ни клинок, ни алебарду долго не удержите, — Лаурэфиндэ не спеша прохаживался вдоль рядов тренировавшихся, отдавая команды и правя замеченные ошибки. — А теперь тянемся!       Просторная открытая площадка Гимнасия, расположенная с внешней стороны прямо за его чёрно-белыми стенами, сейчас шумела, подобно разворошенному осиному гнезду.       Это место для тренировок никогда не пустовало полностью. Каждодневные физические упражнения и соревнования были обязательными для каждого ученика места знаний. В конце концов, закалённая и сильная фэа требовала хроа не меньшей силы.       Однако раз в несколько дней здесь царило настоящее столпотворение. Слишком многим жителям Тириона полюбились уроки обращения с оружием — на занятия зачастую приходили даже те, кто в Гимнасии не учился. Например, те, кто был пока слишком мал для учёбы, или те, кто уже давно был обучен мастерству, но не являлся одним из наставников. Даже некоторые из числа тех, кто прислушивался к речам Олорина, нет-нет, но захаживали поупражняться с копьём или луком. Клинки, алебарды и арбалеты подобные потенциальные перебежчики признавать всё же не желали.       Подобная популярность, впрочем, не была удивительной — у Нолдор перед глазами были крайне заразительные примеры. Например, в виде их старшего принца, неоднократно побеждавшего во время соревнований на арене, устраивавшего там настоящее представление — и зачастую самостоятельно проводившего занятия. Либо его правой руки, что отдувался в качестве наставника сейчас.        — Так! А это ещё что такое? — в голосе Лаурэфиндэ прорезалось лёгкое ехидство. — Это что ещё за беременные питоны? А ну, малышня, хвостики подтянуть под себя!       — У нас нет хвостов! — послышался голос юного нолдо — лет двенадцати, не больше. — Мы что, ящерицы? Или змеи?       — Хвостики у всех есть. Начиная со змей и заканчивая эльдар, — процитировав услышанное от Феанаро замечание, Лаурэ, хмыкнув, показал черноволосому мальчишке, что был примерно одного возраста с Ноло, как надо держать спину. Паренёк старательно тянулся, по-детски серьёзно нахмурившись. — Вот так, уже лучше. Хорошо. А теперь разбиваемся на пары. Пусть каждый более-менее опытный возьмёт себе новичка. Так… А ну, стоять! — золотоволосый, сделав несколько резких шагов, мягко схватил двух своих лучших учеников за макушки. Сын и младший брат будущего короля опять пристроились спарринговать друг с другом. — Нет, Аэнарион, с Ноло ты сегодня фехтовать не будешь. Нечего постоянно с одним и тем же противником упражняться. Давай-ка лучше сюда, — эльда поставил рыжего напротив новичка, что спорил про отсутствие хвостов. — В случае чего — будешь новенькому подсказывать. Ты у нас уже опытный.       — Хорошо, дядя Финдэ! — ровно кивнув, Руссандол встал в пару с черноволосым. Эмоции по лицу маленького принца угадывались не слишком хорошо, но Лаурэ, проведший с воспитанником уже немало времени, отлично знал — признание его «опытным» сыну Феанаро явно льстило.       — Замечательно. Начнём с чего-то лёгкого…       Следовало признать, Урундиль был прав. Лаурэфиндэ действительно была необходима практика наставничества. И эта практика помогала — чем дальше, тем больше. Там, где раньше золотоволосый полунолдо волновался и впадал в лёгкое замешательство перед двумя детьми, которых прекрасно знал, не понимая, как к ним подступиться с тренировкой, теперь всё давалось куда проще. И это при том, что учеников теперь была целая толпа, и многие из них были ровесниками Финдэ.       Лаурэ обжился в новой для себя роли. Привык, чувствуя себя уже свободно, когда объяснял тот или иной приём, устраивал небольшие соревнования или исправлял недочёты. И, Мелькор побери, но ему начинало это нравиться. Не только как средство выделиться, отмыть себя наконец от связи с поющими фальцетом. Но и само по себе. Сам процесс передачи знаний остальным.       Не говоря уже о том, что с преподаванием в общей группе было связано ещё одно задание Феанаро. Присматриваться к ученикам. Особенно к маленьким, тем, кому ещё только предстояло поступать в Гимнасий — ровесникам Нолофинвэ и Руссандола. Если проявят талант — приглашать их уже на тренировки малой группой, воспитывая из юнцов будущую личную гвардию. Тех, кто пойдут в авангарде будущего похода вместе с королём, неся знамя с драконом и звездой лучших из лучших.       Мор Тирит. Чёрные Cтражи. На взгляд самого Лаурэ — довольно мрачно. Хотя, с другой стороны, Феанаро всегда тяготел к тёмным цветам. В общем и целом, грех на это жаловаться. Чёрно-ало-серебряная гамма давно стала для полунолдо привычной и родной.       Он уже предвкушал момент, когда именно в этих цветах явится на праздник Ваниар, куда его приглашали…       — Дядя Финдэ, смотри! — голос младшего принца заставил золотоволосого обернуться, отвлекшись от объяснения приёма одной из явно пытавшихся строить ему глазки девушки. Голос принца звенел изумлением.       — Сейчас, Аэнарион. Что тут у нас?       Лаурэ чуть склонил голову набок, смотря на то, как черноволосый новичок смог почти что без ошибок совершить приём, что они разучивали только что, захватив клинок Майтимо и заставив того разжать пальцы. И это при том, что Рыжий сам был весьма талантливым, а главное — куда более опытным учеником, занимавшимся с отцом и наставником уже давно! Но факт оставался фактом — меч принца оказался в руках противника, а собственный клинок черноволосого слегка касался груди Аэнариона. Сам рыжий был скорее приятно удивлён успехом новенького, чем недоволен. Впервые, за исключением Ноло, он встретил достойного соперника своего возраста.       — Удивил, малыш. Отлично выполнил приём, — Финдэ слегка подправил стойку мальчишки. Эльда в задумчивости сощурился, всматриваясь в худощавую фигуру и по-взрослому серьёзные глаза. Совсем как у Руссандола.       — Давай-ка ещё раз, — полунолдо встал на одно колено, чтобы оказаться с детьми хотя бы примерно одного роста. — Разоружи меня.       Чуть нахмурившись, юный ученик в сине-белых одеяниях вновь повторил движение. Не без огрехов, да. Слишком резко, явно требовалась практика. Но для того, кто пришёл на своё первое занятие, можно сказать, безупречно.       — Хорошо. Очень хорошо, — Лаурэфиндэ довольно улыбнулся, подмигнув слегка улыбающемуся Нариону. Принц уже явно понял, к чему дело идёт. — Как тебя зовут, юный мечник?       — Эктелион. Сын Форменлинда, Мастера Фонтанов.       — Я слышал о твоём отце. Он наставляет учеников в Гимнасии. Достойный мастер, — золотоволосый ласково похлопал своего… фактически, сородича, по узкому плечу. — Вот что, Эктелион. У тебя настоящий талант к клинку. Если хочешь — приходи завтра к дому Феанаро. Мы занимаемся с самыми лучшими отдельным маленьким отрядом. Принц там будет.       — А можно? Правда? — серые глаза маленького воителя загорелись. — Я бы с радостью пришёл, наставник!       — Отлично. Тогда жду тебя завтра. А сейчас — продолжаем занятие! — Лаурэ поднялся с колена.       Продолжая объяснять науку, Финдэ в задумчивости щурился от яркого солнца Лаурэлин, вспоминая всё, что слышал о семье создателя фонтанов, чьи работы украшали площади Тириона. Форменлинд был одним из ветеранов Похода в Аман, приближенным короля. Среди близких друзей Феанаро его не числилось, чёрно-ало-серебряное он не носил. Но к принцу вроде бы относился весьма доброжелательно.       Но не это было главным, что знал о нём полунолдо. Важно, что семья этого мастера удивительным образом была похожа на семью самого Лаурэфиндэ. Союз Нолдор и Ваниар — как и в случае его собственных отца и матери, ещё с тех времен, когда они жили в одном городе. Только наоборот. Мать из златовласок, отец из Нолдор. И внешне Эктелион явно пошел в него: обликом, чернью волос и статью малыш был истинным жителем Тириона.       И, в отличие от семьи Аркуэнвила, чья супруга, в итоге, вернулась обратно в Тирион, этот брак оказался счастливым. Воистину, если бы Лаурэ иначе относился к обычаям и образу жизни народа своего отца, он бы даже позавидовал малышу. Чуть-чуть.       «Видимо, Вайрэ и Мандос сплели судьбу так, что подобное тянется к подобному, и два полунолдо нашли друг друга, — будущий глава Мор Тирит усмехнулся про себя. — Будет интересно посмотреть, из какого теста этот юный мечник слеплен. Кто знает. Учитывая так удачно проявившиеся таланты, быть может, я обрёл того, кто встанет со мной плечом к плечу, превратившись уже в мою собственную правую руку?»       Однако пока что эти мысли недолго оставались в голове полунолдо. Тем более, что сегодня было запланировано ещё многое. Например, первый урок полётов на Минратосе. Куруфинвэ настаивал, что на празднике в Валимаре стоило появиться во всём блеске — и кем бы был Лаурэ, если бы отказался от подобного предложения?

***

      — Нерданэль?       Вошедший в гостиную Аулендур, пришедший проведать дочь и младшего из внуков, в лёгком удивлении застыл на пороге гостиной. Пальцы Урундиля сжались на наличниках из тёмного дерева, глаза — внимательно следили за происходящим. Макалаурэ, сытый и явно довольный жизнью, судя по беззвучно улыбающейся моське, мирно дремал в собственной колыбельке. Однако внимание Махтана сейчас привлекал не он, а его мать.        Медноволосая принцесса Нолдор сидела в кресле у стены, скрестив ноги и прислонившись к спинке кресла. Глаза эльдиэ были закрыты отяжелевшими веками, волосы свободно рассыпались по плечам. Ладони девушки мягко светились серебром — в такт дыханию и тихому, мерному звучанию заклинательной песни, что сейчас доносилась до Махтана.       Картину можно было бы назвать умиротворяющей. Но от чего-то ученику Ауле стало не по себе. Недоброе предчувствие разливалось по венам к сердцу змеиным ядом.       — Нерданэль! — вновь позвал Аулендур, подойдя ближе и касаясь волос дочери.       Заклинательная песня оборвалась на половине строфы. Свечение на ладонях начало угасать. Медленно, словно нехотя, веки нолдиэ приподнялись, позволяя серым глазам девушки увидеть стоявшего перед ней отца.       — Ата? — во взгляде рыжей читалось удивление. Нерданэль единым плавным движением поднялась с насиженного места, обнимая нолдо и прижимаясь к нему всем телом. — Ты не говорил, что зайдёшь.       — Решил сделать сюрприз, — краями губ улыбнулся Урундиль, гладя дочку по голове. Но глаза его оставались серьёзны. Предчувствие пока что и не думало покидать старого мастера. — Феанаро ещё в Гимнасии. Майтимо я тоже сегодня уже видел. Почему бы не уделить время младшему внуку и моей дочери? Неужели мне откажут в гостеприимстве?       — Скорее в Хэлкараксэ все льды растают, чем ты станешь нежеланным гостем здесь, — фыркнула мастерица. — Садись, ата. Сейчас я накрою на стол.       Эльда последовал приглашению дочери, с нежностью коснувшись щеки спящего Моратора и чуть покачивая его колыбель. Нерданэль же тем временем буквально во мгновение ока собрала на стол. Уже несколько минут спустя отец и дочь потягивали густой, пахнущий луговыми травами отвар, сопровождавшийся свежей сдобой. Однако от опытного глаза мастера не укрылось то, что эльдиэ ведёт себя несколько неловко. Словно её что-то беспокоило, и она изо всех сил пыталась это скрыть.       Как будто в детстве утащила с кухни сладкое и теперь пытается не попасться.       — Ты написала новую заклинательную песнь? — мягко поинтересовался любимец Ауле. — Ты пела тихо, и я не совсем расслышал слова. Расскажешь, для чего она?       — Песнь? О чём ты? — Нер, казалось бы, удивлённо подняла брови. И в этот момент подозрения Махтана удесятерились.       — О песне, которую ты напевала, закрыв глаза, кроха, — глаза Урундиля проницательно сощурились. — И у тебя светились ладони. Что это было и отчего ты, маленькая лиса, желаешь это скрыть от меня? Мне нужно позвать твою матушку, чтобы она из тебя всё вытянула? Или мне стоит обрадовать Феанаро тем, что на подходе третий наследник?       — Скажешь тоже, — слегка фыркнула эльдиэ. Однако её улыбка поблекла и растаяла, подобно туману на утреннем ветру. Медные брови чуть сошлись на переносице. Тень набежала на прекрасное лицо. — Ата, скажи, ты ведь знаешь о кошмарах Феанаро? И о том, что Вала Ауле подтвердил опасность? Наверняка ведь знаешь, учитывая Гимнасий и остальное.       Махтан скрипнул зубами, на мгновение прикрыв глаза. Лишь спустя несколько мгновений он чуть отрывисто кивнул, подтверждая правоту девушки.       — Да, знаю. И видел, — Куруфинвэ поделился с помощью осанвэ.       «И до сих пор с этим не смирился. Хоть и ничего не могу изменить», — с горечью подумалось ветерану Похода в Валинор.       И это, пожалуй, было неприятнее всего.       Нет, вне всяких сомнений, Феанаро был прав в отношении того, что к такой угрозе (а реальность её подтверждала поддержка предприятия сына Финвэ от Ауле, что побывал в Чертогах Мандоса), необходимо было готовиться. Готовиться тщательно и скрупулезно, ведь от результата этой подготовки, быть может, будет зависеть благополучие и жизни Нолдор. Махтан твёрдо решил, что будет помогать бывшему ученику — и вместе с ним сделает всё, чтобы отвести угрозу от своего народа и своей семьи. Но это нисколько не убавляло ощущение того, что тот старый, благополучный мир, за который боролось его поколение, начинает трещать по швам — и со временем затрещит ещё сильнее. Чем дальше, тем больше.       — Мне он показывать отказался, — Нерданэль вздохнула, покачав головой. — Поэтому я сама пытаюсь выяснить, что происходит. Ты знаешь, ата. Отчасти, я могу видеть то, чему ещё только предстоит произойти. Я пытаюсь развить это. Та заклинательная песня — мой способ усилить взор. Заглянуть за грань грядущего. Я хочу знать, с чем предстоит столкнуться моему мужу, моим сыновьям и мне — и быть готовой к этому. Я хочу знать в лицо наших врагов.       Медноволосая замолчала, отпивая из чашки. После чего продолжила:       — А ещё я хочу знать о том, что произошло с Феанаро. Почему эти кошмары начали мучать именно его. Что именно так ударило по его душе, что он начал видеть ужасы будущего.       — Хмм…       Пришёл черёд уже Урундилю выдерживать паузу, обдумывая.       Нет, Феанаро, безусловно, был прав, что не стал показывать жене тех тварей, что видел в его памяти сам умудрённый опытом нолдо. Не хватало ещё его лисёнку видеть те кучи живого гноя или совершенно противоестественные создания, похожие одновременно на мужчин и женщин!       Но, похоже, лучший ученик Владыки Земной Тверди недооценил упорство и подозрительность своей супруги. В итоге, она взяла дело в свои руки.       Мелькоровы твари! И что ему делать? Показывать ей те кошмары с помощью осанвэ точно не следовало. Но если не показать, всё равно же будет идти сама, на свой страх и риск!       «И это не говоря о том, что чтению грядущего обычно обучают служителей и служительниц Вайрэ, а вовсе не Аулендуров. А если она что-то сделает не так?»       — Я могу показать тебе то, что видел сам, — наконец произнёс Аулендур, вставая с кресла и, сделав шаг вперёд, коснувшись пальцами висков девушки. — Но предупреждаю. Зрелище не из приятных. Готова?       После утвердительного кивка от молодой эльдиэ, Урундиль отпустил собственные воспоминания, позволяя им беспрепятственно течь по осанвэ — от него к дочери. Правда, разумеется, не без очистки. Махтан не собирался показывать дочке тех жутких тварей. Хватит и общей картины той страшной битвы. А мелькоровых порождений можно в воспоминаниях и на орков заменить. Большой разницы не будет.       — Вот так…       Бледная, как мел, нолдиэ кивнула, резко выдыхая и массируя голову после жуткой картины.       — Удовлетворена? — вздохнул старый мастер, беря в ладони булочку.       — Для начала, — Нерданэль глубоко выдохнула, успокаиваясь. — Бедный Феанаро… Но, ата, ты ведь показал мне не всё. Верно?       В серых глазах девушки читалась спокойная и холодная решимость разобраться, что к чему.       — Так, — Урундиль посмотрел на своего лисёнка уже чуть строго. — Кроха. Не шали. Нечего тебе на это смотреть. Говорю тебе как отец: Куруфинвэ делает абсолютно правильно, что не желает показывать тебе подобного.       — Но… — мастерица, явно не согласная с подобной постановкой вопроса, чуть воинственно сощурилась.       — Кроха.       — Ата, я одна из двух твоих лучших учеников. Я мастер камня, Аулендур и наставник Гимнасия. В конце концов — я замужем, и у меня уже два ребенка. Тебе не кажется, что запрещать мне интересоваться «взрослыми» делами несколько поздно?       — Как будто это что-то меняет, — устало произнёс Аулендур, возвращаясь в своё кресло. Что-то подсказывало ему, что Нерданэль не оставит своих попыток заглянуть за грань.

***

      Когда вдалеке показались точеные шпили Валимара, Лаурэфиндэ поневоле сжал драконьи поводья чуть сильнее. Губы золотоволосого полунолдо, обычно изогнутые в вечной полуулыбке, сжались в жëсткую прямую линию. Кожа чуть посерела. Глаза, до того горевшие ровным весёлым огнём, лихорадочно блеснули, щурясь. Даже полёт, с самых азов обучения восхищавший первого из Чёрных Стражей, сейчас не помогал отвлечься от вставшего на горизонте образа.       «Город поэтов и богов». Благословенное место, где Валар, Майар и Ваниар живут бок о бок в вечном блаженстве, окутанные вечным сиянием Двух Древ. Город, из которого бежала, не оглядываясь, его мать, не желая мириться с местными порядками и обычаями. А затем и он сам, с самой свадьбы Феанаро и Нерданэль, никогда больше не забредал в эти места.       Эльда помотал головой. Наружу, из глубин памяти, рвалось слишком многое из того, что он предпочёл бы не вспоминать в принципе. Что-то из того, что, казалось, давно было оставлено в прошлом — ещё в тот момент, когда Лаурэ, несмотря на прямой приказ отца, подхватил под мышку алебарду и, тогда ещё маленького, Минратоса и ушёл, окончательно переселившись в Тирион.       Чувствуя настроение своего всадника, рамалоки чуть повёл головой, изогнув гибкую шею и кося янтарным глазом.       — В порядке ли ты? Мы всё ещё можем повернуть назад и полететь прочь отсюда. Домой. Или к морю, например. Над морем летать куда приятнее, и не так душно.       Финдэ слегка усмехнулся, благодарно кивая напарнику за заботу. Но…       — Нет, братец. Давай дальше. У нас есть здесь дела, — мысленно ответил эльда тоном, не терпящим противоречий.       В конце концов, разве он явился сюда мириться и жить? Нет. Лишь окончательно сжечь все мосты, простившись со своим прошлым. Став наконец-то нолдо, избавившись от проклятой приставки «полу», и уйти окончательно. Как кое-кто выразился: «Сделать так, чтобы больше не приглашали».       Может и прав был Феанаро, посылая своего друга сюда? Не только ради того, чтобы Ингвэ, да отрастёт у него борода, позлить, но и чтобы Лаурэ наконец встретился с прошлым лицом к лицу и освободился от него? Как знать.       Успокоившись и усмехнувшись, припоминая все детали своего плана ещё раз, эльда слегка похлопал ящера у основания шеи, давая команду снижаться. Пора было добавить огня этому застывшему в своей вечной красоте месту.       Когда Минратос, тормозя широко распахнутыми крыльями, приземлился рядом с отцовским двором, Лаурэфиндэ заметил, что его уже встречали. Глаза молодого всадника отчётливо видели фигуру отца, статуями застывших Ингвэ и Ингвиона, ещё кого-то из соседей и домочадцев… Целая толпа собралась встречать вернувшегося блудного сына, надо же. Или они на живого рамалоки собрались поглазеть?       В любом случае, подходить близко к ящеру они не решались.       — И правильно, — послышалось по осанвэ довольное ворчание Минратоса. — Нечего этим слабакам пытаться меня трогать.       — Так, — Лаурэ ловко спрыгнул с драконьего седла по подставленной лапе. — Придерживайся плана. Сначала мы будем паиньками.       — Вот ты и будь. А я по их мнению дикое животное, мне надо поддерживать образ…       — Рион! — перепалку ящера и его всадника самым наглым образом прервали, когда       Лаурэ оказался в кольце отцовских рук. Аркуэнвил сжал в объятиях сына. — Как же ты вырос…       Эльда нёс ещё целый ворох чуши, призванной выразить, как он рад возвращению сына и как ему не наплевать.       — Здравствуй, ата.       Слово далось с трудом, и Финдэ очень сильно постарался сделать так, чтобы оно не звучало, как будто выплюнутое.       Снежно-белый дракон слегка заворчал, выпустив кольцо дыма, привлекая к себе внимание и заставляя ваниа чуть попятиться.       — Спокойно! — удерживая одну руку на плече отца, вторую Лаурэ властно положил на голову своего зверя, почëсывая. Губы сложились в лёгкую улыбку. — Лежи, Минратос. Лежи. Ата, не бойся. Он смирный. И тёплый. Правда, погладь его!       — Я тебе что, собака? — полный яда голос напарника ворвался в сознание, заполняя его лёгким возмущением.       — Есть хочешь?       — Хочу, но это не относится к делу!       — Тогда замолчи и лежи смирно. Придерживайся плана, — усмехнулся Лаурэ, смотря на то, как Аркуэнвил со смесью обречённой решимости и полной неуверенности на лице касается носа ящера.       — Финдэ. Оно меня чешет, — возмущению рамалоки не было предела. — Этот слизняк ваниа пытается меня гладить. Я тебя за это в озеро сброшу!       — Объяснять Сафирону и Старшему будешь сам.       — Не бойся, — Минратос сжал зубы, тихо ворча. Белый дракон явно не забыл, как объект почитания всех Ваниар едва не прикончил их с братом и сестрой во время первого полёта Куруфинвэ. Не говоря уже о том, что созданные Отцом Драконов ящеры в принципе не слишком давали к себе прикасаться кому-то, кроме своих всадников или тех, кого они обозначили как членов их семьи. Но погладить себя всё же позволил. — Выловлю. А потом ещё раз сброшу.       К счастью для всех присутствующих, Аркуэнвил не стал слишком сильно испытывать судьбу.       — Ингвэ. Ингвион, — полунолдо с почтением поклонился Верховному Королю Эльдар и его сыну. — Рад вас видеть.       — Добро пожаловать домой, Лаурэфиндэ, — слегка улыбнулся правитель Ваниар.       — Мы оба рады приветствовать тебя и твоё возвращение в семью, — улыбка Ингвиона была куда более широкой.       — Разумеется. И я вернулся не с пустыми руками, — проигнорировав своё желание ответить на подобные намёки из разряда «глупый мальчишка, наконец, вернулся под отцовское крыло», полунолдо обернулся обратно к ящеру, подтянувшись и сняв с драконьего седла несколько свертков. — Ата, Владыка, Ингвион. Я думал о том, чтобы подарить подарки прямо на празднике. Однако, раз вы все трое вышли встречать меня, не вижу причин тянуть.       Стоя спиной ко всем присутствующим, золотоволосый позволил себе злораднейшую улыбку от уха до уха.       Подарки они с Феанаро подбирали со смыслом, как самый первый, начальный этап нагнетения «разницы культур и обычаев». Это не должно было стать чем-то оскорбительным напрямую для обычаев Валимара, бросающим прямой вызов. Нет, это должно было стать кульминацией всего представления. И состояться завтра, когда после праздника весь город будет петь хвалу Манвэ.       Сейчас же шла не более, чем прелюдия. Что то качественное, прославляющее искусство Нолдор, но совершенно чуждое Ваниар.       — Отец, — развернувшись и отвесив выражающий почтение поклон, Лаурэ шагнул к Аркуэнвилу, протянув ему объëмный сверток. — Зная о том, как ты любишь лошадей и прогулки наперегонки с ветром, дарю тебе седло и узду. С ними будет куда удобнее.       Глаза Финдэ весело сощурились, когда ваниа развернул свёрток. По лицу одного из ближайших сподвижников Ингвэ пробежала едва заметная тень, сменившаяся, впрочем, благодарным взглядом. Пока что он держал себя в руках.       Этот подарок эльда делал сам. Лучшее дерево и чёрная кожа, инкрустированные серебром и украшенные металлическими вставками. Набор выглядел прекрасно и сделал бы честь любому жителю Тириона. Никто не посмел бы усомниться в том, что подарок был сделан от чистого сердца. Лишь одно «но». Ваниар никогда не надевали на лошадей ни сёдел, ни поводьев, в отличие от Нолдор, предпочитая управлять животными одной лишь мыслью.       — Ингвион, — полунолдо подал наследнику трона Ваниар тяжёлую шпагу в чёрных ножнах. — Тебе — воплощение нашего искусства работы с металлом, не раз уже доказавшего свою силу. Я не сомневаюсь, ученик Астальдо быстро научится владеть этим клинком.       К чести сына Верховного Короля, он чуть весело фыркнул в ответ, принимая оружие, надолго лишившее его звания чемпиона.       — Я видел, как вы с Феанаро управляетесь с ними. Давно хотел попробовать, — Ингвион слегка сощурился, обнажив шпагу и любуясь зеркальным блеском стали. — Покажешь мне как-нибудь пару приёмов?       — Разумеется, — Лаурэ вернул усмешку.       Это тонкое издевательство было идеей уже лично Куруфинвэ. И в отличие от двух остальных эльда, Ингвиону можно было бы подарить оружие, не боясь двусмысленности, касающейся присяги.       — И, наконец, Владыка Ингвэ, — достав деревянную шкатулку с тонкой резьбой, капитан Чёрных Стражей с поклоном раскрыл её перед тем, кого ненавидел примерно настолько же сильно, как отца. — Корона для Верховного Короля Эльдар. Послание и дар от всех Аулендуров Гимнасия Тириона.       Тонкие пальцы повелителя Ваниар чуть-чуть вздрогнули, когда коснулись настоящего произведения искусства. Холодным блеском Тьелпэриона горел мифрил венца, что был выполнен в виде переплетающихся, словно живых, языков пламени. А в каждом из языков хищно и жарко сияли рубины и чёрные бриллианты.       — Это великий дар, — как ни в чëм не бывало произнёс ваниа, сохранив спокойное и благостное выражение лица. — Моя благодарность ученикам Владыки Земной Тверди и поклон их мастерству.       Сняв свой обычный золотой венец и протянув его сыну, он примерил чëрно-ало-серебряную корону, даже вопросительно взглянув на окружающих. Мол, как? Лаурэфиндэ мысленно поаплодировал актёрскому мастерству противника, слушая всё больше разгорающийся изумлëнный ропот собравшейся толпы. Разумеется, не стоило рассчитывать вывести из себя того, кто умел сохранять невозмутимость даже тогда, когда все планы, касающиеся Нолдор, шли барлогу под хвост. Однако… случившееся сейчас было лишь началом. Впереди был праздник.       Наказав Минратосу ждать, золотоволосый вошёл в отчий дом.

***

      Забавно, но готовясь ко всему, что предстояло сделать в Валимаре, Лаурэфиндэ думал, что встреча с домом, в котором он жил с детства, будет куда легче, чем это оказалось на самом деле. Первые признаки этого чувствовались ещё на подлёте к городу, когда он вновь увидел вдалеке обитель богов. Сейчас же…       Словно полунолдо снова стал беспомощным мальчишкой, что тщетно пытался понять, что происходит.       Финдэ, глубоко вздохнув, осмотрелся, не спеша идя в свои старые покои.       Дом практически не изменился. Всё те же мраморные стены, укрытые прозрачным, сотканным из звëздного света, потолком — таким же, каким была накрыта арена в Тирионе. Стены абсолютно гладкие, словно выточенные водой. Ни следа шлифовки, ни единого прикосновения кропотливых рук мастера, что строил их. Или, быть может, выращивал, как делали некоторые почитатели Кементари, создавая дома из живых деревьев. Нет, здесь всё было абсолютно гладко: создавая этот город, Валар и Майар, а затем Ваниар, молившие о милости Владычицу Звёзд, просто обращали в белый камень сам свет Звёзд.       Не творение рук. Не создание чего-то нового самостоятельно. Лишь милость Стихий. Подачка.       Но знакомая. Очень знакомая. Вот место, где Лаурэ впервые едва не упал с лестницы, споткнувшись. Вон там, около крючков для плащей входящих в дом, всегда любил устроиться Нэньякэлвэ, любимый кот матери, покинувший дом вместе с ней.       А здесь, у лестницы, около входа в покои супружеской четы, маленький Лаурэфиндэ впервые подслушал, как родители ожесточённо спорят меж собой, не желая уступать друг другу.       Зло тряхнув золотой гривой, Финдэ раздражённо направился дальше, к себе, гоня прочь воспоминания о событиях, что и привели к конечному, нынешнему результату.       Не думать. Не думать о том, как за завтраками и обедами ата и марэ становятся всё более отстранёнными друг от друга. Или о том, как уже немного подросший эльда утешал её. А Ангараумо, не моргнув, лгала, что просто уголь в мастерской в глаза попал.       Матушка всегда была слишком гордой. И для того, что бы унижаться, рассказывая сыну о семейных ссорах, и для этого проклятого места, где, после того, как Ваниар переселились из Тириона, отец попытался превратить её в нежную и покорную представительницу своего народа. Что можно сказать… не вышло. В итоге несломленная нолдиэ вернулась к своему народу.       С одним лишь нюансом. Аркуэнвил приложил все усилия, чтобы ещё малолетний сын остался с ним, в его доме с золотым цветком на зелёном поле. А затем попытался вырастить истинного ваниа уже из Лаурэ, видевшего мать теперь лишь изредка.       Что тоже вышло не слишком хорошо, откровенно говоря. Во всём, кроме внешности, полунолдо оказался слишком похож на мать. Что потом пришлось не раз доказывать, когда он пытался занять своё место среди Нолдор, буквально с нуля учась всему: от ремесла до обычаев.       Чёрный Страж вошёл в просторную и светло-убранную комнату. Через полностью прозрачный потолок струился свет Лаурэлин. Покои были буквально вылизаны до зеркального блеска — ни пылинки. Ата явно готовился к его прибытию. На видных местах были заботливо расставлены некоторые вещи, что явно были призваны вызвать ностальгию. Например, игрушечный Орёл Манвэ, сшитый из коричнево-белого бархата, что смотрел сейчас на вошедшего блестящими чёрными глазами-бусинами. Рядом, на кровати, книги со стихами и песнями Эльдар времён Похода, которыми юный полунолдо зачитывался в детстве.       Чуть презрительно усмехнувшись, Лаурэфиндэ прошёл к письменному столу, на котором что-то лежало. Подойдя к столу, он словно в задумчивости провёл пальцами по лежавшему на нём костюму. Чёрный дуплет из крепкого сукна, с вышитым на груди серебряным драконом, сжимающим в лапах восьмиконечную звезду. Такие же штаны. Пламенно-алая шёлковая рубашка, тоже расшитая серебряной нитью, сапоги из мягкой кожи. Всё явно новое, сшитое под его фигуру и по моде Нолдор.       — Так вот зачем Владыка Ингвэ через Феанаро просил снять с меня точные мерки, — услышав, как кто-то вошёл вслед за ним, драконий всадник хмыкнул, оборачиваясь и кивая отцу.       — Я подумал, на празднике ты захочешь быть облачённым в свои цвета, — Аркуэнвил кивнул, подходя ближе. Ваниа пристально вглядывался в лицо сына, словно стараясь уловить его реакцию. — Тебе нравится?       — Отличный костюм, ата, — Лаурэ, коснувшись пальцами места, где было сердце, чуть склонил голову. — Спасибо.       Видя, насколько мужчина облегчëнно выдохнул, полунолдо подавил смешок.       Забавно, насколько же поменялась позиция отца, что сейчас откровенно торговался, идя на уступки. Финдэ ведь отлично помнил их последний разговор в ночь после свадьбы Феанаро, когда Аркуэнвил в приказном порядке требовал вернуть Минратоса и избавиться от алебарды. Как помнил и непримиримый гнев ваниа после, когда вся троица вышла на состязание певцов в чёрном, алом и серебряном. И вот, уже как будто ваниа и не против того, что сын демонстрирует не просто свою принадлежность к Нолдор, но и приближëнность к откровенному противнику повелителя Ваниар.       Жаль, что проявить подобное милосердие и терпимость, когда сила была на его стороне, Аркуэнвил никогда не удосуживался. Ни в случае сына, ни тем более — в случае супруги.       — Расскажи о Гимнасии, — эльда протянул кубок с вином, после чего присел на кровать, выжидательно смотря на сына. — О нём и его основателе у нас столько слухов ходит. Мы, конечно, по вашему примеру, создали свой. Но интересно послушать и о том, что происходит в Тирионе. Как ты? Как тебе там живётся? Как там твои друзья? Феанаро, Нерданэль?       Лаурэфиндэ с лёгкостью подхватил беседу, принимая правила игры. Всё равно до праздника ему полагалось быть паинькой и вести себя прилично. Единственное, что он позволил себе — почаще упоминать того, благодаря кому уход эльда из Валимара в принципе стал возможен, раз уж ата сам попросил рассказать.       В конце концов, помимо собственных немалых талантов, именно дружбе с молодым принцем полунолдо был обязан всем, чего удалось добиться сейчас.       Один из немногих в Амане, кто долгие годы рос без матери, отчаянно пытавшийся найти своё место среди Нолдор, юноша тогда просто потянулся к тому, кто, как ему казалось, испытывал похожие проблемы. Только у сына Финвэ всё было ещё хуже: он свою матерь даже изредка живой не видел.       Однако Куруфинвэ дал намного больше, чем просто дружбу. Не только новую, глобальную цель, мечтой о которой принц умел зажигать своих соратников. Нет. Феанаро подарил возможность занять своё место в мире. Жить так, как Лаурэфиндэ сам считал правильным, а не так, как хотел от него отец. И возможность не кланяться тем, кого полунолдо презирал всю жизнь.       А теперь ещё и долгожданную расплату за себя и за мать, что в своё время обеими руками поддержала идею о создании Гимнасия и быстро нашла место в окружении принца.       Кстати о ней. Пора было немного разбавить «семейную идиллию» и устроить лёгкую проверку на честность.       — Ата, скажи, — Финдэ поболтал кубком, сделав ещё глоток и проницательно смотря на отца. — А матушку ты пригласил на праздник?       Аркуэнвил помрачнел. Золотистые брови на точëном лице сошлись на переносице, а обладатель их начал с осторожностью, словно боясь вспугнуть дикого зверя, подбирать слова.       — Я написал ей, сын мой. Честно, я хотел видеть вас обоих. Увы, ответа так и не получил. Ангараумо никогда не любила наши празднества.       — Вот как, — полунолдо с грустью покачал головой. — Какая жалость. Я надеялся, что мы соберёмся все вместе, как встарь.       Наглая ложь прозвучала в ответ на враньё такой же неприкрытости. Проверял же золотоволосый — никто и не думал приглашать мать. Возможно, прекрасно понимая, что она ответит. Возможно. Но факта этого не меняло.       — Сын мой, — вздохнув, ваниа поднялся на ноги, подойдя ближе и слегка сжав плечо сына. — Иногда, к сожалению, так бывает. У нас с твоей матерью, волей Манвэ, оказались разные дороги. Однако я всегда уважал её и, перед Эру Единым, она всё ещё моя супруга. С тех пор, как она вернулась в Тирион, я не знал других женщин. Мне правда жаль, что её не будет сегодня.       Лаурэ подавил желание одним движением выплеснуть остатки вина ему в лицо.       Он же прекрасно помнил, как Аркуэнвил её «уважал», пытаясь переделать под себя. Называл «властной», «гордячкой», «упрямицей». Требовал «жить так, как положено». А когда не получилось, подавил любые попытки забрать вместе с собой сына, ссылаясь на обычаи… и на волю Ингвэ, ближайшего своего друга, что властью короля постановил оставить полунолдо в доме Золотого Цветка.       Точно так же, как память услужливо подсовывала моменты, насколько авторитарным мог быть отец уже в отношении непосредственно Лаурэ, в своих попытках превратить его в истинного поющего фальцетом.       И вот после этого — лицемерное раскаяние и орочьи слëзы. На что только не пойдут Ваниар, чтобы добиться желаемого.       — Ладно, — Финдэ тряхнул головой, вновь улыбаясь. — Не будем об этом, ата. Пойдём лучше. Нам нужно подготовиться к вечернему празднику, верно? Пусть для нас он станет пиром Примирения.       Следуя за повеселевшим отцом, первый из Чёрных Стражей мысленно усмехался.

***

      Чем дальше шло, тем меньше всё происходившее нравилось Верховному Королю Эльдар. По мере того, как Лурэлин погасла и на небе показалась Валакирка, величайшее из творений Варды, предчувствие недоброго всё усиливалось.       Вновь наполнив свой кубок и слушая с наслаждением выступавших певцов, хор которых то и дело менял тональность в такт менявшейся музыке, Ингвэ, тем не менее, глаз не сводил с главного потенциального возмутителя спокойствия, сидевшего на одном из самых почётных мест рядом с родителем.       Исключая возраст, почти незаметный на лице Аркуэнвила, они с сыном были похожи друг на друга, как две капли воды. Всё те же узкие, породистые лица с точëными скулами, тот же водопад золотых волос и серые глаза.       За одним исключением. Друг был одет в свободную, подобающую его статусу зелёную с золотом мантию, а вот явившийся не только в Валимар, но и проводившийся на равнине за городом праздник верхом на своём ящере Лаурэфиндэ облачился в цвета, от которых у Ингвэ, быть может, уже скоро начнёт дергаться глаз. Слишком хорошо повелитель Ваниар знал, кем является их хозяин и что от носителей этих цветов можно ожидать.       Когда Феанаро с самым серьёзным видом передал, что блудный сын народа Ваниар, доселе игнорировавший все попытки отца примириться, обещал прибыть на праздник, Верховный Король уже насторожился. За прошедшие годы он прекрасно успел узнать, что Лаурэ является одним из самых верных последователей непокорного принца, наравне с Махтаном Урундилем и его дочерью. С чего тому, кто, несомненно, считает Ваниар если не своими врагами, то своими противниками, внезапно идти на такую уступку?       Прилёт же верхом на клятом ящере, что фактически являлся вызовом Сулимо, и подарки, полные скрытых смыслов и заявлений, расставили всё по своим местам окончательно. Лаурэфиндэ не собирался мириться. Нет. Он приехал сделать одно — ещё больше рассорить Ваниар и Нолдор. Сделать так, чтобы не то что его, а больше никого из жителей Тириона не захотели приглашать на праздник Ваниар.       Ингвэ, слишком много общавшийся с Феанаро, успел изучить то, как этот змей, чьë коварство навевало не слишком приятные мысли о тайном происхождении принца от Падшего Валы, действует. Вежливо, формально почти не нарушая никаких правил.       Вот только объяснять это Аркуэнвилу — означало окончательно разбить другу сердце.       Владыка Ваниар украдкой, с сожалением и сочувствием, взглянул на соратника, с которым, в своё время, прошёл путь от Вод Пробуждения до Валимара.       Сначала несчастливый брак и гордячка, во многом подобная Куруфинвэ, в числе сторонников которого она и осела. Затем, сбежавший из дома сын, что за все годы не подал ни единой весточки, несмотря на все письма отца. Как же Вил был рад, когда Лаурэфиндэ согласился приехать! Чисто, неподдельно, искренне. Прождав годы, друг был готов уже смириться со многим, в том числе с тем, что раньше вызывало злость и желание переделать: начиная с предпочитаемых цветов и заканчивая любовью к оружию. Он даже дракона решил, в конечном итоге, принять! И это прекрасно зная, в насмешку над кем они созданы.       Вил искренне надеялся, что он и Лаурэ сумеют найти общий язык. Что, уступив в малом, он вернёт сына. А дальше, по мере того, как слияние Ваниар и Нолдор будет усиливаться, можно будет привить и некоторые более возвышенные качества.       Ослеплённый радостью друг, ещё не до конца понявший, с чем, а вернее, с кем они имеют дело. И от радости этой растерявший всю дальновидность.       А Ингвэ, что пришлось примерять издевательский дар своего противника и слегка шикать на собравшуюся толпу, понял — пришло время брать дело в свои руки.       Он не даст малолетнему глупцу, что ведом глупцом постарше и похитроумнее, ни испортить праздник, ни лишить Аркуэнвила последней надежды на возвращение осколка семьи.       «Сегодня всё должно пройти, как надо. А дальше — посмотрим».       И поэтому… пришлось держать молодого нолдо (без всяких «полу». Иллюзий у Ингвэ не было уже давно) при себе большую часть времени. Чтобы дел не натворил. И уж точно, помятуя о том, какая музыка по душе Нолдор, чтобы держался подальше от музыкальных инструментов!       Пока что это удавалось. Ну, за исключением того, что на охоте, которой начался праздник, ближайший соратник сына Финвэ взял первенство. Неприятно, многие молодые Ваниар смотрели на пришельца после с откровенной неприязнью, шепчась о жульничестве и «нечестном оружии». Но пока что ничего серьёзного.       Судя по внешнему виду, Лаурэ откровенно скучал. Впрочем, пусть лучше скучает, чем творит непотребства…       Однако когда из кольца танцующих, что постоянно менялись между собой, выполняя движения медленного и величавого танца, отделилась тонкая женская фигурка, направляясь прямо к виновнику невесëлых дум, Верховный Король насторожился. А когда Аркуэнвил, встретившись глазами с оглянувшимся сыном, жестом буквально подтолкнул молодого эльда — мол, иди, танцуй! — Ингвэ и вовсе похолодел. Но делать что-то было уже поздно. Юная Ваниэ увлекла нолдо в чёрном и красном танцевать, к вящему довольству его отца, что лучился радостью. Кажется, он сам это и подстроил.       Теперь, когда Лаурэфиндэ исчез из-под пристального присмотра, не было никакой гарантии, что что-нибудь не произойдёт.       «Проклятие, друг мой, как же ты слеп сейчас. Боюсь, ты сам на себя теперь накличешь казнь…»

***

      — Признаюсь, я удивлён, что вы пригласили меня, прекрасная незнакомка, — мило улыбнулся полунолдо, делая традиционный поклон, после чего дважды хлопнул в ладоши.       Танцы Ваниар он не любил, предпочитая огненную пляску Тириона, ставшую весьма популярной с кое-чьей подачи. Однако Лаурэ не мог не признать: разговаривать, чередуя фигуры танца и партнёрш, было куда удобнее, чем пытаться одновременно сказать что-то и не сбить дыхание, словно во время боя.       — Негоже победителю охоты сидеть в одиночестве, — вернула улыбку ваниэ. — Многие девы Валимара были бы счастливы, если бы вы их пригласили. Почему же ни одна из них не удостоилась подобной чести?       «Даже не знаю. Наверное, потому что я не люблю женщин Ваниар и приехал сюда не за этим?» — с ехидством подумал золотоволосый, меняясь местами с танцором слева. Затем, дождавшись, когда танец вновь выведет его на девушку, соединил с ней ладони, кружась и пристально рассматривая.       — Быть может, я хотел увидеть, какая из них окажется столь храброй, чтобы пригласить меня самой. Позвольте узнать ваше имя, дивное создание?       — Эстель, из служительниц Элентари. Лаурэфиндэ, так вы считаете меня дивным созданием?       — Мои глаза редко меня обманывают.       — Полно смущать меня, прекрасный небесный всадник.       Лаурэ сощурился, рассматривая девушку, напряжённо думая, но при этом продолжая улыбаться эльдиэ и болтать с ней о всяких глупостях.       Учитывая весьма характерный жест отца, как и внешний облик девушки, — эта попытка познакомиться явно не была спонтанной. Не так легко в Валимаре найти высокую и чëрноволосую ваниэ, куда больше похожую на женщину Нолдор, чем на представительницу своего народа. Подобные водились лишь среди тех, кому благоволила Варда, благословив особо и наделив обликом, подобным своему.       И ещё меньше шансов, что она ни с того, ни с сего заинтересуется тем, кто весь праздник ходил с невесëлой физиономией.       — Ваш отец столько рассказывал о вас…       Чёрный Страж чуть склонил голову на бок, изучая незнакомку. Что и требовалось доказать.       — Мне любопытно, что именно. Мы не общались с ним уже давно.       Красива, спору нет. Очень красива. По-нолдорски. Ата явно постарался, чтобы ему понравилась, и, вероятно, рассчитывал, что сын сделает самую большую глупость в своей жизни, позволив накинуть на себя петлю, что могла бы привязать его к Валимару.       Могло бы сработать. Будь Финдэ чуть более наивен и менее предубеждён ко всему, что связано с этим городом.       Однако… подобная уловка сейчас была на руку.       Лаурэфиндэ и так из-за пристального внимания Верховного Короля потерял слишком много времени впустую на этом треклятом празднике, сидя смирно и лишь немного раззадорив местных победой на охоте. А в его изначальных планах было, не много ни мало, докатиться до полноценного вызова на поединок! С последующей победой, разумеется.       Разумеется, был ещё завтрашний день, где в планах было чествовать Короля Арды в собственной традиции, а также пир, где за вином начнутся споры разной степени горячности. Но… почему бы не подкрепить это ещё чем-нибудь?       Лаурэфиндэ продолжил танцевать, ведя полную глупостей беседу и стараясь не раздражаться раньше времени. Хотя видят Валар! Он сомневался, что подобные глупости его начала бы спрашивать та же Нерданэль, будь Финдэ на месте своего друга.       — Здесь растёт множество цветов, Лаурэ. Многие из них не встретишь в Тирионе. Какие тебе больше всего по душе?              «Дуб, милая. Дуб. Если речь не идёт об энтах, он такой же твердолобый, но из него можно множество полезных вещей сделать».       — Боюсь, я не столь хорошо разбираюсь в цветах, Эстель, — полунолдо покачал головой, обходя кругом вокруг партнёрши. Стоило всё же выяснить, что именно нужно было этой девочке, прежде чем пытаться чем-то увлечь её. Что именно стояло за её расспросами? Простой интерес, вызванный рассказом отца, или уже более укоренившаяся влюблённость? От ответа на этот вопрос зависело многое. — Но я удивлён, что вы спросили о них. Вы служительница Королевы Звёзд, а не Владычицы Земли.       — А ты думаешь, что благословленные Элентари не разбираются в цветах? — Эстель словно ненароком прижалась к всаднику рамалоки, оказываясь в его объятиях и для этого даже слегка сбиваясь с ритма танца. — Но ты прав. Звëзды — самое прекрасное, что есть в Эа. Я завидую тебе, Лаурэфиндэ. Ты можешь летать столь близко к ним. Можешь протянуть руку и коснуться их рукой, уподобившись Орлу Манвэ!       О звёздах дева щебетала ещё долго, то и дело стараясь прижаться к кавалеру. Что, учитывая лёгкий шёлк тëмно-синего платья эльдиэ, под которым, скажем так, чувствовалось тепло женского тела, вызывало… некоторые неудобства. Нет, Чёрный Страж держал себя в руках. Однако неудобства это вызывало.       Однако чем дальше, тем больше Лаурэ понимал, что ата подбирал возможное увлечение не только по внешности, но так, чтобы она сама, в том числе, была заинтересована. Как оказалась, Эстель приметила золотоволосого уже давно — во время одного из поединков на арене. И после этого не упускала случая полюбоваться «его храбростью и статью». А если брать и ещё несколько оговорок и весьма… интересных вопросов, вроде того, чем Лаурэ любит перекусить и есть ли у него возлюбленная, то лично полунолдо не удивился бы, если бы узнал, что девчонка уже успела распланировать свадьбу и счастливое семейное гнëздышко с драконьим всадником.       Ну что же. Тем лучше. Дуру, конечно, немного жалко, но устраивать семейную жизнь Финдэ в ближайшее время не планировал.       «Значит, она звëзды любит… очень хорошо»       — Скажи, прекрасная незнакомка, — Лаурэфиндэ, невозбранно скопировав манеру говорить у Феанаро, когда тот к Нерданэль обращается, добавил в голос немного бархатистости. — А ты хотела бы сама дотянуться до звёзд?       — О чëм ты, мой рыцарь?       — Я прилетел сюда на Минратосе. Думаю, рамалоки сумеет вынести двоих. Одно твоё слово, и мы убежим подальше от этих танцев и достанем рукой до неба.       Судя по смущению и лёгкой краске, выступившей на лице и шее девушки, мысль о том, чтобы сбежать куда-то вдвоём с желанным кавалером, Эстель пугала и манила одновременно. Однако второе чувство, похоже, побеждало, ведь спустя минуту она кивнула, чуть нервно сжимая узкой, никогда не знавшей ничего, кроме вышивания, ладошкой руку эльда.       Уж не знал Лаурэ (хотя догадывался), что она там себе вообразила… но из толпы танцующих, подальше от посторонних глаз, они ускользнули довольно быстро. Впрочем, ученик Отца Драконов позаботился, чтобы хоть кто-то, но заметил их исчезновение.       — Элентари… какой же он огромный! — наполовину восхищённо, наполовину испуганно шепнула ваниэ, чуть прячась за спину кавалера.       Дремавший Минратос приоткрыл один глаз, внимательно и чуть сварливо смотря на бескрылого брата.       — Спокойно, друг мой, спокойно. Будь хорошим мальчиком, нам надо уважить прекрасную деву, — чуть улыбаясь, Лаурэ слегка похлопал по белоснежному чешуйчатому боку.       — Ну это уж слишком… мало того, что ты меня пёсиком выставляешь, теперь ещё и местных самочек катать? — возмущённо пронеслось в разуме. — Или хочешь сказать, ты её выбрал и она теперь часть стаи?       — Разумеется, нет. Но нам нужно её прокатить. Это часть плана.       — Я не унесу двоих!       — Она лёгкая. Потерпи. Прошу тебя… Минратос слегка потоптался, очень недовольно смотря на своего всадника.       — Я точно на обратном пути перевернусь в воздухе, — чуть злобно предупредил рамалоки, опуская крыло и давая на себя влезть.       Посадив ваниэ впереди себя и закрепив ноги девушки ремнями, Финдэ устроился сзади, обняв спутницу за талию и давая команду взлетать.       Ночной ветер, сопровождавшийся постепенно разгорающимся светом Серебряного Древа, приятно отрезвил. И даже восторженно-испуганные визги этого не испортили. Как и то, что полёт был более медленным и тяжёлым, чем обычно. Да… так было хорошо. Здесь, в небе, полунолдо был на своём месте.       Когда они приземлились чуть западнее лагеря, на берегу реки, в которой отражался свет Древа, Финдэ, отвязав ремни, спрыгнул с вновь сунувшего голову под крыло дракона первым. Эстель же…       Следовало ожидать, что именно это она и сделает. Неловко попытавшись слезть, девушка упала прямо на руки эльда, которые он был вынужден подставить.       А затем… девичьи руки оплели шею, чуть запинающееся дыхание опалило кожу, а эльдиэ с явным намерением потянулась губами к его губам. Сквозь тонкую ткань платья чувствовалось, что сердце у «дивного создания» стучит быстрее, чем у зайца во время погони.       — Лаурэ. Я хотела сказать весь вечер. Я люблю тебя. Мой рыцарь… ты украл моё сердце. Я влюбилась с того мгновения, когда только увидела тебя на арене, когда ты, с одним только копьём, стал победителем того состязания…       — И поэтому, когда к тебе подошёл мой отец, ты не стала себя долго упрашивать, — хмыкнул Лаурэфиндэ чуть уклоняясь от поцелуя и ставя даму на ноги.       — Что? А, да… Он сказал, что ты будешь на празднике. Я очень долго ждала, когда начнутся танцы, боялась, что ты пригласишь кого-то ещё, но, слава Варде, этого не случилось, — Эстель вновь сделала попытку поцеловать, прижавшись всем телом.       — Понятно, — полунолдо тихо хмыкнул, качая головой и жёстким усилием воли давя зов плоти. Его он сможет удовлетворить дома, без последствий. Многие девы Нолдор и Тэлэри в этом плане были куда менее щепетильны и замуж не просились, считая «Законы и обычаи Эльдар» лишь сводом указаний, а не жёстких законов. В отличие от Ваниар. Взаимное удовольствие и взаимное уважение. Не более того.       Воистину, желание ата привязать его к этому проклятому городу не иначе как судьбой совпало с влюблённостью одной ваниэ.       Даже жаль. Немного. Но, во-первых, Лаурэ не просил вешаться себе на шею, и во-вторых, ему очень сильно нужен был завтра вызов на дуэль. А в-третьих, он скорее пронзил бы себе грудь мечом, чем позволил связать себя с кем-то из обитателей Города Богов.       — Первое. Это была алебарда, а не копьё. — руки девушки, стремившиеся обвиться вокруг шеи, оказались мягко, но неуклонно перехвачены. — А второе… Хорошая попытка. Но нет.       — Что? — глаза эльдиэ чуть расширились в изумлении. — Но почему? У тебя нет другой, и я хотела… я думала… Если ты опасаешься, что мой отец откажет, если ты попросишь моей руки — не волнуйся. Я сумею его уговорить, правда. Я люблю тебя. Я хочу быть рядом с тобой — и только!       — Сочувствую. Потому что я тебя — нет, — Лаурэфиндэ опустил Эстель, у которой подкосились ноги, на сырую от ночной росы траву. — Видишь ли, моё дивное создание… ты прекрасна. Я не буду с этим спорить. Красотой ты опережаешь многих из дев, что я видел до этого. Однако чтобы вызвать у меня желание, нужно иметь два качества, которых у тебя нет.       — К-каких? — полузадушено всхлипнули из травы. Словно надежды разбивались — вместе с совершенно детской верой в сказочных принцев верхом на белых драконах.       — Острого ума и любви к тем искусствам, которым учит Вала Ауле. Ум — вот то, что поистине красиво.       Не оборачиваясь, Лаурэ бодро зашагал по направлению к лагерю, где среди шатров всё ещё кто-то танцевал, и уже накрывали столы для продолжения празднества.       Учитывая наличие у тихо рыдавшей позади эльдиэ старшего брата, как Чёрный Страж уже успел выяснить… завтра его ждал бой. Надо будет потом забрать тренировочную алебарду с рамалоки.

***

      Лагерь встречал появившегося как ни в чëм не бывало Лаурэфиндэ… заинтересованно. С любопытством, идущим от стоявших длинными рядами, за которыми расположились группки прибывших на праздник гостей.       Завидевший его ата довольно улыбнулся, думая себе невесть что и, вероятно, уже представляя, какую свадьбу развернёт. Верховный Король Эльдар сощурился, явно чуя что-то недоброе. Уже успевшие пригубить вина Ваниар, особенно из числа юношей и девушек во главе с Ингвионом, призывно замахали, явно приглашая в свою компанию.       И к счастью, хор петь, наконец, перестал. Лаурэ возблагодарил Эру, что музыка народа его отца, наконец, закончилась. Музыканты и певцы разбились по группкам эльдар, тихо музицируя уже в более узкой компании.       Один из инструментов, семиструнный гиттиар, сейчас чуть слышно звучал в руках напевавшего какой-то мотив сына короля.       — Ингвион, позволишь?       Сев за стол и осушив кубок вина, Чёрный Страж кивнул в сторону струнного.       Ученик Астальдо с сомнением посмотрел в глаза устроившемуся напротив эльда. Ваниа отлично понял, куда дело идёт и в какой ситуации оказался.       Дать гиттиар — значит следующие несколько минут слушать песни из репертуара Нолдор, что испортят настроение всем присутствующим, что уже успели насторожиться. Не позволить, и неизвестно, что надумает непредсказуемый полунолдо.       — Прости, Лаурэ, — обезоруживающе улыбнулся принц, выбрав, как ему казалось, менее опасный вариант. А жаль. У Финдэ была на такой случай заготовлена прекрасная песня собственного сочинения, что ввела бы диссонанс в местное песнопение, словно искажение Мелькора в дни Великой Музыки. — Я знаю, какие песни сейчас любят в Тирионе. Это не самый лучший выбор для сегодняшнего вечера. Не обижайся.       — Жаль, — Финдэ совершенно беззлобно усмехнулся, потянувшись к нарезанной тонкими ломтиками жареной оленине. — Наша музыка бывает очень хороша, если привыкнуть к её звучанию. Она разгоняет кровь по жилам.       — Скажешь тоже, — фыркнул кто-то за столом. — Ни один Вала не стал бы подобное петь!       — В Тирионе совсем петь разучились, — посетовали с другой стороны. — Словно Мелькоровы Вирши теперь поёте. Звучание Валимара приходит послушать сама Элентари и Хозяин Таникветиля.       — В последнее время Нолдор слишком много возомнили о себе. Особенно их принц. Он же первым те жуткие песни петь начал.       — И что он пытается доказать? Что он искуснее тех, кто изучал искусство песни с самого появления в Амане?       — Не говоря уже о том, что самому городу на Туне не достает благодати Древ, — включился в разговор ещё один. — Разве может камень, сколь искусно бы он ни был обработан, соперничать со Светом Воплощëнным, что создавали сами Валар? Если наследником Финвэ станет его третий сын, я надеюсь, он преобразит Тирион под стать Валимару.       — Действительно, — полунолдо, скривившись, точно лимон съел, вновь отпил из кубка. Он услышал достаточно. — Куда городу, созданному собственными руками двух народов, до домов, полученных малыми детьми в дар от заботливых родителей?       Тишина, разнëсшаяся по столу, была буквально физически ощутимой. А Финдэ, чувствуя, как на него смотрят десятки глаз, внутренне усмехался.       Сейчас он мог дать волю собственному раздражению на весь этот фарс. Пусть и не до самого конца. Никакой ругани. Однако высокопарное чванство, всегда отличавшее жителей этого города, было отличной почвой для конфликта. Особенно учитывая то, что сейчас происходило.       — Наши друзья не имели в виду ничего плохого в отношении жителей Тириона. А Лаурэфиндэ, уверен, не хотел сказать ничего такого, — сын Ингвэ, явно пытаясь загасить нарождающуюся бурю, взял дело в свои руки. — Верно ведь, Лаурэ?       — Я сказал лишь то, что сказал, — эльда невозмутимо пожал плечами. — Только это. Тирион строили не только Нолдор, но и Ваниар. Разве не так говорит Владыка Ингвэ? Вот только Нолдор своё искусство преумножили. Ваниар же получили в дар новый город… при этом, разучившись работать с камнем.       — Какое это имеет значение для последователей Короля Арды? — чуть недовольно спросили со стороны Ингвиона. Похоже, юные последователи Ваниар выпили достаточно, чтобы им захотелось спорить.       — Это имеет значение для очень многих последователей Короля Арды, — Лаурэфиндэ в задумчивости осмотрел стол, полный золотой и серебряной посуды тонкой работы. После чего поднял столовый нож, повертев его в пальцах. — Вся посуда, что здесь есть. Столы и стулья, ножи и ложки. Это создано руками Нолдор, а не Ваниар. У них есть кузницы, мастерские и каменоломни. И все творения, что мы сейчас видим на столах — их работа. А у нас лишь песни, Воплощëнный Свет и гордость за величие покровителя.       Золотоволосый, безусловно, немного лукавил. На что-то же Ваниар всё же обменивали изделия жителей Тириона. Но сейчас ему было всё равно.       — И самое печальное, что наш народ сам от всего отказался, растворившись в волшебном свете Древ, — видя, что Ингвион явно пытается погасить пожар, Финдэ нанёс добивающий удар, чуть злобно сощурившись. — Впрочем, время это показывает и так. Взять хотя бы то, что Гимнасий первый появился в Тирионе. Да и в искусстве боя Нолдор не знают себе равных.       — Один ученик Астальдо стоит пятерых Нолдор! — а вот теперь в возгласе возражавшего слышались уже зачатки истинного гнева…       — Неужели? И кто же сейчас является победителем состязаний на арене, которого никто так и не смог одолеть? — Лаурэ хмыкнул, поднимаясь из-за стола и слегка нависая над сидевшими. — Не обижайся, Ингвион. Ты достойный боец. Но лучшим воином Тириона и Валимара был и остается старший и наследный принц Нолдор. Впрочем, если кто-то хочет испытать свои силы в кругу, я к его услугам. Я, конечно, не Феанаро, но кое-что умею.       Чуть поклонившись, Лаурэ пошёл прочь, в подготовленный для него шатёр.       Удивительно, но то, что начиналось, как заранее задуманная подколка, в итоге вылилось в настоящую, неподдельную злость.       Финдэ было душно здесь. Душно, словно вдали от ущелья Калакирья, сквозь которое ветер приносил морской воздух с Востока, местное затхлое болото затягивало с головой. А необходимость общаться с теми, с чьим влиянием на себя он боролся всю свою жизнь, лишь сильнее усиливала гнев.

***

      Утро началось неожиданно мирно, словно и не было вчерашней размолвки. Даже завтрак говорил о том, что отец явно пытался сгладить ночную ситуацию — на завтрак подали запечённое в горшочке мясо и начиненные капустой пироги. Лаурэ, у которого со вчерашней ночи кусок в горло не лез, даже почувствовал толику благодарности, когда вскрыл свой горшочек и вдохнул аромат мясного сока.       Его любимое блюдо. Первое, что он попробовал у марэ, перебравшись в Тирион.       Вот только те крохи благодарности, появившиеся за этот маленький, но столь приятный подарок, разлетелись в дребезги почти сразу же после того, как Аркуэнвил открыл рот.       — Не следует сердиться на своих сверстников за сказанное вчера. Вино даже самую спокойную тему делает куда острее. Но я поговорю с ними или их отцами. Ты только вернулся, и им не следовало давить на тебя.       — Пустяки, отец. Правда. Мне не за что держать обиду.       — Я рад это слышать. Сейчас, после завтрака, начнётся песнопение. Наш народ будет прославлять Владыку Ветров и Звёздную Госпожу, благодаря за подаренную нам Благословенную Землю. Ты готов?       Лаурэфиндэ едва слышно скрипнул зубами, проглатывая ставший противным до тошноты кусок.       Разумеется. Следовало ожидать, что раскаяние и готовность ата идти на уступки не продлится долго, точно так же, как не длится долго покаяние орка, пристрастившегося к вину. Впрочем, иного полунолдо и не ждал, иначе бы не продумывал вместе с другом весь план.       Он слишком хорошо знал отца и отлично понимал, что, как только отец почувствует, что снова может потихоньку привязать сына к себе — а вчерашнее пропадание в обнимку с Эстель давало повод так думать, — всё по капле, по капле начнётся снова.       «Спокойно… спокойно. Проклятие, осталось недолго».       — Разумеется, — Финдэ почтительно склонил голову. О да. Он почтит.       — Я знаю, ты, наверное, уже не помнишь тех прославляющих песен, что мы с тобой разучивали когда-то для этого дня, — Аркуэнвил слегка улыбнулся, протягивая завязанной лентой свиток. — Я всё подготовил.       А небольшая сумка на поясе, тем временем, приятно согревала, помогая успокоиться и напоминая, что песнопения фальцетом — это не единственный способ прославить Валар.       Множество жителей Валимара из числа Ваниар и даже некоторые из числа Майар, что были наиболее дружны с ними, собрались на равнине близ города. Там, где свободно гулял каждый из четырёх ветров сторон света. Лица Эльдар были обращены к великому холму Эзеллохар, на котором в этот час в лучах славы сияли два Древа Валинора и Маханаксар, Кольцу Судеб из тронов Валар, что временами держали здесь общий совет. А дальше, теряясь в облаках, белоснежной иглой высился Таникветиль. Главная из святынь жителей Валимара, наравне с Древами.       Облачённый в бело-синюю мантию, Верховный Король Эльдар вышел вперёд, отвесил почтительный поклон и воздел руки к небесам, начав Песнь. Слова, прославляющие, звучно переплетались со словами благодарности за новый, безопасный дом и всё, что божественные супруги, правящие с Таникветиля, сделали для своего избранного народа.       Лаурэ, вместе с отцом стоявший в первых рядах, молчал, закутавшись в свой плащ и не обращая внимания на вопросительные взгляды вначале ата, что со всё большим изумлением смотрел на сына, а затем и многих других, не понимающих, что происходит. Но полунолдо продолжал молчать, так и не притронувшись к всученному отцом свитку. Во время песнопений, что будут длиться несколько часов, ему никто ничего не скажет. А затем… Затем настанет его черед. У Нолдор был похожий обряд. Они славили Ауле и Йаванну, но совершенно по-иному.       Песни всё длились, сменяя одна другую. Уже погас Тьелпэрион, полностью уступив место Золотому Древу. Взгляды, что сверлили спину эльда, становились всё более прожигающими. Особенно несколько самых ощутимых. И Лаурэ догадывался, кому именно они принадлежали.       И лишь когда молитвы затихли, в последний раз отгремев всенародным прославлением, полунолдо шагнул вперёд, глубоко кланяясь повернувшемуся к народу Верховному Королю, до того, как он получит возможность заговорить. Или отец.       — Владыка Ингвэ, — Финдэ скромно потупил очи, говоря со всем возможным почтением. — Благодарю тебя, и тебя, отец, что пригласили меня на этот великий праздник. Я рад был встретить его хотя бы с частью моей семьи. Однако… — первый из Чёрных Стражей выдержал паузу, сделав всё, чтобы не хмыкнуть в самый ответственный момент. — Смиренно ожидая, пока вы закончите, теперь прошу тебя позволить уже мне восславить Короля Арды. Так, как принято славить Валар у нас, в Тирионе. Ваниар несравненны в искусстве песни. Нолдор же приносят в дар то, что мы делаем от чистого сердца собственными руками.       С этими словами Лаурэфиндэ достал из сумки свёрток шёлковой ткани, на которой были закреплены крупные, как перепелиные яйца, самоцветы, буквально светившиеся изнутри. В основном, это были бриллианты, прозрачные, словно слеза, а в свете Древ — начавшие сиять всеми цветами радуги силой бесконечного множества граней. Однако были и несколько сапфиров. Вершиной же всего стал рубин с детский кулачок величиной, горевший, подобно лесному пожару.       — Камни эти я собрал, летая меж пиков Пелори, и обработал собственной рукой, — с поклоном золотоволосый Страж протянул ткань застывшему изваянием Ингвэ. — И добычей этой я обязан Властелину Ветра, ведь если бы не его разрешение летать ниже Таникветиля, никогда бы мне не удалось их получить. Будь мы в Тирионе, я бы попросил одного из Аулендуров передать мой дар Владыке Земной Тверди. Но сейчас я прошу тебя. Отдай их Королеве Звёзд и Властелину Ветра.       — Я… — Ингвэ глубоко вздохнул, прикрыв глаза на несколько мгновений. А когда открыл их, был уже спокоен, ровно приняв подарок. — От лица Манвэ Сулимо и Варды Элентари, понимаю и принимаю твой дар, Лаурэфиндэ из народа Нолдор. Иди с миром и благословением.       Улыбнувшись, на этот раз совершенно искренне, полунолдо… хотя нет. Теперь уже нолдо. Даже те, кто больше всех не желал этого, теперь это признали перед всеми. Золотоволосый нолдо повернулся, спокойно идя обратно в лагерь сквозь расступающуюся толпу, с гордо поднятой головой. На Аркуэнвила он более не смотрел. Оставалось ещё одно дело, прежде, чем он мог со спокойной совестью улететь. И дело это не заставило себя ждать.

***

      — Лаурэфиндэ!       Звучный, слегка дрожащий от гнева голос за спиной застал его в тот момент, когда жители возвращались, готовясь разбирать временный лагерь. Праздник, отмечавший день пришествия Ваниар к Эзеллохару, был завершён. Нужно было возвращаться. Старательно давя лезущую на лицо улыбку, что делала его похожим на объевшегося сметаной кота, нолдо медленно развернулся, придав лицу серьёзное выражение, и произнёс спокойно, чуть насмешливо растягивая слова. Так, как это делал его наставник и друг, когда хотел кого-нибудь выбесить.       — Н-да да?       Перед ним стоял ваниа. Кажется, тот самый, что спрашивал вчера, какое отсутствие мастерских имеет значение для Ваниар.       А вот за пылающим гневом юношей пряталась ещё кое-кто. Вчерашняя знакомая. И, судя по покрасневшему и опухшему лицо, проплакавшая на плече у брата всю эту долгую ночь.       — Вчера ты, помнится, говорил, что если кто-то готов испытать свои силы в кругу, ты к его услугам? Твоё предложение всё ещё в силе?       — Разумеется.       — Хорошо, — неизвестный ваниа, резко шагнув вперёд, наотмашь ударил Лаурэ рукой плашмя. Голова нолдо слегка дернулась в сторону. Губа лопнула от удара подобно перезрелой вишне. — Или ты сейчас принесёшь извинения перед моей сестрой за то, что случилось вчера, а после, преклонив колено, попросишь её руки перед нашими родителями. Или я втопчу тебя в грязь у реки, на том самом месте, где ты её обесчестил! А после потребую суда Валар!       — Обесчестил?       — То есть…       — Он сделал что?       — Обесчестил…       — И отказался жениться после?       Мгновенно окружившая поединщиков толпа взорвалась негодующим ропотом. Спину Лаурэ начало жечь уже куда больше взглядов. Частью — негодующие. Частью — потрясённые. А частью — уже откровенно ненавистные.       — Проклятие, Финдэ! — проходя сквозь Эльдар, как нож сквозь масло, в кругу оказался Ингвион, встав между спорщиками. За ним уже спешил Верховный Король Эльдар. — Что здесь происходит? То, что говорит Нуменсурэ — правда?       Лаурэфиндэ медленно, словно смакуя, ладонью стёр кровь с губ.       — А перед Вардой Элентари поклясться посмеешь? — тихо, со злой, ядовитой насмешкой произнёс золотоволосый, смотря на свою несостоявшуюся невесту. — Или, — внезапная догадка пронзила разум. — Быть может, ты просто прорыдала полночи брату в плечо, а он уже сам додумал?       Серые глаза весело сощурились.       — Именем Эру Единого, клянусь, и Ауле призываю в свидетели — я не посягал на честь этой девы ни добровольно, ни насильно! Всё, что я сделал — пригласил её покататься верхом на рамалоки, а затем не ответил взаимностью на её признание в любви. Не более того. Пусть Вековечная Тьма падёт на мою голову, если я лгу!       Шумевшие было ваниар затихли, с недоумением и лёгким страхом взглянув на бывшего соотечественника. В том, что он говорит правду, теперь сомневаться не приходилось. Даже самый отчаянный злодей и мерзавец не стал бы лжесвидетельствовать, давая такую клятву.       — А чтобы всем было понятнее, — эльда сделал едва заметное движение рукой, и вот уже кровью расцвела губа Нуменсурэ. Тот слегка пошатнулся. — Приглашаю в круг. К реке, если ты настаиваешь. Лучше лицом в грязь, чем дуру в жёны.       — Да как ты…       — Тихо, — вновь вмешался ученик Тулкаса, стальными пальцами сжимая плечи обоих. — Если поединок и будет, то он будет по правилам. Никакого избиения друг друга просто так.       После чего, сурово взглянув на нолдо, вкрадчиво произнёс.       — Полагаю, что в тебе говорил гнев за несправедливое обвинение. Однако оскорбления были излишни. Поединок поединком. Но с девушкой — принесите взаимные извинения.       — Нет.       — Лаурэ…       — Я лишь повторил то, что сказал ей на берегу реки, — пожал плечами Финдэ. — Ум — вот истинная красота женщины. А ещё, умение работать руками. Прекрасный лик — лишь один из необходимых атрибутов.       — И кого же ты считаешь первой красавицей Амана, в таком случае? — Ингвион уже не выдержал, процедил последний вопрос сквозь зубы. — Просто, чтобы мы знали твои… специфичные вкусы.       — Первая красавица Амана давно занята, и на неё я бы не претендовал при всей моей наглости, — подозвав Минратоса через осанвэ, Лаурэфиндэ достал привязанную к седлу учебную алебарду. — Однако, если бы моя будущая супруга была хотя бы в половину такой, как она — я был бы счастливым эльда.       — И всё же.       Нолдо улыбнулся. После чего заявил так, чтобы слышали все присутствовавшие.       — Принцесса Нолдор Нерданэль. Дочь Махтана Урундиля. Не быть другой первой красавице среди Эльдар.       И здесь он почти не лукавил. Видя в рыжеволосой мастерице не более, чем названную сестру, Финдэ отлично понимал, насколько его другу повезло с женой. Во всех смыслах.       Долго поединок не продлился. Слишком взбешённым был Нуменсурэ. Слишком неловко двигался. И слишком мало тренировался, в отличие от Ингвиона, частенько сражавшегося на арене против бойцов Нолдор. У этого мальчишки был лишь гнев и обида.       Лаурэ не стал втаптывать его в грязь по настоящему, долго и словесно в том числе. Лишь быстро опрокинул на землю, после чего выбил из сознания одним точным ударом. Нужного эффекта он и так достиг. Нолдо искренне сомневался, что после такого его хоть когда-нибудь теперь позовут в этот треклятый город.       Лишь готовясь уже взбираться по подставленной Минратосом лапе, Лаурэфиндэ в последний раз увидел идущего к дракону отца.       Серые глаза чуть сузились, рассматривая того, кто проделал столько усилий, чтобы пригласить Финдэ сюда. Аркуэнвил словно постарел разом на сотню веков, при этом лишившись бессмертия Эльдар. Взгляд потух, став совершенно безжизненным, кожа побледнела, а руки нервно прятались в рукавах мантии.       Отец смотрел примерно так, как смотрела матушка, уходя и понимая, что она не может ничего сделать, чтобы забрать малыша Лаурэ с собой. Лишь потом, уже подросшим, он смог вернуть её взгляду прежнюю остроту и пламя.       — Ты ведь изначально не собирался мириться. Начиная с самого прибытия. Верно? — произнёс ваниа чуть мёртвенно. Ты приехал сюда, чтобы… чтобы что?       — Понял наконец. Я приехал сюда, — нолдо в мгновение ока взлетел в седло, — лишь по одной причине. По просьбе моего принца.       Аркуэнвил развернулся, словно не в силах смотреть больше ни на этого проклятого ящера, ни на его всадника, что сжёг все мосты и навеки навлёк позор на его голову.       — Уходи. Улетай. Ты не сын мне больше, — произнёс он совсем тихо.       — Как же долго пришлось ждать этих слов. А, и вот что ещё, — наездник устремил взгляд в небо, больше не оборачиваясь в сторону своего прошлого. — Давно уже хотел тебе сказать. Матери ты не достоин.       Белоснежный ящер устремился в небеса, унося нолдо прочь из места, где его больше ничего не держало. Лаурэ же… чувствовал, что он сам и матушка, наконец, отомщены. Что он сам теперь свободен. Никаких больше «полу». Это время ушло. Он — нолдо. Правая рука наследного принца Тириона и воспитатель его детей.       Но в тот миг, когда Лаурэ с наслаждением прикрыл глаза, подставив лицо ветру, Минтратос сложил крылья, быстро перевернувшись в воздухе, а забывший закрепить ремни Финдэ почувствовал, как выскальзывает из седла — прямо навстречу водяной глади озера, не слишком высоко над которым они летели.       Кажется, не один эльда хотел почувствовать себя отомщённым…       — МИНРААААТООООООООС!.. Буль!       — И зачем так орать? Я же сказал, что выловлю, братец, — фыркнул дракон, снижаясь к месту, отмеченному кругами на воде. Туда, где вынужденно нырнул его наездник.