Неуязвимая станция

Гален не ожидал вот так сразу столкнуться с человеком, к которому у него были очень сложные и противоречивые чувства, поэтому просто стоял и смотрел на происходящее. Кренник стрельнул глазами в Эрсо, потом скосил их куда-то в сторону и вытащил из кармана левой рукой коммлинк, правую странно держа на вису, словно у него были сломаны пальцы. — Мостик, генетик на уровне минус пять, сектор двести девяносто два. Пришлите подкрепление, — услышал Гален. Потом Орсон скорчил гримасу, поднеся правую конечность к глазам, и выдавил: — Как же эта дрянь жжётся… Зеленоватая плёнка, пятнающая тыльную сторону кисти руки Кренника, была видна плохо, но Эрсо моментально связал в голове мельком увиденного в открытую дверь лифта врага, снятую с руки перчатку и шипящего от боли человека. — Тебе нужно в лазарет, — медленно сказал он, глядя на профиль директора, так как тот по какой-то причине избегал снова посмотреть Галену в глаза. — Похоже на то, — Орсон пытался по своему обыкновению добавить в тон сарказма, но получилась какая-то сердитая досада. Видимо, боль, причиняемая зелёной слизью, была на грани терпимой. — Сектор пятьсот шестьдесят четыре, я правильно помню? — речь учёного была несколько заторможена в противовес очень быстро прокручивающейся в голове информации. Он почти моментально сопоставил все, что знал о ядах вообще и конкретном отравляющем веществе в частности, а также проанализировал вероятности развития событий тем или иным образом, учитывая, что конвоир мог как сказать про яд правду, так и солгать. Руки Эрсо тем временем тоже жили своей жизнью: он оторвал от подола своей куртки широкую полосу и шагнул к Креннику. — Нужно наложить жгут, — пояснил он, начав обматывать плечо правой руки директора. Кренник снова поморщился — правильно наложенный жгут также вызывал крайне болезненные ощущения — но не сопротивлялся и наконец посмотрел прямо на Галена, воспользовавшись тем, что внимание последнего занято жгутом. Лифт остановился на нулевом, экваториальном, уровне. Гален превосходно помнил все чертежи второй станции, хоть прошло почти четыре года, как он прекратил над ней работать. Он помнил, что отсюда примерно десять-двенадцать минут до медицинского отсека. С учётом посадки-высадки на то, чтобы добраться, ушло бы минут пятнадцать. «Слишком долго!», — билось в его мозгу. Как и вечность назад, на Ла’Му, он уже видел череду событий до самого конца, а тело пребывало в ступоре, отказываясь от активного участия в них. Вероятность того, что Кренник уже мертвец и его ничто не может спасти, составляла чуть менее двадцати процентов. Через пятнадцать минут эта вероятность становилась уже равной семидесяти процентам. То есть что-то надо было делать прямо сейчас. И не «что-то», а конкретно: ампутировать поражённую ядом конечность, чтобы полностью прекратить поступление яда в кровь. Тогда, десятилетия назад, учёному было сложно заранее идти на разрыв, вызвав бурю эмоций Лиры в свою сторону. Он так и не нашёл тогда правильного решения, поэтому не стал делать никаких шагов на упреждение. Одно было для него несомненно: если он вместе с Лирой и Звёздочкой спрячется в убежище, Кренник перероет всю планету дюйм за дюймом, пока не найдёт их. Поэтому он попытался в последний момент изменить план. Он не ожидал, что Лира поведёт себя столь… безрассудно. Как он тогда не злился на Орсона, он не мог полностью возлагать на него вину за произошедшее: ведь Лира действительно собиралась стрелять. И если бы ей это удалось, если бы Кренник был убит на Ла’Му, лучше бы от этого никому не стало. Сейчас же для спасения Кренника нужно было в первую очередь переступить через себя, сломать свои принципы и запреты, что было едва ли немногим легче, чем то, надо было сделать на самом деле. Не считая того, что это было сложно даже озвучить и объяснить. В довершение всего оставался тридцатипроцентный шанс, что Кренник сможет выжить и без изуверских методов, что делало задачу Галена ещё более непосильной. Когда директор повернулся, чтобы выйти из лифта, Гален с ужасом увидел, что у него сзади весь плащ испачкан зелёной слизью. — Орсон! У тебя пятно яда на плаще! Осторожно сними его. Кренник, выйдя из лифта, дёрнул головой, пытаясь посмотреть себе за плечо, потом замялся — чтобы отстегнуть плащ требовалось две руки. — Дай, я помогу, — Гален вышел вслед за директором и мягким движением освободил плащ из удерживающих его защёлок. Тот невесомым движением облетел на пол. — Орсон, — глядя Креннику в глаза Гален набрался решимости сделать попытку хотя бы ради очистки своей совести, — мы не успеем… мы должны сделать это прямо сейчас… Счётчик в голове Эрсо неумолимо тикал, отсчитывая секунды, каждая из которых могла стать последней. — Что сделать? — Кренник продолжил движение дальше, но Гален догнал и удержал его. — Ампутировать руку, — учёный наконец смог произнести свои мысли вслух, — чтобы прекратить действие яда. — Что, прям здесь? — съединичал Орсон. — Как ты себе это представляешь? Они остановились ровно на месте аварийной переборки, закрывающейся в случае необходимости герметизации отсеков. Гален посмотрел на небольшую панель на стене, за которой находился тумблер ручного закрытия переборки. Проследив его взгляд, Кренник отреагировал совершенно закономерно: — Ты рехнулся! — Орсон, прошу, поверь мне! — Гален понимал, что если Кренник не пойдёт навстречу, то тогда лучший шанс — как можно быстрее добраться до медотсека. — Ситхи тебя побери, Гален! — взорвался директор. — Кажется, я ещё безумнее тебя!.. Ты точно помнишь, в какой стороне медотсек? Ладно, давай, хотя я не понимаю, зачем соглашаюсь… видимо, из проклятого любопытства… — Нет, просто ты — умный человек и понимаешь, что я могу оказаться правым, и что жизнь дороже руки, тем более — правой. — Да уж, хорошо, что я — левша, — Кренник невесело хохотнул. Гален, не мешкая, помог Орсону лечь рядом углублением в полу, куда должна была опуститься переборка. Тот сам вытянул поражённую руку, положив её поперёк борозды, и глядя на отрешённого Эрсо расширенными глазами. Вспомнив ещё одну деталь, учёный достал из кармана платок и скрутил его в тугой комочек. Кренник послушно зажал его между зубов. После чего Гален сковырнул пластину и с лёгким щелчком опустил тумблер. Герметизирующая перегородка поехала вниз, Орсон отвернулся и зажмурился, вцепившись в Галена, словно утопающий — в спасательный круг. Истошный крик, вырвавшийся из его груди в тот момент, когда переборка раздавила руку, был приглушен импровизированным кляпом, но всё равно Эрсо показалось, что у него лопнут барабанные перепонки — это была чисто психологическая реакция. Он не менее порывисто прижал к себе друга, всеми силами желая хоть так облегчить ему экзекуцию. От лица Кренника моментально отхлынула вся кровь и оно сравнялось цветом с окружающими переборками, а сапоги судорожно заскребли по полу. Благодаря включившимся компенсаторным механизмам спазм мышц, временно скрутивший тело, почти сразу же ослаб, оно стало вялым, взгляд затуманился, на лице появились бисеринки пота. «Теперь быстрее в лазарет», — подумал Гален. Он помнил, что от шока тоже можно умереть. Но это хотя бы прекрасно поддавалось лечению при своевременном оказании помощи. Учёному пришлось немного потянуть на себя тело Кренника, чтобы оборвать остатки кожи и мышечных волокон. Хорошо, что станцию строили на совесть — зазор между переборкой и полом был настолько крошечным, что почти чисто срезал руку. Точнее «отжевал»: всё-таки налицо было сдавление тканей в оставшемся участке руки. Эрсо вспомнил, внезапно облившись потом, что не спросил, есть ли на станции бакта-камера. Однако, раздумывать уже было поздно. — Это… какой-то новый уровень в наших отношениях, — заплетающимся языком произнёс директор. Гален, не тратя лишних слов, щёлкнул рубильником обратно и, пока переборка задвигалась назад, освобождая путь, поднял его и перекинул здоровую руку себе на плечи, обняв правой рукой поперёк туловища. Кренник почти не помогал, повисая мешком. Со всей скоростью, на которую Эрсо был сейчас способен, он бросился к туннелю, по которому летали капсулы, обеспечивающие горизонтальную транспортировку. — Знал бы, что для восстановления отношений нужно… оттяпать конечность, сделал бы это давным-давно, — Орсон по обыкновению пытался иронизировать. Гален не тратил дыхания на ответ. Они добрались до капсулы и учёный втащил почти теряющего сознание директора внутрь. — Что ты думаешь о наших… новых знакомых? — услышал Эрсо, когда капсула стала разгоняться. Он посмотрел на Кренника, который полулежал на сидении и смотрел перед собой, а не на собеседника. — Поможешь нам или снова… отойдёшь в сторону, сказав, что это не твоё дело? — Я не готов сейчас это обсуждать, — ответил Гален, что вызвало у Кренника сардоническую усмешку. — А когда? — директор сделал усилие над собой и посмотрел на учёного. — Может, ты не заметил: эти серомордые ублюдки распространяются, как чума, и убивают всё на своём пути. На данный момент они… захватили где-то двадцать процентов всей галактики и… я не думаю,. что они намерены останавливаться… — Орсон, побереги силы, — Гален подсел к Креннику и положил руку ему на грудь, — поговорим об этом позже, я не могу тебе сейчас ничего сказать… — Надеюсь, — директор снова криво улыбнулся, — что у нас это самое «позже» — есть… Вместо ответа Гален внимательно посмотрел в потемневшие от боли глаза Орсона и почти незаметно кивнул. Ему показалось, что годы непонимания и взаимных обид словно сгорают и распадаются, как фанерные домики в атомном взрыве. На сердце было легко, словно он вернулся на тридцать лет назад. Друг смотрел на него, явно чувствуя то же самое. Во всяком случае лицо страдающего человека разгладилось и на нем появилась совершенно искренняя, хоть и едва различимая улыбка. — Никогда… не мог… устоять… — слова были произнесены столь тихо, что Эрсо мог заподозрить, что ему послышалось. Продолжать Кренник не стал, но учёный, всё ещё чувствуя магию возвращения в прошлое, вспомнил наконец о настоящем. — Тебе стоит позвонить, чтобы медицинские дроиды встретили нас в конечной точке, — посоветовал он. Морщась и шумно сопя носом, Кренник полез за коммлинком. — Мостик, — произнёс он, нажав кнопку, — пошлите медицинских дроидов к станции в секторе пятьсот шестьдесят четыре. — Хорошо, — ответил дежурный офицер, — что случилось? Кренник выдал ещё одну гримасу и раздражённым тоном произнёс: — Травматическая ампутация конечности. Выключив и убрав обратно коммлинк, Кренник зажмурил глаза и откинул голову назад так резко, что даже стукнулся затылком. Потом открыл рот и задышал часто и поверхностно. Гален расценил это как признак, что адреналиновая волна в крови спадает и, соответственно, боль усиливается. Оставалось две-три минуты до прибытия на станцию, где их должны встретить дроиды и оказать всю необходимую помощь. Учёного с удвоенной силой стали терзать сомнения в правильности своего поступка. Теперь некоторые доводы, которые он считал несомненными, уже не выглядели такими убедительными. Он пытался в своих чувствах найти иной мотив кроме страха, что потеряет бывшего друга. «Может, я хотел отомстить за Лиру? За Джин?» — вопрошал он своё сердце. Но если бы кто-нибудь предложил ему прямо сейчас поменяться с Кренником местами, он бы согласился с радостью, не раздумывая. Ему было тяжело смотреть на его страдания. Однако, выбора ему никто не давал. Наконец капсула стала тормозить и остановилась в секторе 564. Хирургические дроиды сразу же сделали инъекцию обезболивающего и повезли пострадавшего в медлаб. Гален, как привязанный верёвочкой, шёл следом, чувствуя себя шариком, из которого выпустили воздух. Его, конечно, не пустили в операционную, где с директора срезали мешающую одежду и, надев респиратор, погрузили в бакта-камеру. С этого момента Гален мог уже выдохнуть: Орсон больше не страдал от боли и получал всю необходимую медицинскую помощь. Но он всё еще был напряжён: мало было спасти Кренника, ему требовалось узнать, оправдано ли было столь радикальное средство для спасения его жизни, или он просто добавил лишних мучений. Во втором случае Галена ждал личный ад, полный угрызений совести в дополнение к тем, что он испытывал, вспоминая о бесчисленных жертвах первой «Звезды смерти». — Доктор Эрсо, — обратился к нему один из дроидов металлическим голосом. Гален вздрогнул: уже давно никто не обращался к нему так, — вам нужно поесть и отдохнуть. — Спасибо, — спокойно и решительно отказался Эрсо, — я не голоден. Даже дроид понял, что настаивать бесполезно. … Кренник почти сразу, как его погрузили в бакту, провалился в сон. Возможно, ему добавили снотворного в инъекции. Когда он проснулся, не сразу сообразил, где он и что происходит. Не болело ничего, даже чёртова рука. Всё произошедшее накануне казалось бредом сознания, отравленного психотропными веществами. «Учитывая яд, возможно, так и было», — не исключил директор. Он повернул голову и посмотрел на правую руку, но обнаружил только короткий обрубок. Значит, всё случившееся было реальностью. Заподозрить Галена в намеренном причинении вреда из каких-то низменных побуждений было совершенно немыслимо. Так что Орсон верил, что тот искренне был убеждён в необходимости полевой «операции» ради спасения жизни. Теперь оставалось узнать, ошибся он или нет. «Или, может быть, всё-таки тронулся умом», — эта мысль пролезла непрошенной, но отделаться от неё оказалось непросто. — Эй! Кто там есть! — позвал директор. На зов подошёл хирургический дроид. — Вы в курсе, где доктор Эрсо? — спросил он ворчливо. — В соседней комнате, — лаконично ответил дроид. — Тогда позови его сюда, — Орсон почувствовал, что сердце ни с того ни с сего ускорило темп. Чтобы успокоиться он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, пока не заметил через стекло подошедшего Галена. Тот был всё в той же хламиде, в которой директор его встретил, с оборванным подолом. — Сейчас придёт кто-нибудь проводить тебя до корабля, чтобы ты отправился на Кашиик. Там уже имеются оборудованные лаборатории и там безопаснее. — Прежде я хочу понять, чего ты от меня хочешь и что происходит, — невозмутимо ответил Эрсо. — Да, прости, — Кренник поморщился. Он посмотрел на всё ещё стоящего рядом дроида. — Могу я уже отсюда вылезти? — С учётом полученных вами травм, я бы рекомендовал ещё двое суток бакта-терапии, — прогундел металлическим голосом дроид. — Невозможно! — отрезал Кренник, моментально выходя из себя. — Я не могу валяться здесь двое суток, когда вокруг творится ситх знает что! Может, в ближайшие двое суток серомордые решат всё-таки на нас напасть!.. — Орсон! — вмешался Гален своим тихим спокойным голосом, — учитывая, что мы пока ничего не знаем об отравляющих свойствах субстанции, выпускаемой оружием этой неизвестной расы, разумно было бы соблюдать рекомендации и полежать в бакте столько, сколько требуется для восстановления организма. — Война ждать не будет, — пробурчал директор, но всё-таки перестал протестовать. Он на некоторое время замолчал, обдумывая ситуацию. Требовалось как можно скорее пристроить Галена к делу, чтобы получить какие-то технологии, уравновешивающие их шансы в войне с генетиками. — Я знаю, кто тебя может ввести в курс дела, — с энтузиазмом сообщил наконец Кренник. — Думаю, ты сам справишься, — спокойно, но с той твёрдостью, о которую разбивались все, пытавшиеся заставить Эрсо делать что-то против его убеждений, начиная от валлти и сепаратистов и заканчивая самим Кренником, произнёс учёный. — Или у тебя есть более важные дела? — Гален, — прочувствованно обратился Орсон к бывшему другу, — за возможность нормально поговорить с тобой денёк я бы правую руку отдал… Его глаза озорно сверкнули за толстым стеклом бакта-камеры. — Но в данный момент я немного не в форме для такой беседы. Есть человек, который сделает это лучше по многим причинам. Ты просил меня поверить тебе, и я это сделал. Теперь я прошу — поверь. Сжатые губы Эрсо сигналили о том, что он всё ещё не согласен, тем не менее учёный кивнул, уступив уговорам директора. — Вызовите Виртца, — распорядился Кренник, обратившись к медицинскому дроиду. — Я — хирургический дроид, а не секретарь, — прожужжал тот, но всё же выполнил приказ. — Виртц — мой второй помощник, я бы предпочёл Оянту, но он в данный момент дежурит на мостике. — пояснил директор. — Виртц позаботится о твоём размещении и обо всём остальном, можешь обращаться к нему с любыми просьбами. — Орсон, — Гален выглядел так, словно предыдущую тираду Кренника всю пропустил мимо ушей — то есть выглядел, как всегда, хотя директор знал, что Эрсо наверняка запомнил все до последнего слова, — как ты себя чувствуешь? — Прекрасно, — вырвалось у директора более раздражённо, чем это было желательно, но он тут же исправился, — физически я себя чувствую превосходно, Гален. А то, что меня злит перспектива потерять двое суток из-за отмокания в этой тошнотворно-сладкой целебной дряни, к делу не относится. Не беспокойся, иди, займи свои гениальные мозги чем-то подходящим. Кренник, как всегда, был прав. Хотя Гален предпочёл бы провести эти двое суток рядом с ним — он всегда хорошо умел находить пищу для ума в любых условиях, даже в тюремной камере на Валлте, — увиденное им на Убрикии и услышанное от Орсона заставляло его занять более активную позицию ответственности за то, что происходит. Нет, он не собирался изменять своим принципам и начинать создавать оружие или какие-то другие вещи для убийства, но наверняка он мог что-то сделать для защиты или улучшения жизни. Прежде всего надо было узнать о том, что делается в галактике, больше. — Кто тот человек, с которым мне нужно поговорить? — поинтересовался он. — Её зовут Лея Органа, она — одна из руководителей Альянса и еще — очаровательная девушка, а также очень умный человек. Уверен, тебе понравятся её взгляды, — охарактеризовал Кренник предлагаемую кандидатуру. — В таком случае жду разговора с нетерпением. Как раз в этот момент подошёл вызванный Аурбит Виртц. — Виртц, — директор повернул голову к помощнику, — подберите доктору Эрсо каюту, обеспечьте всем необходимым. В бытовом плане проявите инициативу, поскольку доктор Эрсо склонен забывать о мелочах. Любые просьбы, не идущие в разрез с распорядком станции, выполняйте немедленно. В остальных случаях обращайтесь ко мне за разрешением. Есть вопросы? — Нет вопросов, директор, — ответил офицер, прищёлкнув каблуком, потом обратился к учёному. — Прошу. Кинув долгий взгляд на лежащего в бакте Кренника, Гален вышел вместе со своим провожатым. «Хвала звёздам: одной проблемой меньше», — подумал Орсон и стал прикидывать, какие из текущих дел он может осуществлять, лежа в проклятой ситхами камере.