Нельзя было сказать, что Мелике совсем не волновалась перед выпускным экзаменом. Волновалась, как и все подростки, заполонившие коридор перед аудиторией. Нет, он был сравнительно несложен, во всяком случае, для тех, кто обычно не дремал на занятиях и страшно отлынивал. Но ранее было множество примеров, что на нем могло случиться все что угодно, и Мелике от этого становилось не по себе. Она с ухмылкой вспомнила экзамены выпускников в прошлом году. Один из магов пытался продемонстрировать оглушение своим голосом, но от волнения перешел на высокие ноты и разбил все стекла в аудитории, а экзаменаторов выбил из-за стола ударной волной. Тогда еще экзамен на полчаса прервали, чтобы найти новую аудиторию. Следом за ним на еще один год обучения осталась девочка-сова, пытавшаяся показать свое обращение, но в итоге оставшаяся с совиным клювом на лице.
Болезненные ощущения от волнения притупились выступившим из окна невесомым дуновением ветра, который пах солнечно-травянистой свежестью. Богиня цветения и плодородия Веродиция уже протягивала бледно-фарфоровую руку своему брату Каину, повелителю солнца и урожая, чтобы передать Верховный трон в его распоряжение. Уже скоро повсюду будет плавиться жара и пойдут первые плоды. А пока богиню еще не проводили. За окном зазеленело совсем внезапно, будто три молодые прислужницы, дочери Веродиции, баловались и разлили зеленые краски. А ведь еще тройку недель назад кое-где еще виднелись подтаявшие сугробы, а сапоги тонули в мягкой и мокрой почве. Совсем недавно жители Стоунграда и его окрестностей наконец-то сбросили тяжелые овчинные шубы, сменяя их на легкие кожаные курточки. Школа одаренных находилась совсем недалеко от столицы, и потому Мелике наблюдать за повседневной жизнью стоунхолльцев приходилось невольно, можно даже из открытого окна. Да, действительно, лишь слегка вытянув голову можно было разглядеть яркую, аккуратную черепицу стоунградских жилых кварталов. С высоты Мелике они выглядели совершенно игрушечными, но ровными и новенькими, будто их ремонтировали только вчера. Девочка была в столице Дравании всего несколько раз, но уже с первого взгляда этот город влюбил ее в себя: мраморные дороги, живописная растительность, опутывавшая верхушки башенок и ползущая вдоль жилых кварталов, и все это согревалось мерцательными раскатами оранжево-красного тепла и света где-то высоко вверху, словно подожгли огромное поле прямо над крепостью. Ночью Стоунград отнюдь не погружался в темноту. Залитые лунным светом улицы постоянно ловили падающие осколки серебряных звезд, которые потом раскалялись и окутывали город серебристым туманом и светом, а на деревьях распускались ночные орхидеи. Стоунград в целом, как и полагается столице, выглядел достойно, утопая в золотом, белом и сером камне, а также в людях, не слишком приветливых и гордых, бедных и богатых. В драванскую столицу ежемесячно прибывали люди из стран по соседству, народ здесь собрался разношерстный. Особенно много людей было сегодня на Бронзовой площади. Наверное, очередному нарушителю закона и порядка вот-вот отсекут голову. А дальше всего виднелся императорский дворец с острыми башнями, напоминающими зубы дракона, с двором, где успели зацвести яблони, окрасив его в воздушный белый цвет и делая его похожим на комок ваты.
Иногда даже сам император захаживал в школу одаренных. Как только нога правителя ступала за ворота школьного двора, все учебное заведение впадало в необъяснимый трепет. Даже хулиганы, которые не оставляли школу одаренных в покое ни на секунду, вдруг садились за учебники. Кто знает, может, кто-то из этих детей через множество лет будет стоять возле трона, а в его руках будет такая магия, равной которой не найдется во всем Стоунграде. Будет полезно иметь такого союзника за плечами. Кроме того, эта учебная организация была далеко не последняя по важности. Именно отсюда выходили одаренные, которые должны были защищать не только свою семью, свой клан или свою страну, но и весь людской континент.
Как и в Стоунграде, здесь собрались студенты из множества различных кланов и стран. Мелике оторвала взгляд от живописной картины в окне и устремила взгляд на толпу студентов. Возле входа в аудиторию стояла стайка чернокожих девчонок, которые переговаривались о чем-то своем, хихикая. Зубы у них были белоснежные, глаза ядовито-зеленые, а волосы бывали как черные, будто густо вымазанные в углю, так и рыжие у тех, что жили в кланах у самых жарких мест на людском континенте, однако чаще всего они скрывались за платками, повязанными на голову самым странным образом. Это были студентки из жаркого Асхистана, страны, где земля, а точнее кроваво-красный песок, никогда не погружается в ночной мрак; где жители боятся надевать иную ткань, помимо грубого, но тонкого хлопка ярких оттенков, иначе не оберешься ожогов на теле. Асхистан ото всех стран отличало то, что правили там не кланы, а правящее племя, племя Огня, где все решения выдвигались руководящей группой коллективно и большинством голосов, тогда как в тех же кланах Воды и Земли руководил единоличный глава клана. Чуть дальше от группы асхистанок, оперевшись о стену, одиноко перекатывала холодными пальцами по воздуху ледяные сферы розовощекая девочка из Сноухолла. Холодный народ Сноухолла расположился глубоко на севере, вдоль пролива Ледяной Коридор, самого узкого места, где человеческий континент отделялся от анимальского. И наличие такого уникального прохода к другой расе не могла не привлекать торговцев из других стран. Стоит ли говорить, что клан Ветра был одним из самых процветающих кланов. К тому же, как многие отмечали, северяне были на редкость красивы — высокие, со светлыми глазами, слегка поддернутыми вверх уголками и с хитрым разрезом, как у рысей, и такими же хищными кошачьими движениями. Из них выходили прекрасные тихие охотники.
Из аудитории с радостным лицом выбежал студент из Матхора и тут же кинулся в объятия одногруппницы. Мелике прекрасно помнила эту сладкую парочку, Селима и Айше, все четыре года они проучились с ней в одной группе. В восточном классе они были местными Ромео и Джульеттой, родом из двух не сильно дружественных кланов, клана Ручья и клана Водоворота, и нередко становились поводом для насмешек. Мелике частенько вспоминала родные земли клана Дождя, покрытые густой тропической зеленью, недоступные джунгли и мягкую траву, которая была еще мокрой и свежей после полуденного дождя, проходившего здесь каждый день. Здесь не было белоснежных кварталов, как в Стоунграде, не было ярких торговых лавок с призывными вывесками и не было покрытой бронзой площади. Клан Дождя не был похож на город, скорее, на картонную деревеньку. Однако здесь было то, чего не найдешь и в Стоунграде, — покой. Здесь сама душа устраивалась на лавочке, легонько прикрыв глаза, и слушала звонкий детский смех, стук резинового мяча, плеск полощущегося белья, чувствовала успокаивающие запахи мандаринов, мокрой травы и лаврового листа. Здесь можно было ходить босиком, можно было дотянуться рукой до листвы над головой и окатить себя дождевой водой, можно было выйти из дома лишь отодвинув кружевную занавеску в проходе. Словом, только здесь Мелике могла чувствовать себя по-настоящему свободной ото всех забот и бед. Если двинуться чуть южнее, к более теплым местам, где среди пшеничных песков, редких пальм и теплых ветров стояла столица Матхора Асшела, то можно было сразу увидеть дворец шаха Искандера и его аскии, матери-правительницы. Двор шаха представлял из себя в целом прямоугольник, огороженный стеной из красного песчаника, с четырьмя входными воротами и четырьмя минаретами по углам. В центре были расположены бассейны, тянущиеся лентами вдоль до самого входа, и квадратный сад — черби с вечнозеленой темной зеленью подстриженных деревьев и ковром роз. Дворец с луковичной формой купола, характерной для восточной архитектуры, и минареты излучали ослепительно белый свет, и только когда подходишь ближе замечаешь, что стены дворца инкрустированы орнаментом из дорогих пород камня — агатов, малахита, янтаря, кораллов. Асшела цвела, но отнюдь не торговлей и жизнью, как это было в Стоунграде. Город, выросший на залежах золота, цвел богатством и роскошью. Здешние женщины носили на шее и пальцах целые состояния, на которые в клане Дождя можно было бы купить дом. И хотя золото в самой Асшеле давно обесценилось, другие кланы с матхорской столицей с удовольствием торговали.
Окунувшись в воспоминания о доме, Мелике не сразу заметила, что среди толпы студентов есть кто-то иной. Мрачная дымка колыхалась над головами учеников, но те ее не видели, только Мелике не могла оторвать взгляд от проглядывающегося сквозь серую вуаль обезображенное гниением лицо мальчика, почти ее сверстника.
«Это не просто дух, — подумала Мелике и напряглась. — У него длинные лапы, покрытые странными угольными разводами. Это дух-метка. Что он тут делает и что пометил?»
Духи-метки бывают разными. Мелике однажды встречала такого, когда помеченная духом лестница, по которой она собиралась спускаться, обвалилась прямо перед ней. Другие духи-метки любили играться с неопытными путниками, заводя их своими метками в непроходимую глубь леса. Но Мелике мальчик казался неопасным, скорее, несчастным. Хотя, если уж на то пошло, она редко видела счастливых духов.
— Мелике, — одногруппник дернул ее за рукав, — иди.
Проводив подозрительным взглядом духа, она смелым шагом зашла в аудиторию. Мелике облизнула пересохшие губы и оглядела четырех экзаменаторов, представители Матхора, Асхистана, Дравании и Сноухолла. Студенты здесь учились отовсюду, и для баланса были привлечены экзаменаторы изо всех людских стран. Девочка выдохнула — не было похоже, что они слишком строги. Да и выпускники в прошлом году рассказывали, что на экзамене не было ничего сложного, если хотя бы что-то умеешь. У школы не было никакого желания держать учеников дольше, чем положено. В конце концов, основные силы всегда познавались в опыте, а не в теории, которой их пичкали здесь.
Затем она прищурилась: на лице экзаменатора из Матхора было что-то. Похоже на черную кляксу. Метка, поняла Мелике, вот она! Выглядел он болезненно: сухой, с землистым цветом лица, будто кровососы через трубочку его всего высосали. Как бы не помер во время экзамена. Она даже присмотрелась, нет ли у него на шее следов от их хоботков, но их не было. Только эта странная клякса на щеке.
— Не волнуйся, Мелике, — бледная сноухолльская женщина заговорила первой, — покажи, чему ты научилась.
Экзаменаторша улыбкой располагала к себе. Несомненно, она помнила, как в первый год Мелике пыталась вместо себя заставить сидеть на уроках алхимии свою иллюзию, да исчезала та в самый неподходящий момент. Девочка подавила тихий смешок и закатала рукава.
Мелике пыталась подобрать что-то несложное и впечатляющее и в то же время не сводила глаз с помеченного экзаменатора. Взгляд у него… как у голодного волка, будто буравил, рассеивал все собравшиеся в кучку мысли. Она стояла перед четырьмя магами, которые терпеливо ожидали, что же на этот раз выкинет одаренный выпускник. А Мелике вдруг с ужасом поняла, что сейчас создать иллюзии не сможет, даже самую простецкую.
«Что такое? — нервничала она, ощущая, как начинают дрожать руки; такое было впервые. — Дар не слушается!»
Ничего не шевелилось внутри, не горело, не обжигало при выходе кожу, магию будто до капли выкачали в единый миг. А Мелике хотелось провалиться сквозь землю стыда. Такого она не ожидала совершенно. Она растерянно бегала глазами по нахмуренным лицам магов, точно ожидая от них хоть какой-нибудь поддержки, но те холодно молчали.
— Покажи хоть самое простое, что умеешь, — поджал губы маг из Асхистана, слегка высокомерно покосившись на Мелике.
— Я не смогу, извините, — тихо произнесла она.
— Почему? — удивился он. На памяти южного мага любой выпускник хоть что-то умел. Криво, неправильно, слабо, но умел. А здесь совершенно ничего.
— Дар не слушается, я его не чувствую.
Следующую фразу Мелике уже знала.
— Что ж, сожалею, но тебе придется остаться здесь еще на один год, контроль у тебя все же слабоват, — покачала головой сноухолльская магиня. — Мелике, что с тобой? Ты же умная девочка, у тебя всегда были хорошие результаты, что с тобой сегодня? Разволновалась?
— Я не знаю, — бесцветно процедила Мелике. — Всего доброго.
Ее ладонь тяжело опустилась на дверь, едва не сорвав ту с петель. Жуткая досада грызла изнутри, хотелось скорее дойти до комнаты и от стыда забиться с головой под одеяло, желательно навсегда. Что же такое случилось? Уж простую копию-иллюзию можно было сделать одной мыслью, но Дар не желал подчиняться. Как ни старалась Мелике вызвать его наружу, его будто совсем не было. Никакого странного пощипывания в груди, когда магия начинала высвобождаться и работать. Ничего.
— Мелике, — рыжеволосый мальчик с грязью на носу схватил ее за рукав; от толпы в коридоре она убежать успела, но Аурин сразу заметил беспокойство на лице подруги и бросился на ней, — что там произошло? Ты сдала?
— Ничего я не сдала, — буркнула Мелике, снимая атласный голубой платок-повязку с головы, и угольные спутанные кудри, всегда торчавшие как воронье гнездо, тут же рассыпались.
— Как так? — вытянулось лицо у Аурина. Если бы он не знал прямолинейность этой девочки, то обязательно бы подумал, что она шутит. Но глядя на то, как тяжело опустились ее веки и как рассеянно она накручивает платок на палец, он понял, что на демонстрации Мелике случилось что-то из рамок вон выходящее; что-то, чего она совсем не ожидала и чем не просто расстроена, а обижена и совершенно растеряна.
Мелике безразлично пожала плечами, продолжая методично мять в руках платок.
— Так получилось.
Аурин хлопал глазами, не понимая, стоит ли дальше что-то говорить. Такова была Мелике: совершенно непредсказуема. В один момент она проницательно глядела на тебя мрачными черными глазами из-под густых восточных бровей и благодарно выслушивала, а в иной раз щелкала зубами в твою сторону, точно голодная цепная собака, фыркала и отворачивала нос в другую сторону.
— Пойдем на второй этаж в столовую. Я с утра ничего не ел и готов целого грифона вместе с крыльями слопать. Заодно может у тебя дар речи появится, и ты все-таки поведаешь, что там с тобой приключилось, — Аурин ободряюще хлопнул Мелике по плечу.
Столовая пустовала. Из учащихся в школе остались лишь выпускники, сдающие экзамен, поэтому Аурин и Мелике могли не шептаться. Однако у волшебницы не было настроения даже для этого. Слышалось лишь чваканье тряпки, которая сама по себе мыла тарелку где-то на кухне.
— Знаешь, сегодня такой сон странный приснился, — Аурин с аппетитом засунул в рот ложку с макаронами. — Стою я такой посреди комнаты, а у меня в руках огромный кусман лаймового пирога, со взбитыми сливками, с розочкой из карамели, со всеми делами. И вот я ем его, все лицо в креме, а он все больше и больше….
— Ты же вроде хотел узнать, как у меня экзамен прошел, — почти незаметно улыбнулась Мелике, — а то, что ты обжора, я и без твоих снов всегда подозревала.
— Ну-ка покажи язык дяденьке доктору! Давай-давай! — ехидно заявил Аурин, видя, что его подруга немного ожила и даже повеселела; Мелике деланно подразнилась, показав, что на языке у нее нет никаких магических символов. — Ну, наконец-то, снялась печать немоты. Рассказывай, что там у тебя.
Мелике не стала затягивать: говорила про меточника, про странного экзаменатора и про свою неудачу с иллюзией совсем кратко. При этом она не отрывала взгляд от стакана с клюквенным соком в руках Аурина, точно пыталась зачаровать его мыслью.
— Наверное, тот дед что-то сделал с моим Даром, — сделала она вывод и подняла глаза на друга. Стакан в его пальцах тут же растаял, стоило тем сжать его чуть крепче.
— Эй! Мелике! — негромко возмутился Аурин.
— Вот видишь. А минут десять назад я не могла сделать даже такой примитивной иллюзии. Все это не просто так, — вздохнула она. — Единственное, чего я не могу понять, — зачем ему это? Я этого экзаменатора видела впервые в жизни, никогда дорогу ему не переходила…
— Он тоже из Матхора, верно? Может, кто-то из твоей семьи? — предположил Аурин, прикладывая палец к губам с очень умным видом. — У тебя же вроде был какой-то супер-пупер мощный дед. Кто знает, поцапались они когда-то: «ты оттяпал у меня метр земли!», «а ты у меня курей крал!», «ах ты калоша старая!» — проскрипел на старческий мотив Аурин, уткнув руки в бока и сделав недовольную мину, — ну, и пошло-поехало.
— Если бы у моего дедушки кто-то метр земли забрал, того несчастного и десять чародеек от его фирменного летучемышиного сглаза бы не очистило, — мрачно хмыкнула Мелике, вспоминая ворчливый нрав старого мага-медиума. — Но с другими магами он не ссорился, уж нашего экзаменатора я запомнила бы. Факт один — мне придется остаться школе еще на год.
— Ну уж нет! — гаркнул Аурин и махнул рукой, едва не сбив со стола кувшин с соком. — Мы же команда, ты забыла? Из меня одного команды не получится, так не бывает!
— Да уж, в логике тебе не откажешь, — язвенно пробурчала себе под нос Мелике, сдерживая ухмылку. — Что ты предлагаешь, умник?
Аурин тут же притих. Всякий раз, когда что-то касалось Мелике, он не мог сидеть в стороне сложа руки. Впрочем, не только Мелике. Он испытывал странную привязанность ко всем, кто был ему близок, настолько странную, что зачастую и болел душой, и радовался вместе с ними. Аурин не слишком глубоко открывался тем, кого считал посторонними, и благодаря излишней импульсивности, они могли разглядеть в нем только хулиганистого подростка, лентяя и обжору. Мелике была одной из тех, кто под твердой коркой хвастуна и задиры увидела его странную мягкость, которую он, возможно, и не сильно скрывал, но видеть которую не хотели.
Впервые Мелике Аурин увидел на первом году обучения. Проснувшись однажды поутру, он не обнаружил своих сапог, которые всегда ставил у кровати. Проворчав что-то под нос, Аурин зашлепал босыми ногами по холодному камню школьных полов и вышел в коридор. Сапоги свои он заметил сразу — те висели высоко-высоко на балке, прямо под самым потолком. Очередная шутка его одногруппников, не сомневался Аурин. В его группе, где обучались только ребята из холодного Сноухолла, его привечали не сильно — больно крикливый и грубый.
— Это сделал местный домовой, — раздался за спиной тонкий детский голосок, будто два стеклышка ударили друг об дружку. Позади стояла Мелике, одетая в любимое голубое сари, которое, судя по всему, было слегка ей велико. Аурину показалась, что черноволосая матхорская девочка вот-вот наступит на край и точно упадет.
— Иди отсюда, — буркнул он и следом фыркнул: — Могла бы чего поумнее придумать.
— Не груби, а то на следующее утро вместе с сапогами на балке будут висеть еще и твои портки, — колко заметила Мелике, гаденько ухмыляясь. Уже в раннем возрасте она умела обнажать зубки.
Аурин скривился. Эта девка явно гордилась своими способностями.
Мелике договорила фразу и прожгла черным взглядом стену. Такого Аурин никогда не видел: она смотрела неотрывно, совсем не моргала, будто пытаясь установить зрительный контакт с кирпичами. Она будто отсеялась от всего мира, остались только Мелике и стена. Брови слегка нахмурены, Мелике смотрела почти исподлобья. И смотрела так, — Аурин почувствовал, как по рукам пробежали мурашки, — как будто на стене сидело нечто, что Мелике собиралась сейчас же сожрать вместе с костями или что там у него было. Аурин искренне недоумевал, на кого эта странная девочка так таращилась, но понимал, что притворяться настолько искренне вряд ли у кого-то получится.
Затем лицо у Мелике смягчилось, и она тихо, но внятно произнесла:
— Наигрался, добрый дух? А теперь верни владельцу. — Мелике потерла глаза, от зрительного контакта они устали. А сапоги тут же свалились на голову Аурину, который не переставал разглядывать стену.
— Это… это как? — почесал он затылок.
— Домовой это, сказала же. Он безобидный, но ты, видно, не убираешься в комнате, и ему это не нравится. Он в вашей спальне живет. Вот и решил тебя проучить. Так что приберись у себя да подкармливай его почаще.
— Но домовых же не существует, — не очень уверенно произнес Аурин.
— Однако прямо сейчас у тебя за плечами серое лохматое существо, которое говорит мне, что фантики от конфет ты прячешь прямо в его гнездо, за тумбочку своего соседа. — Мелике сморщила нос. Существо, которое на первый взгляд казалось небольшой кучкой сена, тревожно зашевелилось. Сквозь лохматость на лице-картошке проглядывали длинные брови, свисавшие почти до плеч, и пушистая спутанная борода, вся в булочных крошках. Кончик неухоженной бороды был смочен в молоке.
Аурин в удивлении раскрыл рот. Даже еще соседи по комнате еще не догадались, что щелка между кроватью его однокашника и стенкой была полна оберток от «Сказки».
— Вообще-то некоторые духи бывают молчаливы, другие — разговорчивы. Домовой оказался очень разговорчивым. — Дух сквозь бороду что-то невнятно бурчал, отчего Мелике хитро улыбалась. — Оставаясь один, ты часто репетируешь фразы, которые хотел бы пафосно при случае сказать кому-нибудь. Очень интересно.
— Б-брехня! — возмущенно воскликнул Аурин. — Не было такого!
— Поэтому ты так засовестился? — Мелике сдержала легкий смешок, но тут же снова нахмурилась. Домовой моргал печальными глазами-бусинками, похожими на блестящих черных жуков, прервав свое бурчание.
— Он выглядит так грустно, — совсем не удивилась Мелике.
— Чем он расстроен? Это потому что я мусорю? Я больше не буду, честно!
Мелике звонко захохотала.
— Знаешь, это не первый домовой, которого я вижу. На восточной стороне почти в каждом доме есть такой хранитель. Но их не видят. Люди думают, что проклятия обходят их дом потому, что они счастливчики, а пропавшие вещи находятся сами по себе из-за того, что именно в это место люди их и положили. Но это не так. Редкий дух выглядит счастливым, а все потому, что все они бесконечно одиноки. И когда все-таки находится человек, который видит их лицо, который вдруг начинает с ними разговаривать, благодарит за помощь…
Дух внимательно ловил каждое слово Мелике, которые те адресовала не только Аурину. Затем он вспыхнул и растаял серой дымкой. Мелике повернула голову на звук шороха, в сторону окна. На белоснежном подоконнике блестела горсть конфет «Сказка».
— Тогда они понимают, что все-таки не так одиноки и что, в общем-то, существуют не зря.
За эти четыре года Мелике почти не изменилась. Перед Аурином сидела все та же лохматая и круглолицая девочка в голубом сари, с вечно хмурыми густыми бровями и пугающим пронзительным взглядом, но с очень теплой и проницательной душой.
— Что ты предлагаешь? — равнодушно развела она руками. — Мы не можем просто взять и обвинить преподавателя, даже просто потому, что я сама не очень уверена в том, что он блокировал мой Дар.
— Я что-нибудь придумаю, увидишь! — вдохновленно произнес Аурин, и глаза у него загорелись. Мелике это не сулило ничего хорошего: другом он был преданным, и за Мелике порвал бы любого, но его излишняя импульсивность еще ни разу не приносила пользы.
«Только бы беды не натворил», — мысленно вздохнула она. Аурина и след в столовой простыл.
***
Мелике судорожно вздрогнула и открыла глаза. Была глубокая ночь и все уже давно спали без задних ног, однако ей отчетливо послышался знакомый крик. Еще минуту она приходила в себя — может, просто послышалось? Весь день Мелике то и дело переживала о том, что Аурин может что-то натворить, он слов на ветер не бросал. И весь день его совсем не было видно.
Донесся грохот, и это уже точно не послышалось. Мелике бросилась босиком на балкон. Где-то не сильно вдалеке серебрилось озерцо, в котором обитала стая утопцев и несколько русалок, а рядом с ним, среди деревьев, возился Аурин. Мелике не сразу разглядела, что его куртка была порвана, а рукав висел бесформенным лоскутом.
Балкон располагался невысоко, всего второй этаж, поэтому Мелике махнула через перегородку, прошлась по карнизу и осторожно спустилась вниз по выступам. Она окликнула Аурина, но он не обернулся. Вместо этого он резким шагом устремился в сторону озера, откуда уже торчали головы голодных утопцев.
Мелике округлила глаза и перестала дышать — идет прямо к ним в лапы! В один прыжок она оказалась возле Аурина и уже хотела было схватить его за локоть, но он обернулся. Тяжелая ладонь угодила Мелике прямо в грудь, оттолкнув ее. Мелике ахнула от боли — она ударилась затылком о дерево.
«Да он же заколдован, не иначе! — догадалась она и покрутила головой по сторонам. — Но кто?..»
Вокруг было пусто, Мелике бы почувствовала присутствие чьей-то магии, но даже на этом было сейчас трудно сосредоточиться. Ужасно раскалывалась голова. Она провела рукой по затылку. На пальцах виднелись красные пятна. В глазах мутнелось, была видна лишь расплывчатая спина удаляющегося Аурина, ноги которого уже по щиколотку были в воде. Стайка утопцев синхронно облизнулась, маленькие узкие глазки заблестели. Они перестали наблюдать и опустили головы под воду. Стиснув зубы, Мелике с трудом попыталась встать, но в голове зазвенело, и она повалилась обратно.
Мелике еще раз глянула ему в спину. Она почувствовала, что ее медленно обдает холодом ужаса, таким, который она никогда еще не ощущала. Внутри предательски ныло и грызло, а душу разрывало напополам от леденящего осознания того, что сейчас ее другу может прийти ужасный конец, если она не успокоит свою трусливую дрожь в руках и не сделает хоть что-то. В глазах двоилось так, что Мелике не могла разглядеть даже его фигуру, но она ползла — ноги ее уже не держали, но если есть возможность ухватить его за лодыжку и свалить, то Мелике должна была ей воспользоваться. Ее холодило от ужаса и паники так, что стучали зубы и тряслись руки.
Мелике остановилась и протерла глаза, сделав глубокий успокаивающий вдох. Мальчишка с пепельными волосами, появившийся буквально из воздуха, схватил Аурина за капюшон и вытянул на землю, буквально вырывая его из грязных лап утопцев. Она не видела его прежде, но ее это не беспокоило — скорее всего, это кто-то из учеников. Больше всего ее интересовал вопрос: откуда он тут вообще взялся? В один момент между ней и Аурином был лишь легкий туманец, а тут неожиданно появляется какой-то паренек?
— Кто ты? — сердито произнесла Мелике ворочающимся языком. Неужели это и есть тот маг, чье присутствие нельзя почувствовать? Нет, как только он попал в поле зрения, Мелике явно ощутила его Дар. Он холодный и сладко пах, как пломбир.
Пепельный взглянул на Мелике молчаливым взглядом и поднял руки в знак того, что он друг. Аурин больше не сопротивлялся и, кажется, приходил понемногу в себя, шевелился и невнятно мямлил. Пепельный беспокойно оглядывался, будто что-то затевая, а затем нервно вытянул странный изогнутый нож из-за пояса. Он кивнул Мелике и обвел пальцем территорию школы.
И вдруг Мелике поняла. Противный холод накрыл ее внутренности, отвратительная магия, настолько, что вдохнув ее, Мелике закашлялась. Здесь злой призрак, неупокоенная душа с очень мерзкой магией. Показался-таки.
— Кукловод, — догадалась она вслух, ощущая, как сжимается все внутри, и пепельный нервно кивнул. Кажется, он тоже это чувствовал. Такой опасный призрак в школе, вот уж неожиданность.
Паренек обернулся всего на секунду, проверить, в порядке ли девочка. Теперь Мелике была уверенна, что видела его в школе и, скорее всего, этот странный пепельноволосый даже был наслышан о ней, странной матхорке с пронзительным взглядом. Она не раз подвергалась нападкам призраков, поэтому охотившемуся за ней кукловоду она даже не удивилась. Медиумы были лакомыми кусочками для призраков, желавших обрести новое тело. Обычные люди не могли стать новой оболочкой духа, их тело к этому не приспособлено. Люди, обладавшие же способностями проводить через себя призраков, имели особую защиту, которая могла открываться и закрываться в любой момент, если медиум того пожелает... или если потеряет над ней контроль под воздействием сильных эмоций.
Только в этот момент Мелике ощутила, как внезапно стала уязвима. Вокруг будто треснула не видимая глазу и бесплотная оболочка, которая всегда оберегала ее. Страх за друга сковал ее мысли, и теперь любой дух мог до нее добраться.
— О-ох, — Аурин со стоном поднялся, схватившись за бока, — что это, мать его, было? Помню только какую-то страшную херню у меня перед лицом, а дальше...
— Потише, — взмолилась Мелике, пытаясь сосредоточиться на местонахождении кукловода, хотя промозглый холод и трясущиеся внутренности этому очень мешали.
Призрак, который до сих пор летал бесплотной невидимой дымкой, принял телесную форму и показался. Пепельный вздрогнул и едва не выронил нож, но больше от неожиданности, чем от страха. Аурин же раскрыл рот и в ужасе шарахнулся назад.
Это было нечто в изорванном, грязном платье, вместо его лица — изрубленная гниением масса, с которой клочьями свисала кожа. Волосы, которые, наверное, раньше были длинной женской косой, клоками теперь сидели на его голове и опутывались вокруг шеи кукловода и его плеч, точно колючая проволока. Огромные уродливые ладони с грязными ногтями почти касались земли.
— Аурин, не смотри ему в глаза! Зачарует, — вскрикнула Мелике, перевела взгляд на подол изорванного платья кукловода. Она знала, как говорить с призраками, проводить их через себя, но как избавляться от них — нет. Дедушка Мелике это еще умел, но знания ей не так и не передал.
Мальчишка поднял ладонь, глядя на Аурина, — «Оставайся с Мелике». Аурин недовольно поджал губы, но на месте остался.
Призрак завизжал так резко и противно, что троица согнулась и закрыла уши. Упырица промчалась совсем рядом, и Мелике отползла назад. Однако пепельный даже не шелохнулся, а нож направил прямо на кукловода, заслоняя собой Мелике. Но от взгляда девочки не ускользнула легкая дрожь в его коленях.
— Что ты делаешь? — спросила Мелике. Не нужно быть гением, чтобы понять, что с ножом на призрака нападать бессмысленно.
— Доверься ему. Тео на этом деле собаку съел, — произнес Аурин, закидывая руку Мелике себе на плечо и помогая ей встать.
— Его зовут Тео?
— Да. Это парень из моей группы. Многим он видится странным и нелюдимым из-за того, что не умеет говорить, но на самом деле он классный.
— Но с ножом на призрака!.. — попыталась возразить Мелике, когда ее внезапно ослепила яркая голубая вспышка. Изогнутое лезвие впитало магию из ладони Тео, и голубая дымка приняла форму ножа, образуя его продолжение. Кукловод замер, явно опасаясь ножа в руках Тео, и невнятно заворчал, кружась из стороны в сторону.
«Намечает, откуда напасть», — напряглась Мелике.
Призрак заскользил по прямой, прямо к Тео, и тот наотмашь взмахнул ножом, отпугивая его. Теперь вместо мерзкого визга кукловод зарычал, скаля острые, полугнилые зубы. Раз вспышка — исчез, два — искрами появился позади растерявшегося Тео и огромной лапищей угодил тому в грудь. На удивление было не так больно, как он думал, пока не заметил свои ладони, окутанные легким серовато-серебристым свечением — Мелике успела наколдовать на него что-то поглощающее боль.
Кукловод опасливо отошел назад и раздраженно зарычал. Разумный дух, напитанный злобой и ненавистью, явно не ожидал, что кучка школьников принесут ему столько хлопот. Еще одна атака лоб в лоб. Кукловод хотел ударить лапой по более уязвимому месту, шее, но Тео проворно увернулся, одним порхающим движением, и упырица лишь вспорола воздух когтями. Брови у Аурина поползли вверх. Но ударить ножом ее не вышло — призрак вновь вспыхнул искрами, исчезая.
— Может, ты хоть чем-то ему поможешь?! — нервничала Мелике. Тео не казался растерянным, только лишь когда дух заставал его врасплох, но в остальном выглядел уверенно, будто всю жизнь ждал встречи с кукловодом.
— Мне нужно солнце или ветер, иначе я не смогу ничего призвать! — Аурин паниковал не меньше и растерянно перебирал в кармане вратные ключи, обычно призывавшие оружие. Он всегда хотел побыстрее окончить бесполезную школу и получить ранг боевого мага, чтобы наконец приступить к настоящим заданиям, но встретившись лицом к лицу с противником, вдруг совсем позабыл, что необходимо делать в таких ситуациях. Солнечный и ветряной ключи были сейчас бесполезны — ни солнца, ни ветра, чтобы открыть врата, не было. Бежать и бросаться на духа с пустыми руками? Вполне в стиле этого рыжеволосого шустряка, но явно в этот раз.
— Как можно справиться с этой тварью?
У Мелике одобрительно вытянулось лицо. Неужто этот непоседа что-то вынес с уроков по борьбе с темными существами? И хоть про призраков на них не говорилось ни слова, все лекции были пронизаны тонкой нитью мысли: «Не можешь одолеть с помощью магии — одолей знаниями».
— Я медиум, а не гостхантер! — возмущенно возразила Мелике, как будто ее смертельно оскорбили, но тут же смягчила тон: — Найди яблоню и нарви с нее листьев. Подпалим их, и кукловод уйдет, они не терпят их запаха.
— У нас за углом росло три яблони, по-моему. Я мигом! — сорвался Аурин и тут же опомнился, когда у нее подкосились ноги: — Ой, Мелике, ты как? Я тебя здорово приложил…
— Иди за листьями, я в порядке! — она схватилась за сук. В глазах расплываться перестало, но слабость в конечностях не проходила, еще и неприятная тошнота прибавилась. Еще пару секунд Аурин топтался на месте, не зная, в чью сторону ему надо смотреть, — Мелике или Тео. И исчез где-то за зданием школы.
Мелике нервно щелкала пальцами, перебирая в уме заклинания. Все как один: некоторые действовали только на людей, другие — только когда смотрели на ее пальцы, третьи сейчас были бесполезны. Но когда кукловод вдруг разделился натрое и Тео совсем опешил, на ум ей пришло, на удивление, самое легкое и простецкое заклятье:
— Тео, глаза закрой! — вскрикнула она, и парень зажмурился. Его нехило передернуло, а на коже выступили мурашки, когда по его щеке скользнула липкая ткань кукловода. В воздухе повис яркий шар и, зависнув прямо напротив кукловода и его копий, он вспыхнул так ярко, что не закрой Тео и Мелике глаза, ослепли бы в тот же миг. Призрак зашевелился, будто запутался в собственных лохмотьях и собирался рухнуть на спину, и пронзительно завизжал, отступая в ужасе назад
— Давай! — скомандовала она, резко убавляя яркость шара. Тео раскрыл глаза и в одно резкое движение оказался возле призрака, делая размашистый разрез наискось, прямо от бока до плеча кукловода.
Искры обожгли кончик носа. Кукловод испарился. Тео не совсем понял, что произошло, но дух по-прежнему ощущался.
— Черт… Вот черт… — серая дымка сделала оборот вокруг Тео, спутав его чуйку, и Мелике снова затрясло. — Он здесь! Он здесь! — закричала она не своим голосом и тут же ощутила рваный удар, пришедшийся почти на все тело плашмя. И в груди стало донельзя тесно, будто легкие сжали в тугие тиски.
Из-за школы показался Аурин, несущий в руках пышную охапку яблоневых листьев. Он ускорил шаг, а приблизившись к Тео и Мелике, перешел на бег. С каждым шагом сердце колотилось все чаще, так, что в конце ему стало тяжело дышать.
Мелике стояла поотдаль от побледневшего Тео, скрываясь в мрачной тени деревьев. Аурин вздрогнул и выронил листья, когда, заметив его осторожные шаги к Тео, Мелике рассерженно взвыла. Она прыгнула — с места, без разбега, целясь Тео прямо в глотку. Он уклонился и пошел кругом, мягко ступая по земле и не отрывая взгляда от Мелике. Худые пальцы со злостью скрючились, точно когти у птицы. Она рассерженно ворчала и утробно шипела, обнажив зубы Глаза у нее закатились, теперь наливались кровью то и дело шевелящиеся белки. Да она же сопротивляется, хотя и с трудом, но было видно, что призраку трудно удерживаться внутри Мелике.
Аурин опустил зажженную спичку в охапку листьев и осторожно взглянул на Мелике, ожидая ее реакции. Повеяло тлеющей травой. Мелике завопила дурным голосом и припала к земле, корчась в муках и захлебываясь криками и кашлем. Аурину от этого стало не по себе, но он понимал — плохо не Мелике, а этому треклятому духу. Пусть мучается! Затем переключился на Тео. Мелике закачалась, съежилась и попятилась назад от клинка Тео, которым он тут же размашисто прочертил линию поперек ее груди.
Рык, который издала Мелике, был сильнее предыдущих. Тео прикрыл глаза, судя по всему, ощущая, как отвратительные лапища кукловода выпустили Дар Мелике и как он, описав круг над ними и извиваясь, дрожа от злости, исчез. От ее сил вновь повеяло легким травянистым запахом ромашек и соленой морской водой.
— Ты что сделал?! — воскликнул Аурин в ужасе, подползая к Мелике, распластавшейся на земле без сил. На груди у нее не было раны от ножа Тео.
— Но… — растерялся Аурин, — я же видел, как ты…
Тео самодовольно усмехнулся и пожал плечами, потирая лезвие кинжала. «Я много еще чего умею».
— Оно не вернется? — опасливо спросил Аурин, и Тео отрицательно мотнул головой.
Объяснения единогласно решили оставить до утра. Ночь выдалась не из легких, и единственное, чего ребятам сейчас хотелось, — это забиться под одеяло и проспать до обеда. Подхватив Мелике, Тео и Аурин поспешили отнести ее в школьный медпункт.
***
Мелике слабо пошевелилась и потерла глаза руками. Болезненно ныло в мышцах, как после хорошей нагрузки, поэтому она не решилась пока особо двигаться. Она хотела было вдохнуть поглубже, но поежилась — остро кольнуло в груди, настолько остро, что в уголках глаз выступили слезы от резкости.
— Тео, иди сюда! — перед глазами появился Аурин, пристально вглядывавшийся ей в лицо. — Ты как, Мелике?
— Дышать больно, — с трудом проговорила она очень быстро, как будто собиралась сразу закашлять.
— Тео сказал, что это нормально, пройдет. — Аурин выглядел обеспокоенно. — Я здорово перепугался за тебя.
— Со мной все будет хорошо, просто какое-то время двигаться будет неприятно. Дух вселился в меня против моей воли, а это для тела медиума всегда… — Мелике замолчала, подбирая слово, — стресс. А где Тео?
Аурин кивнул на дверь.
— Он в коридоре, с врачихой разговаривает. Дух ему пару ребер поломал, вот она его там и консультирует. А тебе она сказала выпить это как в себя придешь. — Он подал ей небольшую, отвратно пахнущую баночку. Видя как Мелике поморщилась, он добавил: — Извини уж, пахнет не апельсинками. Можешь вот чаем запить.
Дверь раскрылась, и в медпункте появился Тео. Он снял с головы капюшон с меховой опушкой с головы и странно поморщился. Мелике не отрывала от него подозрительного взгляда. Она все еще не знала, что это за человек и как он вообще оказался в нужный момент возле них. Тео стоял напротив, оперевшись о ее кровать, и сдержанно улыбнулся, глядя на ее недоверчивое лицо.
— Извини за мое недоверие, но у меня много вопросов к тебе, Тео, — принялась за расспросы Мелике. Она старалась не выглядеть излишне сухой, поэтому немного смягчилась. На кого-то опасного он не походил, особенно учитывая, как он помог им с кукловодом.
Тео покачал головой. «Догадываюсь». И следом пожал плечами. «И что же ты хочешь узнать?»
— Кажется, я все понял. Позволь я объясню, — втесался Аурин. — Около недели назад он заметил в школе необычную субстанцию, полную злобы и ненависти. Честно говоря, я тогда не понял, что он имел в виду и даже не подумал, что он пытался рассказать мне об этой хреновине, — увидев, как Тео прожег его яростным взглядом, Аурин смущенно улыбнулся и вновь почесал шею.
Мелике раскрыла рот. Тео — медиум? Этого не могло быть. Медиумы выходили только из восточных кланов и там же оставались. Стоило восточной крови медиума смешаться с кровью другого народа, то столь редкое умение далее проявиться не могло. Мелике снова бросила взгляд на Тео. Он явно не выглядел, как представитель восточного народа Матхора. Совсем наоборот: бледный, нескладно-длинный, толстокожий, со спокойным светлым взглядом, узким носом и неярким румянцем на щеках, типичный северянин со Сноухолла.
— Он знал о кукловоде? Но как?
Мелике вздохнула с облегчением, когда Тео показал на свой нос. Постепенно все складывалось в одну картинку.
— И что дальше? — спросила она Аурина.
— Дальше — экзамен. Я подумал, что кукловод как-то связан с ним, и вряд ли ошибся. Ты сказала, что кукловод умеет управлять людьми, да я и сам ощутил это на себе и весь этот отрывок времени совсем не помнил.
— Ты слишком далеко начал, я не понимаю, как может быть связаны неупокоенная душа и экзамен для школьников, — терялась Мелике, пытаясь в уме выстроить хоть какую-то логическую цепочку. — Хотя… Постой. Этому кукловоду была нужна я, да? — она взглянула на Тео, и тот кивнул. — А единственный способ…
— Вывести тебя на эмоции. Тот экзаменатор владел антимагией, он же и под контролем духа блокировал твои способности. Видимо, дух рассчитывал, что из-за какого-то экзамена ты расстроишься и сразу откроешь ему свои объятия, — усмехнулся Аурин.
— А дальше решил действовать через тебя. Не будь там Тео, у него, скорее всего, все получилось бы, — удрученно проговорила Мелике.
— Но все обошлось, Мелике. Не думай об этом, кукловод не вернется больше, — попытался успокоиться ее Аурин, и его взгляд тот же опустился на зачарованный нож, висевший у Тео на поясе. Его ручка была обмотана потертой почти до дыр черной кожей, через нее почти приглядывало серебро. На сером потускневшем лезвии выгравировано два странных символа, Аурин никогда их не видел, но сразу зацепился за то, что кинжал был совершенно тупым. Мелике тоже взглянула на нож, и на ее лице появилось раздумье вперемешку с легким раздражением.
— Тео, могу я взглянуть? — поинтересовалась она, и Тео неохотно протянул ей кинжал. — Я еще ночью заметила его, когда он стал проводить через свое лезвие твою магию. Я не ошиблась. Очень редкая вещица. Такой же был у моей бабули. Мой дед вручил его ей, чтобы изгонять духов, которые после контакта с ним не желали покидать его тело и других злобных призраков. — Мелике провела большим пальцем по лезвию, очищая выпуклые руны от налипшей грязи. — Откуда он у тебя?
Тео прислонил палец к губам. «Секрет». Мелике коротко хмыкнула и, скривившись, вытянула губы.
Дверь медпункта скрипнула, открывшись. В комнате оказался, неловко мявшись на одном месте, тот матхорский маг-экзаменатор, теперь уже не такой бледный и болезненный.
— Профессор Рианд, — Аурин почти в прыжок соскочил с кровати Мелике и взволнованно уставился на пожилого мага, — ну что? Разрешили?
Одаренный почувствовал себя неловко, глядя на то, как растерянно покосилась на него Мелике и почесал на виске поредевшие черные волосы. Профессор негромко откашлялся и произнес:
— Да, добрый день, — он прошел к кровати Мелике и сел напротив. — Мелике, я здесь в первую очередь к тебе. Как ты себя чувствуешь?
— Все в порядке, к обеду встану на ноги, — заверила девочка. — Что случилось, профессор?
— Аурин рассказал мне, что случилось.
— И про духов тоже? И вы поверили? — распахнула Мелике удивленные черные глаза.
— Не сразу, признаюсь. Но множество деталей не сходилось с моими предположениями о том, почему я вдруг забыл тот момент, в который принимал у вас экзамен. Первым делом я подумал на самое очевидное — чары. И тут же отбросил эту мысль.
— Почему?
— Потому что с помощью своей антимагии я защищал экзаменаторов, в том числе и себя, от магии учеников на случай, если она выйдет из-под контроля или же кто-то решит использовать ее против нас. На моей памяти не было таких случаев, чтобы кто-то из людей обходил мою защиту. Людей. Если же человек не мог ее обойти, то напрашивается один вывод — это был не человек. Мне нет смысла заваливать вас, Мелике. Более того, экзаменаторы всегда пытаются помочь юным одаренным, если у них что-то не выходит. Поэтому будем считать, что я поверил в кукловода, охотящегося за вами, — глаза у профессора сверкнули лукавыми смешинками. — Так что жду вас в пятницу в шесть вечера на пересдачу.
Рядом шепотом обрадовался Аурин.
— Пересдача? Вы не шутите? — затаила дыхание Мелике.
— Какие шутки! Я еле договорился с остальными, чтобы вас приняли, это исключительный случай, поэтому прошу не опаздывать, Мелике. — Кровать жалобно скрипнула, когда профессор поднялся и направился к двери. — Всего вам доброго.
— Просто чудо какое-то! — радостно развела она руками, и Аурин насмешливо поморщился.
— Ага, чудо! А то что я три часа объяснял ему, что я не сумасшедший, а ты не неумеха — это так, к случаю пришлось, да? — саркастично заметил он, обидчиво надув щеки.
— Мне в ножки тебе кланяться? — заулыбалась тепло Мелике без намека на желание обидеть друга.
— Простого «спасибо» будет достаточно. Можешь для лучшего эффекта к нему фисташковое мороженое приложить.
— Заметано, — хмыкнула она и вновь устало опустила голову на подушку. Еще вчера ей казалось, что хуже выпускного экзамена не может быть. Этот призрак будто приходил не за ней, он будто приходил сказать: «Ха, думаешь, академия — это конец? Ошибаешься, одаренная, это лишь начало...»
