***
Нацу смотрел в окно и не понимал, где находился, — видел пляж, хотя из его квартиры был вид лишь на скучный серый жилой квартал. Он не мог пошевелиться, но тело двигалось без его воли — голова отвернулась в глубь совершенно незнакомой комнаты. Ощущал учащенное сердцебиение и как слишком тонкая рука болезненно провела по, — на минуточку! — длинным волосам, затем он вновь прильнул в холодному стеклу. Нацу видел человека вдалеке, который, несмотря на начавшийся долгожданный снег, пошел прямо к морю. «Странный!» — первые мысли посетили его. Но, похоже, тело не разделяло его мнения и само рвануло из квартиры. Он мог поклясться, что перед выходом за дверь слышал оклик и даже как сам что-то ответил, но звонким женским голосом. Нацу не обладал топографическим кретинизмом, поэтому точно мог сказать, где находился, хоть и бывал в этой стороне города лишь пару раз за весь прожитый год (после того как покинул свой старый дом). Длинные пшеничные волосы мешались и лезли то в глаза, то в рот, заставляя на секунду задуматься, как же всё-таки женщины справляются с ними. Он запыхался слишком быстро, но лишь на секунду остановился у спуска к пляжу и, несмотря на покалывание в боку, продолжил бежать уже по гальке. Нацу увидел странно знакомый серый рюкзак, затем куртку и обувь. Но тело не остановилось, чтобы проверить вещи. Не остановилось даже тогда, когда он ощутил резкую пронзающую боль сначала в ногах, потом и по всему телу. От быстрого вхождения в воду ледяные брызги летели прямо в лицо. Нормально передвигаться не получалось — море сковывало движения, пушистый халат тяжёлым шлейфом тянул назад и был сброшен ненужным балластом. Руки помогали рассекать волны. Он чувствовал, как девушка, в чьем теле сейчас находился, задыхалась от холода — ребра и лёгкие сжимались в ледяных тисках. И тут он заметил самого себя. Не в отражении воды, — нет. В десятке метрах — тонущим: другой Нацу показывался на поверхности и вновь пропадал из виду. А другой ли? Спасительница глубоко вдохнула, задержала дыхание и погрузилась вслед за утопающим. Мутная вода мешала зрению, она руками с широко расставленными пальцами на ощупь пыталась найти так похожего на Нацу человека. Ладонь коснулась чего-то мягкого, ухватилась и дернула к себе — другой рукой разрезая море, они плыли вверх: к поверхности, к воздуху, к жизни…***
Нацу лежал на своем любимом диване и уже как полчаса молча смотрел в потолок. Пропускал сквозь пальцы густую шелковистую шерсть Хэппи, слушая его успокаивающее мурчание. Он прокручивал в памяти последние минуты своего сна: то, как девушка вытащила его бессознательное тело из морских глубин; то, как он выплевывал воду, попавшую в легкие; то, как он назвал ее ангелом, а она в ответ покачала головой и произнесла свое имя. То, как сам он ничего сделать не мог, только наблюдать за происходящим со стороны. — Люси, — повторил Нацу, словно каждую букву перекатывая на языке — пробуя на вкус. Он повернулся к Хэппи, тот свернулся клубочком и грел хозяину бок. Такой беззаботный. «Интересно, а котам тоже когда-то снится день из жизни его половинки?» — улыбнулся своим мыслям, а пушистый друг шумно вздохнул и перестал вибрировать — затих. Нацу никогда особо не задумывался о встрече со своей «судьбой» — принимал как должное, что это обязательно когда-нибудь произойдет. Но он и представить себе не мог, что все случится именно так — он будет тонуть в ледяной воде. Тело пробил озноб. Он никогда особо не полагался на других — все делал сам, проходил через любые трудности, встречающиеся на пути. А сегодня предстояло доверить кому-то свою жизнь. Внезапно посмотрел на свой телефон: из откинутых наушников едва доносилась недавно записанная и поставленная на повтор мелодия дуэта синтезатора и скрипки. Возможно, пора что-то изменить и положиться на кого-то? Нацу аккуратно встал с дивана, стараясь не тревожить своего любимца, схватил рюкзак, особо не задумываясь над тем, что именно в нем лежало в самом видении. Мыслил лишь о том, что на улице холодно, а они будут мокрыми, поэтому положил два больших полотенца и толстый теплый плед. Сам собираться долго не стал — надел, что первое под руку попалось, особо не заботясь о том, что на черных спортивных брюках в районе голени выжженное пятнышко с палец от искры петарды (ещё с прошлого нового года), а синий свитер и вовсе требовал хорошей глажки. Он задержался перед выходом и минут пять смотрел на теплые ботинки, пытаясь вспомнить, была ли на девушке хоть какая-то обувь, но не мог. Отец всегда учил, что ноги нужно держать в тепле и, сидя у тазика с горячей водой, он растирал замёрзшие ступни матери Нацу — с любовью смотря ей в глаза проговаривал: «а девочкам уж тем более!» Парень вернулся в комнату и в ящике с горой комков из носков отыскал самые теплые и плотные — шерстяные, их связала мама, и которые он надевал, когда сильно скучал по родителям: они остались в старом городе, а Нацу решил переехать. Пешая дорога до пляжа от его дома должна была занять примерно около часа и времени у него, как посчитал, было предостаточно — он не особо торопился и просто прогуливался, наслаждаясь ночным городом, украшенным и освещённым предновогодними разноцветными гирляндами. Но время не собиралось медлить, растягивая удовольствие Нацу, поэтому, когда он взглянул на часы, то понял, что может опоздать. Он побежал, совершенно не щадя своих сил, но старался выравнивать сбивчивое дыхание, чтобы силы быстро не покинули его. Витрины мелькали перед глазами, а где-то вдалеке был виден выход из этого магазинного тоннеля. Нацу остановился у спуска к месту, где все должно произойти. Он не мог ошибиться — каменистый пляж находился только в этом районе, да и окружающие виды были идентичны видению из сна, даже если он их не особо разглядывал. Спустился и скинул с плеч свой набитый рюкзак — он был пухлый и мягкий, как подушка, поэтому выбор между сидением на твёрдых камнях или на нем — был однозначным. Нацу не задумывался над тем, что, может, стоит просто посидеть и подождать, пока девушка сама к нему прибежит: он являлся человеком действия и если надо, то обязательно все сделает в лучшем виде. Тем более, он уже все видел, а значит — подготовлен! Да и вообще, был отличным пловцом, в средней школе не уступая и самому́ титулованному чемпиону (ну, почти не уступая — лишь на долю секунды). Просто Нацу не особо любил воду, но не помериться силой было греховным делом. Вот и сейчас: он совершенно уверенно поднялся, когда солнце едва показалось над горизонтом; повернулся, смотря в даль на предполагаемое здание, где должна была жить его половинка, чтобы примерно подсчитать, сколько ей потребуется времени на скоростную «пробежку»; даже с уверенностью снял куртку и обувь. Но как только голые стопы коснулись холодных камней, этой самой уверенности поубавилось. Возможно, если бы Нацу не видел, как тонет — даже если его успели спасти — могло быть проще? Он медленным шагом пошёл к воде, но остановился, заметив, как вцепился в подол своего свитера. И задумался на секунду: мокрая холодная ткань будет быстрее отнимать тепло тела, а это значит, он намного быстрее замерзнет. Нацу вернулся к рюкзаку и скинул всю одежду, оставив лишь боксеры, и более уверенно шагнул в воду, стараясь долго не стоять на месте, а сразу идя дальше — вглубь. Единственное, что слетало с его губ, словно бормоча заклинание: «Я доверюсь тебе, Люси…» Он старался как можно больше двигаться в воде — разогревал свое тело, но секунды стали минутами, а минуты — часами. Нацу казалось, что истекло уже слишком много времени, а девушка все никак не появлялась: на самом же деле прошло лишь несколько минут. Но холодная вода забирала все больше сил: он сделал чрезмерно резкий взмах ногой и почувствовал острую боль — судорога сковала ее. Казалось бы, все бы не так страшно: попытаться не нервничать и некоторое время поплавать на спине, рукой разминая сведенную мышцу — должно всё пройти, но ведь нужно ещё и пытаться согреться. А покинуть воду, будучи на глубине и в таком состоянии, крайне невыполнимо. Нацу всеми способами старался унять боль, снять спазм и продолжать оставаться на плаву. Но в какой-то момент силы просто иссякли — он начал погружаться и тонуть. И тут появилась она. Люси. В тот момент она была словно видением с чувством дежавю, но уже с другой стороны (Нацу теперь находился в своем теле): ее окружали мелкие брызги, точно бриллианты, сверкающие на солнце; темный стройный силуэт, как грациозный дельфин погрузился в воду, когда начал исчезать с поверхности и он. Нацу видел яркий диск солнца — где-то там, вдалеке: оно искажалось сильными волнами, становилось рябью. Последнее, что он запомнил — тонкая ручка, как в противовес с жёсткой хваткой на его запястье, и резкий рывок вбок. Нацу видел нависшего сверху ангела в розовой шелковой майке с тонкими бретельками. Ее светлые волосы на утреннем солнце отливали золотым ореолом, а лицо было скрыто тенью. За девушкой он видел голубое полотно и пушистые белые облака, плывущие по небесной глади; лёгкие, воздушные — словно кусочки сахарной ваты — редкие хлопья снежинок. Это было похоже на сон. Или же он попал в рай? С волос ангела гроздьями стекала вода, капая прямо на лицо, попадая в глаза... отрезвляя и заставляя быстро проморгаться, — морская соль начала нещадно щипать. Лёгкие сводило, Нацу откашливался и выплевывал попавшую в рот горько-солёную воду. Язык словно узлом завязывался и жутко болел. Он поднялся, упираясь на руки, едва не столкнувшись со спасительницей лбами (девушка вовремя отпрянула назад). Нацу провел ладонью по лицу и взъерошил мокрые волосы, сбрасывая с них немного влаги, стараясь скорей отойти от случившегося. Он только сейчас смог полностью разглядеть лицо своего соулмейта. Она смотрела на него обеспокоенными глазами, не смея вымолвить и слова. — Я видел тебя. — осознал Нацу, пытался говорить четко, но это было довольно сложно. — Ты та скрипачка, что играла в баре. Она смущенно улыбнулась: уже более удобно и расслабленно села перед ним, заправив за ухо непослушный локон. Люси сейчас казалась ему очень милой девушкой. Он помнил, как назвал ее ангелом во сне, но не решился «повторить» снова. — Прости, я не помню тебя. — девушка виновато поджала губы, но глаза не отвела. — Ты была слишком увлечена, — уже более четко и уверенно проговорил Нацу. И тут он заметил, что Люси руками обхватила зону декольте и сильно дрожала: от ее тела исходил пар, оно было усыпано мелкими каплями, а кожа — гусиными пупырышками. Нацу огляделся, и рванул к рюкзаку, опешив своими действиями девушку. У ее ног вытряхнул все содержимое и без церемоний стал с головой закутывать сначала в полотенце, а потом и в теплый махровый плед. Она не возмущалась даже когда он выудил босые ледяные ступни из-под одеяла и натянул на них свои огромного размера, в сравнении с ее маленькими ножками, носки. Затем накинул на себя похожее полотенце и ровным голосом, но с немного подрагивающей от холода нижней губой, как ни в чем не бывало и знакомы «тысячу» лет, произнес: — Ты пригласишь меня на чай? Пока Люси в недоумении приоткрыла рот и хлопала длинными ресницами, Нацу оделся, накинул на плечи рюкзак; подхватил полностью закутанную, словно куколку бабочки, Люси на руки и понес в направлении ее дома. — Я Нацу, кстати. — Люси. Просто Люси. — она закусила губу, слегка ее пожевав. — Я только одного не пойму: почему ты оказался в одних трусах, ведь точно помню, что во сне был полностью одет. — Ты такая странная! — Нацу сказал это с интонацией, словно сделал очень важное открытие. — С твоей скоростью бега, будь я в одежде, то мог спокойно замёрзнуть и утонуть. Ты такая медлительная. Люси сжалась и нахмурилась, бурча под нос, что она совершенно не такая. — Зачем же тогда полез в воду, если не был уверен, что я успею. — Глупая Люси. Если бы я тебе не доверял, то не полез в воду вообще. И тогда, возможно, никогда бы мы не встретились. Нацу хмыкнул, заметив, что Люси во все глаза смотрела на него, в удивлении слегка приоткрыв рот. Она зарылась лицом в пушистые ворсинки пледа, спрятав в нем покрасневшие то ли от смущения, то ли от холода щеки, и совершенно не нашлась, что ответить.Наверное, каждый когда-нибудь задавался вопросом (в шутку, либо всерьез — неважно): «Что появилось первым — курица или яйцо?» Нацу никогда не будет думать над тем, что могло произойти, если бы он не увидел сон с видением из дня Люси. Ему не интересен первоисточник ситуации, главное то, что они все же встретились, а все остальное не имеет значения. Ну, а что же касаемо самой Люси? Она обязательно напишет свой роман — совершенно без приукрашиваний и преувеличений, ведь все получилось довольно романтично и захватывающе, не так ли?!