Кто же ты такой и как с тобой бороться?

Непривычно было проснуться в комнате, куда не проникал свет. Будто времени не существовало, и можно было проводить во сне столько, сколько ты захочешь. Что я и собралась делать в принципе, но увидев, что Максима рядом нет, сон как рукой сняло. Что это? Самое низкое, когда от тебя сбегают после бурной ночки, и ты чувствуешь себя, как минимум, использованной. Бубня под нос, я схватила первую попавшуюся чёрную футболку и спустилась вниз. Свет резко ударил по глазам, что заставило меня поморщиться и прикрыть лицо ладонью. Аккуратно и неспеша, я босыми ногами тихонько спускалась по лестнице, рассматривая Макса со спины. Темно — синие брюки и белая, не до конца заправленная рубашка, придавали ему дикую сексуальность, отчего хотелось снять с него это все и накинуться, как на добычу. Рядом стояла недопитая чашка с кофе, от которой аромат исходил по всей квартире. Значит, проснулся он довольно-таки давно. — Макс? — я робко позвала его и сделала шаг вниз по лестнице. Он лишь обернулся и показал пальцем, чтобы я молчала. Вид был сосредоточенный, а у уха был телефон. Его брови то съезжали вниз, а венка на виске так и хотела выпрыгнуть, то поднимались вверх, отчего он тёр глаза пальцами. Я тихонько подошла к нему спереди и провела пальцами по груди, где не была застегнута рубашка. Но никакой реакции не последовало, он лишь резким движением убрал мою руку и отстранился, бурно обсуждая свою проблему по телефону. — Я тебе сказал, был факт скрытия! Ты понимаешь? Они не воровали, они просто в докладную это не вписали! Охранник на входе ему сказал, что эти уроды на разгрузке так делают, ты… — Максим уже кричал в трубку, а не спокойно разговаривал. Было видно, ещё пару минут разговора в таком тоне, и он взорвется, и разметелит тут весь дом. — Антон, сука, в какую прокуратуру ты пойдёшь? У них нет претензий, как и у нас, понимаешь? Что ты доказывать собираешься блять?! — он сжал в руке свои волосы и шумно выдохнул так, будто разговаривал с самым тупым человеком. Желваки уже не просто ходили, они танцевали чечетку. Максим бросил телефон на стол и облокотился на него локтями. Он был не просто зол, он был в бешенстве. Будто сейчас только коснись его, и не миновать беды. — Макс? — уже более уверенно я позвала его и подошла ближе, но на меня отреагировали только холодные голубые глаза, которые всем видом показывали, что я оказалась не в то время, и не в том месте. — Ты завтракал? — я наверное от безысходности это спросила, потому что тишина и его молчание угнетало. От такого взгляда хотелось забиться в угол. — Собирайся, — холодно произнёс Макс и взял ключи от машины, — довезу до дома.  — В смысле довезешь до дома, а ты куда? — офигев от такого выпада, я ринулась за ним к входной двери. Макс резко обернулся, заставив меня вздрогнуть. — В смысле куда, я отчитаться должен? — он приподнял наигранно брови и звякнул ключами, которые были в руке. — Я думала я у тебя останусь, ты же знаешь что у меня в сем… — Нет, не знаю. Мы за эту ночь не успели поделиться всем самым сокровенным, что у нас было, — его голос звучал как железный, что резало по ушам. Хотелось закрыть ему рот или ударить, чтобы стал немного помягче. Теперь мои брови невольно поползли наверх. — То есть, ты мной воспользовался? — я сглотнула образовавшийся ком в горле и попятилась назад, ища точку опоры. — Или ты мной? — он ехидно улыбнулся, облокачиваясь на дверной косяк. Его лисьи глаза просто сжирали меня, давая понять, что я в ловушке. — Я… я ничего не…о чем ты вообще?! — я хотела крикнуть, но получился лишь сдавленный писк. — Кристин, ты когда кричишь на всю группу, что хочешь «охмурить», — он с видным восхищением подчеркнул это слово, — новенького, думай хотя бы на шаг вперед, что мне могут это рассказать, — он уже не скрывал своего ликования, его хитрющие глаза пожирали меня, заставляя краснеть и бледнеть одновременно. — Ты… все… ты все знал! — я наткнулась спиной на кухонный стол и закрыла рот рукой, — ты знал, и ты… — А что я? Разве ты не этого хотела? Ты хотела переспать со мной — мы переспали, так в чем вопрос? И какая разница кто кого использовал, сам факт действия же совершен, — Макс выпрямился и ухмыльнулся, от чего мурашки забегали по всему телу. Я стояла и молчала, созерцая, как Максим холодным взглядом наблюдал, что я буду делать дальше. Так и стояли, ожидая, кто же первый нарушит эту тишину. А я не хотела говорить, и не понимала, что со мной происходило. Не понимала, то ли мне холодно от сложившейся ситуации, то ли от того, что я стою босыми ногами на кафеле. Ничего не понимала. Взглянув на Макса еще раз, он все так же ждал от меня чего-то. Неожиданно он медленной, но уверенной походкой подошел ко мне настолько близко, что я почувствовала его тепло. Он ничего не говорил, только поднял мое лицо за подбородок, заставляя взглянуть в его глаза. В его голубые, холодные, как океан, глаза. Сейчас он был совсем другой, не тот, кого я видела буквально вчера вечером. Если мне хотелось тогда утонуть в его объятиях, то сейчас, как минимум, куда-нибудь спрятаться подальше. Ему было плевать, что я сейчас хочу. Всем своим видом он показывал, что хозяин он и ситуация в его руках, а я лишь птичка, которая случайно залетела в обитель хищника. И лучше мне делать так, как скажет он. — Собирайся, — холодным тоном произнес он, а после кротко и грубо поцеловал меня в губы. Всю дорогу мы ехали молча, потому что говорить нам было не о чем. И Максим это тоже прекрасно знал, да и я была для него очередная девушка на ночь. Я поежилась от этих мыслей и он это заметил. — Тебе холодно? — Макс протянул руку, чтобы посмотреть, дует ли печка в машине. Я ничего ему не ответила и отвернулась к окну. Если сейчас начну с ним говорить, точно разревусь. Он посмотрел на меня раздражающим взглядом, убирая руку с моей стороны от печки и прибавил газу. Дорога тянулась медленно, будто в замедленной съемке, где-то мелькали деревья, где-то столбы… Я так им завидовала, как бы это странно не звучало. Им ничего не нужно, у них нет эмоций, нет определенных целей, им не надо никуда идти и что-то решать. А ты вот сидишь сейчас, в тёплой машине, и смотришь на человека, с красивыми скулами, стильно одетого и совершенно холодного и равнодушного по отношению тебя, но которого так любишь ты. Да, буквально за ночь я это поняла, иначе не было бы так больно. Больно, что он всего лишь за 10 минут превратил мою душу в пустыню Сахара, где нет ничего, кроме горячего песка. Хотелось разорвать себе грудь, вывернуть ее наизнанку, показать ему, чтобы он почувствовал, как это больно. Во мне боролись два человека: один хотел ехать и молчать, лишь изредка наблюдая за движениями Максима, а другой хотел кинуться ему на шею, бить кулаками, кричать и пытаться добиться хоть чего-то. Просто вывернуть ему тоже душу наизнанку, создать те условия, что он создал мне, там внутри. Откуда я знала, что эта ночь обернётся мне так?