Темный рай

Жизнь похожа на книгу. Книгу, которую я очень люблю… Только теперь я читаю её медленно. Так, что слова распадаются, а пробелы между ними становятся бесконечными… Я чувствую тебя рядом, я помню каждое слово в истории наших отношений, но я всё чаще оказываюсь в бесконечном пространстве между словами, и это пространство находится за пределами человеческого мира. Оно наполнено всем тем, о существовании чего я даже не подозревала. Прости, но я больше не могу оставаться в книге твоей жизни. Что я делаю? Определенно больше не разрушаю себя, — подкрашивая губы блеском, мысленно отвечаю на свой же вопрос и захлопываю пудреницу одним резким нажатием пальцев. Я твердо все решила, пути назад больше не будет, поэтому продолжаю свое уверенное шествие к залу, где проходит вечеринка. По мере моего приближения, музыка становятся еще громче, а высокие биты, отдают свою вибрацию в пол. Стараясь не замечать удивленных взглядов со стороны однокурсников, я уверенно следую дальше. Гвидо, который замечает меня не сразу, несколько раз оборачивается, словно не может поверить своим глазам, а затем медленно растягивается в ленивой улыбке. Рядом с ним стоит Сол и громко разглагольствует о том, какое якобы дизайнерское платье на ней сейчас надето, но едва она только меня замечает, приоткрыв рот на пару вместе с Фернандой, медленно провожает меня взглядом. Мое черное платье с открытой спиной делает свое дело, и я, сбивая на ходу плавные линии волос, одними пальчиками даю понять Гвидо, что вижу его. Короткое приветствие, и он вскидывает брови в жесте, «не ожидал вас здесь увидеть», но одобрительно поджав губы, продолжает исследовать мой образ в целом. Волнения в обществе, связанные с моим появлением, не могут меня не радовать. Их лица и эмоции на лицах превозносят мое настроение до небес. Я пытаюсь войти в зал, где меня уже ждут Лухан и Лаура, как вдруг совсем неожиданно, чья-та рука уверенно перекрывает мне дорогу: — Эй, Спирито, шикарно выглядишь, — Уркола обводит меня оценивающим и одновременно с тем похотливым взглядом сверху и вниз, а затем после небольшой паузы, произносит, — твоя любвеобильность распространяется только на Пабло и Томаса, или же я тоже имею шанс тебе приглянуться? Говоря это, Диего криво усмехается, глазами ища поддержки со стороны своих сотоварищей, которые без вопросов ее оказывают, осматривая меня снисходительными взглядами. Я знаю, они хотят унизить меня, но я им не позволю. — Дай мне пройти! — А-а, — прицокивая языком, Уркола продолжает свое давление и медленно мотает головой. — Чего ты хочешь? — Не знаю, — он лениво трет подбородок, всматривается в потолок, а затем, переводя взгляд на меня, говорит хриплым голосом, — может поцелуй для начала… Диего… Я могла бы закатить глаза, но вместо этого, к всеобщему удивлению и даже на удивление самой себе, я хватаю Уркола за рубашку, притягиваю к себе и легонько прижимаюсь губами к его губам всего на несколько секунд. Наш поцелуй длится одно маленькое мгновение, но его достаточно для того, чтобы привлечь все внимание публики на свою персону. — Ты мог бы попросить что угодно, — говорю я достаточно тихо ему в ухо поучительным тоном, намеренно растягивая слова, — но ты попросил лишь поцелуй. Вот именно поэтому, я на тебя даже бы и не посмотрела. Мне нравятся уверенные в себе мужчины, которые знают чего хотят, и берут максимум от этой жизни, а не их жалкое подобие. Затем я демонстративно поправляю помаду на своих губах, снисходительно окидываю взглядом парней, расположившихся рядом с Диего, резко отдергиваю его руку и уверенной походкой направляюсь прямиком в зал. Даже спиной я ощущаю, как меня провожают испепеляющие взгляды одноклассников, но ни смотря ни на что, я уверенно пру напролом всем косым взглядам и мнениям. — Черт… — я слышу как шепчет Диего за моей спиной. — Вы видели, она меня поцеловала? Она поцеловала меня! — он никак не может успокоиться, обращаясь к тем, кто мог наблюдать это так же лично. — Я конечно догадывался, что ты способна на многое Спирито, но зачем же так шокировать одноклассников? — утыкаясь взглядом в мою спину, Гвидо догоняет меня своей меткой ремаркой. — У бедняги, наверняка только что случился первый его в жизни поцелуй. Я позволяю себе немного улыбнуться, упиваясь собственной победой, и когда мне становится скучна эта тема, приказываю ему игривым тоном:. — Идем танцевать! — даже не оборачиваюсь, и хватаю Лассена за его галстук смешной галстук, который я уверенна он надел, для того, чтобы развлекать народ, а за тем, увлекаю его фигуру за собой на танцпол. Гвидо с легкостью принимает мое предложение, и начинает пробираться в самый эпицентр событий. Играет достаточно ритмичная композиция, которая моментально позволяет телу расслабиться и почувствовать полное слияние с музыкой. — А если серьезно, Спирито, что на тебя сегодня нашло? Я просто жму плечами в танце, выделывая маленькие трюки руками у себя над головой: — Все считают меня жалкой шлюхой, а мне бы не хотелось слишком разочаровать людей. — Нет, Мариса, все считают тебя королевой… Я уж было хочу возразить ему, что лесть не к лицу, как вдруг Гвидо наклоняется, и шепчет мне в ухо: — Ведь ты танцуешь с самим королем, — он отпускает мои руки и с важным видом поправляет воображаемую корону на своей голове. Запрокинув голову назад, я смеюсь в голос так громко, что некоторые из одноклассников оборачиваются на нашу пару и недоумевают. Я отчетливо замечаю взгляд Томаса на себе. Внутри на какие-то миллисекунды что-то ёкает, но я даже не думаю о том, чтобы не принять его вызов. Я отчетливо осознаю, что сегодня мы вчетверо более чужие друг другу люди, чем в нашу первую встречу. — А мне нравится эта твоя новая версия Марисы, — Гвидо заставляет меня отвлечься от всего на свете. Он крутит меня в танце, позволяя себе обвести взглядом мое платье, чтобы оценить его во всей красе еще разок. — Знаешь, когда мне было десять лет, я думала, что в свои девятнадцать я буду совсем другая. Взрослая и серьезная. С идеальным парнем и большой целью в жизни, — я делаю шаг в танце, а потом с помощью руки, Гвидо тянет меня на себя, — из всего этого сбылось только одно — теперь я взрослая. — И это уже неплохо, правда? — Да, наверное, Гвидо, — я устало вздыхаю, и переключаясь на медленную песню, укладываю руки за его шеей, — наверное, ты прав. — Взрослая жизнь настоящее дерьмо. — А кто говорил, что будет легко? И кстати, напомни мне, чтобы на каникулах я сводил тебя в один бар, ты совершенно безобразна в быстрых танцах, ты в курсе? Я это еще в Барилоче отметил. Больше бедер, детка. Слова Гвидо плавно подводят меня к тому, чтобы сообщить ему о своем важном решении: — Меня не будет на летних каникулах. — Ну ничего у нас еще целый учебный год впереди, чтобы научить тебя… — На самом деле я улетаю в Италию. Насовсем… Гвидо намеренно отдаляет меня от себя в танце затем, чтобы установить зрительный контакт: — Ты ведь это несерьезно, да? — его лицо выглядит суровым, без тени шутки и сарказма как обычно. — Неужели это все из-за спора этих двух придурков? В ответ я предпочитаю промолчать, хотя зачем, ведь вся информация итак отпечатана на моем лице. — Ладно, можешь не отвечать, это твое решение, и я с ним категорически не согласен, но мне будет тебя очень не хватать. — И мне, Гвидо, — после долгого взгляда глаза в глаза, я по-дружески тепло укладываю голову на его плечо, еще сильнее обнимая его за шею, и поднимаю взгляд в потолок, чтобы вдруг случайно не разрыдаться. Не выходит! — Прости, мне нужно… — произношу дрожащим голосом, и пальцем указываю на подруг. Лассен со всем пониманием относится к моей просьбе и позволяет мне уйти без дальнейших расспросов. Пытаясь погасить в себе волну трепета и волнения, я подхожу к столу с напитками и прикасаюсь к бокалу одновременно с кем-то из присутствующих в этом зале. Мои глаза застывают в полном неведении, едва только коснувшись взглядом такого до боли знакомого лица. Пабло… Мне требуется несколько мгновений, чтобы прийти в себя и начать снова дышать. Come up to meet you, Я пришел, чтобы увидеть тебя, Tell you I'm sorry, Чтобы извиниться. You don't know how lovely you are. Ты даже не знаешь, насколько ты красива. I had to find you, Я должен найти тебя, Tell you I need you, Сказать, как ты мне нужна, Tell you I set you apart. Сказать, что для меня ты лучше всех. Tell me your secrets, Расскажи мне свои секреты, And ask me your questions, Спроси все, что хочешь, Oh, let's go back to the start. Давай начнем все с начала.* Пока сквозь нас проходят воспоминания и секунды, складывающиеся в драгоценное время, музыка наполняет мое сердце, и я позволяю себе хоть немного упиваться его мужской красотой. Если бы он не был так хорошо слажен, мне было бы гораздо легче. Пабло отпускает бокал, тем самым выводя меня из некого транса. Фужер с легкостью оказывается в моей руке, но я не тороплюсь. Я провожаю спину Бустаманте долгим взглядом полным разочарования, что все вышло именно так, а иначе. И когда я уже собираюсь найти Лухан и Лауру, мои глаза на пол пути встречаются с серыми глазами Томаса. Он танцует с Пилар прямо в середине танцпола, но пока она наслаждается их уединением с закрытыми глазами, взгляд Томаса полностью сосредоточен только на мне. Он определенно наблюдал нашу немую сцену с Пабло и теперь оставляет за собой право, меня осуждать. Отблески светомузыки отпечатываются на их лицах, освещая те или иные черты. На этот раз я отчетливо могу прочесть в его глазах следы раскаяния, но оно мне больше не нужно. Ещё несколько мучительных часов я делаю вид, что мне очень весело, но когда эта ложь ложится на сердце тяжким грузом, я решаю вернуться домой. Я обещала Соне, что не останусь ночевать в колледже. Мама по прежнему переживает за мое состояние и не слишком бы одобрила мою игру… *** Сквозь оконное стекло, сидя на пассажирском сидении в такси, я слежу за не слишком плотным потоком других машин в автомобильном трафике. Мой лоб плотно прижат к холодному стеклу, пока палец лениво рисует что-то на его поверхности. — Впереди авария, — таксист нарушает наше молчание, — поедем через центральную улицу, чтобы обогнуть пробку. — Нет, остановите здесь, пожалуйста, я хочу немного пройтись пешком. Спасибо, — расплачиваюсь, протягивая свёрнутые купюры водителю, и выхожу из автомобиля. Привлекая мое внимание, аварийные стоп сигналы мелькают в кромешной темноте полуночи. Я резко оборачиваюсь, когда слышу приближающиеся звуки сирены кареты скорой помощи. Очевидцы аварии медленно расступаются, и теперь я могу воочию наблюдать покореженный мотоцикл, и лежащего на земле парня в шлеме в нескольких десятков метрах от него, не подающего признаков жизни. Рядом стоит черная машина с разбитыми стеклами и смятым капотом, что отчётливо свидетельствует о только что произошедшем лобовом столкновении на перекрестке. Чувствуя неладное, мое сердце колотится сто сорок ударов в секунду и уходит в пятки, и тогда, срываясь с места, я отчаянно бегу в направлении места этой жуткой аварии. — Сюда нельзя, — полицейский уже натягивает ленту, сдерживая толпу зевак. — Мне нужно знать, пожалуйста… — Вы мешаете мне делать свою работу, сеньорита, сделайте несколько шагов назад. Я зажимаю рот рукой, когда наблюдаю за тем, как врач скорой помощи пытается сделать пострадавшему массаж сердца, но тот также обездвижено лежит на сухом сером асфальте. Вокруг столько крови, что становится жутко. Спустя несколько минут медицинских манипуляций, тело незнакомца погружают на носилки, поддерживая его дыхание с помощью системы жизнеобеспечения. — Нет…нет… — мотая головой, повторяю я словно в бреду. Оборачиваюсь, пытаясь сориентироваться в окружающем меня пространстве, и выбрав направление, начинаю свой бег. Каблуки мешают делать это быстро, поэтому я без всяких предрассудков, снимаю свои туфли и продолжаю бежать вдоль по освещенной улице только вперед. Мой настрой угасает с появлением в поле зрения многоэтажного дома, который знаком мне до боли в сердце. Дыхание невозможно восстановить, даже когда я оказываюсь в лифте. Мое сердце замирает, всякий раз, когда я смотрю на дисплей, на котором то исчезают, то появляются цифры. На нужном этаже, я делаю глубокий вдох и звоню в дверь. — Пожалуйста…пожалуйста, — молю Бога, дрожащими пальцами дёргая дверную ручку. Меня охватывает паника и сразу за ней — полное бессилие, но оно растворяется в воздухе, как только проклятая дверь распахивается, и я вижу на пороге Пабло. В этот момент с моей души падает тяжелый камень и только теперь я расслабленно могу выдохнуть. Бустаманте не может ничего произнести, и только глядя на меня совершенно отчаивавшуюся, с туфлями в обоих руках, с огромным удивлением распахивает свои голубые глаза. Мои веки слипаются, понимая что все это не сон и не плод моего больного воображения. Я судорожно вздрагиваю от своего имени на его губах. — Мариса… Я не даю Пабло продолжить и резко его перебиваю криком своей души:  — Ты должен был мне все рассказать, но ты не сделал этого… — всхлипывая, я прерываюсь. Нос щиплет от слез так, что мне больно даже вздохнуть. — Ты ничего мне не рассказал, Пабло, и за это я хочу тебя ненавидеть еще больше! — Я знаю, — он с пониманием ласкает меня взглядом и жалобно просит прощения глазами, — но жить в постоянной ненависти это не выход. — А я и не живу… — прикусывая дрожащую губу, я перестаю говорить, пытаясь переосмыслить все то, что сейчас творится в моей душе. — С тех самых пор, как я впервые тебя встретила, я умираю… медленно и тихо умираю… Я ненавижу тебя за то, что постоянно думаю о тебе. Ненавижу, что помню каждый твой поцелуй и молюсь, что однажды ты осмелишься все это повторить. Ненавижу, потому что знаю, что даже не буду пытаться, чтобы остановить тебя. Ненавижу твой голос, потому что он разрывает мое сердце, — я с отчаянием бросаю свою туфлю вперёд, и она, не задевая Пабло, пролетает мимо него в воздухе и падает на пол, приземляясь с глухим звуком. — Ненавижу твои песни, и то, как-ты смотришь на меня! Даже сейчас, ты делаешь это! — вторая моя туфля тут же отчаянно врезается в стену. Я ненавижу тебя за то, что мы так похожи, — сжатые кулаки ударяются об его грудь, но эти удары слишком обессилены. Я прерывисто вздыхаю, — но главное, я ненавижу тебя за то, что даже немного, хоть чуть-чуть не могу тебя ненавидеть. Даже самую малость, Пабло… — с мольбою произношу его имя, и оно медленно умирает на моих губах.  — Я так устала, Пабло. Я больше не хочу так жить… На пару ударов сердца наши глаза встречаются, и прежде чем я успеваю решить, что делать дальше, Пабло рывком притягивает меня к себе и впивается в мои губы страстным поцелуем, от которого я задыхаюсь. Готовые съесть друг друга, мы словно два диких зверя, встретившиеся в неравной схватке. Поцелуй заканчивается так же резко, как и начался. Не отпуская моих волос, Пабло выпрямляется с закрытыми глазами и прижимается лбом к моему лбу, ожидая дальнейших действий. Пока мы пытаемся отдышаться и обрести способность вновь говорить, оба ловим рваное дыхание друг друга в абсолютной тишине полумрака его квартиры. Я делаю шаг назад, сминаю подол своего черного платья, стягивая его через голову. Мы, не прерываясь, смотрим в глаза друг другу, но Пабло не принимает никакого участия в том, чтобы меня раздеть. Он раздевает меня только голодным взглядом, давая возможность самостоятельно принять это достаточно непростое решение. Когда платье падает за моей спиной на пол, мои руки находят путь к волосам Пабло, дергая, сгребая, желая сделать ему больно, так же как и было мне в тот момент, когда правда всплыла наружу. Наказать его, оттолкнуть и одновременно с тем, стать ему ближе, вот чем я сейчас руководствуюсь. Взгляд Пабло с жадностью останавливается на моих губах. — Что же мы делаем, — хрипло произносит он, сглатывая ком, образовавшийся в его горле, от непреодолимого желания. — Об этом я подумаю завтра… Пабло воспринимает мои слова, как призыв к действию. Резко наклонившись вперёд, он впивается в мой рот, жадно сминая, прикусывая и оттягивая нижнюю губу зубами. Все его действия поражают мое тело мощным зарядом желания, которое проходит и отзывается ударами тока в каждой клеточке моего тела. Поглаживающими движениями, я резко распахиваю его рубашку на груди и уверенными пальцами спускаюсь к его животу. С каждым прикосновением я ощущаю гладкость его кожи, рельеф его тела под мои руками, и все это порождает во мне новую волну дикого желания. Я тянусь к ширинке на его брюках, когда Пабло сжимает мой подбородок одной рукой, как бы спрашивая меня, действительно ли я готова зайти настолько далеко. Он страстно пожирает мое лицо взглядом, следя за тем, как его указательный палец проходится по моей нижней губе. Я закрываю глаза не в силах выдержать его взгляд и неистово прикусываю его палец в знак своего утвердительного ответа. Я наказываю себя не иначе… потому что этот жест служит началом моего конца. Отчаянно сжимая мои бедра, одним резким движением Пабло усаживает меня к себе на талию, позволяя крепко обхватить его торс двумя ногами. От дикого желания он стонет в мои губы, а затем, наматывая пряди волос на свой кулак, тянет их вниз, заставив запрокинуть голову назад, все ещё не решаясь сделать последний шаг. Я выгибаю шею и долго и мучительно смотрю в его голубые глаза. — Почему мне кажется, что если мы сейчас сделаем это, я больше никогда тебя не увижу… Скажи, что я ошибаюсь или солги… Солги мне, Мариса, — Пабло с благовейным трепетом и мольбой во взгляде, носом трется о кожу на моей шее и перемешается к уху, — солги, умоляю. — Не думай ни о чем, сегодня есть только мы и эта ночь… — Я хочу большего… Я хочу быть с тобой так долго, насколько ты мне это позволишь. Слова Пабло действуют на меня разрушающе. Они как камнепад, только что с высоты обрушившийся на мою и без того больную голову. Я хотела, чтобы он относился к этому так же просто как и я, без каких-либо «если», обещаний и обязательств. Но сейчас я так же живо понимаю, что и для меня эта ночь не станет просто приятным воспоминанием. Она разрушит меня без следа и оставит зияющую дыру в моем сердце. Осознание всего этого меня останавливает, вместе с тем, как я умираю от желания оказаться в объятиях Пабло в его постели. Мучительно и нежно ноет и болит каждая клеточка моего тела. Между мной и Пабло повисает долгая пауза, которая растягивается и превращается в вечность. Мы чувствуем кожу друг друга, тремся лбами, не разлепляя век.  — Я должна уйти… — шепчу и неосознанно касаюсь Пабло губами. — Я знаю… Знаю, — он гладит мои волосы, целует шею, вдыхая мой запах. — Но ты себе даже представить не можешь, как же сложно будет тебя сейчас отпустить… *** Все вещи собраны. От пребывания Марисы Спирито в оранжевой комнате остался только настенный календарь, одиноко висящий над моей кроватью. Я в последний раз осматриваю нашу с девочками спальню, вспоминая о том, как впервые оказалась в этом колледже и сколько всего теперь меня с ним связывает. Всего три месяца, а кажется, что вся жизнь прошла. Да, я определенно прожила здесь больше, чем когда-либо. Я думаю о том, сколько уношу с собой: друзей, приятных моментов, опыт, в конце концов. И я ничего здесь не потратила, ну разве то, что сама хотела отдать… Маурисио спускает мои чемоданы, а я медленно веду пальцами по перилам лестницы, с осознанием того, что этот момент больше никогда не повторится. Мне грустно, но это только светлая грусть.Теперь я живу в ожидании чего-то нового и неизведанного. Впереди долгий путь к познанию себя, людей, но мне больше не страшно, потому что я стала сильнее и мудрее на многие года вперед. Не люблю долгих прощаний, поэтому те одноклассники, которые спустились, чтобы меня проводить не ждут от меня многого. Я позволяю себе немного эмоций, когда попеременно обнимаю Лухан, Лауру и Гвидо. Мой взгляд падает в сторону Томаса, который зачем-то затерялся среди других провожающих на пару вместе с Пилар. Ее рука по-хозяйски покоится на его груди, и это вызывает во мне циничную улыбку, но я уважаю ее смелость. Я покидаю это место со спокойным сердцем и чистой совестью. Остаётся только сказать кому-то свое последнее «прощай», а кому-то «до скорой встречи», но мое сердце замедляется, когда я осознаю, что больше не увижу всех этих людей такими, какими я их запомнила. Но больше всего меня беспокоит, что Пабло не пришел со мной попрощаться. Он наверняка знал, что сегодня я улетаю в Италию, но таков его выбор… что тут поделаешь. Взмах руки, и вот я уже, не обернувшись, направляюсь к автомобилю, где открыв пассажирские двери, меня ждёт водитель. — Мариса! — голос Пабло со спины, посылает мурашки по всему телу, начиная от кончиков пальцев ног. Мне требуется неимоверное количество усилий, чтобы сдержать свою внезапную радость. Я закрываю глаза, в предвкушении того, что снова его увижу и смогу обнять человека, который полностью изменил и сломал меня. И только Маурисио может наблюдать мою слабость…мое падение…мою боль… Когда я оборачиваюсь уже с совершенно беспристрастным лицом, Пабло все ещё стоит в нескольких метрах от меня, не решаясь найти в себе сил, чтобы в конечном итоге пошевелиться. Мы одновременно делаем навстречу друг другу несколько шагов и останавливаемся достаточно близко, чтобы чувствовать дыхание. — Прости меня, — я слышу эти слова и крепко зажмуриваюсь, чтобы вдруг случайно не заплакать на глазах у всех одноклассников. — Прости, если сможешь, — вместо ответа я ещё сильнее его обнимаю, проводя поглаживающими движениями пальцев по его широкой спине. Ставший мне таким близким, и уже такой далекий…мой Пабло. — Ты настоящий победитель в этом споре… — говорю это, а сама краем глаза смотрю на Томаса, и он словно догадывается о чем я сейчас шепчу. Пабло ведет бровью, пытаясь понять что происходит: — Что? — Надеюсь, что награда того стоила. С улыбкой открываюсь от его плеч и сосредотачиваюсь на голубых глазах, которые вижу вероятно, в последний раз. — Ты потом сам всё поймёшь… Я наклоняюсь к его уху, едва касаясь дыханием:  — … только меня уже не будет рядом. Втягиваю воздух носом, заполняя всю грудь кислородом и продолжаю лживо улыбаться. Какая же я хорошая актриса. Но это час моего триумфа. Я позволю себе немного слез уже потом, в самолете, а сейчас я просто буду сильной и уверенной. — Я проиграл, я так проиграл, — голос Бустаманте обреченно вздрагивает. Напоследок еще раз взмахиваю рукой одноклассникам, а потом говорю свое тихое прощай Пабло. Щурясь от яркого солнца, я натягиваю очки на переносицу и ухожу так же, как однажды появилась в этом колледже; оглядывая белое здание кирпичик за кирпичиком, в мыслях о том, что же ждет меня дальше. Только теперь уже с расправленной грудью и искренней улыбкой на своем лице, оставляя позади всех тех, кто причинил боль и заставил проливать слезы. Гордо вскинув подбородок, падаю на пассажирское сидение и нажимаю свеклоподъемник так ни разу и не оглянувшись на тех, кто уже вычеркнут из моей жизни. — Мы можем ехать, сеньорита Спирито? — Да, Маурисио, едем подальше от этого места. Я ловлю одобрительную улыбку водителя в зеркале заднего вида и жду, что он исполнит мою последнюю просьбу: — Только сделай музыку погромче… — сжимаю в руках книгу, подаренную Пабло мне на день рождения, и листок за листком вырываю по странице и отпускаю их по ветру. (Звучит трек из финала фильма «Жестокие игры», The Verve — Bitter Sweet Symphony)

Продолжение следует…