Так бывает, любовь настигает

"Это вечная загадка, как одна и та же женщина раз за разом сводит нас с ума…".

(с) Клиника.

На этот раз пленницу играть нужно было Катарине, ведь в последней сцене вампиру все-таки удалось стащить её из-под носа оборотня, причём довольно наглым, даже бесцеремонным образом. Девушка хмурилась и с трудом открыла глаза, потому как у неё жутко болела голова от того снотворного, которым её напоили, села, прижимая пальцы к виску, выдыхая и ещё толком не соображая, что произошло. Воспоминания и осознание, что она находится в логове вампира, пришли только спустя какое-то время, и тогда Фосколо медленно подняла голову, окидывая взглядом помещение, где она находилась. Небольшая комната, больше напоминающая девушке каменный мешок, ни одного оконца и, судя по холоду и влажности, находится она в подвальном помещении, обычная кровать, небольшой стол и кресло, в котором обнаружился похитивший ее вампир. Рюджи было достаточно просто играть свою роль, особенно после первого опыта, да и Каори понимала, что Катарина - девушка Томо, и не станет ревновать, хотя и находится здесь же на съёмочной площадке. Удобно закинув одну ногу на вторую, пристроив локоть на подлокотнике и подперев сжатой в кулак ладонью голову, парень, не скрывая торжества и клыкастой улыбки, не сводил взгляда со своей пленницы. - Очнулась, пушистая, - Корэкуни был очень даже рад, что вампиры стоят с оборотнями на одном уровне, а в чем-то даже превосходят их. - Очнулась, клыкастый, - в ответ огрызнулась девушка, хмуро глядя на своего похитителя и, естественно, радости его не разделяя. Но зацикливаться на нем долго Джоанн не стала и продолжила, сидя на кровати, осматривать комнату, хотя смотреть то почти не на что было, одни стены да кровать со столом. Сразу ясно: не выбраться. А если и выбраться, то надо будет ещё путь наверх найти, что сделать и остаться незамеченной было почти нереально. - Украл, а дальше что? И ты же знаешь, что меня будут искать, - девушка действительно не совсем понимала смысл этих действий и мести. Нет, конечно, оборотень почувствует утрату, будет злиться и желать вернуть свое, но действительно что дальше? Её убьют, выпьют досуха или ещё как-нибудь издеваться будут? Джоанн не понимала, к чему это, а ещё немного боялась, хоть и выглядела очень даже воинственно. Вампир на это оскалился ещё более самодовольно, поднимаясь из кресла, приближаясь к девушке, показывая всем своим видом свое превосходство над ней. Он может с ней сделать все, что только пожелает: захочет - убъет сразу, выпив досуха, или заставит в течении трёх лет медленно и мучительно умирать от яда. Некоторым вампирам было под силу контролировать это, так что он даже мог просто напугать волчицу, а захочет - может воспользоваться в физиологическом плане, девушка была весьма недурна на лицо, да и фигурка была довольно аппетитной, а захочет - отпустит. Если братик ему кое-что пообещает. - Хочешь знать? Я в курсе, что тебя будут искать, и в курсе, кто это будет делать, - Рюджи наклонил корпус тела вперёд, ступая ладонями по кровати, упирая колено в мягкий матрас и неожиданно болезненно хватая Катарину за подбородок, заставляя смотреть в свои глаза. - Будешь хорошей девочкой, и мне не придется делать тебе больно и портить шкурку. - Не трогай шкурку, тогда и буду хорошей, - из горла послышалось рычание, а из-под верхней губы показались крупные клыки, синие глаза блеснули холодом, давая понять, что руки к ней действительно лучше не тянуть. Как-то разом развеялся весь образ скромной и воспитанной девушки, появился тот самый облик и характер волчицы, которая тоже была впутана в тёмные и преступные дела, и именно эту черту Катарине давалось играть очень легко. Быть сильной и твердой даже в тяжёлой ситуации, не прогибаться и не показывать свой страх врагу, не позволять своему достоинству упасть, это она умела делать и подать как нужно. - Не держи меня за глупую и сопливую девицу, вампир. Я все-таки понимаю, что ты принял все возможные меры, чтобы я не сбежала, и ломать ногти, пытаясь открыть дверь, не стану. Поэтому пугай кого-нибудь другого, а вот руки лучше убери, если не хочешь, чтобы я их тебе откусила, - девушка, продолжая смотреть в глаза напротив, убрала ладонь вампира от своего лица, надеясь, что до неё самой ему никакого дела нет и он просто позлить своего брата хочет. - Что и следовало ожидать от дочери благородного рода и воспитанницы моего брата, - Рюджи улыбнулся ещё шире, казалось, его герой может скалиться вечно, не обращая внимания на время суток и атмосферу. Строптивость девушки его заводила, послушные куклы без водителя и души никогда не были интересными, приятнее намного было ломать непослушные игрушки, постепенно подчиняя их себе. Как поступил его лучший друг, приручив строптивую ведьмочку, правда, при этом он сам вроде как начал к ней что-то испытывать. Пальцы на подбородке сжались сильнее, наклоняя голову девушки на бок, внезапно толкая ее рукой в плечо, заваливая на постель, но, согласно сценарию, Катарина взбрыкнула, пытаясь выбраться, отчего за счёт короткой потасовки все-таки была прижата к постели вниз лицом с заломленными назад руками. - Сама напросилась на грубость, я ведь мог все сделать аккуратно, - почти шипел разозленный вампир, практически вдавливая строптивую волчицу в мягкий матрас, касаясь губами шеи, даже не проводя языком, чтобы уменьшить боль, и глубоко впиваясь клыками, проникая сразу болезненно и глубоко, как могло показаться зрителям. Джоанн титаническим усилием воли подавила в себе вскрик, чтобы не тешить самолюбие вампира, вместо него раздался только какой-то сдавленный звук, когда девушка напрягла горло и поцарапала своими собственными клыками себе губу, отчего по подбородку потекла струйка крови. Вырваться из такого положения было невозможно, она даже пнуть вампира в причинное место не могла или ударить с локтя, а разворачиваться к нему лицом в такой ситуации было вообще опасно, вдруг чего ещё захочет, кроме крови. Однако Джоанн заметила, что не чувствует влияния яда, ощущения были такими же, как в те моменты, когда её кусал герой Томохисы, разве что он делал это приятно, сейчас же укус был весьма болезненным. Рюджи, имитируя жадное распитие крови, через минуту с небольшим довольно оторвался от тонкой шейки, облизываясь, так как потом при помощи компьютера должны были нарисовать искусственную кровь. - И что Аскар нашел в тебе? Может, ты его соблазнила в интимном плане? - колено парня, согласно сценарию, протиснулось между ног девушки, вынуждая ее раздвинуть их, проводя языком по месту укуса, слизывая сочившуюся кровь. - Хотя оборотни всегда привлекали нас в интимном плане. Как думаешь, насколько сильно разозлится братик, если я с тобой немного поиграю? - неожиданно мягкий поцелуй под ушком и колено пошло выше, поднимая юбку, упираясь в самое чувствительное место. - Если ты жаждешь смерти от его руки, то ты на верном пути, - несмотря на страх, огрызнулась девушка, силой воли заставив себя не сопротивляться и лежать, изображая спокойствие, раз её упорство вампира только больше заводит. Хотя мышцы все равно напряглись, и, если бы в этом облике у Джоанн была шерсть, она встала бы дыбом из-за ощущения опасности, хотя тихое рычание от неё все равно слышалось. Да и Катарина от такой позы особого удовольствия не получала. Пусть самого Корэкуни она находила неплохим парнем и уж точно хорошим певцом и актёром, но лежать с ним в таком положении не хотела, а, чувствуя на себе прикосновения, на которые лично она согласия не давала, девушка злилась и негодовала, разделяя желание своей героини съездить вампиру по больному месту. И Рюджи заметил, что Джоанн не сопротивляется, всем своим видом изображая покорность и безразличие, что сильно уменьшило пыл парня, заставив с недовольством отпустить свою жертву, поднимаясь с постели. - Скучно. Ну и ладно, может, в другой раз тогда, - Корэкуни закинул руки за голову, специально растягивая слова, всем своим видом показывая, как ему неинтересно и вообще скучно, а затем покинул комнату, оставив пленницу один на один со своими мыслями. Уже за пределами сцены парень пересекся с Томохисой, который всем своим видом напоминал вздыбленного волка, готового кинуться на обидчика, ещё в полете перегрызая ему глотку. Он понимал, что все это не более чем игра, но как же злило, бесило, заставляя буквально шерсть вставать дыбом, сжимая зубы, напрягая руки, стискивая их в кулаки так, что выступили синие полоски вен. Это просто игра, но ревность буквально обжигала изнутри, отключая рассудок и трезвость мыслей, едва удерживая себя в руках от желания не то врезать лучшему другу, не то сейчас же подмять под себя Катарину. Хотя Фосколо сама сейчас была не менее зла, но и не напоминала собой бомбу замедленного действия, готовую взорваться в любую секунду. Девушка села на кровати, потерла шею и выдохнула, поправляя на своих ногах подол платья, спуская его вниз. Затем встала, подошла к режиссеру на случай, если у той были какие-то замечания, перекинулась вдобавок парой слов о том, как продвигается написание альбома для фильма, и уже могла спокойно идти в свою гримерную переодеваться и эмоционально отходить от снятой сцены. Благо, её героиня действительно оказалась девушкой смышленой и, чтобы вампир не осуществил тот самый другой раз, превратилась в волчицу, так что больше подобных сцен не предвиделось. Но в комнате оказался Томохиса, злой, как рой шершней, который тихо гудел, всем своим видом говоря, что соваться и злить его ещё больше крайне опасно. Стоило двери закрыться и раздаться звуку поворачиваемого замка, как парень, сделав несколько размашистых шагов, подошёл к девушке и, схватив ее за плечи, прижал к себе, впиваясь требовательным поцелуем в пухлые губы, всем своим видом показывая нетерпение. Ему меньше чем через два часа нужно было идти и дальше сниматься, но он не мог успокоиться, внутренний зверь буквально рычал, требуя каких-то собственнических действий. Ладони с плеч прошлись ниже, по хрупким рукам, на талию и обосновались на спине, оглаживая тугое переплетение шнуровки, цепляя за кончики и потянув в стороны, ослабляя своеобразную удавку. - Какой ты злой, - отклонившись чуть назад, довольно улыбнулась Катарина, понимая, что её здорово приревновали, раз сдержанный Китакадо напоминал собой кипящего изнутри дракона, который сейчас огнём плеваться начнёт. - Ты оттого такой голодный? - Фосколо подцепила пальцами подбородок парня, с хитринкой заглядывая в его глаза, проводя языком по своей нижней губе, как почувствовала, что платье начало сползать с груди, и положила вторую руку поверх ткани. Она предполагала, что снятая сцена Томохисе не понравится и он будет злиться, но даже не думала, что настолько сильно и что её зажмут прямо в гримерной, когда сюда мог кто-нибудь зайти, если вдруг Катарина понадобится на площадке. Томо на это только не то рыкнул, не то фыркнул, умело распутывая шнуровку корсета, ослабляя платье и резким движением сдергивая его вниз, оставляя девушку только в нижнем белье, чулках и очень эротичном чулкодержателе. Последние две вещи ему и вовсе не хотелось снимать: тонкие ножки в обтягивающей черной ткани смотрелись слишком возбуждающе, отчего Китакадо понял, что нашел ещё один фетиш. - А мне нравится этот ракурс. Все у твоих прекрасных ножек: и я, и ненужная одежда, - парень мягко коснулся поцелуем коленки Фосколо, снизу-вверх наблюдая за ее реакцией. - По глазам вижу, что задумал, - улыбка у девушки вышла хищной из-за клыков, которые она ещё не успела снять, так как к гримеру хотела подойти, когда переоденется. И, видя, что в Китакадо буквально хлещет желание присвоить её себе здесь и сейчас, Катарина сделала шаг назад, выходя за образовавшийся из ткани платья круг, разворачиваясь, откидывая половину волос за спину и плавной походкой направляясь к шкафчику, намеренно покачивая бедрами. - Поймай сначала, чтобы я не смогла сбежать, - достав нужные вещи, девушка посмотрела на Томохису через плечо, показывая кончик языка. Китакадо внял игре. Обычно следуя своему мягкому и доброму характеру, он был нежным и обходительным с Фосколо далее в постели, но временами, как сейчас, она запросто выводила его из себя, заставляя подниматься из глубин души что-то темное и мрачное, что временами пугало даже самого Томохису. Сократив разделяющее их расстояние, буквально вырвав одежду из рук девушки так, что она упала на пол, Китакадо развернул ее к себе лицом и, подхватив под бедра, усадил на стол, придвинув к самому краю таким образом, что Катарина обхватила его торс своими ножками, самым сокровенным ощущая его возбуждение. Фосколо специально стиснула ноги покрепче, чтобы Томохиса прижался к ней плотнее, упираясь бугром на штанах чётко в промежность, выбивая из парня надорванный вздох и медленно растягивая губы в улыбке, чуть придавливая нижнюю кончиками искусственных клыков, делая её чуть более припухлой, объемной и манящей. Одной рукой девушка упиралась в стол, наваливаясь на неё корпусом, отчего выделилась выразительная косточка ключицы, а ямка над ней стала глубже, так и зовя к себе. Вторую руку, вытянув, Кат положила на плечо Китакадо, поднимаясь пальчиками по шее к прядкам и скользя вверх по краю ушка, наклоняя голову, отчего часть волос упала на грудь, продолжая провоцировать. - И что дальше? Не желая и дальше слушать слова, решив вплотную заняться действиями, Томохиса положил ладонь на затылок Фосколо, сжимая прядки волос в кулак и глубоко и даже грубо впиваясь в губы поцелуем, выбивая кислород и возможность ответить. Вторая ладонь прошлась ниже, между соблазнительных грудей, по плоскому животу, едва зацепила пальцами кружево чулкодержателя и проникла под трусики, вводя глубоко и до самого конца два пальца, начиная двигать, чтобы немного растянуть, так как к его размеру девушка ещё не совсем привыкла. Китакадо внезапно, после короткого, но четкого стона почувствовал, как его схватили за губу, уколов клыками. Не в наказание, потому что Фосколо нравилось подобное проявление силы, а просто так, чтобы дать понять, что она ещё не подчинилась его воле и будет его поддразнивать дальше. Разорвав поцелуй, Кат облизнулась, дергая Китакадо за ворот на себя, отгибая ткань, проводя языком по коже и сразу кусая, оставляя след, прекрасно зная, что потом парню нужно на съёмки. На неё после их первого раза потом долго ворчала гример, пусть теперь и Томохиса пострадает, объясняя, откуда у него появились укусы на шее. Томохиса умело и ловко двигал пальцами, вторую ладонь пристроив на груди, сдернув вниз лифчик так, что лямки натянулись почти болезненно, заключая сосок в плен пальцев, теребя, пощипывая и оттягивая. Фосколо увлеклась и даже не сразу заметила, как пальцы исчезли и через несколько секунд их заменило что-то большее, горячее и пульсирующее, заставляя запрокинуть голову назад. Томо вошёл единым слитным рывком, но сразу вытащил, уловив полный разочарования стон. Катарина решила занять более соблазнительное положение и, продолжая держать парня за воротник, потянула его за собой, укладываясь спиной на стол, головой чуть задевая стену, из-за чего, чтобы потом не биться об неё при каждом толчке, пришлось, упираясь рукой в стол, слегка выгнуться и проехаться немного по столешнице ближе к краю, прижимаясь к Китакадо обратно. В такой позе парень мог её видеть почти полностью, если бы Кат не заставила его наклониться к ней, снова целуя, но требование ответа на этот раз исходило от самой Фосколо, которая будто бы заражалась нетерпением Томохисы. Китакадо немного помог себе рукой, снова скользнув в тугое горячее лоно, сразу принимаясь за бешеный темп, входя глубоко и резко, не давая стонам и крикам наполнить комнату, заглушая их поцелуем. Катарина могла пробудить в нем что-то дикое, первобытное, чего, казалось, не должно было быть у этого светлого человека, превращая его фактически в зверя, позволяя выпустить пар и скопившееся напряжение. Почему-то Фосколо нравилось выводить спокойного Китакадо из себя, вытаскивать чертей из его тихого омута на поверхность, вынуждая их проявить себя в полной мере и размять фантазию. Нравилось смотреть, как меняется выражение лица, неуловимо, настолько, что можно было и не заметить, как зрачки расширяются, а светло-голубой оттенок, который сам по себе должен был ассоциироваться с чистотой, играл опасными всполохами, как движения парня становились намеренно плавными, как рвется его выдержка. От этого Кат приходила в восторг и чувствовала лёгкий страх перед тем, кто сильнее, который не заставлял её цепенеть, а пробуждал. Катарина охотно принимала на себя и эмоции, и толчки, из-за которых порой тело резко выгибалось дугой, стоны были то тише, то громче, то длиннее, то короче, постоянно сбивались или вообще прерывались, когда девушка втягивала носом воздух, чтобы не разрывать поцелуя. Решив добавить ещё больше ощущений, Томохиса выпрямился, поднимая ножки девушки, закидывая их себе на плечи и сдвигая вместе. Стало совсем узко, до боли, до искр перед глазами, угол вхождения поменялся, и теперь головка члена активно утыкалась в матку, принося вместе с безумным удовольствием странное ощущение, словно бы преграда напрягалась и дрожала от каждого мощного толчка. Китакадо нравилось подчинять себе Фосколо, видеть, как она выгибается под его руками, а от одной только мысли, что ей бы пришлось играть дальше и сцена с Рюджи могла зайти так далеко, что ей бы пришлось стонать и выгибаться под чужими руками, у Китакадо и вовсе сносило крышу, рождая злость и чувство собственника. И эти эмоции девушка впитывала, позволяя потом, когда эта вспышка совместного безумия закончится, Китакадо снова стать самим собой, идеальным светлым принцем, каким его все знали, каким, возможно, он сам себя считал, пока Фосколо не стала его тёмной стороной и личным демоном, сидящим на левом плече, постоянно толкающим навстречу провокациям. Катарина заерзала от новой позы ещё больше, чувствуя, как натягиваются лямки и ремешки нижнего белья, впиваясь в кожу, добавляя ко всему коктейлю ощущений ещё несколько острых нот. Резкие, рваные движения заставляли чуть ли не дрожать, чувствуя, как все внутри сжимается, готовясь достигнуть вершины напряжения, а стоны теперь приходилось глушить, закусив ребро ладони, иначе парочка так быстро привлечет к этой гримерной внимание, а ведь они не встречались даже фактически, тем более официально на публику. Чувствуя, что девушка уже близка к грани, Томохиса усилил напор, вбиваясь в тело ещё быстрее, стараясь и себя пододвинуть к разрядке, чтобы потом не мучить Фосколо и не выбиваться из графика съёмок. И хотя сейчас секс у них был быстрым, даже торопливым, обычно парню нравилось дразнить и искушать, ласкать тело девушки, доводя его до состояния оголенного провода, чтобы она сама отвечала ласками, которые он впитывал каждой клеточкой своего тела, но сегодняшняя ночь точно будет незабываемой для них обоих. Под таким натиском девушка смогла выдержать ещё пару минут, после этого выгибаясь, отрываясь поясницей от стола, хватаясь руками за его край, ногами чуть сжимая шею парня по бокам и невольно переставая дышать на какое-то время. Дрожь, до этого находившаяся в мышцах, пошла дальше по всему телу, поднимаясь по позвоночнику прямо до загривка, последний громкий и протяжный стон с трудом был проглочен, вырвавшись наружу только несколькими судорожными вдохами, которыми Катарина пыталась восстановить дыхание. Но следовало лежать на месте и помочь парню выпустить все-таки свою злость, появившуюся из-за того, что он приревновал её к собственному другу, который между прочим был по уши влюблён в другую. Томохиса и сам продержался недолго, входя до самого конца, изливаясь внутрь, чувствуя, как по спине бегут капли пота, как воздух болезненно врывается в лёгкие, царапая пересохшее горло. Аккуратно опустив стройные ножки, парень помог девушке сесть, наклоняясь ниже, требовательно прикасаясь к ее губам, проскальзывая языком внутрь, отчего девушка вздрогнула, когда ощутила, к своему огромному удивлению, как на ее язык надели что-то тонкое, ребристое и непонятное. От удивления отстранившись назад, Фосколо вытащила из своего рта небольшое аккуратное колечко из белого золота с тонкой гравировкой и достаточно крупным бриллиантом. - Вообще я хотел сделать это сегодня вечером, но, кажется, так тоже неплохо. Катарина, - голос Томохисы, который ещё пару секунд назад был наполнен хитростью, вдруг стал серьезным, - когда мы вернёмся в Япониию, я хочу представить тебя своим родителям как свою невесту. Я люблю тебя больше всех на свете, только ты позволила мне понять самого себя и понять самое прекрасное чувство на свете. Поэтому выходи за меня. На лице девушки отражалась только одна эмоция - шок. Кат смотрела на колечко в своих пальцах, что чуть блестело из-за слюны, словно бы не верила, что оно ей предназначалось. Нет, она знала, что нравится Томохисе, и хотела от него какой-то конкретики по поводу их отношений, но не такой серьёзной и стремительной! Фосколо рада была, конечно, но в первую очередь удивлена и вообще сражена наповал, что было видно по её лицу и слегка покрасневшим щекам. - А если бы я его проглотила? - задала единственный вопрос девушка вместо всех тех слов, которые крутились у неё в голове. Например, не поторопился ли Китакадо с решением, не будут ли против его высокородные родители, и какого черта он решил сделать предложение сейчас, когда он стоял перед ней со спущенными штанами, а она сидела в одном белье, ещё и растрепанная и раскрасневшаяся. Томохиса только и мог на это выдохнуть, запуская пальцы в светлые растрепанные волосы, не понимая, что значит эта реакция и этот вопрос. Неужели она против и только он умудрился подпустить так близко, позволить себе такую роскошь как любовь, а в итоге нырнул с головой в этот омут лишь один? - Я контролировал, ты бы его не проглотила, - голос звучал глухо и в то же время очень напряжённо, буквально звеня от чувств парня, от одной лишь мысли, что его сейчас возьмут и оттолкнут, сказав, что они просто друзья и неплохие любовники. Как ни странно, девушка после жеста и слов парня неожиданно улыбнулась, поняв, что Китакадо расстроился и явно напрягся, когда не получил ответа. Значит он его ждал и хотел услышать, хотел, чтобы она была с ним рядом и дальше, думал о том, что между ними происходит, и вообще не одна Фосколо влюбилась как дурочка, забивая на мозг с его доводами, что она ведёт себя рядом с Томохисой уж слишком раскрепощенно. - А я все ждала, когда ж ты мне признаешься. Уже думать начала, что только в физическом плане тебя привлекаю и страдать потом от неразделенной любви буду, когда ты мной наиграешься, - косвенно призналась Катарина в чувствах и вернула кольцо парню в одну руку, во вторую вложив свою ладонь, чуть приподняв безымянный палец. - Это тебе самому полагается надеть. - С удовольствием, - Томохиса быстро надел на аккуратный пальчик обручальное кольцо, довольно улыбаясь. Просто колечко, но оно говорило о том, что девушка принадлежит ему, целиком и полностью, что будет только с ним и больше ни с кем, а вообще, если бы существовал способ заклеймить Катарину, сделав ее навеки своей, парень непременно воспользовался бы этим способом.