IX. Судный день. Часть II
Robert Miles — Children
Чёрный автомобиль резко припарковался у обочины, проехал всего пару миль от серого дома. Переключив коробку передач на букву P, Финн с силой ударил по рулю, сразу почувствовал острую боль в ладонях. Он шумно выдохнул и закрыл рот рукой, широко распахнув глаза, словно обезумевший. Ему было жарко. Ему было душно. На него давило что-то очень тяжёлое, заставляя падать всё ниже и ниже. Парень сложил руки на руль и спрятал своё лицо, опустив голову. Эмоции дали себе волю. Горячие слёзы полились из его глаз, которые от перенапряжения начали побаливать, и как будто обжигали его кожу, усыпанную веснушками. Руки запутались в волосах, натягивая непослушные лохмы от переизбытка чувств. «Как она могла? Как она могла?» — Единственное, о чём в данный момент мог думать парень. Дыхание сбилось. Ему казалось, что его сейчас просто стошнит. Ему хотелось поехать домой и просто смыть с себя прикосновения той, чьи руки прикасались к другому телу. Было отвратительно, омерзительно, погано, страшно. Он не знал, что ему делать дальше. Но он понимал одно, что больше он не останется в этом городе, в этой стране. Он уедет в Лос-Анджелес. Он извинится перед своей мамой, упадёт перед ней на колени, придёт с повинной, возложит к её ногам весь мир, назовёт себя тысячу раз кретином, лишь бы только она его простила. Он обнимет её, обнимет отца, обнимет Ника и Мару и поздравит их со свадьбой, как должен был это сделать ещё вчера. Обнимет маленького Ральфа, который так напоминал ему маленькое карманное солнце. Идиот. Придурок. Кретин. Самая последняя наивная сволочь. Поток его мыслей прервал телефонный звонок на его айфоне. Подняв голову и вытерев глаза, Финн увидел входящий вызов от Гейтена и быстро провёл по экрану зелёным значком. — Финн? Как ты? — взволнованно спросил друг. — Как будто избили трижды за день с перерывом на покурить, — отозвался Вулфард, протирая своё лицо от мокрых следов. — Как… Как прошло? — задал главный вопрос Матараццо. — Как нужно было, — просто ответил Финн. — Чувак, только, пожалуйста, не смей винить в этом себя, — сразу же предупредил его Гейтен, сменив тон. — Ты ничего не сделал, это всё она, ты любил её… — Не хочу больше об этом говорить, — прервал его кучерявый. — Сейчас я хочу исправить то, что ещё можно исправить. И готовиться к переезду в Калифорнию. — Вот это правильно ты мыслишь, — поддержал его друг, стараясь хоть как-то разбавить слишком усложнившуюся ситуацию. Финн замолчал, не отключая звонок и переводя взгляд на улицу. Мэрполь уже потихоньку просыпался, встречая спешивших на работу в центр города своих жителей. Через дорогу на соседней стороне парень увидел проезжающего на скейте мальчика лет тринадцати со шлемом на голове и рюкзаком за спиной. — Гейтен, — позвал его Вулфард. — Поездка на Блэккомб всё ещё в силе? — Да, — ответил Матараццо. — Мы уже через час собираемся выдвигаться, но я думал, что я лучше сегодня не поеду. — Нет, ты едешь. И я еду с вами, — твёрдо сказал парень, вставляя ключ зажигания. — Только домой заеду, костюм захвачу со снаряжением и сразу к тебе. — Финн, ты уверен? — спросил его Гейтен. Он сейчас в таком состоянии, что лучше его вообще никуда не выпускать на улицу. — Уверен, мне нужно где-то проветрить голову, а где это ещё делается лучше, чем во время скатывания по снежной горе, — заверил его черноволосый. — Хорошо, мы тебя ждём, и не смей опаздывать, — уже повеселев сказал Гейтен и отключился. Тогда Финн ещё даже и представить себе не мог, что эти дома, здания, люди, мимо которых он проезжал, он видел в последний раз настолько чётко.***
Ледник Блэккомб привлекал любителей горнолыжного спорта со всех уголков мира своими высокими горами, крутыми склонами, непредсказуемыми поворотами и гостеприимной атмосферой. И всё это царило здесь круглый год: вечная зима на высоте 675 метров над уровнем моря. Именно в эту снежную сказку приехали четверо друзей: Финн Вулфард, Грейс Вандервол, Гейтен Матараццо и Джейден Либерер [1]. Со стороны первая троица, покинувшая автомобиль Финна, выглядела как главные герои известных книг о волшебном мире: Гарри, Гермиона и Рон, прибывшие зимой в Хогсмид, чтобы просто отдохнуть и выпить сливочного пива в пабе мадам Розмерты "Три метлы". Вулфард поправил свои округлой формы очки, которые он иногда надевает за неимением контактных линз, и потёр уже холодный нос. — Ну, наконец-то мы здесь, — выдохнул Джейден, посылая в холодный воздух сгусток белого горячего пара. — Ага, я за три часа поездки отсидела всё, что можно было, — слегка скривилась Грейс, заправив за ухо выбившуюся волнистую прядь волос. — Ничего, сейчас разомнёте все свои суставы, старики, — ободрил их Гейтен. Ребята двинулись вперёд, неся свои сноуборды и горные лыжи, которые, задевая снег, оставляли за собой полосы. — Ой, щас как покатаемся, — потёр руки Гейтен. — А ты чего с собой санки-то не взял? — спросила Грейс, улыбаясь. — Ты же вроде как собирался кататься сложившись как фагот из-за больной спины. — Чего? Ты вообще о чём? — «не понял» Матараццо, доставая из кошелька девяносто пять баксов. — Да ладно тебе, Гейтен, — закатил глаза Либерер, — Нам уже поведали о том, как ты радикулит заработал на подработке у своего старика. Финн нам уже всё растрепать успел. — А, Финн, скотина, — сказал пойманный с поличным парень. — Кстати, я была удивлена, что ты решил всё-таки поехать, Финн, — повернулась к черноволосому Вандервол. — Ты же с Айрис сегодня должен был весь день провести. Вулфард опустил взгляд. — Да там планы поменялись, — сказал он слегка охрипшим из-за долгого молчания голосом. — У Айрис сейчас другие дела и проблемы. Гейтен незаметно для остальных ободряюще похлопал его по спине, и тема была сменена Джейденом на другую, за что Вулфард был ему мысленно благодарен. Ребята заплатили за канатный подъём до места для катания, потом отправились в гостиницу, чтобы проверить бронь своих двух номеров: один для трёх парней и отдельный номер для девушки. Убедившись, что всё в порядке, они поднялись наверх, чтобы оставить свои вещи, собранные на три дня, и, захватив экипировку, отправились покорять горные вершины. Четвёрка всегда приезжала в Уистлер-Блэккомб именно поздней весной, а не зимой, как это обычно делают все. Ведь одно дело кататься на лыжах в холодное время года, и совсем другое — катиться по снежному склону, а внизу видеть зелёные поля, которые бывают только в мае. И этот ничем непередаваемый контраст времён года, цветов просто сводил с ума и только увеличивал получаемое наслаждение от катания и настроение. Несмотря на предсказуемую боль в спине из-за подъёмов больших коробок на подработке в магазине, Вулфард чувствовал себя уверенно на доске. За год Финн успел хорошенько соскучиться по этому ощущению, когда ветер дует тебе в лицо. Ноги, плотно закреплённые на снежном скейтборде, лавировали по белой простыне, которая никогда не сходила с ледника Блэккомб. Народу на склоне было мало, поэтому можно было вдоволь накататься, играя, как дети, с остальными ребятами на перегонки. И по традиции проигравший оплачивал всем первый заказ на напитки. Но чтобы он не мог с собой поделать. Как бы сильно не улыбался, стараясь обмануть свой мозг, его мысли всё равно каждый раз возвращались к той самой записи с камеры, на котором девушка, в которую он так долго был влюблён, отдавала всю себя совершенно не ему. Это съедало его изнутри. Грейс и Джейден видели привычного улыбающегося и отшучивающегося в своей манере Финна. И только один Гейтен, который был свидетелем всего того, который знал его с самого детства, в отличие от Вандервол и Либерера: с ними Вулфард познакомился во время учёбы в школе киноискусства, видел подавленное и мертвенно-бледное лицо своего лучшего друга. И пустые глаза, которые, как будто посмотрев на работу сварщика без специальной маски, ослепли от излучения электрической дуги. Только в этот раз вместо дуги была запись с камеры видеонаблюдения, а вместо ультрафиолета — измена. Так прошли их часы, состоящие из медленных подъёмов и быстрых спусков с перерывами на передышку, обед и прочее, до наступления вечера, когда солнце уже начинало клониться к закату, опуская свои оранжево-красные лучи на белый снег. Помывшись и немного отдохнув, ребята отправились в свою любимый ресто-бар, где всегда выбирали своё привычное. И по счастливому случаю место, которое располагалась возле окна и не слишком далеко от бармена, было не занято. — Ну, что, Грейс? — спросил её Джейден, когда на присели за столик. — Приготовила денюшки? Сегодня на удивление проиграла любительница горных лыж Вандервол. Девушка лишь пихнула в бок тёмно-русого парня. — Ладно, алкашня, — сказала она. — Плачу. Заказывайте. — Где ты, моя прелесть, — сказал Гейтен, прослеживая взглядом меню в поисках любимого напитка оранжевого цвета. Ребята сделали привычный заказ, получив четыре слабоалкогольных напитка разных цветов и вкусов: «Текила санрайз» для Матараццо, «Классический мохито» забрала Вандервол, «Кир рояль» ушёл к Либереру, а Финн забрал «Том коллинз». Также им подали лёгкие закуски, состоящие из простых салатов или чего-нибудь не сильно жирного. — Так, только давайте в этот раз сильно не напиваться, а то как-то не очень хочется провести наш второй выходной в постели с больной головой, — сказал Джейден, захватив губами трубочку. — Знаешь, каждый год ты нам это говоришь, — начал Гейтен. — И каждый год я нахожу тебя непонятно где. В прошлом году я тебя вообще спящим в сауне нашёл. — Он тогда сказал, что замёрз и пойдёт прогреться, — вспомнила девушка, засмеявшись. — Видимо решил хорошенечко прогреться. — Зато я потом не болел почти полгода. Как сейчас помню запах эвкалипта там, — махнул рукой Либерер. — Ну, тебя, походу, как коалу туда поманило, да? — спросил Финн, и столик вновь взорвался смехом, вспомнив свернувшегося в клубочек Джейдена на верхней полке парилки. — Аха-ха-ха, чё ржёшь, Грейси? — прищурив глаза, улыбнулся Джей. — Как будто саму себя не помнишь, как в туалете закрылась. — Тогда же Финн её туда отводил, — указал на черноволосого парня Матараццо. — Ага, я её в комнату отвёл, дверь закрыл, ну, стою и караулю, чтобы к ней никто не зашёл, да и она сама никуда не утопала, — начал рассказ Вулфард. — Минут пятнадцать её прождал, а она всё не выходит, зато слышу какие-то шёпоты и звуки непонятные. Уже волноваться начал. Потом смотрю, а дверь не закрыта. А там наша красавица сидит с телефоном и шлёт голосовые своей девушке. Как сейчас помню, — Финн чуть выпрямился и начал цитировать пьяный бред Вандервол: — «Вот, понимаешь, я сейчас должна была с-сходить в ту-а-лет. А я сижу и голосовуху тебе записываю. Понимаешь? Понимаешь, как сильно я тебя люблю? А ты меня, скотина, не любишь, потому что не читаешь мои голосовые!». — Я тогда перебрала с мартини! — попыталась защититься Грейс на фоне громкого басистого смеха. — Нет, тут не в мартини было дело, — покачал головой Гейтен. — Ты после него сразу же начала сидр в себя вливать. — Ага, сколько раз тебе говорил: градус понижать нельзя, — отчеканил Джейден сквозь смех. — Ой, простите, я и забыла, что вы у нас главный гуру-алкоголик, — подняла руки Грейс. — О, мы ещё тут не алкоголики, — не согласился Гейтен. — Мы с вами напиваемся только два раза в год: на первый день выходных здесь, — показал один палец Матараццо, — и на Рождество. — Да, самое то для святого праздника, — с сарказмом сказала Грейс. — Иисус умел превращать воду в вино, — напомнил Джейден, потягивая свой коктейль со вкусом чёрной смородины. — Так что у нас тут всё по-божески. — Ну, судя по тому, сколько мы выпиваем, то всяко там уже становимся богами, — кивнула Вандервол. — Кроме Финна, он у нас один трезвяк всегда. Кстати, Финн? — позвала она черноволосого, на что тот вопросительно слегка тряхнул головой. — Ты сегодня какой-то тихий. Всё нормально? — встревоженно спросила она. — Да, н-нормально, просто настроение что-то сегодня не очень, — отмахнулся он, а потом сказал: — И это, ребята, сегодня вы от меня не ждите помощи от типичного друга, который не напивается в дрова, что ими хоть сейчас печь топи. Мне что-то не нравится постоянно быть вашим личным швейцаром у туалетов и выходов из номеров, — предупредил он друзей, делая глоток своего коктейля и ощущая цитрусовый вкус на кончике языка. — О-о-о, так ты сегодня один из нас, брат, — хлопнул в ладоши Джейден. — Тогда надо как-нибудь скооперироваться, чтобы не было никакого проникновения в номер и никакой возможности его покинуть, — внезапно стал серьёзным он. — И надо будет ещё… — Ты уверен? — тихо спросил Финна Гейтен, пока Либерер рассуждал план их операции «набухаться без последствий». — Уверен, всё в порядке, — кивнул Вулфард. — Сегодня я хочу забыться.***
Алкоголь ударил в его уже порядком отвыкшую от такого высокого градуса голову. Он туманил сознание, отключал все отрицательные эмоции, сжигал плохие мысли, уносил прочь с глаз картинку, где короткое платье цвета лютика падает на пол и откидывается стройной ножкой куда-то в сторону. Финн чувствовал, как всё тело его расслабляется, а рука сама тянется к следующей стопке с русской водкой. Они находились в своём номере, купив снэков и три бутылки крепкого алкоголя: джина, водки и знаменитый латиноамериканский ром, который очень давно хотел попробовать Матараццо, да или жаба давила, или совесть не позволяла. Но сегодня ему, как и Финну, хотелось забить на всё и просто поддержать друга, который за один день лишился того, за что всегда цеплялся руками и ногами, — веры в любовь. — Ну, что, ребята, давайте ещё раз за встречу, — произнёс тост Джейден, поднимая свой бокал с джином. — Господи, ребята, я вас так люблю, вы бы знали. — Ой, парни, вы, конечно, теми ещё мудаками бываете, — слегка уже пьяно произнесла Грейс. — Но такими родными мудаками. — Лучший комплимент в моей жизни, — отозвался Вулфард. — За нас, ребята, за нас! — крикнул Матараццо Четыре стеклянных бокала ударились друг о друга и их содержимое мигом растворилось в организме каждого. Финн сморщился от спиртного вкуса, который обжёг горло, и надкусил лимонную дольку, ощущая, как алкогольный напиток теплом разливается по всему телу. — О-о-о, Финнладр, давно я тебя не видел таким… — промямлил Либерер. — Рас-расплывчатым, во! — Ага, Финн, на самом деле очень стрёмно пить, когда один из свои друзей вообще ни в одном глазу, — улыбнулась Вандервол. — Ты такой зайка, я прям не могу, — сказала она и, наклонившись к черноволосому, чмокнула его в лоб сквозь густую чёлку. — Если б ты не была по девочкам, Грейси, я бы подумал, что ты флиртуешь с нашим волчонком, — вставил свою лепту Матараццо. — Если бы я не была по девочкам, то я бы тут с вами не сидела, гетерные вы мои, — налила себе ещё джина Вандервол и разбавила его любимой содовой. — Ты только Айрис ничего не говори, — обратилась она к Вулфарду, — а то она задушит меня ещё где-нибудь в подворотне из-за ревности. — Поверь, не узнает и не задушит, — мотнул головой Финн. — Потому что мы с ней сегодня утром расстались. Все трое замерли и молча уставились на кучерявого черноволосого парня, на лице которого проступил легкий румянец от выпитого алкоголя. — А что случилось? Почему? — спросил Джейден. — Финн, вы были такой красивой парой, как так? Поверить не могу, — пьяные слёзы начали капать с глаз Грейс. — Да, может, вы просто поругались сильно, потом сойдётесь, — Либерер сделал ещё один глоток. — Нет, — перевёл взгляд на Гейтена Финн. — Не сойдёмся. Никогда. Потому что измену я не прощаю. Рука Джейдена, держащая в этот момент бутылку с ромом, дрогнула — небольшое количество янтарной жидкости расплескалось по столу. — И-измену? — запнувшись, спросила Вандервол, смотря на друга своими большими глазами. — Да, — горько ответил Вулфард. — Вчера на вечеринке у Коннора Прайса, где мы дали концерт, я застукал её практически трахающейся с её одноклассником, который… — Финн засмеялся, убрав чёлку со лба, — который стал Королём Бала, а она — Королевой. Видимо, королевские порядки о первой брачной ночи тоже стали и на старшие школы распространяться, — натянуто улыбнулся он, чувствуя, как голова стала немного идти кругом. — Гейтен не даст соврать. Он тоже это всё видел. Матараццо, попав под пристальный взгляд Грейс и Джейдена, лишь кивнул, сделав глоток разбавленного джина. — Какой кошмар, — сказал Либерер, кажется, немного протрезвев. — Кто бы мог подумать?.. — Финн, мне так жаль, — со слезами сказала Грейс, взяв его левую ладонь в свою. — Не нужно, ребята, — не готовый сейчас выслушивать то, как его жалеют, сказал он. — Спасибо, но не нужно. Я… — осёкся он. — Я лучше пойду проветрюсь. Мне что-то не очень хорошо. Вулфард встал с кровати и почувствовал лёгкое головокружение от резкой смены положения тела. Тряхнув головой, он направился в сторону выхода. — Я пойду с тобой, — вызвался Гейтен, начиная подниматься со своего места. — Не нужно, — остановил его Вулфард. — Просто, дайте мне побыть немного одному. Я скоро вернусь, — последние слова слетели с его губ, и парень, взяв ключи от номера, покинул комнату, оставив троицу в полном шоке от услышанных новостей и горечи на сердце.***
Холодный воздух немного отрезвил его разум, прояснив взгляд. На улице уже было совсем темно. Гостиница и остальные дома, представлявшие собой бары, кафе и рестораны, засветились ночными огоньками. Снег падал мягкими хлопьями, встречаясь с землёй и покрывая её белым одеялом. Вдали был слышен смех и музыка. Финн сложил руки на груди и спрятал ладони в потайные карманы своей спортивной зимней куртки. Он поднял взгляд на небо, смотря на маленькие светящиеся точки, именуемые звездами, и выдохнул белый клубок пара. Хотелось рыдать, но слёз не было. Хотелось кричать, но кто-то отнял его голос. Хотелось вдохнуть полной грудью, но кто-то забрал его кислород. Хотелось перемотать время назад, когда ему было восемнадцать и отменить концерт на той злополучной вечеринке, где он в первый раз познакомился с этими кроваво-красными губами. «Как же я тебя ненавижу». — Подумал про себя Финн, сжав пальцы. — «Как же я ненавижу себя».— И я поверить не могу, что ты разделишь со мной дни в Сан-Франциско.
— Ключевой смысл был в том, что я должен был делить с тобой эти дни, а не мы друг с другом, — прошептал парень, вспоминая слова девушки.— Я люблю тебя.
Слова, которые он когда-то слышал с замиранием сердца, теперь вызывали лишь горький смех.— Тогда катись к чёрту, Финн Вулфард.
Парень посмотрел на горный склон, который уже не работал, включив основное освещение. Канатная дорога заснула, остановив свои кабинки висеть, как виноградные гроздья, над снежной дорогой, идущей круто вниз. Оторвавшись от стены, на которую он облокотился до этого, Финн плотно застегнул куртку и направился в сторону общего холла, где они оставили свои сноуборды и горные лыжи для стекания оттаявшего снега. В тёплой комнате на удивление не оказалось никого, только девушка на ресепшене, но и та сидела в своём телефоне, пролистывая новостную ленту. Время уже было позднее, поэтому все приезжие гости сейчас разошлись либо по номерам, либо гулять в развлекательные зоны. Финн, не встретив никакой преграды, которая могла бы его задержать и потушить его порыв, взял свой сноуборд и направился в сторону склона, нацепив шапку. Алкоголь в крови начал давать о себе знать, отражаясь на спотыканиях о собственные ноги и на врезаниях в идущих прямо на него людей, которые лишь бросали раздражённое: «Эй, парень, смотри куда прёшь!» или «Ты куда идёшь, ненормальный? Склон уже не работает». Для чего он шёл? Катиться. Куда? От самого себя, от всех проблем, как можно дальше, к чёрту на куличиках. Поднимаясь по склону на своих двоих, он не слышал, как завывает ветер, не чувствовал, как он дует ему в лицо, словно прося его остановиться и вернуться обратно к свои друзьям, которые, заметив его долгое невозвращение, начали бить тревогу, буквально вытрясывая из девушки на ресепшене информацию о кучерявом черноволосом парне. Вид с высоты, на которой остановился Финн, был просто прекрасен. Вокруг была тишина, разбавляемая только порывами уже встречного ветра. Внизу расстилался светящийся и мелькающий Уистлер, пригород огромного Ванкувера — города, в котором Финн сделал свой первый вдох и первый раз открыл в свои жизни глаза, увидев лицо своей матери. Мама. Женщина, которая подарила ему жизнь, и с которой он так жестоко поступил. Та, что пыталась защитить его столько времени, потому что знала в этой жизни гораздо больше него. Та, что по-настоящему любила его, но в ответ получила лишь холодное «Я пойду». Финн присел на холодный снег и начал вставлять свои ноги, обутые в специальные ботинки, в крепление сноуборда. Выпрямившись на своих двоих, он покачнулся и чуть было не упал, но удержался. Мозг плавился, мысли не могли собраться в кучу. Ещё раз посмотрев на открывающийся вид ночного города, он толкнулся и поехал, подгоняемый потоком ветра. Парню казалось, что он летит по ночному небу. Мимо него проезжали высокие ели и другие горные деревья, которые своими макушками, кажется, могли достать до звёзд. Снежный скейтборд скользил по гладкому снегу, лавируя, поворачивая благодаря напору пружинистых ног. Рука с розовой выпускной розой на запястье взметнула в русые волосы, вороша их в порыве страсти. Финн тряхнул головой, пытаясь отогнать эту сцену, но кадры по чьему-то велению сменялись в его голове как на кинопроекторе. Губы спускались ниже, целуя кожу шеи и вырывая из девичьих губ тяжёлые вздохи и хриплые стоны. Вулфард ударил себя по лицу, стиснув зубы и качнувшись, тем самым набрав скорость на сноуборде. Мужские пальцы тянут собачку застёжки, позволяя жёлтому платью скользнуть по её талии, ягодицам, бёдрам и стройным ногам. Снег, поднимаемый доской для зимнего вида спорта, ударял по его лицу и глазам, закрывая и так слегка размытый обзор из-за алкоголя и адреналина. Алые губы сминают чужие, лаская контур и касаясь языком, а маленькие пальчики цеплялись за белую мужскую рубашку, намереваясь поскорее снять её. Слишком сильно махнув руками, Вулфард наклонился влево, не заметив этого. Сноуборд скрипнул, сменив траекторию в сторону леса— Я люблю тебя.
— ФИНН! Услышав голос Гейтена, парень распахнул глаза и резко повернул верхнюю часть туловища вправо, где его друг бежал к нему снизу. Из-за такого неожиданного манёвра доску скосило и она потеряла сцепление со снегом, роняя своего ездока около широкого ствола хвойного дерева. Удар. Острая боль в затылочной части его головы выбила пронзительный крик, который застыл кровь в жилах у Матараццо. Финну показалось, что его череп разбился как стекло на мелкие осколки. Тело всё онемело, а лёгкие стали не способны глотнуть хотя бы малое количество воздуха. — ФИНН! — голос Гейтена звучал как будто из-под толстого слоя воды. — Твою мать, ФИНН! И дальше была лишь темнота.***
Кардиограмма. Это первое, что он услышал, когда его сознание проснулось. Ещё даже не открыв своих глаз, он понимал, что находится в больнице. Чувство своего тело начало постепенно возвращаться, но все же пошевелиться он не мог, чувствуя боль в области ног. Вокруг слышались шорохи и обрывки разговоров: -… Я пытался его остановить. Он потерял управление. Простите меня, это всё моя вина… «Гейтен». — Подумал Финн, услышав его голос, который говорил непонятные вещи. Финн сделал небольшой вдох, и в лёгкие ударил запах медикаментов. Он начал медленно поворачивать голову влево и вправо, чувствуя, как хрустят мышцы. Глаза оставались закрытыми. — Слава богу, что он жив. Слава богу, что он жив, — послышался до боли знакомый и родной голос. — Мам? Мэри Вулфард, услышав придыхание своего сына, мгновенно бросилась к нему на кровать, хватаясь обеими ладонями за его холодные пальцы. Матараццо подбежал с другой стороны, улыбаясь. Живой. — Финн, сыночек, господи, — заплакала женщина, глядя на бледное и осунувшееся лицо парня. Вулфард почувствовал неприятное ощущение в области локтевого сгиба на левой руке и скривился. Его веки начали медленно открываться, и парень, вместо того, чтобы проверить на наличие инородного тела в своём теле, замер, глядя широко распахнутыми глазами в потолок. Его брови дёрнулись, и он быстро проморгал. Мэри взволнованно наблюдала за действиями своего сына, чьё лицо с каждым смыканием глаз выражало всё больший испуг. — Мама? — вновь позвал он её. — Мама? — голос стал громче, а хватка его длинных пальцев в её руках усилилась. — Родной мой, что такое? Тебе больно? — спросила женщина, склонившись над ним, но сын, кажется, смотрел будто сквозь неё. — Я-я… — судорожно начал он испуганным голосом. — Я не вижу. Темнота. Первое, что он увидел, когда он открыл глаза. Тьма сменилась на тьму. Разве так должно быть? — Мам, — позвал он её, вырвав свою ладонь из её. Он вытянул её вперёд и провёл ладонью у себя над лицом. — Почему темно? Мам, где ты?! — в его голосе началась паника. — Сынок, я здесь, прямо рядом с тобой, — она снова схватила его за руку. — Гейтен, вызывай врача! Скорее! Матараццо подлетел к кнопке вызова врача и хлопнул по красному выпуклому круглежку, создав специальный звук. Врач и медсестра оказались в палате через несколько секунд, а за ними ворвались испуганные Эрик и Ник Вулфарды вместе с Марой. — Мэм, отойдите, пожалуйста, — попросил мужчина. — Что происходит? Почему он меня не видит?! — кричала Мэри, схватившись за воротник рубашки медицинского работника. — Мэм, отойдите, мне нужно к пациенту! — строго приказал врач, на чьём золотом бэджике было написано «Шон Эстин». — В палате можно находится только двум, — обратился он к трём новым посетителям. — Покиньте палату немедленно! Матараццо отвёл в сторону миссис Вулфард, по чьим щекам рекой лились горячие слёзы. — Финн, — позвал его мистер Эстин, подняв верхнюю часть кровати, так что парень принял положение полулёжа. — Финн, — врач оказался прямо перед его лицом. Глаза замерли на одной точке внизу, каждый мускул был напряжён, обветренные губы были слегка приоткрыты, грудная клетка судорожно поднималась и опускалась. — Кто вы? — спросил парень, все ещё не переводя на него своего взгляда. — Я твой лечащий врач. Шон Эстин, — просто ответил он. — Финн, посмотри на меня, — попросил доктор. — Сколько пальцев я показываю? — мужчина вытянул вперёд три пальца. — Я не вижу, — шокировано ответил он, начав поворачивать головой и быстро моргать. — Я не вижу. Темно вокруг. Где вы? Где мама? — Сынок, я здесь! — крикнула Мэри. — Что с ним?! — обратилась она к мистеру Эстину. Мужчина не ответил, а лишь достал специальный фонарик. — Финн, сейчас я возьму тебя за подбородок и поверну лицо, — предупредил он его. Короткие пальцы коснулись кожи и чуть-чуть приподняли голову. Свет упал на его глаза, но зрачки… не сузились. — На МРТ его, сейчас же, — сказал врач, повернув голову к медсестре, и резко встал со стула, намереваясь выйти из палаты, чтобы принести кресло-каталку. — СТОЙТЕ! Крик Вулфарда заставил человека в белой форме замереть на пороге и повернуться к нему. Парень медленно заморгал и посмотрел вниз на свои руки. Правая рука потянулась к шприцу от капельницы на локтевом сгибе на левой руке. — Финн? — тихо позвала его дрогнувшим голосом Мэри. Парень среагировал на неё и повернулся к ней лицом. — Мама, мам, — прошептал он, протягивая к ней свободную руку. Он смотрел точно на неё. Женщина упала ему на грудь, обнимая за голову и гладя по волосам. Губы начали шептать его имя. Черноволосый посмотрел из-за плеча матери на своего лучшего друга. — Гейтен. — Чувак, ты меня до смерти напугал! — крикнул он, подбегая к нему. Доктор Эстин улыбнулся и махнул рукой медсестре в знак отмены. Девушка кивнула и удалилась, укатив с собой кресло-каталку. — Я очень рад, что всё обошлось, — сказал врач. — Но позвольте мне всё-таки осмотреть больного. Мэри и Гейтен пропустили мужчину в белом халате, а сами встали с правой стороны от парня. — Финн, сейчас ты меня видишь? — спросил мистер Эстин. — Да, теперь да, — слабо улыбнувшись ответил Вулфард, чувствуя облегчение. — Что произошло? — спросил он. — Ты сильно ударился головой, видимо, это была временная потеря зрения как реакция повреждённых участков мозга, — ответил мужчина. — Скажи мне подробнее, — неоднозначно попросил доктор, но парень его понял. — Да, — кивнул он. — Сначала была темнота, и я запаниковал. Но потом всё вдруг начало проясняться. — Хорошо, — удовлетворительно кивнул он. — Так, а что последнее ты помнишь перед ударом? — Я помню, что я был пьян и ехал на большой скорости на своём сноуборде, а потом почувствовал боль в голове от удара, — ответил он, ощутив, как Мэри сильнее сжала его пальцы. — Потери памяти у него нет, всё хорошо, — сказал врач матери Финна, на что та облегчённо выдохнула. — А ты можешь мне сказать, где именно? — мягко спросил специалист в области медицины. — Здесь, — парень слегка похлопал пальцами по задней части своей головы. — Затылочная доля, значит, — сказал Шон Эстин и замолчал на несколько секунд, словно о чём-то задумавшись. Мужчина посмотрел на своего пациента, только что испытавшего огромный шок. Кожа его лица была бледнее мела, а глаза перепрыгивали от предмета к предмету, стараясь смотреть на каждую деталь, чтобы та не ушла вновь в темноту. Он был напуган. Взрослый двадцатилетний парень был напуган так, как ребёнок, оказавшись ночью один в комнате с «чудовищами». — Хорошо, — встрепенулся он, — сейчас отдыхай, а завтра мы сделаем тебе МРТ. Клаустрофобией не страдаешь? — спросил мужчина, на что получил отрицательное мотание головой. — Тогда я вас оставлю, набирайся сил, Финн, — пожелал ему врач, открыв дверь в палату. Увидев его, остальная чета семейства Вулфард залетела в палату к человеку, который только что на пару минут лишился зрения. «Странно. Это очень странно». — Пронеслось в голове у доктора.***
Morandi — Angels
Три дня, проведённые в больнице, были как в тумане. Настроения не было никакого, не было ни аппетита, ни желания что-либо делать. В голове Финна как будто находилась чёрная дыра, которая засасывала любую мысль, появлявшуюся у него. Мистер Эстин приходил к нему по несколько раз за день, делая обычный осмотр, но как-то подозрительно смотря на своего больного, словно чего-то не договаривая или сомневаясь в чём-то. Внезапная и кратковременная потеря зрения действительно озадачила опытного врача, который буквально пилил взглядом сделанный снимок магнитно-резонансной томографии. На белом изображении двух полушарий мозга на затылочной части были изображены тёмные пятна, означающие «синяки». Специалист раньше, конечно, имел дело с людьми, лишившимися зрения в результате травмы, но ни к одному из них зрение не возвращалось спустя несколько минут. Но удар не прошёл бесследно для самого парня. По нескольку раз на дню у него проявлялись вспышки резкой головной боли в области затылка, которая эхом отдавалась в глазных яблоках, что сильно пугало Финна: он боялся открыть глаза и вновь увидеть темноту. Все эти факторы вогнали парня в депрессию, а приходившая каждый день мама с одним из членов семьи или Гейтеном только добавляла масла в огонь, который был вызван сильным и съедающим изнутри чувством вины и ненависти на самого себя за свой безрассудный поступок. Но Финн улыбался, сквозь все преграды, но улыбался, показывая, что он идёт на поправку, только бы вновь не заставить её волноваться и не видеть её испуганного лица и слёз. Так прошло три дня, и мистер Эстин, пока не найдя ответы на свои вопросы и не видя смысла больше держать парня в четырёх стенах, отправил его домой, прописав хороший сон не менее восьми часов и препараты от головной боли, если вновь станут беспокоить вспышки; а также глазные капли, хотя сам доктор не видел в них смысла, ведь боль в глазах была вызвана другим, но миссис Вулфард так долго спрашивала его про какие-нибудь лекарства для глаз, что врач просто порекомендовал какие-то от покраснения и увлажнения, заверив обеспокоенную женщину, что они помогут её сыну избавит от болей. Но дома лучше не стало. В день выписки он, по наставлению своих родителей, вернулся в их дом. Вулфард прекрасно понимал их беспокойство, поэтому не стал протестовать и просто последовал за ними, молча пройдя в комнату, которая восемнадцать лет была его собственностью. Маленький Ральф был встречен крепким объятьем и лаской. Карманное солнце всю ночь пролежало у его постели, охраняя, за что Финн решил его наградить небольшой прогулкой по набережной Мэрполя. Заверив Мэри, что он в полном порядке, он взял поводок и направился с щенком ретривера по улицам Ванкувера. На улице было прохладно и пасмурно для конца мая, но набережная всё равно была заполнена людьми, проводившими своё свободное время на свежем воздухе. Ральф шёл впереди, ведя за собой хозяина, с любопытством озираясь по сторонам и принюхиваясь к каждому углу, камню или кусту. Финн же чувствовал себя иначе. Оказавшись один на один с самим собой, он чувствовал, как настроение начинает падать. За последние шесть дней с ним произошло столько, сколько не происходило за несколько лет, и проблема была в том, что все эти события не оставили ничего, кроме печали, злости, обиды, пустоты. И сказать об этом было некому: мама начнёт волноваться, равно как и отец, любимой девушки у него больше не было, а Ник вновь станет его бранить. Как и ожидал Финн, без отчитываний не обошлось, и главным в этом оказался его старший брат Ник. Парень был невероятно зол на вольнодумство младшего, который решился на такой безумие, будучи не в самом трезвом состоянии. И Финн принимал все его обвинения молча, прекрасно понимая, что заслужил это. На новость об измене и последующем расставании с Айрис миссис Вулфард никак не отреагировала. Женщина лишь обняла своего сына, тихо сказав, что ей очень жаль, а в ответ получила поток извинений. Парень был ей благодарен за то, что она не стала говорить что-то вроде: «Я же тебе говорила!» или «Видишь, я была права!», или «Не волнуйся, найдёшь другую». Нет, она ничего этого не сказала, лишь крепче прижав его к себе. Всё это заставляло его чувствовать себя совершенно одним. Он не понимал, чем заслужил такое? Что он сделал не так? Почему? Сейчас он бы всё отдал, лишь бы вернуть то время. Всё, лишь бы вновь стать самим собой. Заметив усталость маленького Ральфа, Финн присел на ближайшую свободную лавочку, позволяя щенку закружиться у его ног и лечь, выставив лапы вперёд и зевнув. — Милый пёсик, — послышался детский голос слева, который дрогнул тело парня от неожиданности. Рядом с ним сидела маленькая девочка лет восьми-девяти. Её длинные и прямые тёмные волосы были убраны с лица белым ободком и развевались на легком ветру. Одета она была в чёрное платье с мелким цветным узором в цветок. Она не сводила своих шоколадных глаз с Ральфа. — Можешь погладить, если хочешь, — сказал Финн, прекрасно понимая, что именно этого девочка и хотела. Темноволосая спрыгнула со скамейки и присела на корточки перед щенком, который, увидев незнакомца, сначала насторожился, а потом вытянул мордочку, чтобы можно было лучше обнюхать. Девочка протянула руку и коснулась мягкой шерсти на голове Ральфа, почёсывая своими маленькими пальчиками и по-детски улыбаясь. Ретривер на это завилял хвостом, давая понять, что она ему понравилась. Ребёнок понравился ребёнку. — Какой хорошенький, — сказала она. — Хороший мальчик. Щенок лизнул её пальчики, отчего девочка засмеялась, и её смех вызвал улыбку на лице парня. — О, ты умеешь улыбаться, — удивилась она, посмотрел на него. — Все люди умеют улыбаться, — сказал Финн. — И я не исключение. — Но ты был таким грустным, пока шёл, — девочка начала теребить холодные щенячьи ушки. — Я твою собачку ещё издали увидела и хотела подбежать, чтобы попросить погладить. Но ты так печально выглядел, что я забоялась. — Прости, не хотел тебя напугать, — извинился Вулфард. — А я больше и не боюсь, ведь знаю теперь, что ты хороший, — улыбнулась она, на что Финн усмехнулся. — А почему ты один гуляешь? — вдруг спросила темноволосая. — Где твои друзья? — Они заняты, — просто ответил он. — Поэтому я сегодня один. — Нет, ты всё-таки не один, — помотала головой девочка. — У тебя же есть собака, а это самый настоящий друг человека. Я в книжках такое читала. Вот мне, например, нельзя заводить собаку, потому что моя мама говорит, что у неё аллергия, и она будет очень много чихать, если мы её заведём, и покраснеет. — Маму нужно беречь, — сказал парень. — Вырастешь и сможешь завести себе маленького щеночка. — Да, только я большую собаку хочу. Как Белый Клык [2] в мультике, — девочка поднялась с колен и села обратно на скамейку, только уже ближе к самому парню. — Он будет меня защищать и моих друзей от плохих. — Кстати, а ты почему одна гуляешь? — спросил её Финн. — Где твои друзья? — У меня пока нет друзей, — пожала плечами она. — Почему? А как же одноклассники? Ты же сейчас, наверное, в школу уже ходишь. — Нет, я дома учусь. Ко мне учитель приходит. Её зовут мисс Дэвис, и она очень умная, — улыбнулась темноволосая. — Я раньше ходила в школу, но потом я заболела, и мама решила, что лучше учиться дома. Она сказала, что не хочет, чтобы меня заразили дети ещё чем-нибудь. — А чем ты заболела, если не секрет? — с интересом спросил парень. Да, вопрос некорректный, но всё же. — Я не знаю, — ответила она. — Нет, я знаю, просто, я не помню, как это называется. Я такие сложные слова ещё не умею запоминать. Но мама сказала, что у меня сердце немножко устало, и поэтому мне нужно дать ему отдохнуть, а в школе все бегают, кричат. — Ясно, — он понял с её детского объяснения всё, и на душе стало горько. — Кстати, я Финн, — протянул он ей руку, вспомнив, что они даже не представились друг другу. — Бруклинн, — улыбнувшись, ответила девочка, пожав его большую ладонь своей совсем крохотной. — Пишется с двумя буквами н. Но ты можешь звать меня просто Брук. — Хорошо, я обязательно запомню, — улыбнулся он, отпуская её ладошку. — Расскажи мне о своих друзьях в школе, Брук. — У меня была всего одна подружка. Мы с ней часто рисовали вместе и в куклы играли, — начала рассказывать она. — А ещё там был один мальчик, который постоянно хотел со мной поиграть, но я ему сказала, чтобы он отстал. — Ну, может, ты ему понравилась, — не согласился Финн. — А ты его обидела. — Но он же мальчик, — воскликнула девочка. — А мальчики должны общаться и дружить только с мальчиками. Как девочки только с девочками. — Но ты же сейчас со мной разговариваешь, — подметил Вулфард. — А я же мальчик. — Но ты взрослый, — аргументировала она. — А только взрослые мальчики дружат с девочками. — Но всё равно мальчиков обижать не нужно, — посоветовал он ей. — Вдруг он окажется очень хорошим и станет тебе другом лучше любой девочки. — Ну, может быть, — не стала дальше спорить Бруклинн. — Ты правильно сказал насчёт девочек: они не все бывают хорошими. В моём классе была одна злая девочка, которая постоянно меня дразнила из-за моей фамилии. — А какая твоя фамилия? — подняв бровь, спросил он. — Нет, ты будешь смеяться, — отрицательно качнула головой девочка. — Не буду, честное слово, — поднял правую руку Финн. — Обещаешь? — прищурила она свои глазки. — Обещаю. — Ладно, моя фамилия Принс, — сказала она. — И она меня дразнила, что мне никогда не быть принцессой, потому что я — принц, как мальчик. И Финн, не удержавшись, слабо засмеялся, на что девочка нахмурила бровки и воскликнула: — Ты же обещал, что не будешь смеяться! — Прости-прости, — сказал он. — Прости, но я не над т… — Ты соврал! Ты сказал, что не будешь! А друзья не лгут! — по-детски разозлилась она, сложив руки на груди. — Погоди, Брук, я не над тобой смеялся, а над твой злой девочкой, — объяснился парень. — А что над ней смеяться? — недоумённо спросила она. — У неё-то красивая фамилия красивая — Джексон. — Во-первых, это обычная фамилия. Джексонов пол-Канады. В моей школе их было аж шесть, — рассказал Финн. — А вот красивую девочку с королевской фамилией Принс я встречаю впервые. — Правда? — спросила она, уже смягчившись. — Правда, — кивнул он. — Вы самая настоящая принцесса, Бруклинн Принс. Девочка на это смущённо улыбнулась и потеребила подол своего тёмного платья, и Финн мог поклясться, что если бы этот наряд был белого цвета, то он с лёгкостью принял был её за маленького ангела среди большого потока серых людей. — А какая у тебя фамилия? — спросила она. — Вулфард, — ответил он. — Вулф-хард, — произнесла по слогам она, словно пробуя каждый на вкус. — Как «грубый волк» только наоборот? [3] — Да, точно, — усмехнулся Финн такому забавному перевороту его фамилии. — Финн Вулфард. Красиво, мне нравится, — чуть подпрыгнула Бруклинн. — Спасибо, — сказал он ей и почувствовал, как рука, держащая поводок, начала дёргаться: Ральф тянул его вперёд, поднявшись на лапы. — Он куда-то тебя зовёт, — темноволосая указала на щенка. — Это он говорит, что нам уже пора домой, — пояснил Финн. — Было очень приятно с тобой поболтать, принцесса Брук. Надеюсь, что мы ещё увидимся. — Мне тоже, волчонок Финн, — сказала девочка. — А ты придёшь сюда завтра опять? Я тебя с мисс Дэвис познакомлю. Она тебе понравится. Она очень хорошая. — Я буду только рад, — улыбнулся Вулфард, поднимаясь со скамейки и наматывая длинный поводок на руку. Вдруг перед глазами стало темнеть. Парень резко замер, качнувшись чуть вперёд. Зрение быстро вернулось опять. И также быстро исчезло вновь. — Финн? — позвала его девочка, смотря на его большие глаза, которые судорожно начали глядеть по сторонам. — Ты в порядке? Бруклинн размывалась перед ним, погружаясь в темноту. Неужели опять? Что происходит? Финн ухватился за спинку скамейки, чтобы сесть обратно, но внезапно его мозг пронзила ужасная боль, и парень упал на колени, хватаясь руками за голову и касаясь лбом холодного асфальта. Ральф испугался и отпрыгнул от своего хозяина, а потом начал метаться вокруг него, не понимая ничего. — ФИНН! — закричала девочка, подбегая к нему. — КТО-НИБУДЬ ПОМОГИТЕ! И Вулфард погрузился в темноту, теряя сознание, слыша, как люди вокруг начинают толпиться, прося друг друга позвонить 911, и пронзительный крик маленькой девочки в чёрном платье с мелким цветным узором в цветок. В это время на другом конце Ванкувера, в городской клинике, врач мистер Шон Эстин всё ещё продолжал внимательно изучать снимок МРТ своего недавнего пациента Финна Вулфарда, поступившего с якобы просто сотрясением мозга. Тёмные пятна на затылочной доле не давали покоя медику, который несколько дней пытался понять причину такой странной реакции органа на повреждение. И тут он резко подскочил с места, ошарашенно уставившись на томографию. — Это была не временная потеря зрения, — сказал он. — Это было временное его возвращение. ____________________________________ Под мисс Дэвис подразумевается канадская актриса Маккензи Дэвис, которая сыграла главную роль гувернантки в предстоящем фильме «Поворот» (The Turning) вместе с Финном (его персонаж — Майлз). [1] До 2019 года актёр Джейден был известен под этой фамилией, когда позже сменил её на Мартелл, взяв её у одной из своих матерей. [2] Белый Клык (англ. White Fang) — главный герой приключенческой повести Джека Лондона «Белый Клык» (1906), являющейся полусобакой-полуволком. В 2018 году был создан французский одноимённый полнометражный мультипликационный фильм от режиссёра Александра Эспигареса. [3] Моя больная тема как лингвиста. Фамилия Финна Wolfhard по выбранной многими транслитерации (по транскрипции на британский/американский — Улфхад/Улфхард) должна произноситься и писаться как Вулфхард, но наши почему-то на медиапространстве опускают букву х. Скорее всего это вызвано тем, что при произношении фамилии Финна носителями английского языка буква h — из-за стыка с f — практически не слышится ¯\_(ツ)_/¯. wolf — волк, hard — грубый / невежливый / неприличный (ещё одно из многих значений).