Love through the voice

VI. Однажды в сказке

      — Осторожно. Двери закрываются. Следующая станция — «Монтгомери», — холодный и безжизненный женский голос раздался в вагоне поезда, оповещая пассажиров о следующем месте прибытия.       Милли, заправив выбившуюся прядку волос за ухо, поднялась со своего места и, лавируя между остальными людьми, встала перед дверьми, за стеклянными окнами которых уже мелькали тёмные подземные стены с чередующимися маленьками лампочками. Студентка подняла голову и, сфокусировав взгляд на одной точке, увидела отражение самой себя. На неё смотрела темноволосая девушка без всяких эмоций на лице и с уставшими и невыспавшимися глазами. Вчера она, вернувшись с учёбы, засела за подготовку к предстоящим экзаменам, а в особенности к любимой экономике. Толком и не поспав, Браун встала — на удивление самой себе — в 5:30, учитывая, что легла она ближе ко второму часу ночи. Закинув в себя безвкусные хлопья и чашку горячего кофе, девушка решила съездить в магазин за отложенным ею позавчера постельным бельём перед учёбой, так как время позволяло, а потом сразу же в университет на пары.       Утром ей звонил Джейк и спрашивал у неё базовые вещи: как дела? что нового? устала ли она? Не обошлось, конечно, без упрёков в адрес того, что девушка опять засиживается до поздна, на что Милли, разговаривая с молодым человеком по телефону, лишь закатила глаза: он до сих пор не понимал, что экономика для неё — это сущий ад.       — Ты же на экономическом учишься, малышка. Ты должна эти задачки как орешки щёлкать.       «Да челюсть уже болит», — подумала тогда про себя девушка, но не стала озвучивать вслух, бросив в ответ лишь, что ей нужно лишь немного поднажать, а потом всё пойдёт как по маслу.       Потом Джейкоб рассказывал ей о первых днях конференции, об инвесторах и об иностранных специалистах из Японии и Германии. Каждая его реплика сопровождалась каким-либо восхищённым комментарием, и Милли чувствовала, что парень получает кайф от того, где находится. Она в ответ лишь говорила, что она очень за него рада и ждёт его возвращения.       Сидя сегодня утром на кухне и завтракая, Милли молча с уставшим и раздражённым выражением лица листала каналы по телевизору, не находя ничего интересного. Настроение было паршивым, что хотелось вышвырнуть этот аппарат в окно и просто лечь спать и никуда не идти, в особенности в университет.       Неожиданно её айфон засветился, и раздалась нейтральная мелодия, оповещая хозяйку о входящем звонке. Милли удивлённо приподняла брови. Кому она могла понадобиться в такую рань? Нахмурившись, она протянула руку и взяла смартфон, поворачивая его экраном к себе, где белыми буквами было высвечено имя контакта, который был введён два дня назад. Улыбка само по себе появилась на её губах и, проведя большим пальцем по экрану, девушка прислонила белый аппарат к уху, сказав:       — Да?       — Так и знал, что ты не спишь.       Голос Финна звучал бодро для такого раннего часа, и Милли могла сквозь телефонную линию почувствовать, как он улыбается.       — С чего ты взял? Может быть, вот я сейчас мирно себе спала, видела хороший сон, а ты взял и нагло разбудил меня, — иронически подала голос Браун.       — Не знаю, чутьё? — то ли спросил, то ли утвердил парень. —  Хах, ладно. Прости, если разбудил. Меня мучала бессонница, и почему-то идея позвонить тебе первая пришла в голову.       — Да не беспокойся, я шучу. Твоё чутьё тебя не подвело: я уже полчаса как проснулась, — мягко ответила Милли, улыбаясь от последних сказанных им слов.       — Да ты оказывается ранняя пташка, Логик, — вновь повеселев, сказал Вулфард.       — Только сегодня. Я легла очень поздно и толком не поспала, так как, видимо, голова сильно закипела от большого количества информации, — устало выдала девушка, делая глоток крепкого кофе.       — Что там за информация в такое позднее время?       — У меня сессия уже через месяц. Всё ничего, да вот только по одному предмету у меня всё не очень хорошо, поэтому я решила уже начинать с этим разбираться на раннем этапе.       — Что за предмет? — поинтересовался Финн.       — Экономика, — выдохнула девушка, потирая переносицу, а после она уже не выдержала, когда услышала, как парень собирается что-то сказать. — Я знаю, что ты сейчас скажешь: что это со стороны это выглядит странно, учитывая то, что я учусь на экономиста и бла-бла-бла, но вот такое дерьмо случается, — эмоционально выдала она, зарываясь правой рукой в свои распущенные волосы. — Прости, я сегодня не контролирую себя и свои слова.       — Эй, Логик, успокойся, я ничего такого и не думал говорить, — сказал парень.       Милли немного приподняла голову, слегка удивившись.       — Серьёзно?       — Серьёзно, — спокойно ответил он. — Учиться сложно на любой специальности и бывают проколы, что там уж говорить, даже в основных дисцилинах бывают каверзные моменты для каждого. Знать всё идеально невозможно, так что расслабься. В каких-то областях экономики тебе сложно, а в каких-то легче. Это нормально.       — Да-а… Наверное, — протянула девушка, кидая взгляд на оставленные на полу конспекты рядом с диваном.       — Милли? — презрительно позвал её мужской голос. — По-моему, ты чего-то не договариваешь.       — Нет, тебе показалось, — резко вставила Браун, выпрямив спину. — Всё нормально.       Между молодыми людьми повисла тишина, и Милли могла поклясться, что через телефоную связь чувствует, как кучерявый парень в тёмных очках — интересно, а носит ли он их, когда бывает дома? — смотрит на неё, словно проверяя её как полиграф. Браун начала нервно крутить чайную ложку между своими пальцами, вновь смотря на толстые тетради, валяющиеся на сером ковре.       — Логик?       И тут Милли не сдержалась:       — Но у меня всё ненормально! — практически взвыла она. — Она мне не даётся с самого начала. Каждая сессия для меня благодаря этому предмету оборачивается самой настоящей пыткой. И как бы я не сидела и корпела над этими чёртовым конспектами, у меня всё равно выходят тройки, а всякие контрольные работы с этими дурацкими задачками мне удаются только благодяря моей умной одногруппнице, которая, в отличие от меня, получает высшие оценки у этого препода!       Ладонь вновь оказалась в тёмных локонах, слегка натягивая их, чтобы хоть как-то остановить себя от этого словесного потока, который отражает всё, что копилось в ней последние полтора года. А кому ей было делиться таким? Сэди, Джек и остальные сокурсники просто покрутят пальцем возле виска. Джейкоб опять скажет, что всё это временно и потом она вольётся в это. А родители… Отец просто убьёт.       — То есть, — начал Финн. — Она тебе не даётся с первого курса? — уточнил он.       — Не совсем. В моей школе был класс с уклоном в экономику. Ну, что-то типа курсов для поступающих на экономическую специальность. Она мне даже там с трудом давалась, но там были хоть какие-то результаты, учитывая то, что я всё-таки иногда прогуливала эти блоки, а в университете… — Милли обессилено легка на стол, повернув голову влево, чтобы можно было разговаривать. — Поэтому я трачу столько сил и времени на это всё сейчас. Я не могу опозорить папу.       — Папу?       И Милли рассказала ему о их семейном бизнесе. О том, что ей ещё в утробе Роберт Браун пророчил пойти по его стопам. Он не замечал, что у его дочери склонности совсем к другому. А Милли, будучи ещё выпускницей старшей школы, поняла, что не хочет заниматься этим. И тогда в один вечер она собиралась поговорить об этом с отцом, когда вернется со школы. Но придя домой — никто не услышал её — она прошла мимо кухни и застала такую картину: мистер Браун сидел за столом напротив своей жены и говорил Келли, что он так гордиться его маленькой дочуркой, которая продолжит его дело и не даст всем стараниям семейной линии Браун пропасть. И тогда Милли увидела его глаза полные надежды; те самые глаза, которые она видит каждый раз, когда подумывает о том, чтобы бросить экономфак. Именно тогда, в тот вечер, Милли Бобби Браун отступила и твёрдо решила, что не имеет никакого права подводить отца, пусть даже это будет стоить навсегда потерянной мечте стать… актрисой.       — И зачем? — задал неожиданный и непонятный для Милли вопрос.       — Что зачем?       — Зачем ты поступила на экономический факультет, если это совсем не твоё?       Милли приподнялась и вопросительно изогнула бровь.       — Ты серьёзно? — недоуменно спросила девушка. — Ты слушал меня вообще?       — Я тебя прекрасно слушал, тише, — попытался успокоить её кучерявый. — Просто, я всё равно не понимаю, зачем ты это сделала.       — Потому что так нужно, — выдохнула Милли. Так нужно. Так необходимо. У неё просто нет выбора.       — Это нужно тебе? — спросил он, сделав небольшую паузу. — Или твоему отцу?       Милли не нашла, что ответить. Этот вопрос застал её врасплох. Неужели он не понимает, что это не так просто? Неужели это так сложно понять?       — Можешь не отвечать: вопрос был риторический, — продолжил Вулфард. — Почему ты просто не сделаешь так, как хочется тебе? Ведь это твоя жизнь, а не жизнь твоего отца.       — Это всё звучит очень красиво, когда ты говоришь об этом, Финни. Пойми, мы не в сказке живём, в жизни всё гораздо сложнее. Здесь приходиться выбирать и не всегда в свою пользу.       — И во что тогда превратится твоя жизнь? Точнее, во что она уже превращается, Логик?       — Так должно быть, — просто ответила, словно это могло объяснить всё. Но только не Финну.       — Ты так в этом уверена? — спросил он. — Хорошо, тебя такую упёртую бесполезно просить поменять свой взгляд, потому что ты видишь так, как не хочется тебе самой. Хочешь знать, что я вижу?       Уголки губ её дрогнули, и она не могла как-то противиться этому. Каждый раз, когда Вулфард использовал слова, относящиеся к способности видеть, она непроизвольно улыбалась. Почему? Она и сама не понимала.       — Ну и что же?       — Раз уж ты завела разговор о сказке, то вот тебе наглядный пример. Ты же знаешь сказку о Щелкунчике? — спросил он       — Не очень помню, если честно, — призналась девушка.       — Тогда представь себе Щелкунчика, которому кладут в рот орехи, и он их прокусывает, а внутри оказываются то хорошие, то испорченные ядрышка, а последние ему чужие руки вместо того, чтобы забирать их себе, кидают как пищу, и он без всякого наслаждения вынужден их проглатывать. В нём видят лишь игрушку, не зная, что внутри сидит прекрасный юноша, который желает совсем иного: выбраться из этого деревянного тела и быть самим собой. И так происходит день за днём, из года в год. И вот однажды приходит какой-нибудь Фриц с огромным орехом, чтобы он его расколол, а хозяин забрал это большой вкусное ядрышко, которое он так с нетерпением ждёт. Но происходит совсем другое: деревянный человечек пытается его раскусить, но его деревянные челюсти, уставшие от предыдущих орехов, ломаются. И он больше не можешь колоть. Сломанная игрушка, подвергшая разочарованию своего хозяина Фрица.       — Это совсем не сказка, Финн. А где же хэппи-энд? Разве в конце Щелкунчик не становится человеком? — спросила Милли, делая ещё один глоток уже остывшего кофе.       — Хэппи-энд? — с едва заметной ноткой печали спросил Финн. — Только если какая-нибудь прекрасная Мари не увидит в деревянной кукле живого человека и не поможет ему вновь стать самим собой.       На это Милли лишь улыбнулась и перевела взгляд в сторону открывающегося вида за окном. Тихий океан начинал уже бушевать, а расстилающийся туман уже окутал противоположный берег западного города Соединённых Штатов Америки.       — И ты думаешь, — начала медленно девушка, — что Щелкунчик это…       — Ральф! Ты опять за своё что ли?! — вдруг крикнул Вулфард куда-то в сторону от своего смартфона.       — Что такое? — взволнованно спросила Милли, прикладывая айфон к другому уху.       — Да, походу, Ральф опять решил справить свою нужду в мои ботинки, — ответил Финн. — И, судя по звуку, так оно сейчас и происходит. Да, господи, Ральф! Ты же уже взрослый парень, мы же и так на улицу собирались, — вновь обратился парень к своему псу. — Это он мне, походу, мстит за то, что я ему не позволил сегодня спать со мной на кровати.       — Как же ты так мог поступить со своим другом, Финни? — улыбаясь, спросила Браун. — Конечно, вот он на тебя и обиделся. Давай, Ральф! Вперёд, мальчик! Покажи ему, что у тебя тоже есть чувства!       — Эй! Вот это сейчас обидно было, — шутливо возмутился парень. — Что ещё за переход на другую сторону? У собаки должно быть своё место. Ральф! — вновь окликнул он ретривера. — Чёрт, он, походу, тебя услышал.       — Так и надо. Давай, задай ему жару!       — Тебе меня совсем не жалко, Логик, — пожаловался Финн. — И теперь мне на корячках это всё убирать.       Милли перестала смеяться, когда поняла, что ляпнула. Чёрт возьми, и почему она забывает о самом важном в самые ответственные моменты?       — Прости, — искренне сказала она, опустив голову.       — Ничего, всё нормально. Но убирать всё равно придётся, — выдохнул Вулфард.       — Может, тебе нужна помощь? Я могу прийти, — вдруг неожиданно предложила девушка, внезапно озарившись этой идеей.       — Хех, заманчивое предложение. Ещё ни одна девушка не предлагала мне свои услуги по уборке собачьей лужи, — пошутил Финн, на что Милли лишь закатила глаза. — Но не нужно, всё в порядке. Я сам справлюсь.       — Ты уверен?       — Более чем, — бодро заверил её парень. — Да и тут по соседству живёт семья: муж и жена. Дэвид и Вайнона Харборы. Они иногда мне помогают, если что-то случается.       — Это здорово, — улыбнулась Милли. — Хорошие люди всё-таки ещё существуют.       — Это точно, — Браун поняла, что Финн улыбнулся. — Вайнона просто офигенный кулинар. Она умеет печь самые вкусные вафли в мире. Тебе обязательно как-нибудь нужно их попробовать. Ты таких ещё не ела, я тебя уверяю.       — Ну, раз уж ты так восхищён её способностями, — засмеялась темноволосая, поднимаясь со своего стула и подходя к окну, — то определённо мне стоит это сделать.       — Стоит-стоит, — вторил ей кучерявый. — А с твоим самым вкусным кофе это будет просто бомба.       От этих слов Милли смущённо улыбнулась, чувствуя, как румянец предательски подступает к её щекам. Хорошо, что дома только она одна.       — Приятно слышать, — мягко сказала она. — Спасибо.       — За правду спасибо не говорят, — сказал парень. — Ладно, мне пора идти к тряпкам и перчаткам. Ещё поболтаем, Логик. И, пожалуйста, подумай над моими словами, — добавил в конце парень.       — Да, конечно, — ответила Милли то ли на первое его утверждение, то ли на вторую его просьбу, прежде чем другая сторона линии прекратила связь.       Темноволосая вновь посмотрела на своё отражение в стеклах окна дверей поезда, и улыбнулась, вспоминая этот небольшой утренний разговор с Финном Вулфардом.       — Станция «Монтгомери». — Вновь безжизненный женский голос раздался в стенах вагона, выводя Милли из раздумий. Поезд остановился, и железные двери резко открылись, выпуская небольшой поток людей на нужной им станции.       Браун направилась в сторону выхода. Метро Сан-Франциско не отличалось чистотой. Наоборот, здесь постоянно царил хаос: противный запах подземки; исписанные всякими разными словами и граффити стены; сидящие на полу люди с полупустыми стаканчиками или баночками, в которых лежали центы; повсюду бумажки, упаковки от еды и прочий мусор, который никто не собирался убирать. Браун на это лишь слегка скривилась, запахивая свой чёрный жакет. Она шла по туннелю, в конце которого находился выход из подземного общественного транспорта.       Делая неспешные шаги, девушка вдруг услышала, как зазвучали начальные аккорды приятной мелодии, а после ударные стали отбивать средней скорости ритм. Через несколько мгновений красивый женский голос запел слова знакомой песни:       — I don't drink coffee I take tea my dear, — Милли прибавила шагу, чтобы быстрее оказаться у исполнительницы. — I like my toast done on one side.       Голос становился всё громче и отчётливей.       — And you can hear it in my accent when I talk. I'm an Englishman in New York.       Наконец в поле зрения Браун показалась темноволосая девушка, которая держала в руках электрогитару бежевого цвета и перебирала своими пальчиками натянутые струны инструмента. Она была просто одета: свободная кофта в чёрно-синюю полоску и светло-голубые джинсы. Когда Милли подошла ближе, то увидела её лицо, которое показывало её азиатские корни. Рядом с ней стоял аппарат, который, как поняла Браун, является электронными барабанами. Певица вновь склонилась в серебристому микрофону и запела, сохраняя или имея британский акцент:       — O-o-oh, I'm an alien, I'm a legal alien, — её голос эхом раздавался в стенах длинного туннеля, создавая завораживающий эффект. — I'm an Englishman in New York.       Начался проигрыш. Девушка опустила свой взгляд на гитару и принялась исполнять партию. Её верхняя часть тела качалась в такт барабанам, а тёмные локоны слегка подпрыгивали.       Когда гитаристка вновь подняла свою голову и наклонилась к микрофону, то её глаза переместились на Милли. Азиатка улыбнулась своей единственной зрительнице, и Браун неловко улыбнулась ей в ответ.       — If «Manners maketh man» as someone said, — вновь запела она. — Then he's the hero of the day.       Милли знала эту песню Стинга, хотя там и была создана в восьмидесятых. В детстве она часто слышала её из кабинета своего отца.       — It takes a man to suffer ignorance and smile, — протянула певица слова последнего куплета песни, всё ещё смотря на Браун. — Be yourself no matter what they say.       Вспоминая оригинальную версию этой песни и период её написания, мысли студентки машинально вернулись к черноволосому Финну Вулфарду, которому, будь он здесь, больше всех понравилось бы это исполнение.       «Ты бы точно подпевать начал, Финни». — Подумала про себя Милли, а улыбка на её губах стала ещё шире.       — O-o-oh, I'm an alien, I'm a legal alien, — заканчивала песню азиатка. — I'm an Englishman in New York.       Когда песня закончилась, Браун коротко, но очень громко зааплодировала, медленно подходя к гитаристке и, присев на корточки, положила ей пару баксов в раскрытый чехол её музыкального инструмента, в котором уже находилась небольшая сумма собранных денег.       — Спасибо, — сказала девушка, смотря на Милли счастливыми глазами.       — Тебе спасибо, — подала голос Браун, поднимаясь. — Ты красиво поёшь, и песню хорошую исполнила.       — Ты британка? — вдруг спросила её азиатка. — Я слышу это по твоему акценту.       — Ну, можно и так сказать, — пожала плечами Милли, медленно отходя, так как время уже поджимало. — Ладно, мне пора, — сказала девушка и направилась в сторону выхода.       — Хорошего дня! — махнула ей певица.       Дойдя до конца туннеля, Браун свернула налево и поднялась по лестнице, окунаясь в суматоху маленького района Рашен-Хилл *. Девушка отошла в сторону от прохода и достала свой смартфон, открывая Гугл Карты, где уже был проложен маршрут от станции метро до текстильного магазина. Судя по расчёту приложения, идти ей около десяти минут, и Милли обрадовалась этой мысли, потому что Рашен-Хилл не был её любимым районом из-за его неудобного месторасположения: на холме. Но когда девушка приблизила карту, чтобы чётче увидеть улицу, по которой ей предстояло пройтись, девушка мысленно хлопнула себя по лбу. Ей придётся идти по Ломбрад-стрит **. В гору. На чёртовых каблуках, которые она именно сегодня решила надеть.       — Bloody hell ***, — выругалась Милли в давно забытой ей британской манере. Это так на неё песня Стигна повлияла? — Ну, и что за напасть такая?       Но выбора у неё всё равно не было: раз уж приехала, то доводи дело до конца. Поэтому, печально фыркнув, девушка направилась в сторону нужной ей улицы, напевая себе под нос: «I'm an English fool on Lombard Street».

***

      Несколькими минутами назад практический пустая аудитория стала заполняться студентами, которых ожидала трёхчасовая пятничная лекция от мистера Модайна, половина из которой будет состоять из каких-то баек самого преподавателя и разговоров ни о чём.       Милли сидела на своём обычном месте. Девушка, ожидая Сэди, со скуки рисовала в своей тетради всякие узоры и цветочки, чтобы просто не лечь на парту и не заснуть. Ноги после сегодняшней утренней прогулки по «прекрасным» улицам Рашен-Хилла ужасно ныли, а голова раскалывалась, а ей ещё предстояла работа в кофейне. Браун очень надеялась, что Финн сегодня закажет что-нибудь из классики, так как на всякие шедевры типа мокко **** или бичерина ***** у неё сил нет. Милли сняла свои уже пятнадцать раз проклятые туфли на каблуках и сидела босиком, отодвинув неудобную обувь в сторону и сложив на них свои ступни.       «Каблуки это круто. Каблуки это женственно. Ко-ко-ко-ко». — Передразнивала у себя голове Браун слова Джейкоба, сказанные им ей, когда они однажды собирались к его родителям, и Браун решила тогда надеть платье с кроссовками.       — Привет, Милли, — голос Сэди Синк раздался слева от темноволосой. Рыжая присела рядом, кладя свою сумку на стол и кидая удивлённый взгляд на обувь подруги. — Это что за палки? Ты перепутала университет с подиумом?       — Не начинай, Синк, — закатила глаза Милли. — Просто захотелось попробовать что-то новое.       — Что? Варикоз? — с сарказмом спросила Сэди, доставая из сумки тетрадь формата А4 и ручку.       — Перестань. Я уже сто раз успела пожалеть, — отмахнулась темноволосая. — Кстати, как прошло твоё собеседование для стажировки?       — Ну, вроде нормально. Сам процесс не был сложным: мне просто завали вопросы и спрашивали про резюме, — пожала плечами рыжая.       — Но что-то было не так?       — Ну, есть такое. Это их прокол только, не мой. Даже если меня возьмут, то я откажусь, наверное, ибо такое терпеть просто нереально.       — Что такое случилось? — спросила Милли, ожидая ответа подруги. Условия работы что ли плохие?       — У начальницы этой кампании, — сказала Сэди, повернувшись к Браун. — Просто ужасно пахнет изо рта.       Темноволосая удивлённо раскрыла глаза, поднимая брови.       — И это всё?       — А что может быть хуже? — вопросом на вопрос ответила подруга. — Представь каждый день с девяти утра до пяти вечера эти… благовония вдыхать. Фу.       — Сэди, ты серьёзно? Я надеюсь, что ты додумалась не говорить ей об этом? — спросила Милли, зная чересчур прямолинейный характер подруги. Синк могла иногда не контролировать поток своей речи и сказать то, о чём стоит умолчать.       — Нет, не сказала, хотя очень хотелось. Если позвонят мне и откажут, то тогда точно скажу, — рыжеволосая склонилась над столом и подперла голову рукой.       — Как же ты так можешь, Сэди? — наигранно печально начала Милли. — Своими словами ты разобьёшь её маленькое сердечко и частичка её души умрёт.       — Знаешь, судя по запаху, в ней уже кто-то сдох, — скривившись, ответила Синк.       — Да брось. Может у неё только сегодня проблемы с этим. Мелочь какая-то, — слегка пихнула её в бок Браун.       — Ладно, — выдохнула Синк. — Тогда ты случайно не знаешь какой-нибудь ближайший оружейный магазин или магазин со спецодеждой?       — Зачем тебе это? — презрительно нахмурилась Браун.       — Противогаз куплю.       — Добрый день, студенты. Добрый день, второй курс, — Мэттью Модайн зашёл в аудиторию, привлекая всеобщее внимание и концентрирование тишины в комнате. — Староста, это все, кто планировал присутствовать на занятии?       — Шесть человек болеют с обеих групп, — сказал Уайатт. — Один опаздывает.       — Кто?       — Калеб Маклафлин.       — А, мой любимый задолжник, — протянул мистер Модайн, делая пометки в своём журнале посещений. — Даже не знаю, как этот парень собирается у меня экзамен сдавать.       Милли повернула голову к Сэди, ожидая привычного какого-нибудь едкого комментария в сторону афроамериканского одногруппника, но подруга сидела молча, отмечая в своей тетради сегодняшнюю дату. Браун изогнула бровь, но ничего не сказала. Неужели запах был настолько противным, что выбил Синк из строя?       — Ладно, тогда начнём, пожалуй, — продолжил преподаватель. — Напомните мне, пожалуйста, на какой теме мы остановились?       — Была теория об аннуитетных платежах, — ответила София с... четвёртой парты рядом с Олеффом?       Милли удивлённо подняла брови.       — Ага, экономические задачки, значит. Ну, раз лекцию вы уже получили от меня по этой теме, то, думаю, немного незапланированной практики не помешает, — бордо сказала мистер Модайн, чем вызвал стон у некоторых студентов. И Милли была в их числе. — Не нужно так расстраиваться. Тренировки и ещё раз тренировки. Не бойтесь чего-то переделать в экономике. Лучше уж чего-то перерешать и перечитать, чем наоборот.       «Ага, вот ты как раз-таки такой пример, когда лучше недорешать и недочитать, старый маразматик». — Выругалась про себя Браун.       Вдруг большая деревянная дверь открылась и в аудиторию вошёл Калеб. Парень кивнул преподавателю в знак приветствия и извинения и, окинув взглядом комнату, стал подниматься к свободному месте в конце ряда. Пройдя мимо Милли и Сэди, парень посмотрел на рыжую и тихо сказал:       — Привет.       — Привет, — вторила ему рыжеволосая, кивнув и слегка улыбнувшись       Калеб дошёл до нужной парты и, скинув свои вещи, уселся.       От последнего действия подруги у Браун уже чуть ли не глаза на лоб полезли.       «Да что за фигня?» — Подумала про себя Браун.       — Итак. Сейчас по одному будем выходить, я буду давать задачку, и мы вместе будем её решать, — вновь заговорил преподаватель, открывая свой сборник задач по экономике и вызывая какого-то парня к доске.       — С каких пор ты любезничаешь с Маклафлином? — шёпотом спросила Милли.       — Что? С чего ты взяла? Ничего я не любезничаю, а просто поздоровалась.       — Ну да, конечно. А меня тогда зовут не Милли, — бросила темноволосая.       — На что ты намекаешь? — повернулась Синк.       — Сэди, вы терпеть друг друга не можете с первого курса, — начала Браун. — Последний раз, когда ты ему улыбалась, был перед тем, как ты плеснула в него пуншем на вечеринке у Джениффер.       Синк не нашла что ответить, поэтому просто опустила глаза и отвернулась от подруги.       — Что произошло, Сэди?       — Милли, я была не права насчет Калеба, — вдруг выдала рыжая. — Это было лишь моё дурацкое предубеждение о нём. Да, меня бесило то, что он вечно прогуливает, тусит в ночных клубах, но при этом умудряется как-то всё сдавать, когда я корплю не меньше чем он, находясь в университете и никуда не выходя вообще. Но когда мы делали вместе эту презентацию по мат.анализу, то мы, хоть и первое время с трудом переваривая общество друг друга, разговорились, и я узнала о нём то, что многие не знают. Знаешь почему он пропускает пары, а ночью зависает в клубах? Потому что он работает диджеем в ночную смену, чтобы оплачивать себе хоть какую-то часть проживания здесь, так как родители его много не зарабатывают, находясь в маленьком пригородном городке Нью-Йорка. Он работает по восемь часов, а потом спит и приходит на оставшиеся пары. Темы, которые он пропускал, он изучает дома в свободное время или же договаривается с преподавателями как-то.       Милли молча слушала её речь, поражаясь её словам и её выражению лица, с которым она рассказывала о ситуации их одногруппника: подавленным выражением. Девушка не знала, что сказать на такое. Это было слишком неожиданно и слишком… неожиданно?       — Я увидела в нём очень хорошего, хоть и слегка страдающего гордостью парня. Это… Это всё очень сложно, — закончила Сэди, опустив глаза.       — Да, — тихо сказала Браун, начав теребить ручку в руках. — Я понимаю.       — Нет, Милли, ты не понимаешь, — вдруг резко вставила Синк.       — Что? — непонимающе спросила темноволосая.       — Милли, не в обиду тебе, но… — запнулась рыжая, но потом продолжила: — Такой как тебе, не понять, Браун. У тебя есть всё. У тебя есть родители, которые могут тебя хорошо обеспечить: высшее образование, отдельная квартира с твоим женихом и так далее. Тебе стажировку, да даже работу после окончания учёбы искать не нужно: тебе уже обеспечено приличное место в приличном месте, которое возглавляет твой отец. Тебе не нужно ни о чём париться. Ты прекрасно знаешь, что тебя ждёт в будущем. К сожалению, ни у меня, ни у Калеба, ни у Софии, и ещё некоторых студентов этого потока не так всё сказочно.       — Мисс Браун! — прервал диалог девушек голос преподавателя, окликнувшего Милли. — Раз уж вы так заняты беседой с мисс Синк, то, значит, всё знаете. Тогда выходите к доске. Задачка для Вас.       Милли растерянно взглянула на мистера Модайна, который в ожидании сидел за преподавательским столом, и поднялась своего места. Девушка прошла к доске и взяла в руки белый мел, который сразу же оставил след на её пальцах. В животе неприятно затянуло, а мозг всё ещё переваривал сказанные Синк слова.       — Так, слушаем. Кредит в сумме сорок целых и ноль десятых миллионов долларов, выданный на пять лет под шесть процентов годовых, — монотонный мужской голос стал зачитывать условия задачи, — подлежит погашению равными ежегодными выплатами в конце каждого года, включающими процентные платежи и сумму в погашение основного долга.       Не понять? Такой, как ей?       — Проценты начисляются в один раз в год…       Всё уже обеспечено? Не нужно париться?       — После выплаты третьего платежа достигнута…       Она прекрасно знает, что её ждёт в будущем?       — …о продлении срока погашения займа на два года и увеличении процентной ставки с момента конверсии до десяти процентов.       Сказочная жизнь?       -…план погашения оставшейся части долга.       Что же это за сказка такая?       — Мисс Браун? — голос мистер Модайна звучал как будто девушка в вакууме. — Мисс Браун!       Милли дрогнула, услышав повышенный тон голоса, и повернулась к преподавателю.       — Решайте. Какую формулу мы будем использовать? — спросил седой мужчина, смотря на заснувшую около доски студентку.       — А? Простите, я прослушала условия. Можете повторить ещё раз? — сконфузившись, попросила она.       — Мисс Браун, я Вам не попугай по десять раз повторять, — сказал преподаватель. — Ладно, читаю ещё раз.       Милли принялась вслушиваться в каждое сказанное слово, ведь часто в самих условиях экономических задач спрятан ответ, но в голову вновь врезались слова, которые она услышала несколько минут назад в свой адрес.       — Ещё раз: какую формулу мы будем использовать, мисс Браун? — уже немного раздражённо спросил мистер Модайн.       — Формулу расчета размера аннуитета? — то ли спросила, то ли утвердила девушка.       — Верно, пишите её на доске.       Милли повернулась к зёленой доске наказания и, подняв правую руку, вывела формулу белым цветом: А=КS.       — Так, дальше нам нужно вывести К из этой формулы, — прокомментировал мужчина.       И тут Милли замерла. Она помнила эту формулу. Она должна. Она учила и решала эти задачи всю ночь, но мысли в голове смешались, а невыспавшийся мозг наотрез отказывался что-либо вспоминать.       — Мисс Браун, что такое К?       — Коэффициент аннуитета, превращающий сумму задолженности в размер регулярного платежа, — промямлила она, чем вызвала ещё одну волну раздражения со стороны мистера Модайна.       — Верно, и как мы его вычисляем?       Ступор. Она не могла вспомнить. Ну почему именно сейчас?!       — Очень жаль, мисс Браун, но у нас нет больше времени стоять и клевать носом в доску. Нужно учить, иначе как Вы собираетесь сдавать экзамен, если даже элементарных знаний в голове у Вас нет? Не советую надеяться на списывание, так как телефоны вы будете класть мне на стол перед экзаменом. И это всех касается! — повернувшись к остальным студентам сказал он. — Не сдадите экзамен — пойдёте на пересдачу, а если и там провалитесь, то вас ждёт отчисление, — преподаватель вновь повернулся к Милли и лишь разочарованно покачал головой. — Пру-пу-пу, очень печально, мисс Браун. Садитесь и готовьтесь. Мисс Лилиас, продолжите решение, пожалуйста.       Милли лишь кивнула и убрала мел. Направляясь к своему месту, она пересеклась с Софией, которая лишь безотрадно посмотрела на неё. Опустившись на своём место, Милли принялась писать задачу в своей тетради. Краем глаза она видела, что Сэди собирается ей что-то сказать, но темноволосая резко прервала её:       — Не надо. Достаточно. — Холодно сказала она, и рыжая, опустив голову и выпрямившись, принялась дальше решать экономическую задачу.

***

Daniel Powter — Bad Day

      Входная дверь квартиры на одиннадцатом этаже громко захлопнулась. Милли прошла в коридор и с силой спихнула с себя туфли, которые с характерным грохотом упали на пол, разлетевшись в разные стороны.       — Что б я ещё раз обула вас, — гневно прошипела она.       Девушка прошла мимо большого шкафа с зеркалом. На неё смотрела уставшая она с растрёпанными волосами и разъярёнными глазами. Скорчив рожу самой себе, Милли с силой ударила по стеклянной поверхности, оставляя след от своей ладони. Махнув на грязное пятно, она ушла в гостиную, кидая свою сумку с пакетом на пол.       — Чёрт. Чёрт! — взвыла она, падая на диван.       Браун наклонилась к своим коленям, опуская голову и запуская ладони в волосы. Настроение было просто отвратительным. Нервы шли не к чёрту. Не хотелось ничего.       — Успокойся. Всё нормально, — прошептала самой себе Милли, поднимая голову и прислоняя ладони в своему лицу. — Всё нормально.       Браун поднялась и прошла на кухню. Взяв стеклянную кружку, она поднесла её к кулеру и, опустив ручку, налила себе холодной воды. Открыв холодильник, Милли достала тарелку с приготовленными тостами с джемом с овощным салатом.       Положив себе нужное количество еды в тарелку и убрав остатки обратно, девушка повернулась с посудой к маленькому барному столу и поставила свой ужин на гладкую деревянную поверхность. Вернувшись к гарнитуре, она взяла кружку с водой и, облокотившись о кухонную мебель, стала делать неспешные глотки, смотря на свою гостиную.       Её взгляд дошёл по брошенной ею сумки с пакетом на полу. Она же ведь сегодня купила новое постельное бельё. Девушка решила вскрыть упаковку, так как всё равно нужно подождать минут пятнадцать-двадцать перед принятием пищи ******.       Допив остатки и убрав кружку, Браун подошла к валяющимся вещам. Подняв их, она прошла в спальню. Положив кожаный рюкзак на стул, Милли достала из коричневого пакета запакованное постельное бельё, которое было видно лишь на одну четвертую из-под бумажной упаковки. Вскрыв ножницами защитную плёнку, она вызволила мягкую красную ткань. Бросив быстрый взгляд на свою заправленную кровать серого цвета, Браун, отложив новую покупку, подошла к кровати и быстро начала снимать уже поднадоевшую ей ткань скудного цвета, чтобы выкинуть её уже навсегда.       Милли разворошила одеяло, пробираясь до дырки в пододеяльнике. Стащив часть старого постельного белья, Милли скинула её на пол. Две подушки постигла та же участь, и маленькие прямоугольные наволочки упали рядом к своей подружке. Опустив взгляд на простыню, Браун, нагнувшись, стала сначала вытаскивать концы из-под матраса, а потом, взяв за верхний конец справа, резко дёрнула наверх и в сторону. Серая ткань взмылась над кроватью словно большой шатёр и волной ушла с мягкой поверхности для отдыха.       Через пару мгновений женские руки стали облочать те же вещи в новую ткань, словно окрашивая красками художника чистое полотно. И с каждым новым движением Милли чувствовала, что ей становится легче и спокойней. Ей казалось, что это нужно было сделать давно, и она давно сама хотела это сделать, но что-то её сдерживало, не давало, блокировало порыв. Сейчас же она находится наедине с самой себе и пора поступить так, как она сама того хочет, не считаясь с мнением остальных. Пусть это и выражается в такой бытовой мелочи.       Заправив одеяло, Браун сделала два шага назад от кровати, смотря на свою работу. Яркая ткань алого оттенка словно самый настоящий огонь вспыхнула в спальне Милли на фоне остальных нейтральный пастельных цветов. Словно художник, рисовавший свою картину, нечаянно капнул яркой краской на полотно, но, присмотревшись, решил оставить этот случайный мазок, видя в нём самую настоящую искру, настоящий смысл которой известен лишь ему одному. Улыбка инстинктивно появилась на лице Милли. Девушка подошла ближе и наклонилась, всматриваясь на вышитых золотыми нитками на красной ткани красивых огненных птиц, которые летали по всей её кровати.       — Другое дело, — прошептала она, проводя пальцами по вышивке.       Собрав разорванную упаковку и старую ткань прошлого постельного белья, Браун, выйдя на площадку их этажа, выкинула ненужные вещи в мусорку. Серый хлопок, в силу своего веса, быстро упал на дно, а бумажная ткань, зацепившись за чужие пакеты, осталась лежать на поверхности. И если приглядеться, то на слегка смятом участке можно увидеть графу, на которой печатными буквами после слов благодарности от производителя было выведено: «Красный цвет считается цветом судьбы, который часто преподносит человеку неожиданные сюрпризы».

***

      Ветер резко дунул, поднимая вверх пыль и песок, что Милли пришлось закрыть лицо руками, чтобы обезопасить свои глаза. Погода не становилась лучше, солнце так и не выглянуло за сегодняшний день. Единственная радость была в том, что дождя не намечалось, а значит она сегодня сможет спокойно посидеть с Финном за их привычным столиком на летней террасе.       Подходя к кофейне, Милли не заметила кучерявого парня. Деревянный столик на двоих пустовал и только маленький кустик посаженных алых роз слегка покачивался в такт дуновению ветра.       — Привет, Милли, — радостно поздоровалась Наталия, когда увидела вошедшую подругу и уже практически коллегу по работе.       — Привет, Нат, — поздоровалась в ответ Браун, расслабляя повязанный шёлковый шарф на шее. — Что с посетителями?       — Немного, как всегда. Хотя нет, сегодня пришли двое: мужчина и женщина, и долго сидели здесь, обсуждая за ноутбуком какой-то проект, видимо, партнёры какие-то. Но заказов делали много, так что прибыль сегодня хорошая, — улыбнувшись ответила она. — А у тебя как дела? Готова поработать сегодня?       — Да нормально всё, — солгала Милли. — Замоталась сегодня, правда. Да, конечно, только чаю глотну для начала, а то меня сегодня целый день в сон клонит?       — Чай? — удивлённо спросила бариста. — Не часто ты отдаёшь предпочтение чаю, — Дайер быстро бросила взгляд на единственные настенные часы в кофейне, которые показывали без семнадцати минут пятого, и улыбнулась. — Неужели британские корни в тебе сегодня заиграли?       — Может быть, — пожав плечами, ответила Милли, но увидев хитрый взгляд блондинки призналась. — Ладно, хорошо, раз уж ты меня раскрыла, то тогда прекрасно знаешь какой именно заваривать.       — English Afternoon ******* с молоком? — спросила Наталия, доставая необходимые приборы.       — Без молока сегодня, пожалуй.       — Хорошо, кстати, Милли, у меня к тебе просьба. Сможешь мне помочь сегодня? — задала вопрос хозяйка заведения, открывая упаковку с заварочными листами.       — Да, конечно. Что такое?       — Сможешь сегодня поработать вместо меня? Не волнуйся, я оплачу твои часы, просто сегодня у нас с Чарли годовщина можно так сказать, и мы хотели в кино пойти. Ну, сама знаешь, что с моим и его графиком не часто есть время для развлечений. Пожалуйста, Милли, я вернусь за час до закрытия, — умоляюще посмотрела на Браун блондинка.       — Хорошо, не волнуйся, я присмотрю за всем, — махнула рукой темноволосая.       — Спасибо, Милли, ты просто лучшая, — чуть не запрыгала от счастья Дайер, подбегая к девушке и обнимая её. — Тогда я сделаю тебе чай — это твой второй напиток за счёт заведения, — и потом я убегаю.       Браун на это лишь кивнула и скрылась в подсобке.

***

      Темноволосая бариста, облачённая в тёмно-серый фартук, сидела за своим привычным местом около окна и неспешно попивала приготовленный для неё прекрасный чай. В кофейне было только два человека, не считая её самой. В колонках раздавалась приятная классическая музыка.       Сорок минут назад Наталия убежала на своё свидание, а постоянный и практически единственный клиент Милли Бобби Браун так и не появился. Милли уже начинала волноваться, ведь Финн обычно всегда приходил в одно и тоже время, но, по словам Наталии, сегодня его не было. Девушке было откровенно скучно и нечем заняться. Она была так настроена на то, что придёт сюда, и вновь услышит уже полюбившейся ей лай Ральфа и какие-нибудь шутливые подколы и забавные комментарии со стороны Финна. После всей этой суматохи за сегодняшний день, приход в «Stranger Things» был её единственной надеждой хоть на какое-то радостное завершение.       Девушка решила позвонить Вулфарду, чтобы, по крайней мере, знать, где он — или убедиться, что он вообще придёт. В добавок можно заранее узнать его заказ, чтобы парню не пришлось ждать ещё несколько лишних минут.       Достав телефон из кармана, она отыскала его номер в списке последних звонков, и приложила аппарат к уху, слыша гудки.       Один.       Два.       Три.       Четыре.       — Алло? — раздался немного сонный и слегка охрипший мужской голос.       — Хей, Финн, это Милли, — начала девушка.       — О, привет, Логик. Не думал, что ты позвонишь, — немного приободрился парень. — Что-то случилось?       — Нет, ничего, у тебя голос немного сонный, я тебя разбудила?       — Нет, я дремал немного, но спать — не спал. Не переживай, — ответил он, немного приподнявшись на кровати.       — Хорошо, — мягко сказала она, улыбнувшись, представляя сонного и растрёпанного парня. — Я тут в кофейне сижу. Вот звоню, чтобы узнать, когда тебя ждать.       — Как мило, Логик, но сегодня я не приду, прости. Я себя не важно чувствую, да и устал очень, — печально сказал парень.       — Неужели лужа была настолько огромной?       Девушка услышала смех, а затем громкий собачий лай, и на душе стало как-то теплее.       — Ага, не то слово. Ральф, походу, сегодня отомстил за всех обиженных собак в мире, — всё ещё смеясь, ответил Финн. — А наказать и не накажешь его.       — Почему?       — Не знаю, не могу. Он всё-таки единственный мой проводник. Без него я даже на улицу нормально выйти не смогу.       Грустная улыбка появилась на губах Милли.       — Очень жаль, что ты не придёшь сегодня, — сказала она, а потом непроизвольно добавила: — Тебя не хватает.       — Так соскучилась по мне, Логик? — немного нахально спросил он.       — Конечно соскучилась, — иронично ответила Браун. — Ты оставляешь меня без работы и без зарплаты, Финни.       — Как эгоистично с твоей стороны, — начал передразнивать её парень. — Вы ранили меня в самое сердце, мисс Браун.       — Прошу меня простить, мистер Вулфард, — отреагировала Милли, театрально кладя руку на сердце. — Ваше общество также важно для меня.       — Не смею обвинить Вас в лукавстве, мисс Браун, — всё ещё не сбавляя оборотов, ответил Финн. — Это подтверждает то, что Вы первая одарили меня телефонным звонком.       — Ладно, всё, прекращай, — «опустила занавес» Милли, засмеявшись.       — Хорошо, — согласился он и замолчал.       — Я даже через телефон вижу твою наглую ухмылку, Финни, — наигранно серьёзно сказала девушка.       — Да ты ясновидящая ещё, — по-детски отозвался Вулфард.       — Аха-ха-ха, ты меня раскусил, — «сдалась» Милли.       — Серьёзно?! И ты всё это время скрывала это?! — продолжая подыгрывать, сказал Финн. — Как же так, Милли? Ведь друзья не лгут.       — Ну, прости-прости, — всё ещё улыбаясь, ответила Браун. — Но это была государственная тайна.       — Даже не знаю, что сказать на это, — протянул парень. — Может, ты вообще маг какой-нибудь, а я об этом не знаю.       — И снова бинго. Всякие вещи творить умею, всякие дела.       — Да как так-то?! — вновь «возмутился» Вулфард. — И что за дела ты там такие делаешь?       — О-о-очень странные дела, — выделяя каждое слово, сказала Милли. — Аха-ха-ха, ладно, реально, давай заканчивай уже. На меня уже посетители косо смотрят.       — Окей-окей, — «ушёл со сцены» Вулфард. — Как прошёл твой день, Логик?       — Да как-то не очень, — честно призналась девушка. — Налажать успела по полной. Сегодня как будто всё против меня.       — Настолько всё сильно плохо?       — Ну, не сказала бы, что прям сильно плохо, но плохо. И странно одновременно. Особенно в университете.       — Что же там странного такого было? — спросил Финн.       — Всё было как-то по-другому. Я как будто в другое место попала. Привычное поведение одногруппников стало совсем другим. Подруга вдруг нашла общий язык с человеком, которого ненавидела всё это время, — ответила Милли, опуская то, что сказала ей Сэди.       — И всё в один день? Да-а-а, я бы тоже удивился.       — Ага, и знаешь, как будто, вот, на нашу группу было наложено какое-то заклятие, и все мы жили с этим, — начала объяснять девушка. — А потом какая-то невидимая Белль разрушила все эти чары, и всё стало так… как должно быть?       — Очень забавное сравнение с «Красавицей и Чудовищем», — подметил Финн. — Ну, это же здорово, разве нет? Ты говоришь, что невидимая, а может ты и есть там самая Белль?       — Нет, вряд ли, — не согласилась Милли. — Если уж и брать эту сказку, то я скорее Чудовище.       — Которую должен полюбить прекрасный принц до того, как упадёт последний лепесток волшебной розы?       — Ну, видимо, да.       — Странно, — вдруг сказал Финн.       — А что странного? — озадаченно спросила Браун.       — Но ведь у тебя уже есть твой прекрасный принц, — сказал Вулфард. — Почему же тогда всё ещё Чудовище?       Неожиданно этот — по своей сути совсем не серьёзный, а детский и наигранный -вопрос заставил тишину нависнуть над молодыми людьми.       У неё же есть Джейкоб. Разве не с ним она собиралась связать свою будущую жизнь уже навсегда?       «Это же глупый вопрос из разряда фэнтези, Милли. Финн ведь несерьёзно, опять дурачится. Ответь что-нибудь глупое!» — кричал внутренний голос, но ответа так и не нашлось.       — Что-то я тебя ввёл куда-то не туда, судя по молчанию, — подал голос Вулфард, заставляя девушку чуть вздрогнуть. — Не надо было это говорить, прости.       — Ничего, всё нормально, — тихо ответила она, чувствуя, как настроение вновь падает.       — Ты сегодня работаешь? — спросил он.       — Да, у Нат сегодня свидание, поэтому она попросила присмотреть за кофейней, пока её не будет, — ответила Браун. — Обещала вернуться к семи часам.       — И что там? Много людей приходят?       — Да нет, не особо, — пожала плечами она. — Только двоим сделала по капучино и всё.       — И что просто сидишь сейчас?       — Ага. На улицу не выйти: ветер сильный, но лицезреть на деревянные стены тоже не охота, поэтому села у окна.       — Ну, ты обычно там и сидишь, по словам Наталии.       — Ага, это моё любимое место, — слегка улыбнувшись, сказала Милли.       — И чем же оно тебе так нравится?       — Ну, не знаю. Тут и не сильно жарко, и не сильно холодно. Месторасположение такое, что видно всё пространство кофейни, — начала объяснять Браун. — Не сильно близко к кофебару, но и не так далеко, чтобы можно было спокойно общаться с Нат. Да и вид из окна просто прекрасный. Океан видно.       — В твоём логичном духе, Логик, — подтрунил парень девушку. — Прям по критериям всё выбирала. Шелдон Купер со своим любимым место на диване просто отдыхает по сравнению с тобой ********.       Милли на это засмеялась:       — Ну, если не учитывать тот факт, что когда я однажды пришла в кофейню, а моё место было занято, и я просто не смогла сесть на другое место, то я заплатила Наталии определённую сумму, чтобы она говорила желающим посетителям присесть на это место, что оно забронировано, — довольно ответила девушка.       — Ого, вот это ты даёшь.       — И мало кого удивляет факт забронированности, потому что в кофейнях места нельзя бронировать вообще.       — Да ты просто сумасшедшая, Логик!       — Всё ещё не хочешь спросить себя, почему ты со мной общаешься? — спросила девушка.       — Аха-ха, я, конечно, удивлён, но приятно удивлён. Мне нравится, — ответил Финн.       — Мне тоже, — мягко сказала Браун. Нравится что? Чувствовать себя сумасшедшей? Или то, что такой она нравится Финну?       — Простите, а кто-нибудь работает? — незнакомый женский голос раздался в стенах кофейни, на что Браун повернулась. Она так заговорилась, что даже не услышала, как вошёл новый посетитель.       — Да, сейчас. Минутку! — крикнула она, привлекая внимание женщины. — Финн, мне нужно идти: клиентка пришла.       — Конечно, давай, удачи, — сказал парень и Милли отключилась.       Бариста подошла за кассу и посмотрела перед собой. Напротив неё стояла милая женщина на вид бальзаковского возраста ********* с тёмными волосами и чёлкой. Одета она была просто: куртка, под низом футболка, джинсы и кроссовки.       — Добрый вечер, простите за ожидание, — подала голос Браун. — Чем я могу Вам помочь?       — Здравствуйте, ничего страшного. Я бы хотела заказать два напитка, но вот не могу выбрать. Может, посоветуете что-нибудь? — попросила женщина, улыбаясь.       — Конечно, м-м-м, Вы оба себе берёте или для кого-то ещё? — Милли перевела взгляд на вывешенное наверху меню.       — Один для себя, второй я беру мужу.       — Хорошо, тогда давайте начнём с Вас. Вы хотите чего-нибудь простого или каких-то необычностей: сливки там, топпинг какой-нибудь. Сильно сладкое или нет?       — Та-а-а-ак, ну, я не большой любитель сахара, поэтому мне что-нибудь не сильно замысловатое, но и не просто кофе, — ответила женщина.       — Как относитесь к сливкам и молоку?       — Положительно, только если сливки не сильно жирные и не взбитые.       — Тогда как насчёт брэве? — предложила бариста. — Это такой коктейль на основе эспрессо, в котором одна часть — кофе, а вторая — половина части молока и половина части сливок, — объяснила она, жестикулируя. — Они смешиваются, но не взбиваются. Тёплый напиток.       — Просто идеальный вариант. Насчёт молока, то, пожалуйста, если есть возможность, то сделайте с соевым, — обрадовалась женщина. — А моему мужу, то он у меня сегодня не прочь чего-нибудь… покрепче, — выделила она последнее слово.       — Тогда айриш? — Милли указала на изображение на деревянной доске. — Это эспрессо с крепким алкоголем и сливками, взбитыми в пену.       — Хорошо, давайте. Из алкоголя, то давайте виски. Объём большой у обоих, — сказала женщина, доставая кошелёк.       — Могу добавить топпинга в айриш, если ему нравится сладкое, — Милли пробила заказ в кассе.       — Нет, не нужно, спасибо, итак сегодня сладкого торта наелся, — женщина достала карточку, чтобы рассчитаться.       — На чьё имя делаем заказ? — Браун протянула ей аппарат для того, чтобы вставить карточку.       — Харбор. Вайнона Харбор.       Милли оступилась. Она не ослышалась? Харбор? Соседи Финна? Те самые Харборы?       — Вы можете пока присесть. Я Вас позову, — сказала Браун, отходя к кофемашине.       — Ой, с удовольствием, весь день сегодня на ногах провела, — женщина присела за ближайший столик.       — Работали много? — спросила девушка, приготавливая кофейную таблетку.       — Ага, в магазине сегодня было столько посетителей, что еле-еле успевала, даже не присела.       — Не жалеете себя совсем, миссис Харбор. Отдыхать тоже нужно, — Милли открыла холодильник и достала пакет с соевым молоком.       — Вот сейчас домой приедем и отдохнём, — сказала женщина, следя за передвижениями баристы. — А ты тоже, смотрю, целый день вот так бегаешь, когда посетителей много?       — Ну, не совсем, я лишь подрабатываю. Хозяйка сегодня по делам ушла, поэтому кофейня сегодня на мне, — ответила Милли, продолжая готовку.       — Подрабатываешь? Ты студентка? — спросила Вайнона.       — Ага, после учёбы три раза в неделю здесь работаю до закрытия. Посетителей немного у нас, как видите, поэтому завала у нас практически не бывает.       — Это печально, конечно, — покачала головой женщина. — Но о вашей кофейне хорошо отзываются. Нам её один ваш клиент посоветовал. Он у вас часто здесь бывает. Кучерявый такой, черноволосый.       — Да, Финн Вулфард практически каждый день заходит к нам, — сказала Милли, улыбаясь. — Иногда мне кажется, что он скоро сюда раскладушку притащит.       — Ты знакома с Финном? — приятно удивилась Вайнона.       — Да, мы с ним… — друзья? Можно ли так сказать? — хорошие знакомые.       — Можно узнать твоё имя? — вдруг спросила миссис Харбор, пристально смотря на девушку.       — Милли. Милли Браун, — ответила бариста, смешивая сливки и молоко.       — Ты та самая Милли Бобби Браун? — радостно спросила женщина. — Финн говорил о тебе, — девушка смущённо улыбнулась. — Сказал, что твой кофе просто потрясающий.       — Ну, Финн любит преувеличивать, — пожала плечами темноволосая.       — Не думаю, что он преувеличил. Я его давно знаю, практически год, если он говорит так, значит, так оно и есть, — сказала Вайнона, наблюдая за тем, как Милли, закончив приготовление брэве, закрыла стаканчик крышкой.       — Я рада, — Милли отодвинула готовый напиток и повернулась к бару, ища глазами виски.       — Его сегодня не было? — спросила женщина.       — Нет, к сожалению, — девушка достала бутылку с янтарной жидкостью.       — Ну, правильно, что дома остался. Ему сегодня утром было нехорошо. Лишний выход на улицу, да ещё в такую погоду, ему бы только навредил.       — А что с ним? — обеспокоенно спросила Браун.       — Голова у него сегодня раскалываться начала, да и давление поднялось. Он позвонил мне где-то в часов одиннадцать, попросил прийти и измерить давление. Я спросила, как давно он так себя чувствовать стал, — говорила миссис Харбор. — Он ответил, что утром всё нормально было, только ночью спал с трудом, так как глаза стали побаливать. А потом и всё остальное подтянулось: голова, там, усталость.       — Глаза болели? — переспросила девушка, взбивая сливки на пару.       — Это последствия операции, Милли, — ответила женщина, выдохнув. — У него бывает такое периодически.       — Операции?       — Ой, я что-то уже лишнее начала говорить, прости, иногда не слежу за своим языком, — встрепенулась посетительница. — Только не говори Финну, что я тебе сказала. Спроси у него это лучше сама, или он сам тебе расскажет. По его словам, вы с ним очень хорошо общаетесь.       Браун на это кивнула. У Финна была операция? Неужели на то, чтобы восстановить зрение? Но если он до сих пор ходит в тёмных очках и ничего не видит, то не значит ли это, что она прошла неудачно?       Поток вопросов просто хлынул на девушку. И как часто у него такое бывает? Насколько сильно ему плохо в такое время?       — Айриш и брэве для миссис Вайноны Харбор готовы, — громко сказала бариста, пододвигая картонный поднос для напитков с собой.       — Прекрасно, — поднялась женщина и, подойдя к кофебару, взяла стаканчик со своим напитком и сделала маленький глоток. — Вкус просто потрясающий. Ты действительно готовишь просто замечательный кофе, Милли.       — Спасибо Вам большое. Приходите ещё, — отозвалась девушка, всё ещё думая о сказанных Вайноной словах.       Женщина кивнула и взяла свой заказ, ещё раз говоря слова благодарности и отворачивая в сторону выхода. И тут к Милли пришла идея.       — Миссис Харбор, постойте! — позвала её Браун, подходя к ней.       — Да?       — Миссис Харбор, — вновь сказала она. — Я знаю, что это может прозвучать странно, но… Вы можете кое-что передать от меня Финну? Это быстро, я Вас не задержу надолго.       Вайнона сначала немного опешила, но потом вновь приятно улыбнулась.       — Да, конечно.       — Спасибо Вам. Я быстро.       Милли поспешила обратно к своему рабочему месту. Осмотрев все имеющиеся ингредиенты и вспомнив всё, что когда-либо заказывал Вулфард, она, ещё немного подумав, пропустила пар у кофемашины и достала пакет с молоком.

***

      Лента макового оттенка обернулась вокруг небольшого стаканчика объёмом в триста пятьдесят миллилитров. Милли, стараясь ничего не испортить, аккуратно завязала бантик по середине. Сложив небольшую бумажку в два раза, она просунула её между бумажной тканью и стенкой стаканчика, чтобы записка не упала, пока её будут нести. Пластиковой крышкой Браун закрыла молочную шапку с изображённым коричным порошком солнцем приготовленного ею макиато, и вставила красную трубочку в специальный разрез.       — Вот, передайте ему это. Скажите, что от меня, — попросила Милли, поднимая взгляд на Вайнону. — Записку, если он захочет, то прочитайте ему. Жалко, что нельзя вот так же голосовое сообщение передать, как записать на листочке.       Милли поставила напиток в ещё один картонный поднос и пододвинула его ближе к ожидающей женщине.       — Это очень мило с твоей стороны, дорогая, — сказала миссис Харбор, улыбаясь. — Я обязательно передам ему. Постараемся добраться до дома как можно быстрее, чтобы напиток не успел сильно остыть.       — Спасибо Вам ещё огромное, миссис Харбор.       — Можно просто Вайнона, — отмахнулась от этой уже ненужной официальности женщина. — До свидания, Милли. Хорошего тебе вечера! — крикнула она, скрываясь за дверью.       — И Вам!       Дверь закрылась, и девушка наблюдала за тем, как Вайнона Харбор садится в припаркованную рядом с кофейней машину. За рулём бариста увидела приятного бородатого мужчину, который с благодарностью принял свой напиток, и пара уехала, оставив после себя след машины на песке и приятное чувство тепла в груди Милли.       Взяв в руки тряпку, Браун принялась прибирать рабочее место, чтобы оно выглядело прилично, и, подняв взгляд к своему любимому окну, увидела океан и пасмурное небо, на котором сквозь тёмно-серые облака, словно пробиваясь и открывая дверь, показались солнечные лучи. Впервые за сегодняшний день. А спустя час её смартфон вновь засветился и завибрировал. Браун быстро провела по зелёной кнопке, не всматриваясь в экран, где было высвечено имя. И только по голосу она поняла, кто звонит:       — Я получил твой макиато с красной лентой, Логик. И оно просто волшебно. И я не лгу. _____________________________________ Немного пояснения к географии данного фанфика. Милли живёт на северо-западе Сан-Франциско, на окраине района Ричмонд (Richmond District), а Финн — в районе Сансет (Sunset District), который расположен ниже Ричмонда. Между этими районами проходит знаменитый парк «Золотые Ворота» (Golden Gate Park), который простилается до пляжа на Оушен-Бич, где и находится кофейня «Stranger Things». Государственный Университет Сан-Франциско (San Francisco State University) расположен в Лэйкшор (Lakeshore), который в свою очередь находится ниже Сансета. Офисные центры семьи Браун и семьи Сарториусов в Деловом районе (Financial District), расположенный на востоке Сан-Франциско. https://www.youtube.com/watch?v=nT8o1SnL1YE — кавер на песню Стинга в исполнении Kim Suyoung. * Рашен-Хилл (англ. Russian Hill) — северо-восточный район Сан-Франциско. Находится на холме, поэтому некоторые улицы поднимаются на него ярусами. Название восходит ко временам Золотой лихорадки, когда на вершине холма находилось небольшое русское кладбище, которое позже перенесли. В настоящее время в этом районе, вопреки названию, русских практически не наблюдается. По словам моей знакомой, бывавшей в Сан-Франциско, да и телепередаче «Орёл и Решка», наши соотечественники сидят как раз-таки в Ричмонде. ** Ломбард-стрит (англ. Lombard Street) — улица в Рашен-Хилл, Сан-Франциско. Известна как «самая извилистая улица в мире» благодаря своему участку, представляющего собой серпантин. Подъём очень крутой, поэтому многие гиды советуют надевать соответствующую обувь; но с высоты этого холма открывается прекрасный вид на сам город. *** Bloody hell (англ.) — ругательная фраза. Переводится как «Чёрт возьми». Соответствует британскому английскому, но если вы скажете эту фразу — да и любую фразу со словом «bloody» — американцу, то он вас, конечно, поймёт (т.к. раньше это слово было свойственно только населению Великобритании), но больше посчитает, что вы так пародируете британцев с их забавным (по мнению других англоязычных людей) акцентом. **** Мокко или моккачино (итал. mocaccino, caffè mocha) — кофейный напиток, в составе которого: эспрессо, горячее молоко и шоколад или шоколадный сироп. Подается в высоких бокалах. Сверху украшен высокой шапкой из взбитых сливок и сладкой посыпкой из тёртого шоколада или опять же сиропа (шоколадного или карамельного. А так вообще какой вам душе угодно, хоть лимонный). ***** Бичерин (итал. Bicerin) — кофейный напиток, в состав которого входят слоями снизу вверх: не очень жирные сливки (где-то 20%) или молоко, для сладкоежек могут использовать белый шоколад; чёрный шоколад; эспрессо и взбитые сливки. Подаётся в небольшом стеклянном стакане (чтобы слои можно было лицезреть). Насчёт украшения этого напитка (можно и без этого), то обычно отдаётся предпочтение тёртому шоколаду, а итальянцы любят класть на шапку листочек свежей мяты. НЕ ПЕРЕМЕШИВАТЬ СЛОИ, вся фишка напитка в них (любой слоистый напиток лучше не перемешивать). ****** Многие врачи советуют перед принятием пищи выпивать хотя бы один стакан чистой воды за пятнадцать-двадцать минут до еды, так как тем самым вы запускаете процесс пищеварения и даёте своему организму сигнал о том, что скоро будет еда, чтобы он подготовился. Таким способом, кстати, можно уменьшить свой аппетит и съесть гораздо меньше, так как зачастую мнимое чувство голода является элементарной жаждой. ******* English Afternoon — излюбленный послеобеденный и вечерний напиток английской аристократии еще со времён Анны VII, герцогини Бедфордской. Обладает насыщенным букетом тонких ароматов, совершенным балансом изысканного вкуса и идеальной крепости. Это тот самый чай, который англичане пьют по своей известной английской чайной традиции «five o'clock tea». ******** «Шелдон Купер со своим любимым место на диване просто отдыхает по сравнению с тобой» — отсылка к персонажу комедийного сериала «Теория Большого взрыва» (2007-05.2019) Шелдону Куперу, у которого есть своё любимое место на диване (край справа), и он не способен сидеть на других местах и не позволяет никому садиться на своё место, так как: «Зимой оно достаточно близко к обогревателю, и не настолько близко, чтобы заставить меня потеть одновременно. Летом же как раз на этом пути пересекаются воздушные потоки из окон оттуда и оттуда. Также он под таким углом, что и не прямо, поэтому звук хорош, и не так далеко, чтобы создать искажение картинки» (первое упоминание об этом в 1 сезоне 1 серии, но это это продолжает фигурировать во всём сериале. Лучше всего это показано во 2 сезоне 16 серии). ********* Бальзаковский возраст — женщина в возрасте от 30 до 40 лет. Это современное понимание термина, которое происходит от романа Оноре де Бальзака «Тридцатилетняя женщина». Сама актриса Вайнона Райдер к этой, так сказать, категории не относится (на данный момент ей 47 лет), но выглядит она явно моложе.