***
III. Зеркальное отражение без глаз
Шум воды резко наполнил пустую тёмную квартиру, в которой, как в старых добрых фильмах ужасов, горел свет только в ванной комнате. Дверь была приоткрыта, поэтому три внутристенные лампочки кидали свои «лучи» в коридор, разбивая темноту. Милли резко повернула кран переключателя острым концом вверх, и режим верхнего душа стал медленно подавать воду, постепенно усиливая напор. Холодные, практически ледяные капли коснулись мягких волос девушки, смачивая их. Под давлением воды слегка волнистые пряди выпрямились, а цвет волос стал на два тона темнее. Маленькие «змейки» поползли дальше по спине, создавая неприятное ощущение, от чего тело Браун слегка вздрогнуло. Подняв голову, девушка подставила под обжигающие ледяные струи своё лицо. Проведя руками по груди, животу и плечам, она медленно согнула фаланги, меняя мягкие подушечки пальцев на острые ногти, которые принялись царапать кожу, оставляя красные полосы. Было противно. Словно что-то покрыло её кожу тонким слоем, от которого хотелось немедленно избавиться. Подняв правую руку, Милли взяла в руки свой любимый гель для душа и мочалку и, налив очищающего средства на шершавую материю, принялась усердно тереть смуглую кожу. Холодная вода постепенно отрезвляла затуманенный разум, который до сих пор держал перед её глазами чужие тёмные очки. Теперь она поняла, что значит почувствовать взгляд. Смыв с себя густую пену, Браун выключила воду, открывая слабыми руками дверцы душевой кабины. Ступив на коврик, девушка вдруг почувствовала резкий холод, хотя сама только что приняла максимально ледяной душ, который в контрасте с её высокой температурой тела просто обжигал. По телу резко пробежала толпа мурашек, от чего волосы стали дыбом. Взяв с крючка всё то же махровое белое полотенце, темноволосая закуталась в него, закрепляя один конец слева на груди. Мягкая ткань, которая ещё сегодня днем приятно грела кожу, теперь стала жесткой и неприятно касалась своими ворсинками раздраженной кожи. Милли шагнула вперед и оказалась прямо перед зеркалом, которое было уже слегка грязным. Мокрые волосы до середины плеч, с которых капала на пол вода. Покрасневшая кожа от сильного трения и опухшее и уставшее лицо от часового потока слез. Отвратительная и омерзительная. Две начинающиеся буквы этих слов словно выводились на стекле перед Браун как какое-то заклинание, скрывая её лицо. Словно ребёнок нарисовал усы или выбитый зуб кому-то в газете, превращая мужчину или женщину в отталкивающих людей. И сейчас эти две красные буквы, как какая-то клякса, расползлись на зеркальному лицу девушки. Медленно выдохнув и натянуто улыбнувшись себе самой, она покинула светлую комнату, исчезая в полумраке пустой квартиры. Включать свет она не захотела, потому что ей ничего не хотелось видеть, да и не нужно было. Всё было ясно без слов. Она никогда не простит себя за, что сделала сегодня. Никогда и ни за что. Потому что то, что она сделала, — омерзительно и отвратительно. Бросив взгляд на электронные настольные часы, которые бледными зелёными цифрами показывали почти полночь, Милли прошагала в единственному креслу в гостиной, стоящее прямо около панорамного окна. Аккуратно опустившись на сиденье, девушка откинулась на спинку и подогнула под себя колени, смотря на полупустые улицы Сан-Франциско. От переизбытка эмоций и непрекращающихся рыданий её тело совсем ослабло, что она с трудом передвигалась. После того, как Вулфард покинул кофейню, Милли, как и обещала отработала оставшиеся сорок минут до прихода Наталии, приготовив только латте и американо для нескольких гостей. Но как только хозяйка заведения появилась и сказала Милли, что та большая молодец и может пойти отдохнуть, бариста-на-час буквально подорвалась с места и скрылась в туалетной комнате. Заперев дверь на шпингалет, Браун закрыла рот ладонью и скатилась по стене вниз — всё, что она держала все сорок мучительных минут волной вырвалось наружу. Слёзы лились большим потоком, хотелось просто кричать, но она не могла. Так она и просидела полчаса на холодном кафельном полу в слезах, с согнутыми коленями, растрёпанными волосами и в фартуке баристы, на котором красиво были вышиты красными нитками «Stranger Things». Воспоминания об этом заставили содрогнуться девушку. Она запустила ладонь в мокрые волосы и слегка натянула их у корней, склонив голову к коленям. Она плакала, но без слёз, потому что в её организме уже, наверное, ничего не осталось, только давящая пустота и чувство ненависти к самой себе, которое съедало её изнутри. «Да, Браун, посмеяться над слепым. Решила падать низко?» — внутренний голос раздался в голове девушки. Но ведь она не знала! Она не знала, что он слепой. Она понятия об этом не имела. С собаками и в тёмных очках ходит полгорода, и каждый лишён зрения?! «Да как ты могла этого не увидеть? Это же было ясно как божий день! Верёвка на ручке, его опережающий и не попадающий взгляд, который тебя удивил, даже эти долбаные тёмные очки; много ли людей разговаривает с другими, не снимая их? А собака? Много ли собак носит такую экипировку? Да и посмотри на него! Он же от него ни на шаг не отходит! Разве Финн как-то плохо к тебе отнёсся в первый день? Ну, да, сказал он, что ты везде держишь нейтралитет, но он же не имел в виду ничего плохого. Просто ты как чёртов маленький ребёнок, которому палец покажи — он расплачется. И чем ты ему отплатила? А как ты думала он отреагирует? Улыбнётся, как тогда? Нет, потому что он подумал, что ты над ним смеёшься. Хотела показать, что все условия для всех одинаковы? Молодец, ты это сделала, а теперь сидишь и льёшь слёзы, потому что дура». Дура? Полная. Теперь она не то, что видеть Финна не сможет, она в кофейню ступить не сможет без угрызения совести. Резкий звук открывающегося замка вырвал Милли из размышлений. Парадная дверь открылась, пропуская тёмную мужскую фигуру, которая выделялась в слабом свете коридора. Человек закрыл её за собой, бренча ключами, что упали на деревянный столик. — Привет, а ты чего не спишь и в темноте сидишь? — голос Джейкоба одновременно обрадовал и расстроил девушку, потому что она хотела и побыть одной и выговориться кому-то одновременно. Только, вот, о таком Джейкобу не расскажешь. Кому? Да никому. — Привет, — слабо отозвалась Браун. — Да так, захотелось в окно посмотреть, а со светом вид не очень видно, знаешь. — Понятно, тогда свет включать не буду, — спокойно ответил парень, не замечая её уставшего голоса. — Как работа? — спросила Милли, вновь возвращая взгляд на улицу. — Нормально, у отца там какое-то серьёзное дело намечается. Думаю, я смогу быть ему полезным, — Сарториус снял кожаную куртку, кидая её на диван. Он достал из кармана две бумажки. — Памятки с расписанием фестиваля с концертом. — Да, концерт, — протянула девушка, чем обратила внимание парня на себя. — Ты же помнишь, когда он? — серьёзно спросил он. — Эм… В субботу? — спросила она, чувствуя стыд. — В воскресенье, Милли! — раздраженно ответил музыкант. — Третий раз тебе напоминаю. Я что, по-твоему, попугай? — Прости, я просто замоталась сегодня, — ответила она. — Ладно, на лекцию хоть успела? — Да, успела, — нагло соврала Браун. Ничего про кофейню и то, что творится в её стенах, Джейкобу знать не нужно, а особенно то, что Милли нагло врала ему полгода про своё постоянное времяпровождение там. — Хорошо, я сейчас приму душ и спать. Ты тоже ложись, а то опять проспишь. Внезапно на Милли накатило чувство тревоги и страха вновь оказать одной в этой комнате. Потому что она вновь погрязнет в том, что случилось, а ниоткуда взявшиеся слезы уже были готовы вновь политься рекой. Сейчас, разговаривая со своим парнем, она начала хоть как-то отвлекаться и возвращаться в реальность, чувствуя, как пустота внутри неё начинает постепенно заполняться. Ей нужно было заполнить эту брешь полностью. Может, только на время, но это хоть что-то. — Джей? — резко позвала его Браун, поднимаясь с кресла. — Чего? — отозвался парень на полпути к ванне, повернувшись к девушке. Милли медленно подошла к своему парню, прикусив нижнюю губу. Она была всё ещё в том белом полотенце, которое из-за потери натяжения грозилось вот-вот упасть с юного тела. Сарториус недоумённо поднял одну бровь, но прежде чем он успел что-либо спросить, девушка резко подалась вперёд, обнимая его за шею и целуя губы. От такого напора парень сначала опешил, но потом резко схватил Браун за тонкую талию, скрытую под белой и влажной материей и притянул к себе ближе, целуя её в ответ. Девушка приятно массировала напряжённые мышцы шеи, увеличивая напор поцелуя и прижимаясь к стройному телу парня всем своим. Неожиданно перед глазами, словно вспышка, мелькнуло очертание кудрявой макушки темноволосого юноши в тёмных очках и его взгляд, который Милли не увидела, но почувствовала. Её пальчики резко скользнули к волосам Джейкоба, натягивая уложенные пряди от переизбытка чувств. Поняв всё без слов, он схватил девушку за бёдра, подбрасывая её вверх и заставляя ту обвить его торс ногами и тихо простонать ему в рот. Двинувшись в сторону спальни, ведомый только памятью о планировке квартиры, Сарториус прижал Милли к дверному косяку и, оторвавшись от её уже распухших губ, сделал глубокий вдох и опустился губами к шее, оставляя на смуглой коже дорожку из мокрых поцелуев. Одна его рука проскользнула с ягодиц к груди, и одним резким движением парень сорвал мешающуюся ткань, оставляя Браун полностью нагой. Касания его рук и губ к её ещё раздражённой и покрасневшей коже отдавались неприятным зудом, но девушка не обращала на это никакого внимания, позволяя парню делать с ней всё, что он хочет. Схватив его лицо своими ладонями, Браун подняла его голову и, склонившись, вновь требовательно поцеловала его. Шагнув назад вместе с ослабевшей девушкой, Джейкоб скрылся в спальне, по привычке закрывая за собой дверь. Пара упала на не заправленную ещё с утра постель, не прекращая страстных касаний губ. Оба сейчас получали своё удовольствие, но только Милли получала больше удовольствия от чувства заполнения ненавистной пустоты, и только две буквы О всё ещё не сходили с её зеркального лица. Отвратительная и омерзительная.***
Четыре дня спустя. Милли сидела в душной аудитории и совсем не внимала словам преподавателя, который что-то объяснял, стоя у интерактивной доски с открытими слайдами презентации. Сегодня у их группы была очередная лекция по математическому анализу. Поток студентов-экономистов сидел на длинных партах в коллизейной аудитории. Каждый занимался своими делами: кто-то зависал в телефоне, кто-то спал, кто-то разговаривал, а кто-то действительно сидел и поглащал материал лекции по интегралам. Ничего нового, как обычно. Милли вальяжно расселась на своем привычном месте, сложив выпрямленные ноги слева от себя на пустое место и нагло плевала в потолок. Сэди сегодня не было, так как той стало с утра не очень хорошо и девушка решила отлежаться от греха подальше. Списав все нужное со слайда презентации в большей степени для самой Синк, нежели чем для себя, Браун теребила в руках ручку, перекладывая её из одной ладони в другую. Ей совершенно ничего не хотелось делать. Ей не хотелось ни сидеть в своем смартфоне, ни болтать с кем-то, ни слушать монотонный голос миссис Буоно, которая уже выключила доску и принялась рассказывать остатки материала сама. Смотря на свои закорючки в тетради, Милли поняла, что ни черта не понимает, что сама же написала. И дело не в том, что материал ей не давался, даже наоборот — она разбиралась в этой дисциплине. Просто из-за недавнего стресса Милли постоянно чувствовала усталость, что даже буквы начинали плыть перед глазами. Девушка даже забеспокоилась о том, а не развилась ли у неё дислексия. Милли с трудом спала, а точнее не спала вообще. В течение всех этих четырёх дней она каждый раз просыпалась посреди ночи от постоянного одного и того же звука, который мерещился только ей, а после не могла сомкнуть глаза до самого утра. И никакие таблетки, музыка или внезапно участившаяся сексуальная жизнь с Джейкобом не исправляли ситуацию. Её мучила бессонница, а её парень находил только одно объяснение этому — из его знаний о жизни своей собственной девушки вполне логичное, — что Милли просто переутомляется на учебе и волнуется перед предстоящей летней сессией. — Все же помните о том, что на следующее занятие я жду ваших выступлений с докладами? — голос миссис Буоно вывел Браун из своих размышлений, заставляя обратить своё внимание на преподавателя внизу. — Староста, все распределены в пары? — Да, конечно, — ответил Уайатт Олефф, отрываясь от беседы с Чоузеном Джейкобсом. И только сейчас до девушки дошло, что прошло уже четыре дня, оставалось всего два до сдачи работ, а она до сих не знает, кто её напарник по выступлению, так как прошлую пару она сначала позорно проспала, а потом ещё и провела в кофейне. «Господи». — Отчаянно прошептала Милли то ли от своей забывчивости, то ли от воспоминания о своем полном позоре. — Хорошо, тогда всем хороших выходных, и я вас жду на семинаре в понедельник, — сказала преподаватель, чем спровоцировала студентов начать разговаривать громче и повставать со своих мест, складывая свои вещи в сумки. Браун быстро кинула ручку и тетрадь в свой рюкзак и, выйдя из своего ряда, бегом спустилась по ступенькам вниз, догоняя Уайатта, который шёл рядом с Софией Лиллис. — Эй, староста! — окликнула его девушка, привлекая внимание не только самого Олеффа, но и его подруги. — Милли, у меня имя есть! — ощетинился кудрявый. — Сколько раз тебя просить не называть меня так? — Ну, ты же староста, — пожала плечами Браун. — Да и тем более, крикнешь «Уайатт» — полрайона обернётся, а так я кричу «Староста!» и оборачиваешь только ты. — Ладно, — закатив глаза ответил Олефф. — Чего хотела-то? — Ты же распределял нас по парам. Скажи, пожалуйста, с кем я в паре? Я, просто, проспала прошлую пару, поэтому не слышала распределения, а в беседу ты ничего не скинул. — Блин, точно, запарился совсем, — хлопнул себя по лбу Уайатт, чем вызвал улыбку на лице Софии. — Сейчас, подожди. Ну, ты и спохватилась, конечно, — сказал парень, открывая журнал посещений. — Просто скажи уже, — раздраженно ответила Милли, поправляя лямку рюкзака на своём плече. — Ладно-ладно, не кипятись, — попытался успокоить девушку кучерявый. — Вот, ты в паре с Джеком Грейзером, которого сегодня, кстати, не было. Опять волонтёрит что ли? — рассердился староста. Теперь уже Милли была готова хлопнуть себя по лбу. Ей придётся делать выступление с самым неугомонным парнем на всём потоке, у которого шило в одном месте. Нет, она не ненавидела Джека, просто его, так сказать, стиль жизни совсем не совпадал с её. Чрезмерно активный, общительный и за всё хватающийся Грейзер в паре с такой как Милли — малообщительной, совсем не интересующийся внеучебной деятельностью и постоянно на своей серединной орбите. Отчуждённая. — Ладно, спасибо большое, староста. Удачных выходных, — сказала Милли, проигнорировав его укоризненный взгляд, и ушла, покидая аудиторию. Ещё одна, третья, красная буква О нарисовалась невидимой рукой на её лице, отражённом в зеркале её ванной комнаты.***
Millie Bobby Brown: Джек, привет. :) Ты же вкурсе, что нам с тобой доклад на понедельник делать по мат.анализу? Милли сидела в гостиной на диване, держа ноутбук на коленях и строча сообщение своему горе-одногруппнику в Facebook. Она очень надеялась, что парень ответит быстро, ибо делать им просто море всего, а они даже не начали. На счастье, ответ пришёл быстро, так как Грейзер телефона из рук не выпускает: Jack Dylan Grazer: Привет, Милли! Блин, точно я совсем забыл тебе написать. На волонтёрстве завал просто полный, сейчас столько городских мероприятий, что я заколебался уже, если честно. XD Millie Bobby Brown: Ладно, Джек, я понимаю, давай ближе к делу. Давай ты найдешь информацию, которую будешь говорить, а я сделаю презентацию по ней? Jack Dylan Grazer: Да, давай. Презентации ты красиво делать умеешь, а тебе не сильно тяжело будет? Ну у тебя мороки просто больше выходит… Millie Bobby Brown: Не парься, мне так удобнее. К тому же, рассказывать ты всяко лучше меня умеешь, поэтому мы оба выйдем красавчиками ;) Jack Dylan Grazer: Ахахахаха, хорошо, Милли, договорились. Я постараюсь тебе завтра утром скинуть инфу. Все, я побежал! Пока, Милли, спи больше :) Millie Bobby Brown: Хорошо, жду тогда. Ахаха, обязательно, Джек, удачи тебе, тоже сильно не переусердствуй :) Девушка нажала кнопку «Send» и сообщение вылетело в их чате, и, не дождавшись ответа парня, Браун вышла из сети и закрыла крышку своего белого ноутбука. С другой стороны, она даже рада тому, что Джек оказался её напарником, ибо с его способностями хорошего оратора и фотографической памятью, они уж точно хорошо выступят, и даже, наверное, лучше всех остальных. А уж какое-то различие в их характерах можно и отложить, не такой уж большой роли оно здесь играет. Кивнув самой себе, Милли отложила мини-компьютер, поднимаясь. Подойдя ближе к окну, в её голове резко промелькнула идея пойти в кофейню и попить своего любимого флэт-уайта. С того самого понедельника она не появлялась в «Stranger Things»; просто не могла. Каждый раз, когда у неё появлялось желание вновь оказаться в любимой атмосфере кофе, музыки, умиротворения, задорной Наталии, перед её глазами вновь появляется образ Финна Вулфарда. Тот самый образ в тёмных очках и собакой-поводырем у его ног. То, как он берёт приготовленный ею романо, а потом раздаётся звук упавших денег на миску, от одного вида которых девушке хотелось закричать. В тот вечер она так и не взяла их в руки, оставив нетронутыми около кассы, а на вопрос Наталии «Почему так много?», хотя много там не было, девушка ответила, что он просто пересчитал, а она не успела ему отдать лишние. На это бариста улыбнулась и сказала, что завтра сама ему отдаст, чтобы Милли не переживала. Если бы только за это переживала Браун. За окном уже постепено темнело — Сан-Франциско сбросил с себя всю эту дневную серость, и надел глубокий чёрный цвет, на фоне которого просматривался любой, даже самый маленький огонёк. Милли когда-то давно любила совершать прогулки по ночному городу и делала это довольно часто, но с поступлением на второй курс и увеличением учебного плана, она уже не могла себе такого позволить. Даже если девушка и оказывалась на улице в ночное время, то она уже не ощущала той былой магии и красоты, которые захватывали её только от одного вида искрящегося фонтана с разноцветной подсветкой или возведённых зданий невероятной высоты, которые касаются своими макушками облаков. Когда-то давно, ещё до поступления в университет, Браун часто каталась на пароходах со своими родителями и младшей сестрой Авой, которая так забавно на всё реагировала, протягивая руки к светящимся зданиями, словно хотела достать эти красивые огоньки своими ладошками. Тогда для Милли это было чем-то таким по-детски сокровенным, сближающим её с семьёй. Тогда ей казалось, что на пароходе нет никого, кроме них. Только мама, папа, младшая сестрёнка, она, огни, огни и тихий ветер. Сейчас всё это стало обыденным, простым. То ли девушка повзрослела, то ли её отец полностью ушёл в дела своей компании, устроив свою старшую дочь в элитное учебное заведение, мечтая увидеть в ней будущую наследницу его дела, прекрасную бизнес-леди и всё такое. Как бы в самом начале Милли не отпиралась, что не хочет заниматься этим, что не видит себя там, ей всё равно пришлось смириться под уговоры миссис Браун, которая говорила, что её отец лучше знает, что ей нужно. Так всё и произошло. Так она оказалась здесь, в университете Сан-Франциско, изучая ненавистную экономику. Здесь она встретила Сэди и Джейкоба, которого так любил её отец. Это было неудивительно: парень учится на юриста, идя по стопам своих родителей. У Джейкоба было впереди успешное будущее, а такая кандитура просто идеальная для его дочери, которая, когда окончит экономический факультет, сможет работать вместе с ним. Он обеспечит своей дочери хорошее будущее. Компании Сарториусов и Браун объединятся. И его Милли не будет знать ни горести тяжелой работы, ни шаткого материального положения. Она будет обеспеченной женщиной, президентом их семейного бизнеса. И никто лучше Джейкоба не в состоянии составить достойную ей партию. В этом её отец был уверен на сто процентов уверен. В этом была уверена и Милли. Наверное. Если она уверена и довольна тем, что у неё есть сейчас, то почему до сих пор ходит в кофейню «Stranger Things» не потому, что там готовят отличный кофе, а потому что там она себя чувствует самой собой? Почему не говорит об этом месте своему парню, лучшей подруге, семье? Почему так происходит вот уже второй год? Почему она считает это место схожем тому пароходу, на судне которого она может делать всё, что ей только захочется? Петь, танцевать, злиться, плакать, смеяться, острить, думать и мечтать? Она… скрывается? Почему? Потому что опасается?.. Звук оповещения в телефоне раздался в тихой комнате, заставив Браун слегка дрогнуть от неожиданности. Достав из кармана брюк свой айфон, девушка увидела сообщение от Сэди: Sadie Sink: Милли, как ты? Что было на парах? Я пропустила что-то важное? Скинь мне лекции пожалуйста. Улыбнувшись своей паникёрше-подруге, а после тряхнув головой, пытаясь избавиться от тяжелых мыслей, Браун быстро напечатала ответ и пошла в коридор, где оставила свой рюкзак. Достав тетрадь с лекциями, темноволосая быстро сфотографировала сегодняшний материал и выслала его Синк, спрашивая у неё, как она себя чувствует. Попереписывавшись с рыжей, Милли отложила смартфон и широко зевнула, понимая, что очень устала за сегодня. Взглянув на часы, которые показывали только полдесятого вечера, Браун решила не дожидаться Джейка и лечь спать пораньше. Приняв душ и нанеся на лицо ночной крем, девушка легла в объятья чистого постельного белья тёмно-зелёного цвета. Погрузив комнату во мрак, Милли стала медленно проваливаться в сон, мечтая ничего не увидеть и не услышать сегодняшней ночью.***
День спустя. Темноволосая студентка сидела на полу перед телевизором и листала каналы, пытаясь найти хоть что-нибудь, что её заинтересует, но везде были либо глупые передачи, либо новости о спорах политиков. Как будто американцам больше смотреть нечего, кроме того, что напрочь уничтожает их мозг. Чертыхнувшись, Милли выключила чёрный экран и кинула пульт на диван, стоящий позади неё. В квартире она вновь была одна. Полчаса назад ушёл Джейкоб в компанию отца, поэтому девушка наслаждалась одиночеством и заслуженным отдыхом. Вчера она практически целый день делала презентацию. Джек, как и обещал, отправил информацию утром. Только, вот, Милли не рассчитала, что понятие «утро» у парня означает указание маленькой стрелки на часах на двенадцать, а большой — на шесть. Дождавшись материала, Милли прочитала информацию, пытаясь найти в ней только самое основное, чтобы вставить на слайды. Работа была закончена ближе к шести вечера, когда с продуктового магазина вернулся Джейк с двумя большими пакетами. Увидев, что его девушка так и не сменила своей деятельности и позы перед монитором в течение пяти часов, он без всяких вопросов и пререканий просто схватил её за руку и повёл на прогулку по ближайшему парку. Отдохнувшие и наевшиеся в маленьком кафе они вернулись домой, а потом ещё полтора часа просидели за просмотром фильма в жанре триллер, который очень давно хотел посмотреть Джейк, и в благодарность своему парню за такую прогулку Милли устроилась рядом с ним на диване, положив свою голову ему на плечо и получая периодичные поцелуи в макушку и поглаживания. Хоть фильм её совсем не интересовал, Милли за последние пять дней смогла спокойно выдохнуть. Взяв в руки свой смартфон, она Браун взглянула на часы, которые показывали, что до начала концерта друга Джейкоба оставалось два часа, а ей ещё нужно привести себя в порядок и добраться до места проведения мероприятия, так как Сарториус не сможет отвезти её. Встав на ноги, девушка направилась в ванную, захватив сумочку с косметикой. Собрав волосы в высокий хвост, Милли стала наносить вечерний макияж по всем правилам, стараясь ничего не смазать. В телефоне играла одна из её любимых композиций, поэтому девушка слегка покачивала бёдрами в такт, стоя перед зеркалом и настраивая себя на предстоящую шумну атмосферу веселья, шума и танцев. С одеждой девушка решила не заморачиваться и остановила своё внимание на легком платье тёмно-фиолетового цвета, а сверху девушка накинула белое болеро, закрепив его тонкими верёвками на груди. Распустив свои слегка вьющиеся волосы, Милли подмигнула своему отражению, которые впервые за последние дни ей понравилось. Время до выхода ещё оставалось, но Браун решила не сидеть дома и приехать пораньше, чтобы немного прогуляться по красивому парку Сан-Франциско. Забрав ключи, девушка покинула квартиру, выключив перед этим свет. Послышался звук закрывания двери и стук удаляющихся каблуков. Квартира на одиннадцатом этаже погрузилась в темноту, и только невыключенный свет в ванной комнате, дверь которой была слегка приоткрыта, кидал свои «лучи» в коридор, разбивая темноту. А в зеркале, если приглядеться, можно увидеть отражение. Отражение словно другой стороны нашего мира, где стоит темноволосая девушка, на бледном лице которой, закрывая её глаза, были нарисованы четыре красные буквы О.***
Центральный парк шумного города Сан-Франциско, казалось, собрал сегодня всю молодёжь. Весенний фестиваль, который подразумевал собой танцы, музыку, активный отдых, барбекю и пикник, наполнил весь парк этой атмосферой. Толпы молодых людей бегали, катались на скейтах и роликах, общались, смеялись, ели мороженое и пили газированные напитки. Большой и красивый фонтан стоял в самом центре, завораживая всех своим красивым водным представлением. Красочные огни были повсюду, превращая центральный парк словно в отдельную страну или остров со своими правилами и законами. Милли стояла в очереди за соком и набирала сообщение Джейку о том, что она уже на месте, но тут парень, стоящий впереди неё, уже получил свой заказ и ушёл, позволяя девушке встать на своё место перед продавцом. Заблокировав телефон с неотправленным сообщением, Браун подошла к кассе и, улыбнувшись приятному бородатому мужчине, заказала вишневный сок. Позади кто-то неожиданно взорвал петарду, от чего девушка неожиданно вздрогнула и чуть не выронила стакан с своим напитком. Обернувшись, она увидела толпу мальчишек, которые стали дико ржать, показывая пальцем на другого мальчика в очках, который, испугавшись неожиданного взрыващегося звука, пролил свой коктейль на свою футболку. Мальчик стоял ни живой, ни мёртвый, но не плакал, смотря на упавший у его ног стаканчик. — Девушка, вы будете расплачиваться? — продавец позвал Милли, угрюмо сведя брови. Браун резко повернулась и сказала: — А? А, да-да, конечно, — студентка достала из сумки два доллара, на минутку вспомнив о своём украденном кошельке, и передала их мужчине. Тот кивнул и положил купюры себе в маленькую кассу. Извинившись, Милли отошла от ларька, возвращая взгляд на мальчика. Хулиганы, подорвавшие петарду, ушли, а мальчик стоял теперь один, а над ним возвышалась грозная худая женщина, которая отчитывала ребёнка за испорченную футболку, тыкая на большое красное пятно у него на груди своими длинными чёрными ногтями. Мальчик же стоял и просто молчал. Милли в какой-то момент захотелось подойти к нему и закрыть собой, ведь он не виноват, он ничего такого не сделал. Где была эта женщина, когда оставила своего ребёнка одного? Но девушка не сделала это. Потому что это не её дело, потому что если она вмешается, то всё равно ничего не изменится. На неё только наорут, как на этого мальчика и отправят куда подальше, ткнув пальцем. Отвернувшись, Милли стала медленно двигаться в сторону сцены, где уже стояла какая-то инди-группа в составе двух девушек и трёх парней. Видимо, группа для разогрева. Ребята вышли на сцену и стали настраивать инструменты и аппаратуру, создавая шум, чем и привлекали внимание людей, заставляя тех постепенно подходить ближе к сцене, и Милли тоже не стала исключением. Девушка прошла к столикам недалеко от сцены и села за один пустующий. Когда всё необходимое было установлено, и ребята кивнули друг другу, один из членов группы подошёл к микрофону. — Ребята, всем привет! — подал голос парень, создавая небольшой ультразвук. — Мы «Lunar Vacation» и сегодня мы начнём торжественную вечеринку весеннего и первого фестиваля этого года. Мы очень рады, что вы пришли сегодня, а не остались дома. Поехали! Милли смотрела на парня, который, по всей видимости, является солистом. Блондин закончил свою вступительную речь, взял в руки электрогитару и кивнул своим друзьям. Через несколько секунд барабанщик стал задавать темп и солист, проведя по струнам, заиграл, а затем начал петь. Толпа потихоньку начинала ловить волну песни, качая руками в такт. Некоторые девчонки даже стали буквально отрываться в танце, кто-то достал смартфоны и включил камеры; а ребята на сцене уже радовались тому, что сумели поймать зрителей, играя известную песню. Хоть Браун она была неизвестна, и она не была большой фанаткой инди-музыки и вообще альтернативы, но не могла не признать, что исполнение ей нравилось, что носок её туфельки стал медленно покачиваться. Впереди в нескольких шагах от Милли показалась женщина с собачкой на руках. Маленький чихуа-хуа сидел и зло смотрел на каждого проходящего мимо человека, рыча и готовясь наброситься в любой момент. Браун всегда забавляли такие породы собак, которых и собаками-то толком назвать нельзя было. Маленькое создание, в котором столько злости и агрессии, тявкает без остановки, вечно скалит свои редкие зубы. Девушка с трудом сдерживала смех, когда видела таких, так сказать, пробников собак. Не сказать, что она была их ярым противником, просто для Браун собака всегда была чем-то большим, способным защитить человека. А такое маленькое существо само защищать нужно, что уж говорить о защите и помощи своему хозяину. Неожиданно собачонка стала яростно лаять, смотря куда-то перед собой. Женщина, которая держала её на своих громоздких руках, пыталась успокоить своё животное, начав качать, как маленького ребёнка, что чуть ли не заставило Милли засмеяться в голос. Вдруг справа от Браун раздался громкий и низкий собачий лай, заставляя чихуа замолчать, а Милли перевести взгляд в сторону звука и просто замереть на месте. Большой ретривер, шерсть которого напоминала чистое золото, сидел через три столика от девушки и насмешливо смотрел в сторону злой собачки. Тело его обвивал чёрный поводок. Милли медленно стала подниматься глазами вверх по тёмной верёвке. Сначала показалась густая золотистая шерсть, с мягкостью которой Милли, к счастью или нет, успела познакомиться. Потом медленно жёсткая материя поднялась вверх, и взгляд Милли упал на мужскую руку с длинными пальцами, вены на которой были слегка видны. Ладонь крепко держала поводок, словно боялась отпустить. Запястье скрывала ткань светло-красной рубашки. Глаза девушки медленно поднимались всё выше, пробегаясь по предплечью. Девушка внутри готова была закричать, она не хотела смотреть дальше, потому что понимала, что её ждёт, а точнее кто. Но против её воли в её поле зрения попались концы тёмных кудрей, острый подбородок, выраженные скулы и веснушки. — Финн, — прошептала Милли, сталкиваясь с тёмными очками, преследовавшие её первые три дня буквально везде: дома, в институте, в магазине, даже в её снах. И когда появлялось желание оказаться в родных стенах кофейни «Stranger Things», именно они вспыхивали перед её глазами, как красный знак с белой надписью «STOP». Слова песни со сцены звучали словно из-под воды для девушки. Она всю эту неделю хотела вернуться туда, где всё началось. Она хотела исправить то, что натворила. Она хотела пойти и сказать одно слово. Всего одно слово, которое крутилось в её голове. «Прости». Но Милли этого не сделала. Нет. Вместо этого она тупо бежала. От кого? Да от самой себя, пытаясь хоть чем-то заполнить эту пустоту, что мучала её, и, похоже, начала мучить опять, потому что в груди неприятно начало сдавливать. «Прости». Она просто боялась и боится сейчас. Даже сейчас, когда он сидит всего в нескольких шагах от неё такой спокойный и наслаждающийся музыкой, она не может встать, подойди к нему и сказать это слово. Нет, потому что она трусиха, которая старается всегда быть в стороне. И её совсем не волнует, что следующего шанса может и не быть. Солист резко перестал петь, а вместе с ним также резко остановилась музыка со сцены. — Спасибо! — крикул он, и толпа взорвалась аплодисментами, но Милли не обращала на это никакого внимания. Финн Вулфард улыбнулся и подхватил волну оваций. Поводок задёргался в его правой ладони, а собака у его ног громко и дружелюбно залаяла, поддерживая улюлюкающих людей. Ребята на сцене махали рукой и благодарили всех. Они выглядели невероятно счастливыми и очень довольными. Две девушки приобнимали друг друга, широко улыбаясь ликующей аудитории. Спустя некоторое время группа ушла, убрав инструменты, и на сцену вышли другие ребята в красочных костюмах и масках. Местный танцевальный ансамбль. Вулфард, услышав смену песни и голоса, опустил свою голову и посмотрел на своего верного пса, который, заметив шевеление своего хозяина, повернул свою мордочку в его сторону и мягко ткнул свои мокрым носом в щёку кучерявого парня. Черноволосый, уперевшись ладонями в ручки сиденья, аккуратно поднялся со своего места, дёргая за чёрный повадок и что-то шепча своими губами. Собака поняла приказ и, обойдя хозяина, встала впереди него, не отходя далеко, и медленно пошагала, ведя Финна в нужном направлении. Милли смотрела на это со стороны, так и не поднявшись со своего места. Она провожала его взглядом, вздрагивая каждый раз, когда парень мог натолкнуться на кого-то из прохожих, но Финн умело лавировал в потоке людей, словно видел всё в самый мельчайших деталях. Никто не обращал на него внимания, только какая-то маленькая девочка дёрнула свою маму за руку и стала указывать на большую и красивую собаку, которая осторожно вела своего хозяина, оберегая его от любой опасности. Браун понимала, что момент безвозвратно упущен. Что сейчас всё повторяется как тогда, в тот сумасшедший понедельник, когда она стояла в форме баристы напротив слепого кудрявого черноволосого парня в тёмных очках и собакой-поводырем у его ног. На миску падают зелёные купюры и пару центов, а после звучит его голос, а потом слёзы, ванная, слабость, ненависть к самой себе, бег от самой себя и своих проблем. К глазам подступили слёзы и появилось желание сбежать от этого места, закрыться в своей квартире и не пускать никого. Но, взглянув на сцену, Милли понимала, что не может этого сделать, не сейчас, ведь она пришла сюда с Джейкобом, чтобы провести с ним время и поддержать его выступающих друзей. Темноволосая сглотнула большой ком в горле и сделала глоток своего вишневого сока, вкус которого теперь ей вдруг стал противным, и, поставив стаканчик обратно на деревенную поверхность столика, повернулась к выступающим. Остаток всего фестиваля она провела на иголках, но Сарториус видел всю ту же улыбающуюся свою Милли Бобби Браун. Омерзительная. Отвратительная. Отчуждённая. Опасливая.***
Nickelback — If Today Was Your Last Day
— Привет, прости, что опоздал. Джек Дилан Грейзер упал на стул напротив Браун, кидая сумку с ноутбуком на соседний стул. Милли подняла голову, которая до этого покоилась на сложенных руках, и открыла глаза, щурясь от яркого освещения в шумном помещении их студенческой столовой. Восстановив зрение, девушка увидела тёмную макушку своего напарника по сегодняшнему докладу, который улыбчиво смотрел на неё. Хоть презентация была готова и Джек, вроде как, тоже сделал свою часть работы, они всё равно решили, что им стоит встретиться перед парами и прогнаться всё уже тет-а-тет. Как никак, а препод по математическому анализу у них очень придирчивая персона. — Привет, — сонно сказала она, зевая. — Надеюсь, что ты недолго ждала. — Нормально, — махнула рукой Браун. — Ты подготовил всё необходимое? — Да, даже смотри, — Грейзер достал из кармана серебряные ключи, которые были связаны тонкой проволокой. — Что это? — Ключи от нашей аудитории, дурёха. Мы сможем прогнать всё прямо там, а заодно и проверим твою презентацию на том компьютере и проекторе. Если что-то вдруг там будет не так, то отредачим на моём ноуте, — протараторил парень, жестикулируя руками. Хоть Милли Браун и Джек Грейзер имели мало общего во многих сферах, всё же в одном они сходились — предусмотрительность. Как и Милли, Джек предпочитал быть готовым ко всему и сидеть спокойно, зная, что если вдруг что-то пойдёт не так, то знал, что сделать. — Отлично, — одобрительно кивнула девушка, слегка нахмурившись. — Пойдём тогда? — Пошли. Ребята вышли из столовой, которую уже заполнили голодные студенты, оставив бедных преподавателей и выбрав себе новых жертв — поваров, которые уже как по звонку были готовы со скоростью света выкладывать на подносы летящие со всех сторон заказы. Браун и Грейзер поднялись на второй этаж и подошли к угловой деревянной двери. Звякнув связкой из двух ключей, парень вставил в замочную скважину один и, повернув его, толкнул громоздкую дверь, которая со скрипом открылась, пропуская студентов в пустую аудиторию. — Включай пока комп, а я открою окно, а душно просто кошмар, — сказал он, кидая свою кофту на парту, и бегом стал подниматься по ступенькам к окнам. Милли поднялась к преподавательскому столу, чуть не споткнувшись о порог, и, положив свои вещи на стул, присела, чтобы нажать на кнопку. Монитор зажужжал и экран сначала стал полностью чёрным, а после через некоторое время на его синеватом фоне появилась иконка Windows. Студентка достала из своего рюкзака белую флешку с презентацией и отодвинула экран, пытаясь найти специальный USB-провод. — У тебя кто-то умер, или тебя парень бросил? — послышался мужской голос сверху. — Что? — недоумённо спросила девушка, подавившись воздухом. — Нет, конечно, не дай Бог — это к первому. И парень меня не бросал — это уже ко второму, — ответила Милли, чувствуя непонятную обиду и раздражение. — Что за глупые вопросы? — Тогда что за траурный вид? — несмотря на практически неприкрытую агрессию, Джек продолжал смотреть на свою напарницу своими тёмно-карими глазами. — И не надо мне тут лапшу на уши вешать, что, мол, всё в порядке. У тебя на лице всё написано, Милли, что всё далеко не в порядке. Я тебя давно знаю, актриса из тебя хорошая — не спорю, только вот не прокатит с человеком, который учится с тобой со старшей школы. В ответ на это темноволосая только вздохнула, потирая переносицу. Она совсем упустила такую маленькую деталь, что с Джеком Диланом Грейзером она училась в последний двух классах старшей школы. И когда она увидела его в первый свой студенческий день в стенах университета Сан-Франциско, то совсем не удивилась — все вокруг знали, что Грейзер хочет стать экономистом, так как ещё в подростковые года поставил себе эту цель. Он не был идеальным учеником, но если он находил что-то, что его действительно зацепляло, то он старался довести это дело до совершенства, до конца, наплевав иногда на то, что нужно элементарно сходить поесть, погулять и так далее. Их общение в школе ничем не отличается от их общения, когда ребята уже стали студентами — один там, другая сям, но когда этим двоим приходилось как-то кооперироваться за одим общим, чаще всего учебным, делом, то со стороны могло показаться, что они как две капли воды, только вот незадача. Температура воды бывает разной. — Даже если это и так, то почему тебя это так беспокоит? — спросила девушка, глядя перед собой. — Ну, как минимум, нам с тобой ещё выступать перед целой аудиторией, а если ты будешь стоять с таким выражением лица и листать слайды, как робот, то могут возникнуть лишние вопросы у препода к нашей работе, а нам этот геморрой не нужен, так? — задал риторический вопрос Грейзер, спускаясь со ступенек. — Ну, а как максимум, то я просто волнуюсь за свою напарницу, разве это плохо? — второй вопрос и вновь риторический. И тут девушка поняла, что её поймали. Поймали и завели в угол, из которого ей теперь не выбраться, да и желания как такового вообще не было — она устала. Она устала притворяться все семь дней. Она устала улыбаться каждый день, а ночью уходить из тёплой постели, где рядом спит Джейк, в гостиную и ложиться на диван, укрываясь пледом, и прокручивать в голове сотни сценариев того, как всё могло бы случиться, если бы она тогда не взяла в руки этот треклятый аппарат и не позвала Вулфарда забрать свой чёртов романо. Или что было бы, если бы она тогда взяла в руки себя и подошла бы к нему вчера и элементарно извинилась. Она устала видеть своё зеркальное отражение, которое, как ей показалось, оставило её, но вновь вернулось, осуждающе смотря на неё через нарисованные красные буквы. — Я совершила ужасную глупость, — выдохнула Милли, опустив голову. — И теперь не знаю, что делать. — Что конкретно? Хотя бы приблизительно, — быстро исправился Джек, ругая свою излишнюю порой любопытность, за которую иногда получал по носу. — Я поступила плохо с человеком, который этого совсем не заслужил, — ответила она. — Который ничего не сделал такого, просто сказал мне то, что всегда было таким очевидным, а я этого не замечала. Не думаю, что он хотел меня этим обидеть, вряд ли, — продолжила девушка, глядя куда-то в сторону, словно прокручивала у себя тот день в голове, как киноплёнку. — Но я это восприняла как оскорбление и захотела ответить ему тем же. Только, вот, сама того не ожидая, мой ответ оказался в разы сильнее в плохом смысле. Знаешь, я хотела пойти и извиниться, но не сделала этого, потому что мне страшно посмотреть ему в глаза, потому что мне стыдно, — закончила Браун, закрыв лицо ладонями. Всю речь девушки Джек стоял и слушал молча, впитывая в себя информацию, анализируя и визуализируя её. Ведь со стороны всё выглядит совсем иначе, ведь третий человек смотрит на неё нейтрально без всяких эмоций и личных предпочтений. Поэтому через несколько секунд полного молчания обоих парень сказал: — Глупости какие-то. — Что? — не веря тому, что услышала, спросила Браун, поднимая на него свои невыспавшиеся глаза. — Решение твоей проблемы лежит на поверхности, Милли, — улыбнувшись ответил он, словно старший брат своей маленькой сестре, которая видит огромную рану в маленькой царапине. — Подожди! — поднял он руки, когда увидел злой взгляд девушки. — Ты не подумай. Я не имел в виду, что вся твоя ситуация — это глупости. Просто, я не понимаю, чего ты медлишь. Просто пойди и извинись. — Так просто? — вздёрнула бровку темноволосая. — Да, так просто. Ничего страшного с тобой не произойдёт. Если этот человек хороший, то он выслушает тебя и поймёт. Какой смысл держать и копить обиды? Это же глупо. Милли, просто сделай это. По крайней мере ты сделаешь попытку. Да, это попытка может и обернуться другой стороной, но ты, по крайней мере, сделаешь хоть что-то, а не просидишь, гадая «А что? А если?». — Ты серьёзно так думаешь? — спросила она, выпрямившись и слегка улыбнувшись, что не могло не порадовать Грейзера. — Серьёзно, Милли. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть, — ответил он, убирая чёлку с лица. — Это я тебе говорю как человек, который пихает себя везде, где только можно. — Господи, волонтёр ты наш, — со смехом ответила Браун, выходя из преподавательского места. Девушка обошла стол, подошла к своему напарнику и обняла его, говоря при этом: — Спасибо большое, Джек. Правда, большое. Прости, что навалила на тебя это. Парень улыбнулся её шире, обнимая её за талию. — Да не за что, Милли, успокойся, всё нормально. — Тебе бы в психологи, — сказала она, отпуская Джека. — Ха-ха, ну, нет. Мозгоправством всю жизнь не готов заниматься. Ни за какие коврижки, — посмеялся он, поправляя свою футболку. — Ну, Милли Бобби Браун, давай показывай своё творение Power Pointа. В ответ на это Милли лишь рассмеялась, чувствуя, как на душе стало немного легче.***
Лента тянулась мучительно долго, а часы на запястье Милли, казалось, совсем перестали идти. Тоненькая секундная стрелка медленно перепрыгивала с одной полоски циферблата на другую, гипнотизируя девушку провалиться в долгий и беспробудный сон. — Из определения круга кривизны следует, что в данной точке кривизна кривой и кривизна круга равны между собой, — голос Олеффа донёсся из нижней части аудитории. — Выведем формулы, определяющие координаты центра кривизны. Милли шумно выдохнула через нос и положила подбородок на раскрытую ладонь. Староста сегодня выступал последним в сегодняшнем списке вместе Софией, которая сидела за монитором и листала слайды их презентации, пока Олефф с тумбы вещал теоретический материал их доклада по кривизне плоской прямой. Половина их группы уже совсем не слушала их, занимаясь своими делами, и Уайатт это понимал, поэтому старался говорить громче, чтобы хотя заколебать их и не дать уснуть. Браун сидела на своём привычном не с Синк как обычно, а с Джеком, который листал ленту в своём Инстраграме. Они уже выступили и заслуженно отдыхали, доделывая свои остальные дела. Оба были очень довольны, потому что их презентация прошла успешно. Грейзер все спланировал таким образом, что и Милли было что сказать во время доклада, чтобы не создавать впечатление, что работал только один человек. Переключая слайды, девушка объясняла тему их доклада, иногда подглядывая в листок с записями некоторых теорем и формул, а Джек умудрился вызубрить практически всё за исключением длинных формул, которые были выведены на проекторе. И более того, парень перефразировал содержание их доклада, пытаясь именно своим языком изложить суть всех теорем и аксиом, чем несомненно заслужил похвалу от миссис Буоно, которая слушала уже известную ей информацию, поглядывая на остальных студентов позади себя. И в конце, получив свои высокие отметки, ребята вернулись на своё место, перешёптываясь время от времени. — Таким образом, эвольвентное зацепление обеспечивает плавность вращения ведомого колеса и постоянство передаточного отношения w1/w2 = R2/R1 зубчатой передачи, — вновь громкий голос Олеффа и заключительный союз в начале его предложения заставили сонных и скучающих студентов проснуться и с энтузиазмом посмотреть на выступающих, которые уже завершали своё выступление: — Кроме того, некоторые изменения межосевого расстояния O1O2, вызванные неизбежными погрешностями при установке зубчатых колёс не влияют на передаточное отношение, если эти погрешности, конечно, не столь велики, что зубья колёс вообще не могут войти в зацепление. На этом у нас всё. Если есть какие-то вопросы, то мы попытаемся дать на них ответы. — Так, — послышался голос преподавателя по мат.анализу, — хороший доклад и хорошее выступление, мистер Уайатт. Мисс Лиллис, прекрасная презентация и изложение материала, — кивнула женщина в сторону рыжей студентки, которая благодарно кивнула в ответ. — На самом деле тема кривизны в математическом анализе очень сложная и для второго курса экономистов вам достаточно знать и простого объяснения. Более глубоко её изучают на нашем физико-математическом факультете. Есть ли вопросы у аудитории? — спросила преподаватель, поворачиваясь у студентам, но, услышав в ответ лишь тишину и крик «Отстутвуют!», лишь огорчённо кивнула. — Если у аудитории вопросов нет, то, судя по времени, мы заканчиваем нашу первую часть семинара. Староста, сколько докладов ещё не выступили? — Ещё три, — быстро ответил Олефф, собирая свои листы. — Хорошо, тогда через неделю мы слушаем остальных, а потом, если останется время, проведём лекцию по новой теме. Всем спасибо, все свободны! И с этими последними словами аудитория буквально взорвалась звуками и шумами собирающихся молодых людей. Закинув свои канцелярские принадлежности в сумку, Милли покинула аудиторию вместе с потоком одногруппников, которые спешили на обед перед ещё одной и последней парой. Браун вышла в большой коридор, по дороге чуть столкнувшись с какой-то девушкой, которая сразу же быстро убежала, кинув извинения в сторону темноволосой. Потерев ушибленное место на предплечье, Милли решила, что лучше отсидит обеденное время в кабинете последней пары. Тем более, она сейчас пустует и это даст шанс ей хоть немного отдохнуть и перевести мысли в нормальное русло. Убрав мешающиеся волосы за спину, девушка поднялась на третий этаж, где уже толпились студенты у кабинета учебного отдела с документами на материальную помощь. Свернув за угол, Милли оказалась напротив белой двери и, толкнув её, зашла в пустое светлое помещение с классическими школьными партами. Кинув сумку рядом с выбранным местом, девушка приземлилась на стул и, вставив наушники в уши, включила музыку. В голове всё ещё не выходил её разговор с Джеком. Хоть она и намекнула ему на то, что приняла его точку зрения, всё же Милли глубоко сомневалась в том, что это правильная идея. Пойти сегодня в кофейню после учёбы? Встретить там Вулфарда? Скорее всего, объясняться перед Наталией, которая, может быть, уже в курсе того, что произошло тогда? Сказать: «Прости», а потом с опасением и ощущением, что земля уходит из-под ног, стоять и ждать его реакции? Даже если он простит её, что делать дальше? Молчать? Предложить ему кофе за свой счёт? Нет, дебильный будет поступок. Что? Что? Что? Что? Что? Что? Что? Это единственный вопрос не оставлял её в покое, преследуя весь этот день. Неожиданно телефон завибрировал, оповещая о входящем звонке. Не посмотрев, кто звонит, девушка провела по экрану и приложила аппарат к уху, сказав: — Да? Алло? — Ну, и что ты собираешься делать? — голос Джека Грейзера раздался на том конце. — Что? В смысле? — Наш разговор перед парой, — напомнил парень девушке. — Ты собираешься это сделать? Попытать удачу? — Джек, это не лотерея или казино! — взвыла Милли, подперев голову рукой. — Тут всё не так просто. — Милли, ты слишком заморачиваешься, — упрекнул её Грейзер. — Да не заморачиваюсь я, просто думаю и рассуждаю. — Будешь много думать, так и просидишь на одном месте. Здесь действовать надо. Ответь на вопрос: что ты потеряешь, если пойдёшь и извинишься перед ним? — Милли даже через телефонный разговор могла видеть, как парень буквально становится чуть ли не красным. — Джек, я… — Ничего, — только и ответил он, перебив её. — Ничего, Браун, ничего ты не потеряешь. Потеряешь, если ничего не сделаешь. И тут девушку словно ударило током. Словно все эмоции отключились, и она, как какой-то фантом, стояла и смотрела на себя со стороны сверху-вниз, только теперь полностью понимая смысл, сказанных Джеком, слов. Она вспомнила, как в детстве её мама часто говорила ей: «Если не можешь решиться на отчаянный шаг, то представь, что этот день, который ты проживаешь сейчас, — твой последний. И не будет больше таких дней никогда. Тогда решение придёт сразу и придёт само». — Джек? — практически шёпотом позвала Грейзера Милли. — Да? — Скажи старосте, что мне стало плохо и на последней паре меня не будет. В телефоне послышалось лёгкий смешок, а потом мужской голос сказал: — Хорошо, Браун. Удачи! И, отключив телефон и бросив его на дно своей сумки с запутанными наушниками, Милли Бобби Браун пулей выбежала из кабинета, оставив дверь раскрытой нараспашку. Проносясь между потоком студентов и преподавателей, она бежала и старалась никого не сбить. Сейчас ей было, действительно, всё равно, что будет. Пока не пропал этот порыв, она сделает это. Может, будет и жалеть, но всё равно сделает. Пройдя через металлоискатель, девушка оказалась на улице и, подбежав к стоящему рядом такси, она крикнула спящему водителю, который от громкого и высокого голоса подскочил на месте: — До Оушен-Бич довезёте? Проморгав и посмотрев на потенциальную клиентку, толстенький мужчина ответил: — Да. — Отлично, тогда едем, — сказала Милли, прыгнув на пассажирское сидение позади водительского. Мужчина на это лишь устало закатил глаза, смотря на чокнутую, по его мнению, девчонку и тронулся с места, включив счётчик. — Только, пожалуйста, как можно быстрее, — попросила девушка, держась руками за подставки под голову переднего сиденья. — Хорошо, у вас пожар, что ли? — спросил водитель, выезжая на дорогу и обогнав голубую машину спереди. — Да, и ещё какой.***
Выйдя возле главных ворот на Оушен-Бич, Милли расплатилась с таксистом, поблагодарив его за хорошее обслуживание, и побежала по набережной вправо, поднимая пыль и песок своими кедами. Майский лёгкий ветер дул ей в спину, словно подгонял девушку и заставлял бежать быстрее. Через пару сотен метров стала видна маленькая кофейня в ретро-стиле со светящимся названием на большом окне «Stranger Things». Дыхание девушки сбилось и она остановилась, чтобы перевести дух, оперевшись руками о чуть согнутые колени. Подняв голову, Милли увидела Наталию, разговаривающую с человеком, который ещё вчера сидел в центральном парке Сан-Франциско в светло-красной рубашке, а сейчас в обычной белой футболке с оранжевой надписью «The Beatles. HELP!». Сделав глубокий вдох, Браун вновь побежала, по пути собирая свои волосы в неаккуратный пучок. Наталия, улыбнувшись, кивнула черноволосому парню и, обойдя его, зашла в кофейню. Заметив несущуюся к заведению девушку, золотистый ретривер стал громко лаять, реагируя так на бегущего человека. Темноволосая студентка словно ветер пронеслась мимо собаки, которая уже взбудоражила своего хозяина своим лаем, и, буквально влетев в кофейню, чуть не сшибая дверной колокольчик над головой, Милли подбежала к кофе-бару и склонилась над кассой, выравнивая просто сумасшедшее дыхание. Наталия, увидев свою постоянную гостью, которая не появлялась здесь уже целую неделю, недоумённо уставилась на раскрасневшуюся и растрёпанную девушку, которая, как ей казалось, сейчас пробежала марафон. Остальные посетители на секунду замерли из-за резкого шума, а потом вновь вернулись к своим делам. — Милли, что случи… — начала бариста, но её резко прервали: — Что он заказал? — через силу спросила Милли, оттягивая воротник своей голубой блузки. — Кто? — Что заказал Финн Вулфард?