Назад в Волшебнию.

      Седрик оторопел. Весь мир поплыл перед глазами, а легкие оплело такой плотной сетью, что дышать было тяжело. В какой-то момент хозяин дома думал, что именно так он и умрет — от объятий незнакомой девушки. Это было немногим лучше, чем плаха, но все равно хуже, чем мирная смерть в собственной кровати, в окружении потомков. Перед глазами замигал ворох красных точек, а ребра опасно заскрежетали.              Незнакомка ойкнула и тут же отпряла назад, давая Седрику возможность ее хорошенько рассмотреть. Простое, малость устаревшее бледно-лиловое платье навевало мысли о позднем средневековье. Тканный корсет простирался поверх рубахи и юбки, незримо соединяя их в одно. По бокам бежала простая строчка, вблизи оказавшаяся искусно вышитым узором. На ногах незнакомки виднелись старомодные башмачки, больше похожие на тапочки, а шею опоясывал тяжелый розовый камень. На лицо Седрик старался не смотреть. Больно знакомым, но в то же время чужим оно казалось.              Кажется, возраст дал о себе знать, раз память растащила миловидную внешность незнакомки на куски, создавая впечатления, что где-то, когда-то Седрик ее видел. И увиденное нравилось ему смутно.              — Кто вы такая и что здесь делаете?              Незнакомка опять ахнула, сделала шаг назад и замотала головой. Глаза Седрика опять вернулись на безвкусный камень, свисающий с тонкой серебряной цепочки. Мысли забурлили в голове. Такой камень притягивал внимание. Если он был хоть немного драгоценным, то за него могли внушительно заплатить. Увидь его какой-нибудь негодяй, то он бы не побрезговал использовать грубую силу.              Негодяем Седрик не был и сил особых не имел. Серебряная цепочка мало волновала писателя. Его привлекал камень. И того, другого Седрика, тоже волновала побрякушка. Как он, слабый, не самый талантливый волшебник мог бы попытаться выкрасть самоцвет?              — Вы меня не узнаете… — Разочарованно отозвалась незнакомка. — О, нет-нет-нет! Вы меня не узнаете!              Ее руки накрыли собой камень, и Седрика снова вытянуло в реальный мир. Сердце подпрыгнуло к глотке. Злость на себя отбойным молотком застучала по черепу. Тут, в реальной жизни, разворачивался свой собственный сюжет, который Седрику с каждой секундой был все больше не по зубам.              Снова пришлось вглядываться в румяное лицо, потерявшее не так давно последние капли детскости. Красивая. Хотя нет, не так. Прекрасная. Боги изрядно постарались, вытачивая эту девушку на своих невидимых станках. Казалось, не было ни одного внешнего изъяна. Чистая кожа, насыщенно-голубые глаза, шапка коротко стриженных русых волос и… Седрик шелохнулся. Как-то в газетах писали о новых видах вымогательства. Девушки, подобные неизвестной, пробирались в чужие дома и ставили хозяев в неловкое положение. Кто-то шантажировал мнимой неверностью жены, кто-то утверждал, что их держат в стенах силой, кто-то просто и без выдумки ставил несчастных перед фактом — либо плата за молчание, либо кучка ушлых родственников мужского пола быстро и основательно начнут бой из-за «поруганной» чести сестры.              Но эта девушка и близко не казалась опасной. Наученный горьким опытом, Седрик на собственной шкуре познал, что за внешней красотой может скрываться внутренняя гниль. Супруга этому правилу соответствовала, но вот незнакомка и взломщица, кажется, нет.              Мельком Седрик оглянулся. Идеальная чистота поджидала хозяина. Блестели чистые стекла, пахло свежестью меж комнат, в старой померкшей вазе алели чудом спасшиеся сухоцветы. Ничего не пропало.              — Вы… — Седрик попытался найти хоть что-нибудь, что могло бы стать спусковым крючком для настоящего вызова констеблей, но незнакомка постаралась на славу. Она даже натопила камин, из-за чего главная комната встретила хозяина не стылым воздухом, а домашним теплом.              Кто она?              Фанатка?              Шпионка?              Седрик не знал, кто она такая. Зато знала незнакомка.              — София, мистер Седрик.              Едва имя прозвенело в тишине, как тепла стало немногим больше. София замерла. В глазах ее отразилось долгое, почти вечное ожидание, на которое Седрик не знал, чем ответить.              София. Много ли Софий знал Седрик? Ни одной.              В животе засвербело. Вуаль вины окутала Седрика. Странно, почти противоестественно свело нутро. Точно Седрик должен был знать. Должен был помнить некую Софию.              Она могла жить с ним в работном доме или мелькать на мероприятиях. Она могла быть чьей-нибудь дочкой, племянницей или внучкой, для которых Седрик время от времени подписывал книги. Она могла…              — Вы меня спасли. — Просто и честно отозвалась София. Взгляд ее все еще был тяжелым и ожидающим. — Помните?              Седрик вспомнил ворох фанатских писем, пробившийся сквозь все щели в двери. Кто-то писал, что история Елены действительно спасла его жизнь. Быть может, даже больше одного раза.              Но София говорила о чем-то ином. О чем-то, что Седрик отчаянно не понимал. Невидимая стена отражала все намеки и попытки Софии достучаться. Так глухие говорили с немыми.              «Мне жаль» — подумал Седрик с удивлением даже для самого себя. Он видел Софию впервые в жизни, и это она влезла в его дом, но при этом жаль было именно Седрику. София грустно улыбнулась.              — Вы спасли меня от злой колдуньи, мистер Седрик. А до этого избавили нас от леди Крапивы. А потом помогли выбраться из амулета. Мистер Седрик, вы — мой друг и придворный волшебник короля Ролланда. Я пришла за Вами.              Жалость уколола под ребра, изгоняя растерянность и злобу. Фанатка. Точно. Седрик покачал головой и постарался мягко улыбнуться. Эта улыбка заставила Софию отпрянуть назад. Как-то один из соперников Седрика на книжном рынке со смешком рассказывал, как отчаянный фанат влез в его дом и два с половиной часа твердил о том, как недавний роман поменял его жизнь.              Тогда Седрик искренне надеялся, что с ним подобной истории не произойдет. Что ж, история показала, что зря. И для него нашлась раненая душа, которая восприняла историю Елены слишком остро.              — Вы мне не верите. — Обреченно отозвалась София. Казалось, она предвидела этот поворот с самого начала, но все равно отказывалась верить. Думала, что кумир с большей серьезностью отнесется к словам. — Совсем не верите!              За это тоже стало стыдно. Но немного, совсем чуть-чуть. Седрик огляделся по сторонам в надежде выцепить взглядом телефон. Срочно требовалось позвонить в полицейский участок или больницу. София не казалась нездоровой и одинокой. За такими людьми, как правило, крепились наблюдатели. Что сделает общественность, когда на страницах очередной уважаемой газеты промелькнет заголовок, намекающий на связь опального писателя и душевнобольной?              Седрик не сомневался — ничего хорошего.              — Вы промокли. — Уныло констатировала София и быстро, как мышь, зашла за спину.              Седрик не успел моргнуть, как кнопки на торсе щелкнули и тяжелый плащ скользнул вниз. Чемодан выскользнул из пальцев, негромко хлопнувшись о пол. София подвинула длинную вешалку к камину и повесила плащ. Седрика передернуло. В собственном доме он был меньшим хозяином, чем какая-то девчонка.              — Позвольте мне все объяснить. — София сглотнула, после чего как можно невиннее исказила чужое имя:              — Мистер Сидрик.              — Я Седр… — Тепло разлилось от горла к сердцу. — …ик.              Надежда промелькнула ослепительной кометой в чужих глазах. Схватив Седрика за руку, София потащила того к небольшому круглому столу. Лишь сейчас Седрик заметил посуду, лежавшую поверх белых накрахмаленных полотенец. Громоздкая, старомодная сервировка навеяла подозрительно приятное тепло. Молча, точно неживая кукла, Седрик плюхнулся на стул и уставился вперед, на пустую тарелку.              Ему показалось, что он прожил день далекого прошлого. Хотя никто и никогда не встречал Седрика так…тепло. Даже благоверная. София достала кастрюлю, приподняла крышку и запах теплого варева разошелся по дому. Живот Седрика скрутило. Он не ел с самой посадки на поезд.              — Я приготовила вчера. — Немного извиняясь, немного оправдываясь, произнесла София, разливая варево по тарелкам. Для Седрика, для себя. — Пожалуйста, не злитесь.              Она могла что-нибудь подсыпать. Зачем? Седрик не знал, но все же исключать вероятность такого исхода не стал. София подвинула тарелку с варевом сначала к нему, потом села за стол сама. В некотором роде застолье было скромным. Лишь первое и кусок домашнего хлеба лежали на столе. Седрик терпеливо подождал, пока София отхлебнет немного супа, после чего рискнул сам снять пробу.              Тут же прошибло на слезы. Этот вкус… Этот вкус нельзя было с чем-нибудь сравнить! Точно все овощи мира ушли в гарнир! Настолько сытного, вкусного и просто хорошего блюда Седрик не ел очень давно. Рука сама потянулась к хлебу.              — Чесночный?! — Даже манеры треснули. С набитым ртом Седрик полу-удивленно, полу-восхищенно смотрел на Софию. — Чесночный!              Собеседница поджала губы. Влажный блеск снова накрыл глаза.              — Я помню, что вы любите чесночный хлеб. Я всегда это помнила, мистер Седрик.              — Но я Сед… — И он удивленно заморгал. Она ведь правильно произнесла его имя!              София обнадеженно улыбнулась. Подвинув ближе хлеб, гостья больше не смотрела в свой суп. Она дала понять, что варево не отравлено.              — Позвольте мне кое-что рассказать. — София облизнула треснувшие губы. — Потом, если хотите, я уйду.              Седрик настороженно кивнул.              София закашлялась. Ее мелодичный голос чуть упал и растянулся. Эта интонация была той самой, идеальной для рассказывания сказок.              — Давным-давно, когда один могущественный, всесильный чародей освободил принцессу из амулета, кое-что произошло…