«Я оскорблён, я уничтожен, я унижен! Невыносимо состояние моё.»
«Письмо к Карениной» мюзикл «Анна Каренина» 2016
«Это, в конце концов, невыносимо!» — Алексей Александрович нервно вышагивал по кабинету, устало потирая дрожащими пальцами чуть тронутые сединой виски. «Невыносимо!» — сжав тонкие губы в еле заметную линию, он напряженно замер перед зеркалом, внимательно рассматривая собственное отражение: худое бледное, измождённое пережитыми невзгодами лицо, искажённое болезненной судорогой; большие усталые ярко-голубые глаза; нервически подрагивающие губы, скривившиеся в горестной ухмылке. Склонив голову набок и заложив руки за спину, Каренин привычно задрал правую бровь вверх и, слегка прищурившись, иронично кивнул человеку в зеркале. — Н-да — насмешливо протянул он, — красавец да и только! — тревоги последних месяцев всё-таки оставили неизгладимый отпечаток на его внешности. Тряхнув светло-русыми волосами, Алексей подошёл к столу и, грузно облокотившись на него локтями, понурился. Беспощадная память услужливо подкидывала всё новые и новые воспоминания из прошлого. В это верилось с трудом, но когда-то они жили вполне себе мирной семейной жизнью. Можно сказать, счастливо, по крайней мере, так всегда считал Алексей Александрович. Раздался громкий звон напольных часов — раз… два… три… Вздрогнув, Каренин очнулся от своих невеселых дум и, обернувшись на звук, невольно остановил свой взгляд на секретере, который стоял рядом с ними. На тёмно-ореховой крышке сиротливо белел маленький портрет Анны. «Последний… рука так и не поднялась выкинуть. Самая первая фотография после того знакомства на даче. Сколько ей тут? Двадцать? Да… кажется, Анна сама мне подарила своё фото». Он помнил её кокетливую улыбку, влажный блеск серых глаз, ласковое прикосновение тёплых рук, горьковатый аромат духов. Алексей не умел красиво ухаживать и общаться с противоположным полом. Он отчётливо помнил своё удивление, растерянность. Такое пристальное внимание со стороны девушки было для него в новинку. Тяжело вздохнув, Каренин наконец отвёл взгляд от такого знакомого и притягательного лица. В изнеможении опустившись в кресло и закинув ноги на низенькую скамеечку, Алексей Александрович мягко откинулся на бархатную спинку. Прикрыв большие усталые глаза он переплёл тонкие пальцы рук в замок и вновь попытался отстраниться от всего того кошмара, в который он так неожиданно погрузился. «Это не надрыв, это беда, страшная беда, все остальное вздор… действительно… вздор! Как же я устал от унижений и насмешек. Смертельно устал от этой всеобщей ненависти, травли и презрения к себе этого пресловутого высшего света. Почему? За что? В чём я перед ними провинился?! Нужно, нужно срочно найти какой-то выход, но есть ли он вообще? Похоже, меня окружают стервятники! Ну, конечно! Вся эта шумная и пёстрая толпа давно уже жаждет крови, желательно моей. Хотят расправы… они с явным вожделением потирают свои грязные ручки, гаденько щерятся, хищно облизываясь и ядовито плюясь. Вся эта стая с садистским удовольствием бередит мои сердечные раны, готовясь к последнему броску. Им хочется разорвать в клочья окончательно растерявшуюся жертву, в данном случае эта жертва — я. Ведь обманутый муж — это безумно интересная тема для обсуждения! Скандал — это их стихия, а я в этих интригах совершенно ничего не понимаю».***
По роду своей деятельности Алексей Александрович был фигурой публичной и очень заметной, поэтому о своей репутации чиновник всегда радел. Большой авторитет и популярность в обществе Каренин завоевал, занимаясь разработкой законодательств об «инородцах» и орошения земель, но и этот успех был недолог. Кипучая натура государственного деятеля, его принципиальность и неподкупность действительно очень многих раздражали. Разрываясь между службой и личными переживаниями, Каренин долго не замечал, что вокруг него уже давным-давно плелись интриги. Между различными отделами ведомства всегда существовала конкурентная борьба. Провокационные ходы его хитрого оппонента — Стремова, окончательно выбили почву из-под ног Алексея Александровича. После головокружительного успеха падать вниз было очень больно. Неудачи на службе случаются, и их можно было бы пережить намного легче, если бы он знал, что дома его ждёт надёжный тыл и поддержка, но, оставшись совершенно один в сложный для него момент жизни, Алексей впервые растерялся. Каренин и помыслить не мог, что когда-нибудь его личная драма может стать предметом сплетен в обществе. Когда скандал стал достоянием многочисленных знакомых, его положение стало просто смешным и от того ещё более невыносимым. Пока он держался, хоть и с огромным трудом, неимоверным усилием воли, сохраняя видимость спокойствия и твердости духа. Только за этой привычно невозмутимой маской никто так и не увидел его душевных мук и боль растерзанного сердца. Болезненное насмешливо-пренебрежительное любопытство со стороны коллег, щедро разбавленное нарочито-притворным сочувствием раздражало. Он не знал, как правильно на это всё реагировать и от того ещё сильнее замыкался в себе. «Как мне теперь жить? Что делать?» — лихорадочно размышлял Алексей Александрович. Сердце затопило давно забытое чувство горечи и отчаяния. Такой водоворот эмоций он испытывал, пожалуй, лишь однажды: в ранней юности, когда потерял родителей. Сейчас ему было так же тяжело и плохо, как тогда… он опять чувствовал себя растерянным, покинутым и всеми забытым. Хотелось разделить эту боль с кем-нибудь ещё. С кем-то родным и близким. Когда-то у него был такой человек. Самый надёжный на свете — старший брат Дмитрий, но, к несчастью, он умер ещё девять лет назад, почти сразу после свадьбы Алексея с Анной. Был ещё сослуживец, который очень доброжелательно к нему относился. Алексей Александрович попытался было заговорить с ним о своей беде и даже заготовил речь, но стушевался. Многолетняя служба, его начальственный статус, сделали невозможным личное объяснение между ними. В юности Каренин довольно близко сошёлся со своим однокашником по университету, но после выпуска их пути быстро разошлись, да и служил он сейчас очень далеко от Петербурга. «Может, написать ему письмо, открыться, посоветоваться? Когда-то мы неплохо общались…» — размышлял Алексей, но потом он всё-таки решил отказаться от этой идеи. На бумаге всего не опишешь, определенно нужна личная встреча, но представив, как ему придётся ехать на другой конец области, долго-долго трястись в поезде, а потом ещё где-то там искать своего товарища. Энтузиазма поубавилось. «Ну, нет! На это совершенно нет времени и сил. Да и стоит ли моя унизительная семейная история вот таких жертв? Знал бы, где упаду — подстелил бы себе соломку ещё много лет назад». На первом месте у него всегда была служба, и тратить время на выстраивание дружеских отношений он считал неразумным. Да и любовь к Анне, в своё время, заменила ему всякую потребность в сердечных привязанностях. Разве мог он себе представить, что однажды в его жизни настанет такой день, когда ему придётся остаться в совершенном одиночестве. Что в своём несчастье он не сможет найти человека, которому можно было бы открыться. Непонимание, апатия, тоска… хотелось от всего отключиться и просто плыть по течению. Каренин прекрасно понимал, что с ним происходит. Склонность к депрессиям была у него с детства.***
Перебирая в памяти эпизоды своей семейной жизни, он безуспешно силился понять, в чём же, собственно, была его вина перед Анной? В какой же момент вкралась та роковая ошибка, которая разрушила всё, и как же так вышло, что теперь он потерял жену, сына, работу и… ничего не понимал. Теперь хотелось во всём разобраться и дойти до сути. «Таков, как есть, и в том вина моя… вина моя и есть твоя беда», — всю свою жизнь Алексей боялся в чём-нибудь просчитаться и, наверное, этот страх был чрезмерен. После ухода Анны тяжёлые думы не покидали оскорблённого мужа ни днём, ни ночью. Особенно сильно они одолевали его бессонными ночами и одинокими вечерами в кабинете. «Не понимаю!» — ему всегда казалось, что всё в его жизни шло своим чередом: размеренно, правильно, согласно давно составленному им жизненному плану. Мог ли он предвидеть, что сдержанность чувств, выработанная годами тренировок и привычная «маска» отчуждённости и холодности, которые так пригодились ему на службе, совершенно не приемлемы во взаимоотношениях семейных? Привычный алгоритм действий вселял некоторую уверенность в себе и помогал существовать в социуме. Однако, невнимательность в личных делах практически всегда ведёт к краху семейных отношений. О таких философских вещах он никогда не задумывался, поэтому разлад в семье был неминуем, это был лишь вопрос времени. Недолюбленный ребёнок — в будущем страдающий взрослый. Истина, которая была проверена на примере его собственной жизни. Самого Каренина нельзя было назвать очень приятным в общении человеком. Обладая непростым характером, он так и не научился правильно общаться с окружающими людьми. Алексей был крайне недоверчивым, надменным и язвительно-насмешливым. Такую модель поведения он избрал для себя ещё в юности, защищаясь и скрывая от окружающих неуверенность в себе. Позже неуверенность прошла, а вот привычка осталась. Внутри него навсегда остался жить маленький, обделённый любовью мальчик, который ждал и искал этой любви всю свою сознательную жизнь, но так и не нашёл. «Неужели… ошибся, опять ошибся?! Невыносимо!» — горько покачав головой, Алексей Александрович медленно открыл глаза и, потянувшись к тумбочке, осторожно взял в руку старенький дневник матери. Пытаясь хоть немного успокоиться, он принялся рассеянно перелистывать пожелтевшие от времени страницы, вчитываясь в красивый, до боли родной и знакомый почерк полувыцветших чернил. Давным-давно, ещё совсем юному Алексею пришлось слишком быстро повзрослеть. Для него и брата-погодка скоропостижная смерть матери была очень сильным потрясением, но долго предаваться отчаянию и печали было нельзя. Дядя братьев, который на протяжении долгих лет не общался с их родителями, не бросил осиротевших родственников в беде и решил поучаствовать в судьбе ребят, взяв над ними опекунство. В силу замкнутости характера и особенностей темперамента у Алексея не складывалось тёплых отношений с родными. Только со старшим братом они были очень дружны в детстве, но после окончания гимназии как-то отдалились друг от друга. Большое расстояние и колоссальная загруженность по службе привели к тому, что их некогда тесное общение свелось к сухому эпистолярному жанру. Отца он помнил очень смутно, тот умер, когда Алексею не было и четырёх лет. Про него ему и брату очень много рассказывала мать, а самому же мальчику вспоминался высокий офицер в белом кителе, который любил с ним шутить, играть, сажать себе на шею и подкидывать высоко-высоко, прямо под самый потолок.Родители
Александр Александрович Каренин обладал весьма яркой и запоминающейся внешностью: высокий статный с проницательным взглядом глубоко посаженных глаз серо-голубого цвета, волосами оттенка вороного крыла, с тонким длинным носом и ироничной улыбкой на чуть обветренных губах. Хладнокровный, решительный, въедливый на службе, галантный и обаятельный на балах — Каренин был душой компании. Когда в делах военных образовывался небольшой перерыв, офицера частенько приглашали на светские рауты, и он с удовольствием проводил там своё свободное время, сразу же оказываясь в центре женского внимания. Его благосклонности добивались многие богатые красавицы высшего света, а он выбрал себе в жены ту самую — единственную и неповторимую: очаровательную улыбчивую девушку с копной густых светло-русых волос, с забавно вздёрнутым носиком, весёлыми искорками в огромных синих глазах и с пухлыми алыми губами. Их роман развивался стремительно. Выяснилось, что помимо миленькой внешности избранница Каренина обладала пытливым умом, жизнерадостным характером и неиссякаемой энергией, а самое главное, она была готова разделить все трудности кочевой жизни военного, идти за ним и в огонь, и в воду, быть рядом в горести и в радости. Всегда! Александр, пожалуй, впервые в жизни по-настоящему влюбился — практически без памяти. Он понял, что им овладели не просто какие-то эмоции или необузданная страсть. Нет! Это была любовь — настоящий союз двух близких по духу людей, который представлял собой логичное дополнение к деятельным натурам друг друга. Выбор Александра пришёлся его родителям не по душе. Анна Васильевна Елизарова принадлежала к древнему княжескому роду, но, увы, давно обедневшему, а значит, в высшем свете была непопулярна. Не такой судьбы желали своему сыну Каренины-старшие. Бесприданницы — удел состоятельных генералов в отставке, а не молодого красивого перспективного военного, спутница жизни которого должна быть ровней. Однако, ни родительские уговоры, ни скандалы, ни угрозы и проклятия на решения Александра не повлияли. Приезжал старший брат Александра, долго ругался, спорил, но поняв, что ничего добиться не сможет, лишь развёл руками и уехал обратно в Петербург. Так и не дождавшись благословения от семьи, Каренин вместе со своей избранницей удалился из родового гнезда навсегда.***
Книжка выпала из ослабевших рук. «Мама… какое родное, нежное и тёплое слово, ясный свет в моей непростой жизни, но почему же на сердце так тяжело и больно? Ушла, ушла слишком рано…». Алексей Александрович помнил её очень хорошо, ведь мать посвятила детям всю свою недолгую жизнь. В раннем детстве она пела ему песни, лучезарно улыбаясь. Каренин нервически скривился и, беспомощно заморгав, уткнулся в ладони, пряча от самого себя мокрое лицо. Ему больше ничего не хотелось вспоминать, но остановиться уже не было сил. «Маму тоже звали Анной… так же, как и её. Ну, нет! Мама была совсем другой. Лучше! Тихий ангел. Ничего… ничего не возможно забыть, а вспоминать слишком мучительно» — это всё, что у него осталось — копилка из собственных воспоминаний и торопливые строчки в дневнике матери. Хриплый полувсхлип-полувздох сорвался с дрожащих губ Алексея Александровича, щемящее чувство вины вновь напомнило о себе, но уже перед другой Анной — той единственной, самой близкой, родной и любимой. Вот она — улыбчивая голубоглазая женщина с россыпью волнистых светло-русых волос ласково гладит его по голове. Радостно смеясь, мать крепко прижала его к груди и поцеловала в макушку. Такая далёкая, но тёплая и живая картинка родом из детства. Первым делом вспоминались весёлые прогулки в лесу, старенький прудик с уточками, шорох зелёной листвы, ласковое дуновение ветерка, тёплое солнышко, щекочущее нежную кожу щёк. Беда пришла, когда её не ждали. Поздний вечер, резкий звонок в дверь, депеша, срочная командировка, шумные хлопоты, сборы. Это была обычная ситуация для семьи военных, всё как всегда. Только одного они не знали, что это последний раз, когда их маленькая семья была вместе и счастлива.Лепестки воспоминаний
Очередная служебная командировка, одна из многих. Ну, что могло пойти не так? Но сердце Анны чуяло беду. Александр со свойственной ему напористостью убеждал жену остаться вместе с детьми на квартире. Ему казалось, что её страхи — это какие-то глупые женские предрассудки, и он терпеливо старался убедить Анну, что все её переживания — это просто разыгравшиеся нервы, а в домашних хлопотах и заботах о детях время промелькнёт незаметно, как один день. Да и оставлять таких малышей на попечение друзей нехорошо. По расчётам Каренина командировка должна была быть короткой, всего-то три недели. Анна была готова бросить всё и следовать за мужем хоть на край света, как и следовало истинной жене офицера, но теперь она была ещё и матерью, и у неё есть долг не только перед мужем, но и перед детьми. К тому же, накануне маленький Алёша сильно простудился и заболел. Скрепя сердце она всё-таки согласилась с доводами Александра Александровича и осталась с мальчиками. Они тепло попрощались на перроне: Каренин ласково погладил жену по разметавшимся на ветру волосам и нежно поцеловал в лоб, Анна крепко-крепко прильнула к груди супруга, украдкой смахнув с лица слезинку. Раздался последний гудок поезда. Нехотя разомкнув крепкие объятья, Александр торопливо сжал тоненькие пальчики Анны Васильевны в своей ладони и, наконец-то выпустив её руку, запрыгнул в вагон. Через мгновение он выглянул в окно тамбура и, широко улыбнувшись, радостно помахал ей на прощание. Анна до последнего бежала за набирающим скорость поездом, провожая тающий в сумеречной мгле высокий силуэт мужа. Остановившись и немного отдышавшись, она в последний раз махнула рукой поезду вслед и нехотя побрела домой. Первое время Каренины часто списывались. За неделю до окончания срока командировки Александр вдруг перестал выходить на связь. Прошло ещё две недели. Анна Васильевна пыталась выяснить, что же всё-таки произошло, но тщетно. Довольно скоро ей удалось связаться с сослуживцами мужа и его друзьями, знакомыми, но никто не знал, куда же пропал штаб-офицер, полковник Каренин Александр Александрович. Прошёл месяц, другой, третий, Анна старалась не опускать руки и как могла продолжала поиски. Она в срочном порядке мобилизовала все возможные связи. При помощи знакомого генерала, хорошего друга её пропавшего мужа, она написала запросы во всевозможные военные инстанции и министерство. В конце концов, слух дошёл даже до старшего брата Александра, который все эти годы хранил молчание. К Анне с детьми он приехать не смог, но к розыскам всё-таки присоединился, хотя и заочно. Прошло ещё полгода, а вестей о муже по-прежнему не было. Измученная женщина вновь собрала всю свою волю в кулак и продолжила поиски мужа, но, увы, всё так же безрезультатно. Она не знала, как ей жить дальше, не знала, что говорить детям. Устав ждать ответов из различных ведомств, она оставила детей на попечение старого генерала и сама поехала по следам пропавшего офицера. Поиски как-то сразу не заладились. Чужой город встретил Анну холодно и неприветливо. Сырая промозглая гостиница, узкие грязные улочки, угрюмые люди, едко отвечающие на её вопросы. Так ничего и не выяснив, Анна поехала домой, к детям. На обратном пути Каренина сильно застудилась и по возвращении домой слегла. Долгий переезд, холод, постоянное нервное напряжение и потрясения окончательно надорвали, и без того слабое, здоровье Анны. После родов младшего сына она и так частенько испытывала недомогания, а тяжёлая дорога и неудачи в поисках мужа ещё сильнее усугубили её состояние. Шло время, а Анне так и не становилось лучше. Первоначальный диагноз врачей оказался ошибочным, и они не сразу заметили признаки нестандартно протекающей чахотки. Алексея практически не пускали в комнату к матери. Он ничего не понимал и очень скучал, ведь мальчик был сильно к ней привязан. Ему не хватало тепла её рук, звонкого смеха, нежных объятий. За время болезни Анны он сильно сдружился со старшим братом и между ними завязалась по-настоящему крепкая дружба. Чтобы дети не сидели без дела им наняли гувернёров для домашней подготовки к гимназии. Для Алексея потянулись печальные, безрадостные деньки. Спустя год, ребят, по просьбе Карениной, устроили в мужскую гимназию интернатского типа. Она как могла старалась уберечь сыновей от болезненно-тягостной атмосферы в доме. По выходным мальчики приезжали домой, и когда Анне становилось получше, она разрешала детям повидаться с ней. Алексей старался чаще бывать у постели матери. От природы наблюдательный мальчик давно заметил, что дома творится что-то неладное, обстановка стала мрачной и гнетущей, но детский мозг не мог понять сути происходящего. Для него было главное, что мама рядом. Правда, она стала очень грустной и совсем перестала смеяться. Всё чаще и чаще сухо, надрывно кашляла, пряча бескровные губы в платочек. Жизнерадостный блеск её лучистых глаз безвозвратно померк, и только слабая улыбка очень редко расцветала на изнуренном болезнью лице. Анна подробно расспрашивала сына про учебу, рассматривая его дневник, и с интересом слушала нехитрые рассказы из его учебных будней: про экзамены, одноклассников и новых учителей. Иногда, под звонкий голосок сына, она проваливалась в тяжёлое забытье. В его памяти навсегда останется эта печальная картина: полутёмная спальня, низко опущенные шторы, балдахин над кроватью, разметавшиеся на подушке волосы матери, серое исхудавшее лицо, тёмные круги под глазами, тонкие бескровные губы.«Мы пассажиры, рядом друг с другом все едем-едем куда-то туда. Кого-то поезд возит по кругу, а кто-то сходит с него навсегда…»
«Ария Распорядителя», мюзикл «Анна Каренина», 2016
Время неумолимо продолжало свой ход. Алексей рос, превращаясь из маленького улыбчивого мальчика в худенького нескладного подростка. Горестные размышления о больной матери сильно повлияли на его характер. Он всё чаще и чаще впадал в задумчивую отрешённость, становясь замкнутым и напряжённым. Поэтому ни с кем из одноклассников так и не сошёлся. Несмотря на то, что в гимназии Алексей был очень одиноким, там ему всё равно было намного спокойнее. Даже сильно скучая по дому, ему не хотелось возвращаться туда. Каждая поездка превращалась для него в настоящую каторгу. Алексей уже вырос и всё понимал. Наблюдать за медленным угасанием матери и понимать, что это неотвратимо было выше его сил. Начинались зимние каникулы, сколько радости они приносили уставшим от учёбы гимназистам. Одноклассники весело одевались, громко приглашая друг друга в гости, а Алексей провожал их грустным взглядом, спешно собираясь на станцию. Подходя к перрону, он с удивлением заметил, что там его уже давно ждали. На железнодорожной платформе мальчика встречали старший брат вместе с дядей, который специально приехал за ребятами из Петербурга. «Зачем они здесь?» — промелькнула в голове тревожная мысль. Он знал, что Дима учился в другой гимназии и уезжал домой часом раньше, и поэтому никак не ожидал увидеть брата на станции, а уж появление столь важной персоны, в лице дяди, окончательно сбило его с толку. Мальчик робко подошёл поближе и еле слышно поздоровался. Запрокинув голову, он с некоторым любопытством принялся разглядывать высокого подтянутого седовласого чиновника. Тот тоже с явным интересом и благосклонной снисходительностью, близоруко прищурившись, рассматривал младшего племянника через пенсне. Своего дядю Алексей знал только по описаниям матери и портретам, висевшим на стене в гостиной. Он был удивительно похож на отца, с той лишь разницей, что его черты лица были более резкими сухими и напряжёнными, а во взгляде сквозила так несвойственная отцу строгость. «Неужели, что-то случилось дома?» — сердце испуганно сжалось в груди, а внутри всё похолодело. Детское любопытство сменилось беспокойством. Устроившись в уютном купе, родственники всю дорогу провели в угрюмом молчании. Робкие вопросы мальчика дядя ловко игнорировал, а потом и вовсе вышел в тамбур, подальше от неловких расспросов. Дима пару раз предостерегающе шикнул на Алексея, боялся недовольства дяди, но ответов на тревожные вопросы младшего брата он тоже не знал. Разочарованно выдохнув, Каренин-младший принялся рассматривать снежные пейзажи за окном, нервно считая остановки до дома и предвкушая радостную, пусть и короткую встречу с любимой мамой. Мальчик ещё не знал, что дядя приехал не просто так, что дома их уже никто не ждёт, и родовое гнездо встретит пустотой и холодом заброшенных комнат. Любви больше нет, там остались только боль и скорбь, но в одиннадцать и десять лет с этим было невозможно смириться и очень трудно принять. После похорон матери, дядя забрал Алексея вместе с братом к себе и самостоятельно занялся их воспитанием. Он был человеком старой закалки, закоренелым холостяком и очень важным чиновником в министерстве, который всю свою жизнь посвятил службе государству. Дядя всегда придерживался каких-то собственных правил жизни, не совсем понятных окружающим людям. Эти принципы он и не преминул вложить в головы своих юных подопечных. Как-то, вызвав ребят на серьёзный разговор, дядя выразил им своё искреннее соболезнование. Опекун рассказал им, что у Анны случилось внезапное обострение болезни, которое оказалось для неё роковым. Сам дядя не успел застать Каренину в живых, распорядившись насчёт похорон, он основательно занялся изучением дел родственников. Выяснилось, что практически все деньги ушли на лечение матери и, по сути, Каренины были на грани разорения. В наследство братьям остался дневник матери, который дядя передал Алексею, так горячо любившему мать, и усадьба отца, по завещанию переходившая в пользование братьев в равных долях. От своей доли в наследстве опекун сразу же отказался в пользу племянников. Он и так был вполне обеспеченным человеком и отбирать у детей последнее не собирался. Его личные взаимоотношения с Александром их не касались. Дядя пообещал мальчикам решить вопрос с их материальным обеспечением и обучением, заверил, что не бросит их одних в беде, и отпустил спать. Он не стал рассказывать ребятам, что их отца суд признал умершим, так как прошли все сроки розыска. Когда вырастут, из документов сами всё узнают.***
Строгий опекун старался донести до мальчиков самую важную, на его взгляд, мысль: служить государству — это очень почётная и ответственная миссия, а принципы — это та самая узда, которая удерживает от многих ошибок в жизни. Дядя очень любил сыпать умными афоризмами, рассказывать поучительные истории из жизни, порою изматывая племянников своими нудными лекциями. Он охотно и с явным удовольствием рассказывал ребятам о своих жизненных идеалах, в том числе и про умение держать лицо перед трудностями. Дядя считал, что явное выражение каких-либо эмоций для мужчины — есть пагубная привычка и непростительная слабость. Он продолжал невпопад разглагольствовать о своих идеях, таким образом пытаясь как-то проявить своё участие к ним и отвлечь. За годы разлуки он отвык от проявления чувств, от родственных привязанностей, поэтому не смог дать им то тепло и поддержку, в которой ребята так нуждались на данный момент. Первые дни после похорон Алексей помнил очень смутно. Он словно погрузился в тягучий туман, обволакивающий сознание. Теперь единственным утешением для него было чтение материнского дневника. Забравшись в кресло с ногами, он внимательно вчитывался в полустертые строчки пожелтевших страниц. Рассуждения о семье, любви и верности, об отношениях с его отцом и просто мудрые зарисовки из жизни. Изучая до боли родной почерк, мальчик ласково гладил хрупкие листочки бумаги, которые всё ещё хранили запах её духов. Ему так хотелось вернуть ощущение тепла и защищённости, но буквы предательски расплывались, возвращая в жестокую реальность. Боль по-прежнему не желала отступать. Пора начинать думать о том, как же теперь строить свою жизнь дальше. Не выдержав напряжения, Алексей горько разрыдался, выплескивая накопившееся отчаяние. Подросток не сразу заметил, что за его начинающейся истерикой уже давно наблюдал дядя. Первым желанием опекуна было подойти, обнять и как-нибудь поддержать мальчика, но этот душевный порыв он быстро в себе подавил. Побоялся испугать ребёнка своею неловкостью. Покачав головой, дядя незаметно скрылся в темном коридоре. Своё обещание Каренин-старший выполнил. Как мог заботился об осиротевших мальчиках, выучил их, помог Алексею устроиться на службу к своему знакомому, а Дмитрия снабдил рекомендациями для продолжения обучения за границей, где тот остался жить и работать.***
Алексей Александрович устало потёр глаза, гоня прочь тягостные воспоминания прошлого. Встав с кресла и по привычке посмотрев на часы, он обнаружил, что уже очень поздно. «Серёжа даже не пришёл со мной попрощаться перед сном» — вздохнув, Каренин вышел из кабинета. Проходя мимо комнаты сына, он невольно приостановился возле дверей, прислушиваясь к ритмичному дыханию спящего ребёнка. Уткнувшись лбом о дверной косяк, отец внимательно вглядывался в личико Серёжи. Отношения с сыном складывались очень-очень тяжко, и Каренина данный факт весьма удручал. «Господи! Как он похож на неё… та же улыбка, брови, профиль… тяжело! Больно…» — губы вновь скривились в мучительной гримасе. «Он меня просто боится! И в этом виноват только я сам…» — отступив на полшага назад, Алексей нервно провёл рукой по волосам и, резко развернувшись, торопливо зашагал прочь. Он не услышал тихого шороха одеяла и босых шлепков маленьких ножек. — Папа!