Снежинка на ладони

Когда человек болеет, ему для улучшения самочувствия желательно укрепить свой организм. Если медицина чаще всего предлагает пилюли, то Димка видел выздоровление только через витамины. Купил мандаринов. Оранжевые шарики-плоды в непросвечивающем пакете теряли свою яркость, но запах всё равно чувствовался. Мандарины Димка приобрёл быстро, а вот со второй покупкой с самого начала были трудности. В его планы бесцеремонно вмешалась Софья Ивановна, её преследующие смеющиеся дотошные глаза сделали-таки своё, заставив Диму после долгих колебаний купить ещё и цветы. Обстоятельства были настолько неумолимы, что не оставили ни одной щёлочки для лавирования. Свободный день на этой неделе выпадал как раз на этот праздник. Навестить Фею в такой день и не поздравить - выглядело бы некрасиво. Вздохнув, Дима заставил себя согласиться с Софьей Ивановной — главным инициатором покупки цветов. Чем ближе он подходил к больнице, тем короче становился шаг, замедлялась скорость, и голова шла кругом от предстоящих действий. Цветы купил, но это не означало, что лично будет дарить девушке. Это даже и обсуждению не подлежало. Он даже представить не мог, как бы стал вручать ей цветы. Он читал где-то, что каждый цветок имеет своё значение… А в этом деле он ни бум-бум… Понимание этого, как звук лопающихся мыльных пузырей, засело в подсознании очень крепко. Оправдывая свою нерешительность, Дима решил, что лучше не вторгаться в личное пространство девушки. Но это не означало, что он отказывался вручать подарки. Тут он полагался на фантазию и смекалку. Мандарины он просто попросит передать в палату. Для этого у него была заготовлена шоколадка - оставалось лишь найти подходящего человека. Свернув с дороги, упирающейся в главный вход больницы, Дима засеменил по лёгкому белому налёту, огибая здание и направляясь во внутренний двор. Пропустив мимо себя машину скорой помощи, стал внимательно изучать расположенный под окнами высокого здания небольшой сквер. Сквер скромно представлял собой площадку со скамейками по кругу и деревьями-подростками, разбежавшимися по аллеям небольшими группами и сонно взиравшими на молодого человека, появившегося перед ними. Узкая, но зато хорошо протоптанная тропинка в сторону сквера заканчивалась возле скамейки, на которой старательно был убран снег, вернее, часть снега, что позволяло рассмотреть окрашенные бруски, ровными рядами соединяющие изогнутые ножки скамьи. Опустив пакет с мандаринами на чистую поверхность, Дима вытянул из-под куртки шуршащий пакет с цветами. Первое, что пришло в голову — слепить снеговика, прикрепив к его руке цветы. Но под тонким белым налётом находилась спрессованная корка жёсткого и непригодного для лепки снега. Всё же хотелось попытаться - Димка был разочарован — с трудом собранный шар почти сразу развалился и превратился в обычный светлый холмик. «Что же делать?» — рассеянно выдохнул юноша. Вдруг с удивлением заметил, что тень, скользящая перед ним по серо-белому весеннему полотну, неожиданно стала двуглавой, и одна голова, возвышаясь над другой, постоянно двигалась то влево, то вправо. Осторожно повернувшись в сторону, он разглядел силуэт человека. Увлечённый, он и не заметил, как из очередной подъехавшей машины скорой помощи вышла женщина и направилась в его сторону. Из-под её плаща выглядывал тонкий край белого халата. Женщина шла по тропинке и сосредоточенно вслушивалась в прижатый к уху блестящий телефон. Два человека одновременно заметили присутствие друг друга, и через несколько секунд взгляды их встретились. — Телефон… — непроизвольно протягивая руку в сторону женщины, сказал Дима, узнав знакомый образ, который, видимо, прочно сидел в памяти. — Ха! Нет-нет, этот телефон мы ломать не будем! Мне его коллеги подарили, — бодро, с улыбкой воскликнула женщина, с любопытством разглядывая парнишку, цветы на скамейке и мандарины, шустро выбежавшие из пакета «на прогулку». — Второй раз встречаемся. Интересно! Присев на край скамьи и мягко охватив своим взором растерянного юношу, женщина неожиданно предложила: — Может, познакомимся? Меня зовут Лариса Дмитриевна… Да, благодарю тебя за прошлый раз. Я тогда так хорошо пообщалась с твоей птичкой. — Дима, — смущённо обронил паренёк, продолжая разглядывать горку снега возле своих ног. — Пришёл навестить? — участливо поинтересовалась Лариса Дмитриевна и, открыв свою сумочку, стала в ней что-то искать, но через несколько секунд, видимо, решив отложить поиск на потом, щёлкнула замочком и внимательно посмотрела на Диму, ожидая ответа. — Да, — робко ответил Дима, не зная как себя вести сейчас в присутствии взрослого человека. Он не ожидал, что кто-то разделит с ним минуты, такие волнительные для него сейчас. — И кто она? — заговорщически подмигнув Димке и почему-то убавляя голос до шёпота. — А… это больной… он… знакомый, — уклончиво пытался ответить Дима, с опаской ожидая следующих вопросов. — Да, ты прав, в больнице здоровых не держат. И всё-таки, наверное, знакомая? — настойчиво продолжала Лариса Дмитриевна. Юноша ничего не ответил, обречённо кивнул головой, понимая в очередной раз, что женское любопытство не имеет границ по определению. — Что же ты тут изобретаешь? — сменив сложную для Димы тему, собеседница указала на белую насыпь снега перед ним. — А это я хотел снеговика сделать, но не получилось, — облегчённо выдохнул он, довольный тем, что разговор пошёл по другому руслу. — Снеговика? Здорово! Но тогда ему надо метлу и ведро, — озираясь в поиске только что озвученных предметов, шутливо произнесла она. — Этот снеговик особый, он должен был держать цветы вместо метлы, — увлечённо подхватил разговор Дима. — Да? Жаль, что снеговик не получился, — сочувственно добавила Лариса Дмитриевна и, словно между прочим, быстро спросила: — А больной в какой палате у нас отдыхает? — В двести тридцать седьмой, — машинально ответил Дима, всё ещё разглядывая разрушенную конструкцию снеговика. — Так ведь у неё окна выходят на другую сторону, — растерянно произнесла женщина, ожидая объяснений. — Я знаю, поэтому и хочу именно здесь слепить, да вот не получается, — уверенно ответил Дима, и только после этого к нему пришло осознание, что сказал гораздо больше, чем надо, и то, что говорить никому не следовало. — Понимаю, — доверительно произнесла Лариса Дмитриевна и вопросительно добавила: — А мандарины тоже здесь оставишь? — Нет, мандарины я хочу передать в палату, — утвердительно произнёс Дима и покраснел, как спелый помидор, невольно заставив женщину улыбнуться. — Хорошо, я тебе помогу, ты ведь мне тоже помог тогда… с телефоном. — Только не говорите ей про меня, пожалуйста, — попросил Дима, настороженно ожидая ответа на свою просьбу. — По рукам, — услышал он. Лариса Дмитриевна поднялась со скамьи. — Запомни, своих не выдаю. А мандарины просто занесу в палату и скажу, что с вахты просили передать. Правильно? — Да, — согласился юноша, не веря своим ушам и радуясь, что с передачей гостинцев для Феи удачно получилось. Зазвонил телефон. Женщина ответила на звонок. Она говорила негромко, но отчётливо. При этом она несколько раз повторила номер своего домашнего телефона. Видимо, человек говоривший с ней, торопился записать его. Завершив разговор, она повернулась к юноше, чтобы попрощаться. Перед ней с вытянутой рукой стоял Дима. Он держал шоколадку со вставленной в её бумажную обертку гвоздикой. — Это ей? — спросила женщина. — Поздравляю с праздником Вас! — порывисто выдохнул юноша и смущённо опустил глаза. — Хороший сегодня день! — произнесла Лариса Дмитриевна, принимая подарок, и, снова переходя на шёпот, тихо спросила юношу: — Как её зовут? Это, чтобы мне не попасть впросак. — Светлана… — едва слышно произнес Дима. — Ладно, бывай! Лепи своих снеговиков! А в остальном можешь довериться мне! — многозначительно выделив вторую часть своей фразы и помахав на прощанье, она скрылась в дверях здания.