Президент студенческого совета - Могами Кёко

      — Телефон абонента выключен или… — в тринадцатый раз избитая фраза доносилась из телефона актёра. Он начал звонить Кёко ещё с десяти вечера, после звонка Такарады, от которого он узнал, что девушка уже ушла.       В первые два раза на звонок никто не ответил, а после телефон и вовсе выключили. Домой Кёко не приходила — это он узнал, спустившись к консьержу. Беспокойство всё нарастало, а сидеть спокойно без дела он не мог. В одиннадцать решил поехать в агентство.       Такарада, узнавший о пропаже Кёко, послал Руто пройти по её маршруту. В половине двенадцатого он отзвонился: Кёко нашлась. Живая. Рен облегчённо выдохнул.       — Такарада-сама, Могами-сан замерзла, она вся в синяках. Отвезти её в больницу? — Рен всё слышал.       — Я отвезу. Где они?       — Рен, сядь. Руто справится, — уже в телефон ответил: — вези в ближающую, тридцать седьмую, если не ошибаюсь. Отзвонишься — приедем.       — Хорошо. — Такарада закончил разговор, положил телефон на небольшой журнальный столик и перевёл взгляд на вышагивающего перед диваном актёра, готового сорваться в любую минуту.       — Рен, ты понимаешь, что произошло?       — Конечно, я понимаю!       — Нет, ты не понимаешь. Сядь я сказал! — Рен вздрогнул от резкого тона и сел на диван, склонив голову на руки и упираясь ими о колени. Такарада продолжил: — В больницу тебе нельзя — будет только хуже и тебе, и Кёко. А ты этого не хочешь, — с нажимом сказал Президент. — Я уверен на 95%, что это из-за той статьи.       — А остальные пять?       — Вероятность того, что это простая случайность и со статьей, и твоим к Кёко отношением никак не связана.       В кабинете повисло молчание.       — Это всё из-за меня, — «Нет, парень, ты убивался из-за Рика, а теперь из-за Кёко надумал? Ну уж нет…»       — Рен, ты…       — Нет, виноват! Мне не стоило отвечать на том интервью, тогда бы и статью ту не выпустили, не стали бы копать под нас…       — Сейчас ты прошлого не изменишь — машину времени ещё не изобрели… Езжай домой — я позвоню, как только будут какие-нибудь новости.       — Сразу же.       — Сразу же, — внимательно посмотрев на Президента, словно желая взглядом ему сказать, чтобы он сдержал своё слово, Рен удостоверился в своих мыслях и, кивнув, вышел.       Агентство пустовало, лишь у поста охраны слышались голоса. Приглушённый свет в коридорах наводил на мысли о дешёвом ужастике, совсем не радуя актёра. Рен перекинулся парой слов с мужчинами и вышел в прохладный ночной шум большого города.       В голове роились сотни мыслей-воспоминаний, моментов, связанных с ним и Кёко. Они были разными, но, несомненно, дорогими. Ему не хотелось терять их отношения, но обстоятельства явно складывались не в его пользу. Им был необходим разговор, тот, который расставил бы всё по местам.       Но, увы, поговорить лично в ближайшее время им вряд ли получится и осознание этого не могло не разочаровывать.

***

      Кёко пришла в себя лишь, когда они почти приехали в больницу. Тело не ощущалось, а вот боль была слишком сильной, чтобы самой с ней справиться. Руто, понявший, что пострадавшая пришла в себя, попытался деликатно расспросить её о произошедшем.       — Могами-сан, как вы? — знакомый голос спрашивал её о самочувствии. Соотнеся голос с образом помощника Президента, Кёко ответила:       — Плохо, — она лежала на заднем сидении, и каждое движение машины доставляло сильнейшую боль.       — Потерпите немного, скоро мы приедем в больницу. Что с вами случилось? Что вы помните?       — Я… кажется, я шла из агентства… домой, да, домой… было темно, и я решила пройти через дворы… потом какие-то шорохи и свет в глаза… меня ударили… потом снова и снова… потом… ничего не помню… кажется, я отрубилась…       — Вы знаете нападавших?       — Нет… я их раньше никогда не видела…       — Они что-то говорили? Какие-то особенные черты?       — Ту женщину, что била, я не запомнила… у второй… у неё были темные длинные волосы и какие-то цветочные духи…       — Хорошо. Мы приехали.       Потом был долгий разговор с врачами, уколы, мази, бесконечная череда передач «из рук в руки».       Её определили на ночь в палату и поставили капельницу. Как сказал врач — чудо, что она ничего не сломала. Но вот с обморожением не повезло — несколько часов на сырой весенней земле не пошли ей на пользу. Как только тело оказалось в тепле, сначала салона машины, а после — больницы, сразу появилось дикое желание почесать замерзшие участки, лишь усиливая боль от щедрых ударов. Медсестра, ставившая обезболивающее, строго-настрого запретила трогать больные места.       После капельницы заходил Такарада, и Кёко удивилась столь позднему визиту, а после подумала — «Это ведь Президент…» и удивляться перестала. Мужчина посмотрел на её вид, повздыхал, поругал и сказал, что Ямада в курсе, Рен тоже, но в больнице ему появляться нельзя. Компании менеджера актриса была бы рада, а вот на слова о Рене не знала, как реагировать. С одной стороны — увидеть его хотелось, но вот как сказать то, что сказать было необходимо, тем более сейчас — она не знала.       Разговор им предстоял личный и тяжёлый, так что больница явно не была лучшим для этого местом.       Но сначала… ей нужно всё хорошо обдумать… Утром…       Сон был лучше любого лекарства, а с временным спасением от боли, которое он дарил — становился просто необходимым.

***

      Для Рена ночь выдалась практически бессонная. Стоило лишь на мгновение прилечь на кровать и закрыть глаза, как тут же мозг выдавал происшествия прошедшего дня, выставляя их в совершенно жутком свете.       Свет в комнате, оборудованной под тренажерный зал, ночью почти не выключался.       Утро не было и не могло быть добрым. Две чашки кофе взбодрили, но сил не прибавили, а они ему бы ещё очень и очень пригодились.       На сегодня, если память ему не изменяла, запланировано интервью с актёрами «Tragic Marker» и последующая встреча с фанатами. Что Такарада придумал, чтобы заменить Сецу — Рен не знал, да и вообще в планы Президента его никто не спешил посвящать.       Джилли ждала его к десяти, в то время как интервью было запланировано на обед. Неспеша собравшись, Рен поехал в LME. Дорога была спокойной, пробок не предвиделось (если верить навигатору), а потому действия были спущены на автопилот.       Яширо на сегодняшний день получил выходной, поскольку кроме интервью дел никаких не было. На мгновение актёр ему даже позавидовал, пока не вспомнил, что сам же его и отпустил. Что-то происходило между его и Кёко менеджерами, так что пусть хоть кто-то разберётся со своей жизнью…       Без пяти десять он зашёл в мобильный фургончик настоящей ведьмы своего дела. Через час разговаривал с Такарадой в образе Каина Хилла. Он красноречиво смотрел на Президента и изредка бросал короткие фразы на английском. Без сестры его мало что интересовало.       Получив от Такарады наставления, актёр вышел из его кабинета. Его тёмная мрачная фигура распугивала окружающих, но этот факт его не заботил. До интервью оставалось чуть меньше часа и он, наверно впервые в жизни, не знал чем себя занять. Присев на диван на втором этаже, недалеко от нужного зала, он бесцельно смотрел в стену напротив, изредка проверяя время на телефоне.       «Ещё сорок минут сидеть… Сецу бы точно скрасила время ожидания…» — губы тронула мимолётная улыбка и тут же исчезла. — «Сецу… приглашённая иностранная актриса, имя которой мне не известно… раскрыть свою личность не пожелала, так что в реальности я её даже не видел… всё вызывающее поведение Хиллов — результат великолепной актёрской игры… Вам понравилось? Спасибо, мне очень приятно слышать, что моя игра вас взбудоражила… О, режиссёр…»       — Здравствуйте, мистер Хилл, — на приветствие актёр лишь кивнул. Режиссёр Коноэ, осмотревшись по сторонам, продолжил: — Раскрытие вашей личности будет в самом конце… представляю, какой это будет шок…       «Даже не сомневаюсь…»       — Кстати… а где же ваша сестра?       — Сецу… в силу некоторых обстоятельств мы не можем раскрыть личность Могами-сан… — тихо, чтобы не услышали случайные свидетели, ответил Куон.       — Из-за той статьи?       — Да, большей частью… если кто-то из группы спросит: Сецу — иностранная актриса, которую вы в жизни не видели и не знаете. Роль была создана без вашего ведома, а раскрываться она не захотела.       — Жаль конечно, она талантливая девочка…       «Ещё какая талантливая… до мурашек…»       — Режиссёр, скоро начинать будем, — сказал помощник режиссёра, выглянув из-за двери.       — Хорошо! Идёмте, Хилл-сан, — Каин кивнул и поднялся с дивана, вперёд режиссёра идя к залу.       «Великолепный актёр и ученица вся в него… надо будет узнать, как у них с работой…»

***

      Ямада, снова ночевавшая у Яширо, не находила себе места. Она была виновата в том, что на Кёко напали! Если бы она не повела себя так эгоистично, если бы лучше выполняла свою работу, если бы…       — Хакано, успокойся, — всё повторял Яширо. Он не мог спокойно смотреть, как она себя изводит.       — Да как я могу быть спокойна?! Как? — в порыве чувств, Ямада вскочила со стула, что он едва не упал, и тут же села обратно, — как я могу быть спокойна?       Её голос сменился от крика до едва разбираемого шёпота. Закрыв лицо руками, она поставила локти на стол. До Яширо донёсся первый всхлип. Тяжело вздохнув, мужчина поднялся и подошёл к кухонным шкафчикам. Немного покопавшись там, он извлёк на свет пузырёк успокоительного. Накапал двадцать капель, посмотрел на женщину, секунду подумал и добавил ещё десяток.       — На, — протянул лекарство и воду.       — Спасибо… — горечь успокоительного тут же перебила всё желание рыдать, обнимая что-нибудь. Или кого-нибудь… на крайний случай.       Яширо, заметив, что Ямада немного пришла в себя, сел рядом. Взгляд упал на часы на стене. Девять утра.       — Собирайся, — он поднялся и ушёл в спальню.       — Что? Куда? — Хакано, бросившаяся было за ним, тут же вылетела обратно. И вроде бы: чего смущаться? Ну снял он майку и снял, но отчего-то пришло странное, несвойственное ей чувство стеснения. — Дверь нужно закрывать!       — Не нужно вламываться в закрытую дверь, — донеслось из-за предмета разногласий. Для надёжности Ямада подпирала дверь спиной, чтобы уж точно не было соблазна. Только она не учла того факта, что дверь открывалась не в её сторону.       — Не падать, — женщина, едва начавшая заваливаться назад, была остановлена вовремя подставленной рукой менеджера. Чуть подтолкнув Ямаду, чтобы она смогла наконец обрести равновесие, Яширо закрыл дверь и прошёл мимо.       — Так куда мы? — Хакано поспешила за мужчиной, ищущим свой телефон.       — Для начала — забрать твою машину со стоянки, а потом в больницу.       — В какую больницу? Не хочу я ни в какую больницу.       — В тридцать седьмую, навестить Кёко-чан.       — Тем более! Это ведь я…       — Так! Что ты ведёшь себя как маленькая? — он наконец нашёл телефон и обернулся к женщине, которая отвернулась и недовольно ответила:       — А я может и есть маленькая.       — Тебе двадцать семь, — устало.       — Двадцать шесть, — недовольно.       Вдох-выдох…       — Хакано… чан… — обманчиво ласково, как будто к ребёнку. Она не поворачивается и Яширо может почти незаметно подойти к ней. Но Ямада, словно почувствовав что-то, оборачивается. Поздно. Через пару секунд она аккуратным мешком повисает на плече Яширо.       — Отпусти! Поставь, где взял! Помогите-спасите! Похищают! — вопли не имели никакого эффекта.       — Здесь прекрасная звукоизоляция, — одной фразы было достаточно, чтобы Ямада уменьшила громкость.       — Дай хотя бы одеться.       — Ты одета.       — Я в твоей одежде, — с нажимом ответила девушка, одетая в мужские майку и штаны. Вещи Ямады были в стирке, так как их хозяйка умудрилась их чем-то испачкать.       — Она тебе очень идет.       — Издеваешься, — факт.       — Немного, — признание. Но Яширо всё-таки немного наклоняется, позволяя Ямаде соскользнуть на пол. — Десять минут.       — Пятнадцать! — ответила Ямада, перед тем как скрыться в ванной, где уже должны были высохнуть вещи.       Яширо вздохнул, словно задавая сам себе вопрос, «Что я творю?». Впрочем, такой же вопрос червячком ползал и в мыслях Ямады.       Никто из менеджеров не мог бы дать удовлетворительный — хотя бы, — ответ…       Женщина вышла минут через двенадцать, переодетая и даже успевшая соорудить немного неаккуратный пучок из своих волос.       Всё время пока они шли до машины Яширо, пока ехали до стоянки, а потом в разных автомобилях до больницы — Ямада хотела сбежать. Да, это было глупо и трусливо, и она это прекрасно понимала, но ничего не могла поделать со своими мыслями. Она думала, что Кёко не захочет её видеть, что начнёт говорить, что это она виновата в случившемся. Этого Хакано бы не вынесла. Одно дело думать о плохом и совсем другое — когда мысли воплощаются в реальности.

***

      Пресс-конференция проходила в обычном своём темпе. За столом сидели исполнители главных ролей, а напротив представители СМИ. Режиссёр представил всех сидящих актёров, немного рассказал о формате проведения и дал старт к началу.       Каина, по просьбе Коноэ-сана, не беспокоили вплоть до его объявления, так что почти целый час он лениво наблюдал за происходящим, про себя же отмечая каждую деталь. Конференция проходила в одном из залов LME, а фанаты ожидали на первом этаже агентства, наблюдая за интервью с небольших экранов.       — Что ж, — режиссёр встал, привлекая к себе внимание, — наша встреча почти подошла к концу. Уверен, у многих из присутствующих здесь есть ещё несколько вопросов. Например, почему же актёр, играющий Джека, ни слова не произнёс? Или почему о Каине Хилле нет никакой информации? Кто же он — Каин Хилл? — актёры, как и журналисты, переводили взгляд с фигуры в чёрном на режиссёра. У Рена возникло мимолётное ощущение, что мужчина явно наслаждается всеобщим вниманием людей, ожидающих информации о Каине Хилле. — Я приоткрою вам эту тайну.       По залу пролетел небольшой гул и тут же стих, ожидая продолжения.       — Это известный японский актёр, сыгравший во множестве фильмов и сериалов. Например «Purple Down II», «Ring-Doh», «Dark Moon», «Чёрный дьявол», «Президент студенческого совета — горничная!». Думаю, все уже догадались, кто же на самом деле скрывался под псевдонимом Каина Хилла. Этот человек по моей просьбе сыграл несколько ролей. Он — известный каждому японцу — Тсуруга Рен.       Режиссёр закончил свою речь, прогоняя ощущения Рена, что его рекламируют, как новый и «невероятно выгодный» товар. Присутствующие в помещении и замершие у своих экранов люди могли наблюдать удивительные метаморфозы, происходящие прямо на их глазах.       Каин Хилл неспешно поднялся, приковывая к себе взгляды, показывая вызывающую улыбку, полностью в его стиле. Для особо сомневающихся, Рен пригладил волосы, создавая подобие порядка на голове. Руки медленно расстёгивали пуговицы тяжёлого плаща. Убрав его на спинку стула, Рен наконец стал знакомым всем Тсуругой — под плащом был чёрный костюм с идеально белой рубашкой. Выражение на лице стало привычно-вежливым. Зал, завороженно притихший, тут же взорвался многоголосым гулом. Все наперебой спешили задать вопросы и первыми опубликовать «горячий» материал.       Кёко, смотревшая конференцию в прямом эфире, лишь хмыкнула, отметив, что Рен собой очень доволен. Дальше шел лишь бесконечный поток вопросов, но пока, к счастью или не очень — её не вспоминали.       «Даже обидно, что про Сецу так просто забыли… Хотя, наверно это и к лучшему, учитывая какими были Хиллы, ещё больших скандалов было бы не избежать…»       Наличие свободного времени, которое некуда деть, подразумевает собой долгие размышления на вечные темы. Ну, или не на вечные, но точно — размышления…       «Как же скучно… даже делать ничего нельзя… Вон, Такарада-сан в один голос с сэнсэем* сказали лежать и отдыхать… Даже сценарий забрали, сказав, что я буду его учить, пока он со мной не заговорит… можно подумать, что бумага разговаривает… хоть на стену лезь… угу, и пугай посетителей… ёкай больничный… а что, точно развлечение будет…»       Дверь сотряслась от ударов, отвлекая Кёко от мыслей. В проёме между стеной и дверью показалась голова Яширо. Потом скрылась, зато стали слышны какие-то разговоры, и снова вернулась. Тело пока показываться не желало.       — Привет, Кёко-чан! Можно?       — Конечно, входите, Яширо-сан… А разве вы не должны быть на конференции?       — Сегодня Рен самостоятельный мальчик, — Кёко улыбнулась от такого определения. Хорошо, что самого «самостоятельного мальчика» здесь не было.       — Ой, а… — «Что вы делаете, Яширо-сан?» — вопрос так и остался незаданным, а мужчина снова скрылся за дверью. Послышались какие-то голоса, один из которых явно принадлежал менеджеру, а второй… Хакано?       Актриса даже немного привстала, чтобы увидеть происходящее по ту сторону. Резкая боль тут же напомнила об осторожности движений. Кёко удобно села на кровати, чтобы как можно меньше отвлекаться на неприятное чувство. Представление, устроенное менеджерами кончаться не спешило, и Кёко с интересом ожидала его развязки.       — Да зайди ты уже! — Яширо безуспешно пытался втянуть Ямаду в палату. Та упиралась ногами и руками, и Кёко решила немного помочь мужчине.       — Ты не хочешь меня видеть, Ямада-сан? — в голосе сквозила печаль и актриса удовлетворённо заметила, как застывшая на пару секунд женщина оказалась втянута в комнату проворным менеджером.       — Научилась! — притворно-возмущённо заявила Хакано. — Научилась! У этого… этого «самостоятельного мальчика»… — передразнила Ямада. Кёко рассмеялась от такой пародии, тут же схватившись за занывший бок.       Ямада это заметила и подошла чуть ближе.       — Знаю, выгляжу ужасно, — актриса улыбнулась, пытаясь превратить всё в шутку. Виноватый взгляд женщины её немного напрягал. Менеджеры шутки не оценили: Яширо замер у двери, а Ямада едва сдерживала слёзы.       — Прости меня, Кёко.       — А? За что ты просишь прощения? — горький взгляд Ямады на её разбитую губу и сиреневый синяк на лице сказал всё за женщину. — Ты не виновата.       — Вот! Я ей тоже самое говорил, — Яширо всплеснул руками от негодования, подходя ближе к койке Кёко и стоящей рядом Ямаде.       — Но… я ведь должна была приехать за тобой, а вместо этого…       — Ты не виновата, — Кёко, поморщившись от неприятных чувств — от движения начинали ныть синяки на руках, взяла руки Ямады в свои. — Ты мне очень помогаешь, и я не хочу, чтобы ты чувствовала вину за поступки, которых не совершала. К тому же со мной ничего страшного не случилось — врач сказал, что уже через пару дней меня выпишут и я вернусь к работе. Ты мне поможешь?       — Конечно… конечно, Кёко! — Ямада растрогалась от искренних слов и обняла актрису. — Прости…       — Ничего, — Кёко всё-таки как не пыталась скрыть, что от прикосновений женщины ей больно, ощутимо расслабилась, стоило Ямаде её отпустить.       — Что сказал врач? — Яширо, до этого давший высказаться Хакано, начал разговор.       — Болеть ещё будет, прописал обезболивающее и мазь от синяков — если совсем плохо будет.       «Мазь ей пригодится точно» — сначала розовые, отметины начинали темнеть и было видно, что над «раскраской» Кёко постарались от души.       — Ты видела, кто тебя… избил?       — Это были две женщины… полиция уже всё у меня выведала. Они предполагают, что погром в ресторане и нападение вечером — никак не связаны, но и возможности такой не исключают.       — Да уж… — как-то мрачно отозвался мужчина. — Президент, насколько мне известно, хочет проводить параллельно своё расследование, но пока больше мне ничего не сказал, кроме того, что Рену запрещено приближаться к больнице. Кстати, тебе от него привет. Сказал, что позвонит вечером, — Яширо бросил взгляд на беззвучно работающий телевизор, где показывали актёра, окружённого со всех сторон фанатами, — если, конечно, будет цел.       «Это точно, а то могут ведь и на сувениры порвать»       — Хорошо. Спасибо, что передали. Извините, не могу вас ничем угостить, — виновато улыбнулась девушка.       — Да какое угощение, Кёко? Отдыхай, пока есть такая возможность, — возражала Ямада, — а то потом будешь всё отрабатывать.       Напряжение исчезло, и разговор стал гораздо оживлённее.

***

      Менеджеры пробыли у Кёко около часа, пока их не выгнала медсестра. Кёко снова обследовали, сказали, что уже завтра выпишут, и оставили отдыхать.       У приходившего её навестить Такарады девушка всё же смогла выторговать сценарий, который от недостатка дел перечитывала по десятому кругу. Ещё попросила оригинальную мангу, по которой снимают дораму, и к сценарию добавились ещё и 18 томов.       Как раз, когда она заканчивала 6 том, позвонил Рен. Разговор как-то не клеился, поэтому ограничившись пятнадцатью минутами диалога, они попрощались. О поцелуе в гримёрной не вспоминали, но пообещали себе лично обсудить всё друг с другом.       "Завтра должно быть лучше. Завтра всё выяснится", - успокаивали себя актёры.