Цена ошибки

Мост на северо-востоке знал, наверное, каждый житель Централа старше пяти лет. Это место всегда было окутано привлекательным для обывателей мистико-трагическим ореолом. Впрочем, как и любое место, буквально притягивающее к себе всевозможные происшествия. Вероятно, не найдется ни одного населенного пункта, не обладающего своим «нехорошим местом». Где-то это перекресток дорог в самом центре города, на котором год за годом скоропостижно умирают прохожие, где-то парк, отчего-то полюбившийся самоубийцам… Может быть, ничего таинственного в этом нет, просто не повезло кому-то умереть именно там, а дальше новость разнеслась по домам и квартирам, обрастая все новыми подробностями, привлекая психически неустойчивых лиц к сомнительным местам и действиям. Но всегда найдется тот, кто с пеной у рта будет доказывать, что ничего не происходит просто так, будет ссылаться на высшие силы, потоки энергий, память места и многое другое. Тем самым только увеличивая поток желающих прикоснуться к неизведанному, проверить свою храбрость и поведать всякому, кто захочет выслушать, все новые и новые, будоражащие воображение и заставляющие сердце биться быстрей, подробности существования этих маленьких городских аномалий. Так и мост на окраине аместрийской столицы стал очередной городской легендой. Каждый законопослушный гражданин всеми силами избегал пройтись в его окрестностях после наступления сумерек. Если дела и вынуждали кого оказаться в тех краях вечером, то люди сбивались в группы, а одиночные прохожие перемещались быстро, почти бегом. Бдительные родители строжайше запрещали своим детям ходить к «тому мосту», даже армейцы на чем свет стоит проклинали патрули в том районе. А Джин Хавок в мистику не верил, равно как и в чертей, призраков, параллельные миры и в прочие вещи, по непонятной причине, столь любимые для обсуждения всеми, от юных барышень до офицеров. Верил он в человеческую жестокость, порой необъяснимую ничем, кроме психических отклонений, иначе как объяснить тот факт, что у какой-то сволочи поднялась рука на беззащитную слабую женщину? Каждый раз лейтенанту было дико смотреть на очередную жертву кровавой расправы. Дико оттого, что происходит это в мирное время вдали от передовой, зачастую бесцельно, от скуки. И не было никакой возможности это прекратить, пресечь, задушить в зародыше. Около места трагедии стояла небольшая толпа. Чуть в стороне, дабы не мешать и не нарваться, стояли вездесущие зеваки. Странная прослойка населения, появляющаяся из ниоткуда везде, где происходит преступление, стихийное бедствие или еще какое происшествие. Состав ее практически неизменен: потрепанные мужики, образа рабочих неквалифицированного труда, пожилые женщины, среди которых всенепременно найдется минимум одна кликуша, пара-тройка собачников и мамаш с детьми да несколько во все сующих свой нос подростков. Непосредственно вокруг погибшей находились уже люди в форме: в стандартной синей армейской и черной – городских патрулей. Знакомых лиц Джин не обнаружил. К полковнику сразу подбежал немолодой седовласый патрульный и принялся докладывать. Хавок же отошел в сторону и закурил. Стоявшие перед ним солдаты из оцепления расступились, и Джин увидел тело погибшей. - Какая красивая, - помимо воли вырвалось у лейтенанта. - Была… Молодая женщина и впрямь была прекрасна, смерть не исказила правильных черт ее лица, бледность кожи только подчеркнула их. На ее лице навсегда застыло выражение какой-то детской обиды и удивления. Глаза покойной кто-то успел закрыть. По бежевой кофточке растеклось темное кровавое пятно. Руки покойницы были заведены за спину, вероятно, связаны. А вокруг тела отчетливо виднелся круг, что было изображено внутри него, рассмотреть не было возможности – мешала убитая. - Красивая, - раздалось слева от лейтенанта. - Такая молодая, девятнадцать всего и имя красивое – Кэти, какая только мразь посмела, впрочем, пустое… Хавок обернулся к говорившему, им оказался достаточно молодой капитан армии. - Здравья же… - начал Хавок. - Не надо официально, - тихо сказал капитан и отошел к другим военным. - Где черти носят эксперта?! Что я могу сказать о круге? Ничего! Да потому, что посреди него лежит труп и все застит! – Хавоку даже смотреть не надо было, чтобы понять, что это орет полковник. «Какой-то он сегодня нервный», - подумал военный. В отличие от своего подчиненного, Рой Мустанг уже догадался, кому придется отвечать за раскрытие этого дела. Время шло, все что-то делали, а предоставленный самому себе лейтенант с неудовольствием заметил, что умудряется засыпать стоя, да еще всего в нескольких метрах от трупа. Наконец-то прибыл, вернее, прибыла эксперт. Хавок никогда бы не подумал, что такая миловидная женщина может работать в такой страшной и грязной профессии. Покажи ему кто подобную даму на улице и спроси, кем она работает, так Джин определил бы ее учительницей в школе, как максимум - детским врачом. К тому же, все предыдущие разы на труп приезжал мужчина-эксперт. Желая поближе рассмотреть такое диво-дивное, лейтенант протиснулся между столпившимися солдатами оцепления и подошел к женщине, которая как раз начала выяснять обстоятельства обнаружения погибшей. - Простите, мадам, а почему прибыли вы, а не доктор Нокс? – судя по всему, полковник тоже видел этого специалиста впервые. - Доктор сейчас в отпуске, к тому же, он занимается в основном «армейскими» покойниками, я же специализируюсь по гражданским, - низким грудным голосом пояснила эксперт. Подошедший лейтенант увидел, что эта незнакомая доктор, несмотря на бодрый и моложавый вид, если еще не отметила полувековой юбилей, то приближается к нему. - Так вам сообщили, что этот труп гражданский, без особенностей? «Да чего Мустанг привязался, ему сто раз без разницы должно быть, кто на вскрытии резать будет…» - Мне вообще ничего не сообщили, какой-то сержант пробурчал в телефон, что труп под мостом, выезжайте. Ну, так что, я начинаю работать? - Начинайте, только под телом круг начерчен, постарайтесь не затоптать… Пробормотав что-то вроде: «Не учите меня, как надо работать», - эксперт приступила к своим обязанностям по описанию трупа на месте происшествия. Эта доктор работала также четко, быстро и выверено, как и ее коллега. По окончании осмотра дама приказала санитару, приехавшему с ней, заручиться помощью солдат и погрузить тело в машину. Только «труповозка» скрылась на улицах города, как из-за ближайшего поворота вырулила черная легковая машина, одна из тех, что были приписаны к штабу. - Кого еще черти несут? Разъездились. Небось, начальство чье-то тащится, - высказался давешний капитан. Капитан как в воду глядел. На место преступления пожаловал столь «любимый» всеми бригадный генерал. - Почему посторонние на месте убийства?! Немедленно разогнать! Исполнять, живо! – не успев выйти из автомобиля, заорал генерал. Солдаты тут же засуетились, не зная, что делать: то ли честь отдавать, то ли держать оцепление или же разгонять зевак? Однако зеваки оказались опытными и совершенно незаметно сами разошлись. Еще с полчаса над рекой разносились вопли и приказы, зачастую противоречащие друг другу. И оцепление не так стоит, и сапоги у патрульных недостаточно начищены, и труп слишком рано увезли, преступник еще не пойман, а так же многое и многое другое. «Он что, поорать сюда приехал?» - с отчаянием подумал бодрствующий вторые сутки лейтенант. Прикинув, что такими темпами выслушивать претензии им светит до самой ночи. Волею судеб, старшим, как по званию, так и по должности, конечно, после генерала, оказался Огненный алхимик. Ежели генерал и привез какие-то дополнительные сведения, то сообщать их должен был, несомненно, полковнику. «Сейчас прольется чья-то кровь», - решил Хавок. Он был не так уж и не прав. Ибо генерал, в силу своего скудоумия, встал ровно посреди главной улики – начерченного преступником круга. Более того, поскольку к нормальной беседе этот товарищ был непригоден совершенно, первым делом он обвинил алхимика, до того момента мирно зарисовывавшего оный круг в блокноте, в разгильдяйстве и безделии, так как все работают, а вы тут стоите, рисуете… К невероятному удивлению лейтенанта, Мустанг отнесся к незаслуженному хамству с несвойственным пофигизмом – спокойно убрал блокнот и доложил, что улика, на которой столь вольготно разместился генерал, является чем угодно, но не кругом преобразования, так как не имеет в своем строении ни одного законченного элемента. Тут даже генерала проняло. Он, всецело доверявший своей интуиции, понял, что, во-первых, происшествие много гаже, чем предполагалось, поскольку нет ничего более гадкого, чем имитаторы. В том, что в данном случае преступник пытался сымитировать преобразование, особых сомнений не было. Во-вторых, полковник Мустанг оказался малочувствительным к хамству, из чего следовало, что командирских амбиций тут не потешишь. Значительно сбавив тон, то есть, придя к почти нормальному разговору, генерал изрек: - Да вы вообще знаете, чей это труп?! У этого трупа такие родственники, что если преступник не будет пойман в ближайшее время – полетят погоны! Полковник с интересом взглянул на генерала, изо всех сил пытаясь не ухмыльнуться и не съязвить на тему собственников трупа. - Это племянница САМОГО, - генерал еще сильнее понизил голос. Отчего Джину, стоявшему в стороне, не удалось расслышать, кем является дядюшка погибшей. - Вас понял. Примем меры, - стандартно и предсказуемо среагировал полковник. - Конечно, примите. Куда ж вы денетесь. Это дело поручено лично вам. Отчитываться будете фюреру. И еще, можете подключить к делу моих людей в любое время дня и ночи, - за сим генерал, с гордо поднятой головой, проследовал в машину и убыл. Полковник вновь достал свой блокнот и принялся там что-то чертить, вид при этом имел самый задумчивый. Подошел кто-то из офицеров, доложил, полковник, не отрываясь от своего занятия, махнул рукой, мол, разрешаю. Солдаты расценили жест правильно и направились к своему грузовику, стоявшему в отдалении. Через несколько минут под мостом остались лейтенант с полковником, обнаруживший труп патруль, да капитан с подчиненным, продолжавшие что-то писать. Под мостом было прохладно, но Огненный алхимик, не обращая на это внимания, уселся на камень и продолжил свои изыскания. «Это надолго», - решил Хавок и направился к самой воде, предварительно выйдя из-под моста. Светило солнце, поэтому стоять на гравии прибрежной полосы было комфортно. Если бы еще и ветра не было, так и вовсе – хоть загорай. Главная водная артерия аместрийской столицы была не особо широка. Тем не менее, какие-то корабли по ней ходили. Лейтенант проводил взглядом баржу с песком. Ближе к середине реки вода казалась синей, мелкие волны, поднятые ветром, бликовали на солнце. Тень моста черной полосой делила реку надвое, полоса лениво колыхалась в такт волнам, темная, нехорошая. У берега вода была почти прозрачной, отчетливо виднелись камни на дне, водоросли тянулись, подчиняясь течению, танцевали на дне свой бесконечный танец, завораживая. Помимо камней и растений лейтенант разглядел несколько пустых бутылок и автомобильную покрышку. Несмотря на ясное небо и в целом неплохую для середины весны погоду, думы, одолевавшие Хавока, были безрадостными. Вот река: она здесь текла, когда ни о каком городе речи не шло, кругом лес стоял, а она уже была. Такая же неширокая, но неторопливая, разве что, мусора в ней не было. Джин думал, что когда-нибудь не будет и его, и полковника, и бригадного генерала тоже не будет, а река останется. Ей будут все так же безразличны человечки, возомнившие себя венцом природы. И кто-то другой станет вглядываться в нее, отыскивая ответы на свои вопросы, а она будет так же неспешно нести свои воды куда-то, к морю, скрытому от глаз километрами расстояния и государственными границами. Да какое дело реке до этих глупых границ! Ей вообще неинтересны люди, она была, есть и будет. И через сто лет, и через пятьсот. Чуть в стороне за камень зацепилась ветка какого-то растения. Наверное, ее оторвало ветром, а, может быть, ее кто-то сорвал и, наигравшись, кинул в воду. Недавно распустившиеся листья еще не потеряли своей жизни, весело мелькая в ряби зелеными пятнами. Сколько надо этой ветке, чтобы сгнить, исчезнуть? Наверное, год. За это время она распадется, станет илом. «Ветка еще есть, камни лежат все так же, солнце светит, а этой Кэти, чьей-то племянницы, дочери, может быть, и любимой, уже нет. Вчера была, жила, дышала, стоила планы, а сегодня ее нет. Нет больше Кэти, есть только тело Кэти, а на память о ней останется лишь пыльная папка в архиве… До чего несправедливо. А чертов маньяк-убийца живет и здравствует, ходит где-то, - размышлял Хавок, глядя перед собой в воду. Докуривая очередную, третью по счету сигарету. Тут слева от военного что-то булькнуло, оставив круги на воде. «Рыба, наверное», - решил Джин. Через секунду – справа, еще мгновение спустя вновь слева, зато несколько раз. «Непохоже на рыб»,- удивился лейтенант, и в этот момент что-то твердое ударило его в плечо. Хавок обернулся и увидел полковника, приготовившегося кинуть в сторону подчиненного очередной камушек. - О! Отвис! Я на тебя минут пять уже смотрю, ты не реагируешь. Поехали отсюда, - весело сказал алхимик. Лейтенант еще долго пытался понять, как в подобной обстановке можно шутить и улыбаться. Ведь мы все есть, а ее уже нет.