Цена ошибки

Не дождавшись от хозяина квартиры каких-либо активных действий, поскольку Хавок бездумно смотрел в щель между шторами и курил, Хьюз сам нашел и заварил чай, покачал головой, не обнаружив никаких признаков наличия еды, и молча отобрал у полковника бутылку коньяка и стакан. Полковник возражать не стал. В комнате все было по-прежнему: Генри сидела в кресле, ей что-то тихо и спокойно объясняла Лиза, присевшая рядом на стул. О чем говорили девушки, осталось загадкой, так как при возвращении мужчин они резко свернули разговор. Хьюз протянул Генри чашку, Джин обратил внимание, что руки девушки почти не дрожали, да и выглядеть она стала много лучше, чем буквально десять минут назад, по крайней мере, живее. - Угостить вас, к сожалению, нечем, - нарочито бодрым голосом сообщил разведчик. – Все претензии к нему, - он кивнул в сторону Хавока, заставив того в очередной раз устыдиться. – Впрочем, если голод сильно вас мучит, еду можем организовать, ночь для нас не проблема. Джин знать не желал, каким образом следовало в полночь добывать продукты, но не сомневался, кому выпадет это доля. В соответствии со званием, как говорится. - Нет, спасибо, я не голодна, - ответила девушка. Если бы она могла представить, как ей был в тот момент благодарен лейтенант. - Тогда напоминаю, - продолжил подполковник, - если вы хотите спать – ложитесь, если чувствуете себя плохо – немедленно говорите, мы свяжемся с доктором. Генри слабо улыбнулась: - Все хорошо. Поверьте, я там, - кивок в пространство, - выспалась на год вперед. Я же понимаю, что у вас ко мне вопросы, вы ведь не просто так оказались там, где я без памяти бродила… - Вы крайне догадливы, - согласился разведчик. – Тогда приступим. Есть ли у вас, мисс Арлен, подозрение, отчего похитители выбрали своей целью именно вас? Генри задумалась, нервно потеребила ухо, из которого, как только сейчас заметил Хавок, пропала сережка, что было, впрочем, не удивительно: мертвецам золото, как и знаки клановой принадлежности, были ни к чему. - Можно уточню? Я могу говорить все, что мне покажется важным или стоящим внимания? Вас действительно интересуют мои рассуждения? - Конечно, это и есть самое важное. Минутку, - Хьюз быстро сходил на кухню за табуреткой, уселся, в его руках появился хорошо знакомый блокнот. Генри отпила чай и продолжила: - У меня было много времени, чтобы подумать… Сначала я решила, что моя кандидатура случайна, ну, почти случайна, что меня выбрали будто по жребию, потому, что я из армии, значит, никто моей, человека, готового к войне, а, значит, и к смерти, гибелью не возмутится. Мысль неплохая, но я ее отвергла, так как этот повод те люди рассматривали, но он обязан был быть одним из последних, а не доминирующим по важности. По той же причине я отвергла возможный выбор на основании моего происхождения: провинциального, бедного, многодетного. Я подумала, что просто так хватать курсантку, руководствуясь лишь ее приметностью и невезением – это удел маньяка, а там были ученые. И еще, за мою жизнь и обучение платит страна, хм, глупо выкидывать деньги буквально на помойку. Правильно? - Я поражен вами, - ответил Хьюз. – Без шуток, ясность и жесткость вашей мысли достойны восхищения. - Спасибо, - Генри приободрилась, продолжила излагать мысли гораздо увереннее. – Из услышанного в тех стенах я сделала еще один вывод… Меня назвали третьим типом, упоминали о втором, значит, есть и первый. Это логично. Самый главный из тех, кого я видела, профессор, был очень заинтересован именно в моем типе, его возбуждение при упоминании некой девочки того же свойства, но сильнее, - главное тому доказательство. Второй тип упоминался походя, значит, их интерес в таких, как я? В тех галлюцинациях? Видимо, да. И я внезапно подошла для исследований и оказалась тем, чем нужно. Наука не любит случайностей, получается, были во мне некие знаки, выдававшие предрасположенность? – она оглядела военных, остановила взгляд на Мустанге: - Верно, господин Государственный Алхимик? Полковник всегда умел «держать лицо», потому кивнул сдержанно. По его напускному спокойствию Хавок предположил истинную бурю эмоций. Девица впечатляла. Гений, не иначе. Под одобрением присутствующих, под восторгом разведчика она буквально расцветала, неведомо откуда беря силы для мысли и слова. - И что же во мне странного? Внешность? – девушка провела рукой по своим коротким, но длинней обычной стрижки под ноль, волосам. – Не думаю. Они говорили о маленькой девочке, сейчас я припоминаю, что упоминали и о старухе, помершей от инфаркта. Значит, не внешность и не возраст. Тогда что: пол или национальность? Даже если и так, но женщин-аместриек – великое множество… Или способности? Но я - не единственная учусь хорошо, и это только в нашей Академии. И я подумала вот о какой штуке: я гадаю. Пытаюсь обучиться видеть судьбы. Прихоть, если хотите, старинные знания, совокупности чисел - это интересно. Много, очень много раз я говорила в точности, как было с человеком, и как будет. Я вспоминала, кто знал о моих попытках: подруги, сокурсницы, но кто будет слушать девчоночьи бредни? Правда, было исключение, младший лейтенант тому свидетелем был. Я гадала без спроса на судьбу одной женщины из отдела по работе с гражданскими. Она меня высмеяла, не дослушав, и там присутствовал тот сержант, что меня увел. А теперь и вы твердите, что я назвалась ее именем. Да это последнее имя, которым бы я назвалась! Последнее высказывание не укрылось от внимания подполковника. - Вы, я повторюсь, невероятно умны, Генриетт. Но, если не секрет, что вам открыло то гадание? И для чего вы вообще стали гадать офицеру и без спроса? Было не заметно, чтобы Генри как-то особенно сильно смутилась, но было очевидно, что восхищение ей гораздо больше по вкусу, нежели такие вопросы. - У меня, я повторюсь, хватило времени подумать. Сейчас ведь тот самый исключительный случай, когда можно говорить что угодно? Как бы глупо оно ни звучало? Подполковник кивнул. - Более того, нужно. - Хорошо. Я приметила ту женщину, когда мы обходили лес в поисках трупов, как давно это было! Так вот, она слишком бросалась в глаза своей самоуверенностью, нестандартным поведением, вы же помните, что мы все уехали на машинах, а она ушла в лес, ночью, одна. Туда, где орудовал маньяк! И никто ее не остановил. Мне это очень запомнилось, в плохом смысле. Такое поведение, как у меня подчас, но изящнее, что ли? Не для публики, а просто так… Я решила расспросить людей, кто она такая, мне шепотом и по секрету сказали, что алхимик. Мне стало жутко интересно, будет ли разница по сравнению с обычными людьми… - И как? Была разница? – спросил полковник. - Наверное, не было. Я не уверена. Я видела Знаки Смерти, очень сильные, зло от людей из прошлого, дорогу, открытую тайну. Ничего невероятного, кроме, пожалуй, количества Знаков. - В чем же тут мистика? – искренне удивился полковник. Хавок был с ним не согласен, пока что все сходилось в точности. Алхимик продолжил: - Я, конечно, все понимаю, но сложно найти того, кто полностью отрезан от своего прошлого, из чего прямо следует, что «хвосты» былых событий всегда будут влиять на настоящее. А уж с учетом прошлого любого из армейских, это влияние добрым быть не может. Смерть? Там, где есть оружие и власть – всегда смерть. Дорога? Просто смешно, сюда можно подогнать что угодно, было бы событие. Можно ли дорогой считать командировки? Определенно. А проживание не в родном городе? Спасибо, хоть «казенный дом» вам не привиделся, - алхимик был настроен скептически, как и всегда, когда слышал рассуждения о всяческой мистике. - Друг мой, - перебил его Хьюз, - оставь свой скепсис на потом. Сейчас это несколько грубо. Мустанг, казалось, смутился, однако Генри не стала ни протестовать, ни соглашаться, даже обиды не прозвучало в ее голосе: - Примерно это мне она тогда и ответила. А после, не знаю, рассказывали ли вам, в отместку напророчила неприятностей за длинный язык, - девушка сказала это тихо, практически под нос, низко опустив голову. Хавок приметил подозрительно покрасневшие уши. - Подробнее, пожалуйста, - попросил Мустанг, прекрасно знавший тот давнишний ответ из рассказа Хавока. - Она сказала, показывая каждое свое предположение на карте, что мне дорога либо на кладбище, либо в Бриггс, либо на передовую, а если это все мне не по душе, то домой, пока не поздно. - Сбылось? Сам вижу, что почти случился первый вариант. И могу с уверенностью сказать, что путь домой вам отрезан очень надолго. Впрочем, действительно, хватит об этом, тут каждый будет намертво стоять на своем. Поскольку, что бы ни обещал подполковник, свобода слова здесь и сейчас все равно ограничена, минимум, субординацией, адекватной аргументированной дискуссии ждать не придется. Да и не время сейчас, скажем прямо. Так что, давайте вернемся к событиям этого вечера, быть может, вы все же что-либо вспомнили? Генри задумалась, но минуту спустя ответила твердо: - Нет, ничего. Пустота, будто сон без сновидений. - Ваше забытье походило на сон? – оживился Хьюз. – Тогда постарайтесь вспомнить, как вы уснули. - Не могу, не получается! Да и сон – не совсем то описание, просто наиболее похоже по впечатлению. Вот пробуждение – очень похоже, мне даже на какой-то миг показалось, что и впрямь я спала, что сейчас проснусь окончательно в своей постели, но, - девушка закрыла лицо руками. - Я понимаю, - мягко сказал разведчик, - но давайте попытаемся «поймать» последнее воспоминание. Вы сказали, что в лаборатории началась суматоха, правильно? А какая именно суматоха? Кто-то кричал? Или звучала сирена? - Кричали. И по коридору бегали, помню точно звук как от женских каблуков. Что же кричали? Вспомнила! – девушка выпрямилась в кресле. – Точно! Кричали, что стреляли в приемной, женский голос был! Тогда и убежала моя сиделка, я еще подумала, что, может быть, все происходящее – нелегально и незаконно, и меня, возможно, найдут, - она замолчала, осознавая сказанное. – Получается, нашли, да? - Нашли, раз вы здесь. Давайте еще подумаем, что же было дальше? К вам кто-либо заходил? - Дальше… Дальше я слышала хлопок, такой достаточно громкий и гулкий. Я еще вспомнила, как баллон с газом в доме по соседству во время пожара взорвался, когда я совсем мелкой была. - После случая с баллоном вы подобного грохота точно никогда не слышали? – спросил полковник. – Может быть, на полигоне, граната, например? - Может, и граната, - согласилась девушка. Больше, как ни старался Хьюз, она не смогла вспомнить ничего. - Вы уже сказали очень много, ваши слова важны и совершенно точно уникальны. Скажу прямо – взрыв был, мы его видели, - полковник взвесил все «за» и «против» и решил рассказать курсантке ту часть информации, что была по кусочкам восстановлена самими офицерами. - Мы предполагаем, что вам ввели некое вещество, после чего вы потеряли память, но не способность двигаться, драться и говорить. Вас освободили, вы ведь были связаны, приодели в одежду и обувь охранника, вывели к выходу из лаборатории. После чего, я это видел лично, вы в одиночку перелезли через забор и были замечены подполковником. - Ее заметила лейтенант Хоукай, - поправил Хьюз. – Я продолжу. В руках у вас имелся пистолет, в кармане – военный билет. Простите за дурную рифму в духе наших поэтов-пропагандистов. За поясом вы прятали документы, сомневаюсь, что вы взяли их сами, также вы имели два желания: увидеть меня и избавиться от оружия. При этом меня вы не узнавали, себя, впрочем, тоже. Вы утверждали, что зоветесь Жанной Сентри и охотно демонстрировали военный билет на это имя. Понимаете, что это значит? - А пистолет тоже ее? – спросила Генри. Полковник молча кивнул. - Тогда получается, что это она была? И она меня вывела? Тогда где она сама? Почему не пошла со мной? Зачем спасла и что такое сделала с моей памятью? Для чего? И как? Почему я очнулась?! – в голосе курсантки послышались нотки паники. – Я ничего не помню, ничего не понимаю! - Успокойтесь, пожалуйста, основной кошмар уже позади. Я попытаюсь ответить на часть ваших вопросов, но сразу оговорю два момента: мне известно не все, и в часть известной мне информации я вас посвящать не буду для вашей же безопасности, - спокойно сказал Хьюз. – Итак, да, вне всяких сомнений, к вашему спасению причастна мисс Сентри. Я уверен, что у нее были причины вас вывести, хотя бы, как ценного свидетеля, как и были причины остаться в лаборатории. Насчет памяти: существуют способы воздействия на мышление, включая запоминание, и поведение, и в армии есть те, кто владеют этими навыками, равно как и навыками выведения из подобных состояний. Вам удивительно, просто невероятно повезло найти именно таких людей. Больше, увы, я сказать не могу. По крайней мере, сегодня, - Хьюз взглянул на часы. – Что ж, не будем злоупотреблять гостеприимством лейтенанта. Собирайтесь, Генри, нужно ехать. Я обещаю устроить вас с максимальным комфортом. - Подполковник, если нужны одежда, еда или еще какие вещи, я могу их передать уже к рассвету, - заметила Лиза. - Не нужно, все в наличии. Лейтенант Хоукай, давайте мы вас подвезем к дому, и вас, полковник, тоже. Машину верну утром в целости и сохранности, - распорядился разведчик. - А я? Мне что делать? – спросил Хавок, не услышав распоряжений относительно своей персоны. - У вас, друг мой, будет тоже крайне ответственное задание: вы остаетесь здесь, ложитесь спать и ровно в половину девятого приходите в Штаб. Приходите, как ни в чем не бывало, будто не было никаких происшествий. Ежели случится форс-мажор, вы должны вести себя максимально естественно, будто плохие новости, а хороших, гарантирую, не будет, для вас полная неожиданность, - последние слова донеслись уже из коридора. Спустя пять минут хлопнула дверь подъезда. Как лейтенант не напрягал слух, далекий шум мотора ему услышать не удалось. «Заснешь тут, как же», - думал он, куря в открытое окно. Но неожиданно для самого себя заснул, стоило головой коснуться подушки. Правда, ненадолго. За считанные минуты до шести утра зазвонил телефон. Едва услышав голос полковника, не разобрав со сна слов, лейтенант воскликнул: - Что случилось?! Есть новости? Полковник осекся на полуслове, не повторяя предыдущих фраз, сказал недобро: - Есть. Выговор тебе за несоблюдение субординации. - За что? – сначала вопросил Джин, только теперь в полной мере просыпаясь. Резко осознал, что чуть всех не выдал. Ведь никому не ведомо, в какой момент времени телефон прослушивается. – Извините… - промямлил он, - больше не повторится. - Так, значит, ты проснулся, - сделал вывод Мустанг. – Быстро выдвигайся в Штаб, у нас форс-мажор, - полковник повесил трубку. До Штаба лейтенант добрался в рекордные сроки в состоянии близком к панике. Что могло случиться за ночь и утро? Впрочем, ответ на этот вопрос ему был известен. Не ясно было, насколько неприятности глобальны, и чем они грозят. В кабинете обнаружился мрачный не выспавшийся, если вообще ложившейся, полковник, не прошло и пары минут, как объявились Фьюри и Фарман – оба не до конца проснувшиеся, временами украдкой потиравшие глаза, но без следов бессонной ночи, как у Мустанга и самого Хавока. Алхимик молчал, лишь объявил, что нужно дождаться остальных. Ждать пришлось не долго, едва ли больше десяти минут. Пришла Лиза, вот по кому практически не было заметно усталости, разве что выглядела она чуть бледнее обычного. Последним явился непроницаемо спокойный Бреда. - Итак, довожу до вашего сведения, что прошлым вечером было совершено дерзкое нападение на одну из ведомственных лабораторий, - Мустанг вещал, словно на плацу перед строем, с интонациями, подобающими скорее дикторам радио. Хавок хотел было задать вопрос, но был остановлен взглядом. - Я получил сообщение в шестом часу утра, - продолжил полковник. – Объявлена повышенная готовность. Известно, что неизвестные проникли в здание лаборатории через технические коммуникации, цель преступников не ясна, погибло более пятнадцати человек сотрудников и два бойца специального отряда. Погиб ведущий научный сотрудник института, а также присутствовавший в здании высший офицер – руководитель отдела по связям с гражданскими. Установлено, что напавшие применили как огнестрельное оружие, так и гранаты, более того, часть убийств и разрушений было совершено путем алхимического преобразования, - все тем же официальным тоном продолжил полковник, при этом неотрывно глядя на Фьюри. Сержант занервничал, Мустанг усмехнулся и указал рукой на свой стол, от которого с самого начала держался на удалении, предпочтя подпирать собой шкаф. Фьюри догадался, что от него хотят, опустившись на колени, принялся внимательно осматривать каждый угол, каждый зазор в мебели. Радист быстро нашел, что искал, за то короткое время полковник успел все с той же чужой интонацией поведать, что все силы и средства будут брошены на поиски, и преступники будут наказаны. Каин спешно писал карандашом по первому попавшемуся в руки листу бумаги. Дописав, передал лист полковнику. Хавок заглянул через плечо посмотреть. Идеальным каллиграфическим почерком было написано: «Прослушка стоит. Вчера не было. Примитивная. Снимаю?» Алхимик покачал головой, шепнул одними губами: «Позже». И продолжил: - Ждем дальнейших приказов. Пока что, приступайте к работе в обычном порядке. И ушел. У лейтенанта было великое множество вопросов. И их нельзя было задать. Опасаясь сболтнуть лишнего, Хавок угрюмо курил. Фарман, Бреда и Лиза вели беседу, невероятно правдоподобно строя предположения, удивляясь и возмущаясь. Установивший «жучок» не должен был заподозрить ничего. «Как же полковник догадался? - думал Джин. Чисто теоретически предположил? Нет, Мустанг не перестраховщик, он слишком ленив для этого», - лейтенант вспомнил, как вечером алхимик ставил вешку на набережной. Это больше походило на правду. Впрочем, полковник обладал поразительной памятью, профессиональным вниманием к мелочам, так что нельзя было исключить, что он заметил некие минимальные перемещения вещей на столах или нечто подобное. Вернувшийся спустя пару часов начальник был удивительно спокоен, что дарило надежду и внушало уверенность. Как страшную тайну поведал подробности убийства генерала – застрелен, профессора – подорвался на гранате, и охранника – ему перерезали горло, остальные же погибли от неизвестного типа алхимии, тела несчастных были буквально разорваны на клочки. Джин выводы сделал, не сомневался, что остальные – тоже. Выводы совершенно однозначные: убийц было двое, и имя одного из них было ему прекрасно известно. Легче не становилось, неведение пугало. А Мустанг молчал. Сидел в кресле и что-то чертил поверх служебной бумаги. Ближе к обеду показушно обнаружили прослушку, возмутились показательно, Фьюри честно облазил весь кабинет, но больше ничего не нашел. Дышать стало чуть легче. - Ночью поставили, - полковник кивнул на микрофон и длинный провод обезвреженного устройства. - Подлецы. Значит, смотрят в нашу сторону. Интересно, почему? Не иначе, генерал успел напоследок подгадить и донес. - Полковник, на собрании имена называли? – спросила Лиза. - Нет. Раз сто повторили про ишварский след, похоже, что сами в это верят. - Почему нет? – девушка пожала плечами. – А обезглавленный отдел по работе с гражданскими? – Лиза не рискнула спросить прямо. - И вновь, нет. Продолжает работу в штатном режиме. Их капитан исполняет обязанности командира, временно, конечно же. Мисс Сентри лично Главнокомандующий принес свои соболезнования в связи с похищением ребенка, извинился, что в сложившейся ситуации временно не может отпустить ее ни в отпуск, ни в отгул. Хавок обомлел, меньше всего он ожидал, что Жанна явится в Штаб. Сдержать эмоции не получилось: - Как она? - Паршиво, если честно. Сам понимаешь, спросить у нее я ничего не смог. Но, раз на собрании не задержали, то вне подозрений, - и добавил, помолчав, - пока что. - Я не понимаю, - попытался спросить лейтенант, но начальник его перебил: - Я тоже. Там поблизости ходит Хьюз, я так понял, что он хочет перевести расследование всей этой истории с лабораторией на себя, пусть и частично. Раз так, то очень скоро мы все узнаем, не торопи, прошу, события. Хавок и не собирался. Он честно не представлял, как, зная то, что знал, и то, что домыслил, смотреть Жанне в глаза. Все надежды были на Хьюза. И он вновь не подвел.