27.07

Ника: Эй, сучара, ты жива? Сэм: Иди нахуй Ника: Сегодня мы встретимся, ясно? Сэм: Я занята Ника: Да ты заебала. В семь в «Icon». Жду!

Сэмми отбрасывает телефон обратно на диван, сначала посмотрев на время. Половина второго. До семи ещё дожить надо. И вообще, она планировала день иначе. Конфеты и мороженое в руках тому пример. Если честно, это на неё вообще не похоже. Вообще не понимает, каким образом включила этот фильм. И почему-то от него не так уж и сильно воротит, даже выключить его хочется не так сильно. Душа хочет тупую американскую комедию с очень симпатичным героем в главной роли. Наверное, Ченнинг Татум не разрешает ей нажать на кнопку выключения телевизора. Уж слишком хорош. И как выбираться из квартиры в таком настроении? Катова лениво окидывает взглядом шоколадку и недолго думая употребляет сладость. Ох уж этот хороший метаболизм. Генерирует в голове сотни причин, которыми может оправдаться перед Никой за своё непоявление, но всё же решает ворваться в вечер пятницы не как лежащая на диване особь. В вечер, а день пятницы можно провести именно так. ***        — Скажи мне, как я с тобой все ещё общаюсь, когда ты пропадаешь на несколько недель?! Сэм откидывается на диванчик, в руке слишком вкусный напиток на основе ликера. Собственно, именно поэтому Сэм и решила выбраться из дома. А, ну и ради Ники конечно.        — Ну куда я пропала? Работа. Всё как всегда.        — Хуила ты неблагодарная, я видела, что ты и на премьере фильма была, и на камеди клабе. И тут вопрос: почему ты не взяла меня? Черт, ты даже тату новую сделала. Что я ещё пропустила? Вот сейчас Катова чувствует вину. Да, она знает такое чувство. И вот сейчас, если она резко не придумает отмазку для самой себя, то будет крутить в голове все последние дни. Но нет, этому не быть.        — Ну что сказать... че ты начинаешь вообще?       — Моя подруга всего лишь была на камеди, который я просто обожаю. Без меня, попрошу заметить. А так ничего.        — Было бы из-за чего тут мне обижаться. Не очень-то и круто было, мне не понравилось. Кажется, в глазах Рябицкой сидит обида. И ревность. Она устала делить свою неугомонную подругу с другими. Тем более с рэпперами. Вот так русский рэп забрал у неё подругу.       — Ой, всё, короче. Мы идём на концерт к твоему Алану? — ответочка, теперь Сэм будет чувствовать себя, мягко говоря, некомфортно. Ведь ненавидит эту тему и Ника знает об этом.       — К нему идёт Изабелла, а мы ещё подумаем. Что же, Катова ввела подругу в ступор. Это сколько они не общались, если Сэмми ничего не успела той рассказать о «чисто подруге» Алана? Всё же Сэм пересмотрит своё время и наконец-таки выделит время для Рябицкой.        — Сэмми Катова ревнует, — лисья улыбка означает лишь то, что от вопросов никуда не деться. И это, пожалуй, смущает блондинку как ничто иное сейчас. Только этого ей не хватало. Точнее хватает и так, ведь в голове часто возникает подобная мысль. Но она быстро её гонит. Это ведь бред.        — Так, сейчас кто-то договорится и точно никуда не пойдёт. Уяснила?        — Вполне. Да и тебе переживать не стоит, ты лучше любой Изабеллы, крошка. Спорить с Сэмми было необдуманно, но Ника ещё больше заставила Сэмми закатить глаза и громко выдохнуть.        — За счёт сегодня платишь ты, — ещё одно подтверждение того, что Сэмми не желает поднимать эту тему.        — С тобой уже и поговорить нельзя, — в их отношениях очень сложно дружить. Стервозный и прямолинейный характер доминирует в личности Сэмми, Ника же отступает немного в этом, ведь имеет более мягкую и впечатлительную натуру. Насколько же странным было то, что они вообще начали общаться. И это сейчас Рябицкая уже не держит обид на колкости Катовой, что не скажешь о прошлом. Какое-то время назад было довольно сложно терпеть эти её выходки.       — Слышь, ты сравнила меня с ней. Как мне не обидеться?!       — Ой, Катова, тебе нет равных. Особенно в звании «главная сука». Так что, малышка, переживать тебе не стоит. А Сэмми полностью удовлетворяет ответ. Только сделает уставший вид от этого якобы надоедливого разговора, а так рада слышать эти слова. ***

semmi_k Я осень пьяная. заббери меня пдалуцста matrang_mg Сэм, не смешно. У тебя номер такси есть 100% semmi_k Ты правда позволишь жутко пьяной мнедобираться одной из клуба ????? matrang_mg Где ты? semmi_k Геопозиция

С Катовой не смогло справится даже автоматическое исправление, что уж говорить об Алане. Он и подавно не сможет дать отпор столь очаровательной девушке. Алан не горел желанием сегодня выходить из дома. Его мучает фарингит, что взялся посреди тура. Поэтому концерт в Калининграде пришлось втиснуть сразу же после Питера. Сказать, что парень расстроен по этому поводу - не сказать ничего. Он не может сидеть дома. Ведь в таком раскладе он даже работать не может. Но забрать одно блондинистое чудо он обязан. Внутри заведения очень жарко, а может у Алана просто жар. Он ещё сильнее приспускает козырёк кепки на глаза, но тем временем так и продолжает искать подругу глазами. Кажется, на первом этаже её нет. Здесь однозначно душновато и слишком громко. Дозвониться до девушке просто нереально. Теперь понятно, почему она именно писала, а не позвонила. Сдаётся, с парой тройкой лиц Матранг уже пересекался где-то. А именно на Газе... Газ! Почему Сэм тусуется не там, а в клубе для бородатых дядь?! Она когда нибудь доконает его. Он пробирается куда-то в глубь этого блядюшника, если говорить словами Жалелова. И, о чудо! Сладкий дым привёл Алана прямо к подруге. Что за чудеса такие? Она замечает его не сразу, а может делает вид. Но парень не собирается садиться или звать её по имени. Просто стоит, сунув руки в карманы.        — Хадзарагов, ты за мной следишь чтоли?        — Сэм, шутка не смешная. А если ты не помнишь, — обводит рукой стоящий алкоголь на столике, — то ты сама попросила приехать за тобой. Стоит напомнить, что девушка не ужирается в хлам. Она может выпить много, очень много. Но состояние особо не поменяется. Адекватность не пропадает. Как хорошо, что об этом знают лишь казахи.        — Я тебе писала? Ну раз так, то забирай. Кажется, вставать она не собирается. Ну ладно, придётся поддаться.        — Ты одна? — он просовывает ей руку, но ответа ждать не стоило. Поэтому следующим действием он поднимает Блонди с дивана, не пытаясь создать для неё опору. Просто несёт. Так будет гораздо быстрее.        — Ника поехала домой.        — Отлично, почему же ты не поехала с ней?        — А я знала, что ты меня заберёшь. Алан собрался уже кинуть деньги на стол, расплатиться за посиделки, примерно прикинув на глаз на сколько они отдохнули и накинув сверху ещё тыщенку, но Катова останавливает друга, ведь кще в начале попойки они договорились, что платит Ника. И она сдержала слово.        — Ты пахнешь мятой, — девушка упирается носом в шею Алана, жадно вдыхая запах.        — Это спрей для горла.        — Ты заболел? — поднимает свои стеклянные от выпивки глаза, в них так много переживания и влюбленности.       — Есть немного.        — Ты очень горячий.        — Спасибо, ты тоже ничего, — подмигивает ей сквозь темноту, пытаясь перевести напряжение в шутку. Кто кого тут дурит?       — Дурень. Алан испускает глухой смешок и говорит:        — Дурень. Забавно, я запомню, Сэмми. До дрожи в теле её бесит и вдохновляет то, как он говорит её имя. Хорошо, что они уже в салоне авто. *** До чего же сложно открывать ключом двери пьяной подруги, которая при этом усердно пытается тебя отвлечь. Толи заигрывает, толи балуется.        — Сэм, ты хуже ребёнка, — хозяйка квартиры не постаралась закрыть на все замки свою квартиру, поэтому после второго щелчка дверь открывается.       — А ты зануда.        — Ты сейчас же идёшь спать. Она вздыхает с нежеланием уснуть. По крайней мере в одиночку.       — Только если с тобой вместе.        — Нет, Сэмми, каждый должен спать в своей кровати. Она поднимается на носочки, пытаясь заглянуть в глаза. Поджав губы и с виноватыми глазами стоит в сантиметрах от него. Устоит ли он?        — Спать, Сэмми, спать. Может он слишком правильный? Может, она не такая? Или только Изабелла может так нагло хотеть поцеловать Алана? Нет, наглость - подруга Катовой.        — Я не помню, где моя кровать, — своим почти невесомым телом облокачивается на крепкого, чуть ошеломлённого, парня. Хотя она вовсе не почувствовала того, что он немного скован. От него веет холодом и мятой.       — Сейчас найдём.        — У тебя, кстати, был когда-то шанс узнать где моя кровать, но ты почему-то не решился найти её со мной. От одного воспоминания о вечере, который уже было сошёл с рамок дозволенного и страстных поцелуях примерно у входной двери безумной Блонди, Алан напрягается.       — Кто-то очень пьяный.        — Не спорю. Он осторожно доводит её до кровати, но это не начало постельной сцены. Он просто уложит ее в кровать, долго будет уговаривать раздеться для её же удобства, ведь в вещах спать не так уж и удобно. Останется с таким же каменным лицом во время того, как она скинет свои вещи в сторону. Принесёт ей графин с водой и стакан, а так же найдёт в аптечке что-то от головы на утро.        — Останься. Она смотрит на него с глазами полными надежды и мольбы. А силы не хватит, чтобы жадно схватит его за футболку. И вот нет печали большей, нежели невзаимность. Хотя её, по сути, ке тут быть не может. Но сегодня это явно так.        — Сэм, я должен идти. Хотя ты намного милее пьяной, нежели трезвой. Хочет послать его прямиком из своей жизни и ощутить вкус его полных губ на своих. Всё и сразу. Сказать, какой он конченный мудак и рассказать как сильно ей это нравится. Хотя её больше влечёт его робкость.        — Пожалуйста... — она не так пьяна, как кажется, всего лишь очень сильно хочет спать. И эта жажда сна стирает в голове фрагмент того, как парень покинул её квартиру, но перед этих накрыл одеялом Блонди. Заботливый. ***       — Мам, привет, — хриплый от болезни, низкий голос Алана греет сердце его матери.        — Здравствуй, Аланчик, здравствуй, — губы Светланы тронула тёплая улыбка, которую чувствует ее сын сквозь тысячи километров. Она всегда рада его слышать.        — Как вы, мам? Как дома? Что нового?       — У нас все хорошо, вот, отец твой с псом играет. Ребенок, ей-богу, и ты весь в него, — ласковый, теплый смех Светланы заставляет Хадзарагова улыбнуться на том конце провода.       — Да, это правда.        — Алан, я что хотела сказать, — мать в секунду посерьезнела, — ты ведь общаешься сейчас с Сэмми?        — Ну, все сложно, мам, но можно сказать, что "да".        — Послушай, что я скажу. Вчера ее отец умер от разрыва сердца, ты знаешь, он любил выпить. — Глубокий шок заставил Алана приземлиться на ближайший стул, находившийся в его квартире. — Я знаю, что ей больно будет вспоминать о родителях, Алан, эта травма с ней навсегда. Но она должна об этом знать. И сказать ей об этом должен будешь ты, потому что больше некому. Это нелегко, но поддержи ее, возможно, она захочет вернуться домой и проститься.        — Знаешь, она в очень плохих отношениях с родителями. Я не знаю, как она отреагирует на это.        — Береги себя, Алан, и позаботься о Сэмми.        — Я постараюсь, мам, пока.        — Пока. *** Проснулась Сэмми в худшем расположении духа: голову как будто раскололи на тысячу осколков, все тело ноет от вчерашней попойки, да и сердце тоже ноет. Солнечные лучи сквозь окно слепили глаза. С величайшим трудом заставив себя поднять веки и откинуть в сторону покрывало и заметить на тумбочке таблетку обезболивающего, графин с водой и стакан, заботливо оставленные Аланом перед его уходом. Поэтому Сэмми незамедлительно запивает ее стаканом воды. Вот оно, облегчение. Нужно не забыть купить еще аспирина. Громкий звонок в дверь оповещает Сэмми о нежданном госте. И кого только принесло в такую рань? Ладно, на часах без двадцати двенадцать дня, не такая уж и рань. Катова ленивой походкой проковыляла до входной двери и незамедлительно отворила ее. У порога стоит Алан, хмурый и серьезный. Странно. Или он тоже проснулся в плохом настроении?        — Утро не очень доброе, но входи, — Сэмми отступает в сторону, давая Хадзарагову войти.        — Привет. — Он поджимает губы и, насупившись, переступает порог.        — Что случилось? Тебя прогнала Изабелла? — Блондинка насмешливо изгинает бровь. Алан с тяжелым вздохом потирает переносицу.        — Сэмми, нет. А он не знает, как сказать Сэмми, что ее отец умер. Не знает, как она отреагирует. Он не готов. Алан не хочет причинять ей боль. Он не привык это делать. В детстве Хадзарагов мечтал приносить в жизни людей добро и свет. И кем ты стал? Сэмми понимает по его крайне серьезному настрою, что что-то случилось. Она знает Алана как облупленного, поэтому понимает, что сейчас лучше отложить шутки и придирки в сторону. Катова кладет руку на его плечо.        — Что-то случилось? — Блоднинка сканирует старого друга пытливым взглядом, ожидая рассказа.        — Да, Сэмми, случилось, — Хадзарагов отдергивает руку девушки и нервно меряет шагами комнату. Нужно собраться и сказать ей. Алан чувствует некую ответственность за Сэмми и все, что с ней происходит, ведь они знакомы с детства.        — Может ты уже прекратить стирать мой паркет и расскажешь наконец?        — Сэмми, блять, — он растягивает последнее слово и приближается к Катовой, — я не знаю, что сказать и как сказать. Это тяжело.        — Да что ты хочешь сказать? Не томи, скажи уже наконец, — блондинка нервно всплескивает руками и повышает голос. Хадзарагов снова прикрывает глаза, потирает переносицу и приближается к Сэмми и приживает к себе, целуя ее макушку. Он берет лицо девушки в свои руки и большими пальцами нежно потирает ее щеки, а Катова лишь непонимающе смотрит в ответ.        — Сэм... В общем, — выдает тихим, хриплым голосом, — твой папа умер вчера ночью, у него был разрыв сердца.        — Что? — Катова не верит не единому слову и принимает их за слишком глупую даже для Хадзарагова шутку, — мой отец, человек, которого я ненавидела и это было взаимно, не мог умереть. Хватит меня разыгрывать, — блондинка с силой отталкивает друга и смотрит на него иподлобья. Как он смеет?        — Я не разыгрываю тебя, Сэмми.        — Повтори еще раз и поклянись, что ты не обманываешь меня, — Катова с яростью в глазах смотрит за Хадзарагова.        — Я не вру тебе. Может ты хоть чуточку поразмыслишь и поймешь, что я не стал бы шутить со смертью твоего отца? — у всегда непоколебимого и позитивного Алана сдают нервы. Ему тоже тяжело.        — Нет! Как это могло случиться? — кричит Катова и со всей силы бьет ногой в стену, а глаза начинает щипать и на лице появляются слезы, — Почему? — блондинка переходит на крик и начинает активнее лупить стену ногами и руками, пока на костяшках не появляются следы крови. Потрясение. Ярость. Обида. Ненависть. Злость. Агрессия. Разочарование. Это даже не треть спектра эмоций, которые чувствовала сейчас Сэмми. Все это невозможно держать в себе, поэтому она отчаянно падает в объятия Алана и заливает слезами его толстовку, а Хадзарагов молча поглаживает ее по спине. Он не может смотреть на ее слезы. Он эмпатически чувствует ее боль и бессилие. А еще что-то в сердце ёкает, когда Катова сильнее вжимается в его грудь.

а ты упорно ждешь телепорт мой, чтобы торнкуло.

       — Не плачь, — Хадзарагов выдыхает и обнимает ее.        — Я не знаю, что чувствовать, Алан, — она рукавом своей кофты утирает слезы, — вроде бы я должна его любить, потому что он мой отец, но я ненавидела его. Он был алкашом, и однажды открыто заявил, что лучше бы моя мать сделала аборт. Но при этом мне все равно больно. — Сэмми хнычет и отстраняется от Алана.        — Успокойся сначала. Стой тут, а я принесу тебе успокоительное, ладно? — произносит Алан, и, получив в ответ кивок от Сэмми, отправляется на кухню в поисках аптечки. Прошло две минуты, которые показались девушке вечностью, прежде чем Алан появился с таблеткой и стаканом воды в руках. Сэмми, не медля ни секунды, забирает из его рук таблетку и тут же запивает целым стаканом воды.        — Ты летишь домой?        — Куда домой? Алан, мой дом здесь. Думаешь, моя мать очень ждет меня и примет с распростертыми объятиями?        — Сэм, послушай. Дети могут не любить родителей, но хоронить обязаны.        — Я не могу вернуться во Владикавказ.        — Ты побудешь там пару дней. А после похорон вернёшься в Москву. И да, — Алан кладет руку на ее плечо, — я еду с тобой.        — Нет! Даже если я лечу во Владикавказ, это не значит, что ты летишь со мной. У тебя работа, концерты, трэки, — Сэмми отрицательно качает головой, — я переживу эту утрату, не общалась с отцом шесть лет и жила нормально, со мной все будет хорошо. Ты остаешься в Москве, мне не нужно сопровождение.        — Я лечу с тобой, это не обсуждается. Ты меня не переубедишь. Тем более, кто будет спасать тебя от злобной матери?

по старой формуле, в дом родной, где нет ордунга.

Катова лишь недовольно фыркает и понимает, что с парнем спорить бесполезно. Слишком упрямый.        — А теперь иди собирать вещи, а я еду собирать свои, — Хадзарагов открывает входную дверь, — надеюсь, за пару часов с тобой ничего не случится. И дверь за ним захлопывается. А девушка до сих пор не понимает, что только что произошло. Голова отключилась и отказалась соображать, пэтому Катова, находять в тума разума, начала складывать в чемодан среднего размера свою одежду. *** Перелет длиною в два с половиной часа. Невесомость. От предвкушения и страха возвращения на родину у Сэмми ноги страли ватными, веки опускаются и все телоо вообще обмякло в кресле. Она чувствуеть только руку Алана, поддерживащую ее плечо. Катовой так комфортно.        — Не бойся. Все будет хорошо. — Он притягивает ее голову к себе и целует макушку.        — В детстве я всегда завидовала тебе, потому что у тебя была большая любящая семья. Тебя любили и любят сейчас, поддерживают.        — Сэм. У тебя есть люди, которые поддержат тебя и всегда готовы помочь тебе. Я, Ника, Адиль, Саян. Мы всегда рядом.       — Подожди. А откуда ты узнал про смерть моего отца?        — Утром я разговаривал с мамой, она мне рассказала. Если ты забыла, то мы жили в одном доме, только ты на пятом этаже, а я на третьем.        — Странно, правда? Спустя несколько лет мы все равно встретились и возвращаетмя туда, где все началось. Место моей боли.        — С возрастом все сильнее тянет на Родину, знаешь. А еще, Сэмми, мир очень тесен.

любовью чужой горят города. извилистый путь затянулся петлей. когла все дороги ведут в никуда — настала пора возвращатья домой

*