***
Телефонный звонок неожиданно нарушил тишину в номере отеля, заставив сидящего над листом бумаги Эдварда вздрогнуть. Алхимик быстро подбежал к прикроватной тумбе, но ответить решился не сразу. Интуиция подсказывала, что этот звонок не предвещал ничего хорошего. — Мистер Элрик? — Да, — ответил он, подняв наконец трубку. — Только что в холл зашла какая-то женщина, представилась миссис Кёртис и попросила передать вам письмо. — Да? — неопределённо произнёс он в ответ. — Что ж, я… сейчас спущусь. Она ещё там? — Нет, только принесла письмо — и удалилась. — Спасибо. Сердце колотилось как бешеное. Даже после того, как учитель признала его и брата равными себе, страх встречи с этой женщиной никуда не исчез. Ну, а теперь… Собственно, ничего так и не изменилось. Письмом оказалась небрежно вложенная в конверт короткая записка: «6:00. Западный сквер». Эд обречённо посмотрел на часы. Что ж, жить ему осталось без малого семь часов. А там как карты лягут. Хотя, скорее всего, ляжет прежде всего он. На метр под землю.***
— Тридцать восемь... Длинная чёлка слиплась от пота, а правая рука начала предательски подрагивать. Спокойный женский голос продолжал считать: — Тридцать девять... Ниже, не заваливайся налево. Вот, другое дело. Со-орок. Сорок, я сказала! Изящная женская ножка, обутая в видавшую виды туфлю сабо, опустилась на спину между лопаток и нежно придавила хрипящего Элрика к мокрой от росы траве. — А теперь продолжаем с нагрузкой! — раздался голос у самого уха. — Сорок один!.. Зная (по собственному печальному опыту), что мольбы о пощаде ни к чему хорошему не приведут, Эд расставил руки шире, уперев кулаки в остывшую за ночь землю, и оторвал свою изнемогающую тушку от липкой травы. А он ведь уже почти забыл, как умело учитель может выжимать из подопечных все соки. Всего полсотни отжиманий под медленный счёт, а он уже растёкся в потную лужицу. Правда, до этого были ещё бег вокруг сквера, кувырки, стояние на голове и в позе всадника, а также превеликое множество других жестоких пыток от скромной домохозяйки. — Пятьдесят! Эдвард хотел уже было подняться, да вот только давление на спину не ослабло. Прижимающая парня к земле женщина не давала вдохнуть полной грудью: — Чего разлёгся, сопляк? Собрав всю волю в кулак, приправив сверху вселенской обидой и злостью на весь белый свет, Элрик плотно сжал зубы и, зарычав, резко выпрямил руки. — Начинаю обратный отсчёт: десять, девять, восемь... По рукам пошла крупная дрожь. — ...семь, шесть... Эд зашипел на очередном выдохе. —...пять, четыре... Подбородок прижат к груди. — ...три, два... По щеке, в сторону подёргивающегося глаза, медленно стекла капелька пота. — ...один. Закончили разминку. Почувствовав долгожданную свободу, Элрик завалился набок, но тут же вспомнил, чем это может грозить, и поднялся на ноги. Он уже чувствовал, как на спине начинает проявляться синяк. «А ведь ещё медкомиссию на этой неделе проходить», — промелькнула в голове мысль. Но промелькнула не так быстро, как кулак мгновенно сорвавшейся с места Изуми Кёртис.***
Робко выглянувшее из-за крыш ближайших домов утреннее солнце разгоняло туманную дымку. На рябинах, которые росли у входа в сквер, вовсю щебетали птицы. Свежий ветер шелестел в кронах деревьев и приносил чудеснейшие ароматы из пекарни неподалёку. И только лежавший во влажной траве лицом вниз Эдвард Элрик нарушал творившуюся вокруг идиллию. — Достаточно. Тренировка окончена. — Изуми сняла с плеча травинку и пнула пытавшегося отдышаться после спарринга Эда по пятке. — Поднимайся, пойдём купим булочек к чаю. — Угу, — только и смог выдавить из себя парень.***
Булочки к чаю, как оказалось, не были единственными продуктами, которые захотела купить домохозяйка со стажем. Учителю были просто жизненно необходимы: яблоки, картофель, базилик, стручковая фасоль, молоко (та самая мерзкая белая жижа), лук и подсолнечное масло. А поскольку таскать тяжёлые пакеты — «не женское дело», нёс все эти покупки самый известный из всех ныне живущих алхимиков. И вот, наконец, в бумажные пакеты, что держал в слабеющих руках Эдвард, опустились мягкие и свежие сахарные булочки. Всё, задание завершено, бонусные миссии выполнены, теперь можно с чистой совестью уныло плестись за учителем, сверля её затылок полным недовольства взглядом. Кстати, о затылке. Среди множества мелких косичек, собранных в высокий хвост, Эд сумел разглядеть предательски белеющий волос. Юноше в голову пришла потрясающая идея, оценить всю гениальность которой были способны разве что безумные Элрики. Эдвард набрал побольше воздуха в грудь и невинно спросил: — Учитель, а чем вы седину закрашиваете? Как жаль, что этот замечательный вопрос не смогла оценить Изуми Кёртис.***
— У тебя там лёд уже растаял? — поинтересовалась учитель. — Ага, — ответил Эдвард, чувствуя, как струйки талой воды стекают по руке, просачиваясь сквозь прижимаемое к разбитой скуле полотенце. — Я тут развела тебе краску, — произнесла Изуми, беря в руки гребень и широкую кисть для окрашивания. — Накинь на плечи полотенце и садись во-он на ту табуретку. Только придвинь её поближе к столу. Эд чувствовал себя пришибленным. И не из-за того, что получил по лицу от разгневанного учителя, а потому, что ляпнул глупость, не подумав о чувствах Кёртис. Потом пришлось долго объяснять, что это был вовсе не намёк на возраст, а животрепещущий вопрос. В первую очередь — лично для него. Конечно, Изуми прониклась идеей и со всей серьёзностью притащила Элрика в дом сестры своего мужа, которая уехала отдохнуть на природу на пару дней. Торжественно вручив парню завёрнутый в кухонное полотенце лёд, Кёртис ушла за краской для волос, заверив Эда, что беспокоиться не стоит. Парень на это лишь пожал плечами и подумал, что на один пункт в его плане стало меньше. И теперь он смирно сидел на низком табурете и внимательно выслушивал наставления от Изуми, которая размазывала краску по его волосам: как разводить, через какое время подкрашивать отросшие корни, чем можно мыть, а чем ни в коем случае нельзя. — Ну, вот и всё, — женщина опустила на стол миску с разведёнными поровну хной и басмой. — Минут через двадцать можешь идти смывать. Н-да, двадцать минут. Интересно, а в пресловутой академии у него будет столько свободного времени на это? Или придётся ночами прокрадываться в туалет ради поддержания маскировки? Бросив взгляд на мирно готовящую обед Кёртис, Эд подумал, что она как-то слишком быстро согласилась помочь ему. Взглянув на часы, Элрик поплёлся в ванную. — Эм-м, учитель? — из зеркала над раковиной на него смотрело побитое жизнью (хотя, вообще-то, не совсем жизнью) зеленоволосое болотное чудище. — А это вообще нормально? — А ты смой, тогда поймёшь. И действительно, зелень, хоть и не без труда, вымылась, а Эдвард с грустью отметил, что стал обладателем великолепных волос шоколадного цвета. — Что ж, надеюсь, это потом смоется, — пробубнил парень себе под нос, уныло глядя в зеркало. — Ну-ну, — ухмыльнулась оперевшаяся о дверной косяк женщина. Уж она-то знала, что вся прелесть данной смеси для окрашивания заключалась в том, что хорошенько замазанная седина больше не проступала.***
— Здравствуйте, — мужчина лет пятидесяти приветливо улыбнулся. — Чем могу быть вам полезен? Эд осмотрелся. Обыкновенная фотостудия: простыня на стене, яркие прожекторы по углам, туалетный столик у стены и дверь, которая, видимо, вела в фотолабораторию. — Мне нужно шесть стандартных фото на документы. — А, понимаю, — улыбнулся мужчина, — тоже поступаете куда-то? — Угу, — кивнул Элрик, а сам задумался. — Как вы догадались? — Тут в последнее время частенько появляются молодые люди вроде тебя. Так что не стесняйся, присаживайся. Всё будет сделано в лучшем виде! — мужчина указал на стул. — Ба! А что же это у тебя с лицом, подрался, никак? Эд осторожно коснулся пальцами припухшей скулы. — Нет, — почти не соврал он (ведь избиение учителем в воспитательных целях сложно назвать дракой), — с лестницы удачно упал. Фотограф весело крякнул и протёр платочком объектив. Этот молодой человек нравился ему всё больше и больше. На фотоаппарате щёлкнул затвор, и мужчина довольно хмыкнул: — Что ж, завтра после обеда можете забрать свои фотографии. На чьё имя записать заказ? — Филипп Ролли... — Эдвард едва не скривился. Как же всё-таки неприятно звучит! — Мне заплатить сейчас? — Нет, что вы, молодой человек, — улыбчивый старик аккуратно достал из фотоаппарата плёнку, — можете сделать это завтра. А то вдруг результат не понравится? Ещё возмущаться вздумаете. Что-то этот старикашка подозрительно улыбчив. И говорит слишком любезно и слащаво — будто мёд в уши закапывает. От невольно возникшей ассоциации по спине побежали мурашки. Эд быстро произнёс «спасибо-большое-до-свидания» и вышел за дверь.***
Мерзкие штабные отбюрокраченные по полной работники никогда ещё так не выводили из себя. «Извините, но без заявления от вашего непосредственного начальника мы не можем выдать вам этот бланк». «Здесь не хватает печати, спуститесь в кабинет 241-с и проставьте». «Это не та печать. И не хватает подписи такого-то очень важного генерала. Нет, нам неизвестно, где вы сможете его найти. Спросите на первом этаже у проходной». «А где выписка из личного дела?» «Майор Эдвард Элрик? А не слишком ли ты мал, а?» «Прошу простить мне моё невежество, господин майор. Вот ваши бумаги».***
Рой Мустанг устало клевал носом над заметно уменьшившейся стопкой документов. Почти доделанная (и даже почти вовремя) работа — хороший повод чуток вздремнуть. Дверь резко распахнулась, и её ручка стукнулась о стену, да так громко, что полковник вздрогнул. — Три часа, — Эдвард готов был разнести здание штаба по кирпичикам. — Три сраных часа ушло на то, чтобы собрать по углам этого филиала ада все необходимые, чтоб их, бумаги. А сейчас я узнаю, — дверь, надрывно скрипя под натиском разгневанного алхимика, захлопнулась, — что в этом долбаном отделе восстановления документации график работы сутки через трое! Какого хрена, полковник?! — Ты сюда пришёл мне на жизнь пожаловаться, Стальной? — Мустанг зевнул и лениво потянулся, откинувшись на спинку кресла. — Добро пожаловать в мои трудовые будни. — Трудовые будни, значит... Ну-ну, — Эд плюхнулся на диван, кинув на него с таким трудом собранные бумаги. — То-то, я смотрю, трудитесь в поте лица. Не покладая рук, можно сказать. — Ну, а от меня-то ты чего хочешь? — Рой проигнорировал сарказм Элрика, пообещав себе ещё припомнить Эду весь этот спектакль. — У Филиппа Ролли завтра медосмотр, — произнёс Эдвард как можно более язвительно, — а поскольку без паспорта его ни в один кабинет не пустят… Образовательная операция на грани срыва, полковник. — Предлагаешь мне использовать свои связи? — удивленно поднял бровь Мустанг. — Если только они у тебя есть, — поддел его гордость Элрик. Брать Мустанга на «слабо» ему не привыкать, и хотя выходило не всегда, Рой всё-таки редко упускал шанс показать собственную значимость и всю полноту своих возможностей. — Что ж, — полковник поднёс телефонную трубку к уху и набрал номер, — раз малыш Филипп не может справиться сам, значит, надо бы ему помочь, верно, Стальной? Голос на другом конце провода раздался раньше, чем Эдвард успел подбежать к начальнику и высказать всё, что о нём думает. Рой смотрел снизу вверх на нависшего над столом Элрика и победно ухмылялся. — Здравствуй, прелестная Мадлен! — любезно произнёс мужчина, не отрывая насмешливого взгляда от взбешённого Элрика. — Как идут твои дела?.. Вот как?.. А-ха-ха, да неужели?.. А тебя не проведёшь, — Мустанг в миг стал заметно серьёзнее, но градус обворожительности в голосе не убавил. — Золотце, ты ведь помнишь, что кое-что мне обещала?.. Ну, тогда я загляну к тебе сегодня часиков в семь, идёт?.. Договорились... Да, конечно, билеты с меня. — И что это за хрень сейчас была, полковник? — ненавязчиво поинтересовался Эд, стоило Мустангу положить трубку. — Если бы я беспокоился за твою личную жизнь, то… Рой что-то быстро чиркнул на обороте неверно заполненного бланка (одного из удивительного множества) и протянул бумажку Эду: — Кабинет 103-а, восточное крыло, Малкольм Джонсон. Он мне кое-что должен, поэтому организует тебе документы вне очереди. Поторопись, он тут до восьми. Эд взял записку из рук полковника, убедился, что это просто пояснения для «должника», и, захватив лежавшую на диване стопку справок, выписок и бланков, вышел из кабинета. «Прелестная Мадлен, значит. Надо запомнить...»***
Хоукай проводила странно улыбавшегося Элрика недоумённым взглядом. Эдвард не кричал на полковника, не хлопал дверью, пылая праведным гневом, а просто спокойно вышел. Это ли не повод заподозрить неладное? Риза зашла в кабинет начальника. Волнения оказались напрасными. Рой был жив, здоров и, судя по витающей в воздухе ауре лёгкой лени и атмосфере тотального безделья, находился на пике своей работоспособности. — Лейтенант Хоукай? — Рой, замечтавшись, уже строил планы на сегодняшний чудесный вечер и поэтому вздрогнул, когда заметил Ризу, вставшую напротив стола. — Что-то случилось? Мустанг обречённо взглянул на бумаги, которые держала его подчинённая. — У меня три новости для вас, полковник, — посмотрев на документы, произнесла девушка. — Хорошая, плохая и из разряда «как всегда». — Выкладывайте уже, лейтенант, — вздохнув и прикрыв глаза, произнёс Мустанг. — Поскольку завтра мы всей командой идём на стрельбище... Чёрт, а ведь Рой уже и забыл об этих дурацких нормативах! — ...то все бумаги придётся разобрать сегодня. Мужчина покосился на заваленный стол, оценивая масштабы (почти доделанной) работы. И с трудом сдержался, чтобы не застонать от отчаяния. Похоже, чудесный вечер отменялся. — Только не говори мне, что это была хорошая новость, — пробубнил Рой. — Хорошая новость — вы больше не полковник, генерал-майор Рой Мустанг. Вот приказ о вашем повышении. Хоукай передала ему документ. Новоиспечённый генерал точно засветился бы от счастья, если бы Риза не продолжила: — К вам переходит командование двенадцатым и сорок третьим отделами. С их документацией тоже придётся разобраться до завтра. «Вот тебе и как всегда...» — подумал Мустанг.