Наши юные смешные голоса

Берт безбожно опаздывал. Пара уже пятнадцать минут как началась, а он всё ещё не дошёл до университета и уже успел выдохнуться. Телефон раскалился от сообщений Райнера, уверенного, что его друг всё проспал. А объяснение с вредным преподавателем, обожавшим мучить опоздавших студентов пятиминутным допросом на пороге, предстояло не из приятных. Вздохнув, Бертольд набрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы увеличить скорость, но внезапно кое-что заставило его остановиться. На лавочке под развесистым клёном с закрытыми глазами сидела его однокурсница, Ал Столлен, и вместо того, чтобы торопиться на пару, преспокойно слушала музыку в наушниках. На долю секунды Берт даже решил, что обознался, но нет; всё в вольготно расположившейся на лавке девушке было ему знакомо: и растрёпанные тёмные волосы, падающие на лицо, и широкая яркая футболка, и военного вида рюкзак, лежавший тут же, рядом. Парень ощутил замешательство — может, она не знает, что пара уже началась? Как это обычно бывает — выйдешь в университет пораньше, решишь скоротать оставшееся время за музыкой или книгой, и вот — ты уже опоздал и неловко мнёшься у входа в аудиторию. Из этого неизбежно вытекала дилемма: отвлечь её и сказать, что перемена давным-давно закончилась, или продолжить бежать и хотя бы чуть-чуть облегчить свою участь? Но пока Бертольд торговался со своей совестью, пытаясь решить хоть что-нибудь, его уже обнаружили. То ли заметив сквозь сомкнутые веки чужую тень, то ли сообразив, наконец, что пора уже выдвигаться в университет, девушка открыла глаза и посмотрела на него. На её лице мелькнуло удивление, но длилось оно недолго: секунда — и Ал с улыбкой потянулась к наушникам. — Привет, Берт! — радостно поздоровалась она — пожалуй, слишком радостно для человека, безнадёжно опоздавшего на занятие. — Спешишь? — Привет, — кивнул парень, всё ещё торчавший посреди дороги. — Спешу. А ты нет? Признаться, он ожидал, что Ал в панике схватится за телефон, охнет «Чёрт, да я же опаздываю!» или спросит у него, сколько сейчас времени, но этого не произошло. Напротив, она совсем не встревожилась — может, просто разнежилась на солнышке, решил Берт. В конце концов, сентябрь выдался тёплым, солнце грело как летом, так что стоило ли удивляться, почему темноволосую Ал так разморило… Однако он опять ошибся. — Уже некуда спешить, — отозвалась девушка, аккуратно складывая наушники и убирая их в рюкзак. — Я всё равно уже опоздала. А торчать на пороге на потеху преподу мне не очень хочется. Бертольд поневоле восхитился её смелостью, которая, по его мнению, больше походила на безрассудство. Вообще Ал не отличалась подобным пренебрежением к учебным правилам — это было скорее в духе завзятой прогульщицы Имир или вечно сонного по утрам Конни, но она обычно и не опаздывала. Похоже, просто чувствует себя неловко и не хочет показываться преподавателю и однокурсникам на глаза, заключил Берт. Что же, в этом она была не одинока — ему и самому не хотелось прерывать занятие и отвлекать всё внимание на себя. Телефон тихо пискнул. Опять Райнер, тяжело вздохнул Бертольд. Начнётся перерыв — как пить дать примется названивать.  — Тебя уже потеряли? — уточнила Ал, кивая на его карман. — Райнер, да? Небось думает, что ты проспал всё на свете. Поторопись, а то он с ума сойдёт. Предложение, конечно, было дельное, но внезапно Берт понял, что не готов идти на пару. Сколько времени уже прошло — и сколько ещё пройдёт, пока он дойдёт до университета и доберётся до нужной аудитории. Имеет ли смысл торопиться и, задыхаясь, бежать, если можно появиться на занятии, например, во время перерыва? Глядишь, и преподаватель ничего не заметит. В последнем парень очень сомневался, но всё-таки. И не дожидаясь, пока совесть предложит ему передумать, выпалил: — Я ему лучше смску напишу. Я сяду? — Конечно, — потянувшись за рюкзаком, Ал переложила его к себе на колени, освобождая место. Берт сел рядом, чувствуя, как уже нахлынувшая из-за бега усталость постепенно отпускает. — Что, ты вдохновился моим дурным примером и решил не идти? Что Бертольду в ней нравилось — её беззлобность. Она никогда не пыталась подкалывать его, язвить или насмехаться, и он ценил в ней это. Вот и сейчас она просто шутила без каких-либо дурных намерений — в отличие от злой Имир или излишне прямолинейной Саши. Именно поэтому ему всегда было с ней комфортно. — Пожалуй, что так, — Берт смущённо улыбнулся. — Но я всё равно бы уже не успел, так что это не твоя вина. — Это приятно слышать, — ответила Ал, и выражение её лица вдруг как по мановению волшебной палочки сделалось озорным и хитрым. — Но ты всё-таки напиши Райнеру, что не дошёл, потому что попал в плохую компанию! Солнце приятно грело, под лавочкой тихо шуршали листья. Сосредоточенно нахмурившаяся Ал, отнявшая у Берта телефон, вдохновенно бормотала себе под нос и сочиняла сообщение Райнеру. Бертольд слушал её и думал, что ему нравится быть в этой плохой компании. Даже если это грозит неизбежным пропуском в журнале и последующей отработкой. Наверное, это того стоило.