Karma is bitch

— Привет, мам, — Чонгук оставляет голосовое, потому что сейчас в Праге около шести часов вечера, а в Сеуле уже два ночи, и родители спят, — я долетел. Всё в порядке, Прага очень красивая, хотя я толком ещё ничего не видел. Тут уже лежит снег, и мы с ребятами собираемся скоро в отель, но только после того, как погуляем немного. Хочу увидеть Карлов мост! Я позвоню вам завтра, как будет время. Спокойной ночи, люблю вас. Чон убирает телефон обратно в карман своих рваных джинсов, поспевая за остальными, которые уже взяли багаж и направляются в поисках туристического автобуса. — Разве за нами не должны были кого-то прислать? — хмыкает Марк. — Я имею ввиду, организатор же говорила… — Ой, кому мы нахрен сдались, Маркуш, — Чангюн выхватывает у него из рук яблочный сок и бесцеремонно осушает половину. Паренёк выглядит несчастным, потому что это его любимый. — Слушайте, пойдёмте в клуб? — Я устал и хочу спать, — встревает как всегда лаконичный и спокойный Чжухон. — Делайте что хотите, только адрес отеля скажите. — Зануда, — фыркает Им, глядя на Чонгука в поисках поддержки, — Чон, ты же за? — На репетициях не натанцевался? — усмехается Чонгук, поправляя сумку на плече и взглядом выискивая у таблоида Феликса, который, похоже, находится немного в прострации, впервые выбравшись куда-то за границу. — Я пас. — Я за, — меланхоличный голос Юты раздаётся над ухом Чангюна, отчего тот поёживается: японец этот какой-то непредсказуемый, Чонгук с ним почти не контактирует, — хотя это кончится плохо. — У тебя всё кончается плохо, — отмахивается тот. — Ребят, ну вы чего, когда ещё будем в Чехии? — Так надо по барам идти и дегустировать пиво, да по мостикам и костёлам гулять, а в клуб ты и в Корее сходить можешь, — Чонгук решительно пресекает попытки Чангюна вставить на это своё «фи», потому что Феликс исчезает из его поля зрения, а Чонгук маме младшего вообще-то обещал приглядывать. Спустя полчаса они всё же вываливаются оравой из аэропорта, поделившись на две группы: Чангюн, Юта и Марк собирались идти в клуб, Чонгук, Чжухон и Феликс — отыскать отель и завалиться спать. Ли дозвонился до одной из организаторов и узнал название гостиницы и её адрес, где останавливаются все прибывшие участники, и они отправляются туда. — Улица Бланицка, — читает Чжухон в такси на переднем сидении и показывает адрес таксисту. Мужчина показывает «окей», зная, куда ехать, и парни расслабляются, потому что слава богу, ничего не надо объяснять и ходить кругами. Чонгук жадно впитывает пейзажи вечерних улочек через окно, пока они едут, и надеется, что завтра после конкурса у них будет время прогуляться. Ему нравится комната, отведённая для них с Феликсом, где одиночные кровати стоят около навесного окна и в него можно смотреть, как птицы садятся на свои кормушки в поисках лакомств, оставленных людьми. Феликс, утомлённый длинным перелётом, засыпает почти мгновенно, едва сполоснувшись, прямо с мокрыми волосами. Чонгук ещё долго листает ленту в твиттере, читая, как сейчас остальные с его потока, не отправленные на конкурс, развлекают себя на парах. Ему становится чересчур душно, и он решается прогуляться по узкому коридорчику их этажа. Не то, чтобы он переживает, что остальные парни накидаются, ведь они знают, что завтра важный день и переутомляться или идти с похмелья нельзя. В любой другой день Чонгук с удовольствием бы пошёл отрываться. Клубы, всяческие скопления народа вроде баров, вписок, сборищ в его вкусе, ведь он — человек социальный. Он умеет приспосабливаться к данным условиям и легко находить общий язык почти что со всеми. Чонгуку нравится его жизнь. Он не думает, что однажды, если где-то там в далёком прошлом он не подал нищему копейку или не перезвонил девушке после перепихона, его за это ждёт наказание. Подняв сонные глаза, Чонгук всматривается в идущий по коридору силуэт, заслышав стук каблуков. Перед ним появляется незнакомая девушка в строгом, идеально отглаженном белом костюме, резко контрастирующем на фоне её тёмных волос, собранных в пучок, яркими чёрными стрелками на глазах и красными губами — ни капли усталости на лице. Она даже не замечает Чонгука, проходя мимо, не удостаивает его взгляда, в то время как он, немного застигнутый врасплох, роняет телефон из рук, активно моргая, надеясь, что не привиделось. — Извините, — окликает он, вовремя собравшись, девушка, плавно затормозив, оборачивается, странно глядя на него, — не хотите ли выпить со мной вина? С её губ срывается смешок. — Ты себя видел, ребёнок? Застывший Чонгук терпит крах, а она, ни разу больше на него не взглянув, уходит так же быстро, как и появилась. Он тут же опускает на себя взгляд. Ну, рваные джинсы, да, зато какая рубашка и пиджак и дорогие часы, хён дарил! Что в нём не так? Смазливое личико? Но ведь всем нравится. Его нехило задевает, ведь Чонгука отшивают крайне редко, даже преподавательницы в университете, и те делают всяческие намёки своему одарённому ученику, пусть он и делает вид, что не замечает. Ты не веришь в карму, Чонгук. Зря. Очень зря.

***

Сонно протирая глаза, Чон читает сообщения от парней, удачно добравшихся вчера до гостиницы после гулянки. Марк пишет, что Чангюн всё же выпил, а Юта подцепил какую-то европейку, что, впрочем, совсем не удивляет Чонгука ни в отношении одного, ни в отношении другого. Он не сомневался, что Марк за ними проследит, и так и вышло. Феликс уже встал до него, умылся и позавтракал, и сейчас разучивал какой-то выпад в углу их небольшого номера, но Чонгуку было так лень вставать в особенности из-за смены часовых поясов, что он решил, что и так знает свою часть танца идеально и ещё часок может поспать. Однако позже Чонгук сильно об этом жалеет, проспав и начав собираться на конкурс в спешке. В огромном зале театра, где должно состояться сегодняшнее их выступление, парни немного теряются с выделенными им местами, а также долго не могут найти раздевалку, где можно было бы заодно и порепетировать. Они номинированы на два приза — выступление группой и дуэтом отдельно. Поэтому, наверное, Чонгук волнуется в два раза сильнее, да и Феликса всего трясёт, всё-таки для него столь масштабный конкурс впервые. Чонгук в себе не сомневается, однако что-то сковывает его уверенность. Он понимает, что с ним не так, только когда они выходят на первое своё выступление, а так уж совпадает, что она приходится самым первым из групповых выступлений. Чонгук с самого начала песни центровой, выходит, едва ли не запинаясь, что ему совсем не свойственно, ведь обычно он очень собранный в такие моменты. Разворачиваясь к зрителям под аплодисменты, он попадает в плен чужих глаз со знакомыми «кошачьими» стрелками. Так удивляется, что едва не отступает назад, выйдя из основной стойки с чуть поднятой левой ногой и вытянутыми руками. Девушка, встретившаяся ему вчера в холле, растягивает ярко-алые губы в недоброй усмешке, и именно она по закону подлого жанра сидит в центре жюри. «Это она, — понимает Чонгук, — та, о ком рассказывали парни. Хан Сонхва. Это её я позвал выпить вина…» И песня начинается.