Ночь над Ноттингемом

Святая Земля, 1188 год. Конец июля - начало августа. Три недели спустя после падения Акры.       Сэр Гай Гисборн шел по направлению к гавани, чтобы найти корабль, идущий во Францию. Его сеньор был тяжело ранен во время штурма Акры, а кровавый кашель, подхваченный бароном еще полгода назад, доконал беднягу окончательно. Гай решил покинуть Святую Землю, а заодно отвезти вещи погибшего его семье.       В те дни много воинов покинуло Утремер. Знатные дворяне, рыцари и простые люди из тех, кто долгие месяцы вели изнурительную осаду и сражались под стенами города до того, как сюда прибыли английский и французский король, поняли – что те не собираются считаться с их заслугами. А когда по приказу короля Ричарда в ров был сброшен штандарт австрийского герцога Леопольда, многие крестоносцы почувствовали себя оскорбленными. И Ричард, и Филипп просто поделили победу и город между собой, отказав тем, кто прибыл сюда задолго до них, даже в вознаграждении. Два монарха согласились уступить некоторую его часть лишь после выказанного возмущения, но не все верили словам венценосцев. Это унижение и чувство ненужности, когда тебя считают никем, подтолкнуло желание многих крестоносцев покинуть пустынные земли и вернуться домой. Да и сами короли начали свары из-за власти и почестей, едва ступив на Святую Землю. "Очевидно, они предпочитали воевать друг с другом, а не с сарацинами", - Гай не мог сдержать злой ухмылки.       Ему вспомнилось прибытие английского короля под стены города два месяца назад. Ричард устроил из своего прибытия целый спектакль в духе бродячих гистрионов. Поглазеть на это представление сбежалась такая толпа зрителей, что было не протолкнуться. И в тот же день, спустя много лет после своего отъезда из Ноттингема, если не сказать – побега, он снова увидел Локсли. Тот находился в свите короля, в числе его личной охраны. "Робин просто лучился довольством - как новенький золотой безант", – Гай криво усмехнулся. - "Похоже, приятель решил, что приехал на один из рыцарских турниров, куда их в детстве возили родители."       Сам Гисборн, в числе других крестоносцев, уже много месяцев находился в Святой Земле. Был тяжело ранен во время осады Тира, где они сражались под командованием Конрада Монферратского, возглавившего оборону города. А затем направились под стены Акры. Выцветшее небо, изнуряющая жара днем, холод ночью... Холмистая и лишенная привычной растительности местность, так не похожая на английскую или французскую. Странные дома с плоскими крышами, пыль и песок, проникающий повсюду и хрустевший на зубах, чуть замешкаешься. Зловредный климат с его миазмами, ядовитые змеи и прочая пустынная нечисть, заползающая в палатки с заходом солнца. Голод и болезни, которые уносили больше жизней, нежели сарацины. Самый крепкий человек мог проснуться поутру больным, а через несколько дней сойти в могилу. Хвори не щадили никого - ни простых пехотинцев, ни богатых и знатных рыцарей, ни даже королевских родичей и епископов. Не так давно от жестокой и заразной лихорадки скончалась Сибилла, королева Иерусалима. Вскоре та же участь постигла герцога Фридриха Швабского, а уцелевшие остатки некогда огромного войска его отца покинули Утремер. "Ну что ж, добро пожаловать в ад, Робин из Локсли?"       Бывший друг детства тогда не заметил его, как и в последующие дни. Разумеется, высокородным графским сынкам нет дела до множества безземельных рыцарей, отправившихся в тот поход. С другой стороны, Гай и сам не стремился встречаться с ним. Да и зачем? Чтобы разбередить старую, загнанную на задворки памяти, историю? Он почти запретил себе думать об этом. И в эти пустынные края потащился, лишь бы не давать воли воспоминаниям…       А потом были дни штурма и падение Акры. Во время боя на крепостной стене возле Проклятой Башни, среди груды камней, огня и клубов дыма от горючей смеси, горшками с которой защитники города забрасывали осаждающих, Гай краем глаза заметил неподалеку Робина. Еще во время осады разговоры о бесшабашных выходках графа Хантингтона быстро разносились по всем лагерям. "Надо же, оказывается, Локсли нравится воевать"… Сам Гисборн уже давно не разделял жажды других мужчин к войне, рассматривая ее как необходимость или неизбежное зло. Свое же участие в ней - не более чем следование клятве и рыцарскому долгу. За годы, проведенные в скитаниях, он сполна узнал ей цену. Дым и пепел пожарищ, запах гари, обугленные балки полуразрушенных домов, груды камней и щебня... Плач и погребальный звон колокола. И понимание, что в руках властителей мира твоя жизнь не стоит даже медной монеты. Иногда, штурмуя очередную крепостную стену или башню, или в пылу сражения, ему ненадолго удавалось вытравить из памяти тот, давний пожар… Но через несколько ночей кошмар возвращался снова. А сейчас ему хотелось покинуть, наконец, осточертевшие земли.       Подходящее судно нашлось довольно быстро. Шкипер «Апостола Петра» за сходную цену согласился взять пассажирами Гая и еще трех рыцарей вместе с оруженосцами и лошадьми. Корабль выходил наутро с отливом, поэтому вечером следовало быть уже на борту. Можно было возвращаться в город и начать сборы.       На одной из шумных улочек под парусиновыми навесами, призванными защищать жителей от палящего солнца, Гай чуть не столкнулся с Робином. Тот едва не налетел на него, неожиданно вывалившись из переулка в компании двух спутников. Глухое рычание Гисборна заставило Локсли отшатнуться, но прежде чем Робин успел узнать в высоком темноволосом рыцаре давнего знакомца, Гай скрылся в толпе. *** — Эй, Робин! — Том Картер хлопнул застывшего приятеля по плечу. — Очнись! Ты словно привидение увидел. Локсли мотнул головой и попытался выдавить из себя улыбку. Слишком уж неожиданно на его дороге выросла тень из прошлого. И этот яростный сполох синих глаз. Но возможно, ему просто показалось. Сегодня они с друзьями слишком много выпили. Вот и привиделся давно исчезнувший друг детства. — Ты когда-нибудь встречал того рыцаря, Том? — Локсли все же продолжали грызть сомнения. — Того длинного, которому ты едва не отдавил ногу? — со смехом переспросил Картер. — Ни разу. Во всяком случае, в лагере нашего короля. Да я и не разглядел его толком. — А я так вообще увидел только спину, — встрял Мач. — Зачем тебе это, Роб? Ты же не собираешься бежать за ним и извиняться? — фыркнул его друг. — Да так, — Локсли неопределенно махнул рукой. — Показалось… Троица направилась к цитадели госпитальеров, где сейчас развевался штандарт английского короля. Робин периодически вертел головой, выискивая в толпе высокую фигуру, но разве в такой сутолоке что-то можно разглядеть? — Робин, брось, — заметив беспокойство друга, Картер решил вмешаться. — Ты же знаешь, что здесь тысячи воинов. Каждого не запомнишь. Локсли кивнул. Ведь за эти два месяца, проведенные в Святой Земле, друг детства ни разу не дал о себе знать. Хотя наверняка должен был видеть его в свите короля Ричарда. Значит, и впрямь обознался. ***       Свернув за угол, Гисборн остановился и немного перевел дух. — Чертов Локсли! — Гай в бешенстве ударил кулаком по стене ближнего дома из желтого кирпича. — Снова этот самовлюбленный паршивец путается под ногами!       В момент, когда он совсем близко увидел счастливое лицо бывшего приятеля, рыцарь с трудом подавил в себе желание вцепиться тому в горло или затеять драку. Прямо здесь, посреди улицы, лишь бы стереть его самодовольную улыбку. И все равно, что будет. А ведь, казалось бы, за годы скитаний он похоронил ту давнюю детскую историю так глубоко, что почти мог с этим жить. А теперь она вспомнилась так, словно случилась вчера - пожар, смерть родителей и вынужденный отъезд во Францию. Дошедший до него во время осады слух, что отец Робина, лорд Локсли, умер несколько лет назад, оставив наследнику все состояние. И желание вернуть «свой дом» вспыхнуло с новой силой.       Собирались недолго - много ли поклажи у безземельных рыцарей? Как и было условлено, они поднялись на борт корабля еще вечером. Ночью Гай не мог заснуть и, как только забрезжил рассвет, вышел на палубу. Уходящий берег уже подернулся сиреневой дымкой, а вскоре окончательно скрылся за горизонтом. ***       Из-за непогоды Гаю и его спутникам пришлось задержаться в Мессине еще дней на десять. На шестой день их пребывания на Сицилии, в гавань втащился потрепанный ветрами неф под стягом генуэзской торговой гильдии. К вечеру город облетела весть о казни двух тысяч заложников под стенами Акры. Король Ричард, оставив крепость на своих губернаторов, двинулся дальше вдоль побережья – На Яффу и Аскалон.       От путешествия из Марселя до Руана у Гисборна не осталось в памяти ничего, кроме неясного тумана и образов, которые забывались, стоило лишь отвернуться или переключить внимание на что-либо другое. Выполнив последний долг перед умершим сеньором, и доставив его вещи родным, Гай решил вернуться в Англию и направился в один из прибрежных городков Нормандии.       Вставал лишь вопрос – к кому поступить на службу. Знакомых и друзей у него в Англии не было. Мысль наняться к принцу Джону, Гай по размышлении отмел как несостоятельную. Его Высочество и его приближенные наверняка не испытывают нужды в безземельных рыцарях, желающих проявить себя и заслужить их милости. Навестить родные края и попытать счастья там или поблизости? "Вряд ли семью Роджера Гисборна до сих пор помнят в Ноттингеме…"       Еще до захода солнца «Морской орел» выскользнул из бухты Сен-Валери-ан-Ко, и направился к меловым берегам Британии. На второе утро корабль бросил якорь в гавани Дувра, и Гай сошел на берег. Спустя четырнадцать лет он вернулся в Англию.