Удачи!
Дэниэл.
P.S. Напоминаю тебе, что ни родителям, ни друзьям, ни знакомым звонить нельзя! Это крайне опасно! Не совершай этой глупости, Аредель». Для чего этому человеку понадобилось помогать ей? Казалось, он был настолько верен этому ублюдку Арману, что если бы тот сказал ему перерезать самому себе глотку, Дэниэл без промедления сделал бы это. И что ждёт его теперь? Аредель с тяжёлым вздохом закрыла глаза, воскрешая в памяти лицо своего спасителя. Помощник вампира может быть уже мёртв. Он ведь не просто так написал все эти письма? Они же могли вести с ним переписку по какой-нибудь социальной сети, если бы ему не угрожала опасность. А, может быть, с ним всё нормально? Может, Арман простил его? Хотелось бы ей, чтобы это было так. В противном случае, смерть Дэниэла будет отчасти лежать на её плечах. Вопреки уверениям организатора её побега, так хотелось написать кому-нибудь из близких. Аредель даже думала создать аккаунт с каким-нибудь случайным именем и связаться с мамой. Просто сказать, что всё хорошо, чтобы она не терзалась, и удалиться. Ведь, вероятнее всего, если не сейчас, то через полгода или год её уже начнут считать мёртвой. Поддавшись своему порыву, девушка почти сделала то, что задумала – уже даже успела напечатать огромное сообщение для матери. Аредель так долго и тщательно подбирала слова… Ей оставалось только нажать кнопку «отправить», но в самый последний момент она резко передумала и, стерев текст, удалила аккаунт. Нельзя! Глупо думать, что её родители не попытаются отследить, откуда пришло сообщение. Узнать, из какой страны, с какого устройства. Это ведь всё зацепки. Тогда они могут случайно выдать её и, что ещё хуже, как-то поставить под удар себя… Это очень и очень жестоко, но пусть лучше они волнуются. Пусть льют слёзы, пусть страдают, но только остаются живыми. Было так больно от мысли, что она, скорее всего, больше никогда их не увидит. Мама, папа… Хоть бы они справились с этой неподъёмной ношей и не причинили себе никакого вреда. Сейчас они, скорее всего, места себе найти не могут. Аредель вытерла со своих щёк тонкие прозрачные дорожки. Последнюю неделю её жизнь походит на один непрекращающийся безумный кошмар. И так хотелось надеяться, что скоро она проснётся у себя дома. В постели, мокрой от холодного пота. С жуткой головной болью. Но только бы у себя дома! Только бы всё это исчезло, прекратилось. Но, увы, она здесь. В чужой стране. Одна. Едет в этом чёртовом поезде. И хочется надеяться, что когда-нибудь Аредель снова сможет нормально жить и всё-таки построит своё будущее. А ночь за окном, будто на зло, выглядела такой привычно-чёрной, прохладной и спокойной, словно и не таила в себе никаких скрытых опасностей. События двух последних суток путаются у девушки в голове. Аредель почти ничего не помнит, кроме захлестнувшего её чувства долгожданной свободы, которую вот-вот могут отобрать, и страха, подгоняющего её вперёд. Ярко и красочно запомнился ей тот момент, когда, выбравшись на поверхность из подземелья и задвинув на место тяжёлый металлический люк, она упала на мягкий ковёр из золотых осенних листьев и изо всех сил сдерживала рвущиеся наружу рыдания. Беглянка впивалась взглядом в ясное голубое небо, и ей чудилось, будто оно придавило её своей тяжестью к земле. Даже сесть поначалу было тяжело, не то что подняться на ноги. Свежий воздух прожигал лёгкие, и казалось, что Аредель просто задохнётся от переизбытка эмоций. Вторым запоминающимся мигом был взлёт самолёта в аэропорту Манчестер и прибытие в Париж. Она действительно прочла письмо Дэниэла, находясь в полёте. Тогда ощущение отвратительного, липкого холода, окутавшего её ноги и, казалось, идущего за ней по пятам, немного отпустило её. Но не до конца… Сейчас, сидя в поезде, везущем её в Лион, Аредель до сих пор его чувствовала. И будет чувствовать ещё очень долго. Весь остальной свой путь, пролёгший от выхода из тайного подземелья до вечернего перрона Гар-дю-Нор, Аредель помнит смутно. От заправки до центра города её подбросил какой-то странный парень по имени Мартин. В салоне его старой, разваливающейся машины сильно пахло сигаретами и бензином, но девушка всё равно была безмерно рада, что хоть кто-то подвернулся ей на дороге, не отказавшись подвезти. В любой другой раз она бы, возможно, ни за что не доверилась ему, но в тот злополучный день ей хотелось как можно быстрее убраться из того проклятого места, в котором она находилась. До аэропорта, как и советовал Дэниэл, она добиралась на такси. Французский язык, на котором раньше часто любила говорить с ней дома мать, сейчас давался несложно. В условиях экстренной ситуации, под действием адреналина он шёл практически на ура. Но и пользоваться им особо не пришлось, потому что дорогу девушка почти ни у кого не спрашивала, применяя, в основном, карту и навигатор на телефоне, а чтобы купить билет на поезд, не нужно говорить слишком много. Люди, с которыми приходилось беседовать, понимали её речь, а большего и не было нужно. В одном всё же Дэниэл ошибся: поезда в Лион ходят не каждый день. Стоя у кассы и с ужасом осознавая, что ей придётся провести ночь в Париже, Аредель чувствовала себя потеряно. В Манчестере её отсутствие, возможно, ещё не обнаружили, но что будет, когда наступит ночь? По её подсчётам, стемнеть в её родном городе должно через четыре часа, в то время как здесь из-за разницы во часовых поясах будет ещё вполне себе ясный день. У Армана с лихвой хватит времени, чтобы придумать, когда выбрать подходящий момент и, сев на самолёт ночью в Манчестере, сойти с него ночью в Париже. Если, конечно, он прямо по истечении этих же суток узнает о её отсутствии. Может ведь и не узнать? В прошлый же раз ему не было до неё никакого дела: вампир преспокойно уехал, оставив девушку на попечение Дэниэла. Боже, на что подписался Дэниэл, когда пошёл на всю эту авантюру… Пришлось взять билет на вечер следующего дня. Аредель провела целые сутки в скромном одноместном номере гостиницы парижского вокзала. Единственным разом, когда она выходила за пределы предоставленных ей четырёх стен, был поход в аптеку, являвшимся вынужденной необходимостью: надо было повторно обработать раны на шее и поменять пластыри. Больше из комнаты она не выходила. Всю ночь девушку просто трясло от страха. Она так и не смогла сомкнуть глаз, сидя в постели, поджав колени к груди и вздрагивая от каждого скрипа. Совсем как в плену у Армана. Тогда Аредель поняла, что ужас из её жизни никуда не исчез: она лишь сменила локацию, в которой он будет настигать её. Девушка закрывала глаза и видела, что вот сейчас дверь резко раскроется, чуть ли не слетев с петель, и на пороге покажется преисполненный ярости вампир. Но наступило утро, осветив нежными рассветными лучами её маленькую комнату, в которую за всю ночь так никто даже и не постучался, и, почувствовав сильное облегчение, девушка, наконец, отдала себя в руки Морфея.***
На часах было девять часов. Примерно через полтора часа она будет в Лионе. Посреди ночи! Девушка хотела заранее забронировать себе номер, поискав в интернете ближайшие к вокзалу хостелы и гостиницы, но сеть в поезде почти не ловила. Придётся разбираться на месте. И делать это нужно будет как можно быстрее. От нечего делать Аредель в пути размышляла о некоторых, неизвестных ей вещах. Например, о том, что всё же происходит с вампирами, когда те оказываются на солнце? Есть ведь разные версии ответа на этот вопрос. Одна гласит, что эти создания тьмы в солнечных лучах корчатся в муках и сгорают, как сухие ветви в огромном костре, другая – что они теряют свои необычные способности, которые так отличают их от людей, и становятся почти такими же беззащитными, как и они, третья – что при дневном свете вампиры выглядят иначе и сильно рискуют выдать свою сущность… Что из этого правда? Возможно, в глубине души она надеялась никогда этого не узнать, как и больше ни разу в своей жизни не повстречать вампира. В купе было жутко душно. Убрав в сумку письмо Дэниэла и скинув с себя верхнюю одежду, Аредель попыталась открыть окно. Она провозилась с ним почти десять минут, но так и не смогла сдвинуть злополучное стекло ни на йоту. Тихо выругавшись, девушка плюхнулась обратно на сиденье, обмахивая себя ладошками, чтобы создать вокруг хоть какое-то движение воздуха. Сделав ещё пару попыток открыть это несчастное окно, она даже немного пожалела о том, что была в купе совсем одна. «Выйду на пару минут, постою у открытого окна снаружи… И купе не буду закрывать, пусть немного проветрится. Иначе я просто задохнусь здесь!» В коридоре приглушённо горел свет электрических ламп. Не было совершенно никого, а тишину нарушало только постукивание качающегося в пути вагона. Отойдя от своего месторасположения метра на три, Аредель встала около раскрытого окна и глубоко вдохнула свежий воздух, стремительными потоками врывающийся через его створки. Он хоть немного успокаивал и остужал мысли и чувства, горячей магмой бурлящие у неё в голове. На миг закрыв глаза, девушка сделала ещё один, более глубокий вдох, с удовольствием втягивая носом воздух. - Не спится? – внезапно послышался рядом тихий мужской голос. Открыв глаза и дёрнувшись от неожиданности, Аредель пугливо повернулась к незнакомцу, тут же приложив руку к груди, неосознанно стараясь унять своё сердцебиение. Как он тут оказался? Здесь же никого не было. Должно быть, она слишком сильно задумалась. Фатальная неосмотрительность с учётом той ситуации, в которой она находится! Нужно быть внимательнее. - Да, - также тихо ответила девушка, полу-боком повернувшись к своему нежданному собеседнику, осторожно стараясь его рассмотреть, - в поезде сложно уснуть. - А я уж думал, мерный стук колёс убаюкивает абсолютно всех, кроме меня, - мужчина растянул губы в лукавой, обворожительной улыбке. Незнакомец стоял прямо под электрической лампой, и, пусть свет её не был ярким, позволял достаточно хорошо разглядеть мужчину. Он был красив. На каких-то несколько мгновений Аредель, несмотря на своё внутреннее напряжение, даже позволила себе засмотреться на него… Просто не смогла ничего с собой поделать. Высокий и хорошо сложенный, он походил на героя, сошедшего прямо с экрана какого-нибудь кинофильма. Бледная, почти белая кожа без единого изъяна казалась фарфоровой. Черты лица были изящными и плавными, густые волосы цвета спелой золотистой ржи длиною примерно по плечо собраны в расслабленный хвост на затылке. На лбу у виска виднелась тонкая голубая венка, видимо, сильно близко расположенная к поверхности кожи. Яркие серебристо-серые глаза смотрели уверенно и даже с неким скрытым азартом. Одет попутчик был так, словно прямо с поезда собирается отправиться на какое-то торжественное мероприятие или, как минимум, на важную встречу: белоснежная рубашка с мелкими еле-заметными серебряными узорами, дорогие часы на запястье, чёрные классические брюки с иголочки, до блеска начищенные туфли с острыми носами. «Хорош, как Дьявол!» Очевидно, заметив, что его самым бессовестным образом рассматривают с ног до головы, мужчина как-то странно улыбнулся и обратил свой взгляд за окно. Кажется, он ничуть не смутился. А вот Аредель сию же секунду стало так стыдно за свою бестактность, что она покраснела, кажется, до кончиков ушей. Следуя его примеру, девушка решила тоже повернуться к окну, чтобы не чувствовать себя ещё более неловко. Вместе с волной прохладного ночного воздуха до её обоняния долетел приятный, свежий аромат одеколона. Стало вдруг интересно, чем занимается этот мужчина. Если судить, исходя исключительно из его внешности, Аредель назвала бы его человеком искусства. Может, он художник? Или музыкант? - Нет, вы не единственный, кто не может уснуть под этот стук, - всё-таки решила разбавить чем-то эту нелепую паузу Аредель. В ответ на это её собеседник лишь кивнул и, снова повернув голову в её сторону, коротко произнёс: - Лестат. Аредель готова была взвыть. Почему это знакомство происходит как раз в тот критический момент жизни, когда ей нельзя доверять никому? И что делать? Нельзя ведь просто молча развернуться и уйти! Этот теперь уже назвавшийся незнакомец не сделал ей ничего плохого, чтобы грубить ему даже молчаливым уходом. - Ребекка, - назвала девушка первое, что пришло ей в голову. - Ребекка… - в каком-то странном удивлении повторил Лестат, еле заметно мотнув головой в сторону, - необычное дело: ваше французское имя не вяжется с явно иностранным акцентом. Откуда же вы? Девушка вновь повернулась к нему лицом. Мужчина посмотрел на неё, сощурившись. Возникло неприятное ощущение, будто его колкие серые глаза видят её насквозь. От этого становилось не по себе, но почему-то у Аредель не хватало сил на то, чтобы отвести взор в сторону от этого цепкого взгляда. Она стояла и всматривалась в его глаза, забыв на это время даже, как дышать. А собеседник словно нарочно удерживал мучительно долгий зрительный контакт, испытывая её на прочность. - Я выросла в Британии… в Лондоне, - несколько взволнованно ответила девушка, когда Лестат оставил, наконец, эту игру в гляделки, выходя из неё, вне сомнений, абсолютным победителем. И снова ложь. И снова та, что первой попалась на язык. Ей было невдомёк, почему в присутствии этого странного мужчины ей настолько тяжело соображать. - В Британии? В Лондоне? – Лестат как-то снисходительно посмотрел на неё, вздёрнув бровь, а затем тихо рассмеялся, опустив голову. - В Лондоне, - стараясь оставаться невозмутимой, повторила Аредель, - почему вы смеётесь? - Забавно… - на выдохе ответил собеседник, облизнув губы и так и не повернувшись к ней. - И что же вас так позабавило? – поинтересовалась девушка, не понимая его странной реакции. - Ваши наивные попытки солгать мне. Хотя, должен признать, со стороны это выглядит очень мило! - С чего вы решили, что я вам лгу? – нахмурившись, спросила Аредель, но Лестат в ответ на это только снова зашёлся смехом. Значит, он не верил ей. Ни одному сказанному слову. Казалось, что всё это выглядело так, словно маленький ребёнок рассказывает родителю какую-то милую небылицу, а тот слушает, кивает и изо всех сил старается быть серьёзным, но в какой-то момент всё-таки не выдерживает... Аредель, наверное, не была слишком сильно удивлена этому, потому что никогда не умела складно и красиво врать, но, с другой стороны, она ведь пока не сказала Лестату ничего, кроме трёх слов: имя, страна и город. Как он раскусил её? Или, может быть, этот самоуверенный чудак умеет разбираться в иностранных акцентах? Да, по сути, какое вообще ему дело до её правды? Стало ужасно не по себе. Нужно поскорее заканчивать этот глупый разговор и возвращаться на своё место. И уж после этого она точно больше не будет выказывать носа за пределы купе! - Что ж… Приятно было пообщаться, - тихо произнесла смущённая беглянка и, сделав два нерешительных шага назад, добавила, - счастливого пути и хорошего вечера, Лестат. Собеседник поднял голову и посмотрел на неё. Его глаза цвета хмурого, грозового неба вдруг заискрились, словно испуская маленькие острые молнии. Расслабленная поза и доброжелательное выражение лица заставили бы думать, что ему, как минимум, всё равно, что говорит и делает незнакомая ему девушка. Но эти глаза… Глаза его выдавали. Их контраст с растянувшимися в тёплой улыбке губами был столь резок, что Аредель даже могла бы предположить, что она чем-то задела этого человека. - Уже уходишь? – вкрадчиво спросил Лестат, медленно подходя к ней. Девушка никак не отреагировала на его внезапно проявленную фамильярность. Она даже не заметила, что к ней обратились на «ты». В эти растянувшиеся секунды Аредель не могла думать ни о чём, кроме взгляда горящих очей, что приближались к ней. Словно загипнотизированная их чарами, девушка застыла на своём месте, не шевелясь и не моргая. Она внезапно забыла о его странных насмешках и жадно всматривалась в эти серые омуты. Секундные и минутные стрелки часов, казалось, остановили свой ход во всём мире. Быть может, в действительности, Лестат преодолел короткое расстояние между ними всего за одно мгновение, но сейчас Аредель словно выпала из реального времени, проваливаясь в свой собственный делириум, в котором существовали только эти глаза… Она видела в них тяжёлые, грузные серые тучи, готовые вот-вот зайтись хлёстким холодным ливнем, видела тонкую прозрачно-серую корочку льда на замёрзшем озере поздней осенью и, кажется, почти слышала его хруст, наблюдала за мучительно медленной сменой кадров чёрно-белых фильмов… Таких старых, что сегодня никто уже не помнит даже их названий, а актёры, что играли в них, давным-давно греют своими разлагающимися телами стылую землю. Аредель задыхалась в свежем аромате озона, запахе дождевой сырости и мокрой дорожной пыли, чувствовала дуновение ветра на своей покрывшейся мурашками коже. В голове её, без конца перебивая друг друга, пели и плакали мелодии серебряного кларнета, звучавшего точно откуда-то из далёкого прошлого, под резвый аккомпанемент звонко бьющихся о крышу капель. Душа изнемогала, одновременно разбиваясь на мириады острых осколков и вновь собираясь в единое целое, и страдала от боли при их воссоединении, тут же разливаясь в красочной, почти истеричной эйфории. Сердце, кажется, настолько замедлило свой ритм, что кровь в сосудах почти не циркулировала, заледенев и окутав холодом всё тело. Аредель стояла, не дыша и не двигаясь, полностью отдавшись этому неизведанному ей доселе наваждению и даже краем сознания не задумываясь о том, как выглядит со стороны: это состояние казалось ей таким естественным, что она и не пыталась найти каких-то объяснений, околдованная странной ворожбой. Лестат, приблизившись к ней вплотную, склонился к девушке так, что расстояние между их лицами было не больше пары сантиметров. Необычно, но Аредель не почувствовала на своей коже его дыхания, хотя сейчас для неё это было совсем не важно. Его холодная ладонь ласково коснулась тыльной стороной нежной девичьей щеки. - Какое разочарование, - скучающе произнёс мужчина, опуская свой взор к её полураскрытым губам, - ты такая же, как и все… Чудесная зрительная связь их разрушилась, и эти колючие слова словно вывели её из оцепенения. Загадочная, мутная пелена из красок, звуков и ощущений внезапно развеялась, возвращая девушку к реальности и пробуждая, наконец, её убаюканный странной, психоделической колыбелью рассудок. Что за чёрт?! Резко открыв рот в глубоком, судорожном вдохе, Аредель отшатнулась от Лестата, сбрасывая его руку со своего лица. Через всё её тело прошла короткая, но яркая волна острой боли, отчего девушка едва не упала. Опершись спиной о стену, она испуганно посмотрела на своего попутчика. Аредель была не на шутку встревожена своим собственным поведением и состоянием в течении последних… секунд? минут?! Сколько длилось это безумие?! А он смотрел на неё так, будто не был чем-то удивлён. Это что, всё его фокусы? Как он это провернул?! Она ведь, кажется, даже имя своё забыла, пока Лестат вглядывался в её глаза… Девушка часто задышала, компенсируя тот недостаток кислорода, что образовался в её организме, когда она впала в свой непонятый анабиоз, и непроизвольно похлопала себя по щекам замёрзшими ладонями. Она совершенно не знала, как правильно на это реагировать и была вся преисполнена ужаса. - Мне пора! – выпалила Аредель, коротко посмотрев на отчего-то довольно ухмыляющегося Лестата и сию же секунду двинулась в сторону своего купе. - До встречи в Лионе, Ребекка! – весело кинул ей в спину мужчина. В его красивом, музыкальном голосе она слышала нескрываемое злорадство и не понимала, чем заслужила такое отношение к себе. На негнущихся ногах, не оборачиваясь, пройдя эти несчастные три метра, Аредель влетела в купе, тут же закрывая его за собою, и плюхнулась на кожаное сиденье. Руки её дрожали, а сердце заходилось в сумасшедшем биении. Облокотившись о столик и закрыв лицо ладонями, беглянка сделала несколько судорожных, прерывистых вдохов. Что только что произошло?! Как можно было потерять голову от одного лишь взгляда?! Что за галлюцинации её настигли там в коридоре?! Это похоже на какое-то сумасшествие! Аредель никогда не испытывала ничего подобного при общении с мужчинами. Лестат просто загипнотизировал её… И эти его слова о разочаровании… Что значит «такая как все?» Так же повелась на его трюки? То есть, он уже со многими это проворачивал? «Маньяк какой-то!» Было страшно. Так страшно, что тряслись колени. В голову закрадывались ужасные догадки о том, кто был перед нею. Ведь в её жизни не случалось вещей, подобных только что произошедшей, и тому, с чем она столкнулась в ненавистном особняке Армана. Не хотелось проводить эту параллель, но она не знала, с чем ещё ей сравнивать. Пусть ощущения в этих двух случаях были совершенно противоположными, однако оба они, на сто процентов, выходили из ряда вон. Лестат сказал: «До встречи», - хотя не спросил ни адреса, ни её номера телефона. Не поинтересовался даже, на какой срок Аредель едет в Лион. Быть может, потому, что этот город был очень маленьким, и встретить там кого-то из знакомых было проще простого? До конца пути оставалось чуть более часа. Ночь за окном, казалось, стала ещё темнее, сгустив свои краски и наполнившись холодной, зловещей чернотой. «Когда буду выходить, придётся задержаться, чтобы покинуть вагон самой последней... Иначе я рискую снова встретиться с этим ненормальным». Вспоминая и прокручивая в голове всё то, что она успела увидеть и прочувствовать, Аредель надеялась, что никогда в своей жизни больше не столкнётся с этим мужчиной, хотя и в глубине себя с великим ужасом осознавала, что всё равно желала этой встречи.