В верховьях реки Каржай

Я уселась на пол перед цинковым ящиком и медленно принялась его открывать, переложив стопку бумаги на некрашеные половицы. Ключ от «волшебного ларчика» находился там же, где и ключ от мастерской, на стене за фонарем, - моя догадка оправдалась. Пасечник, наверняка, не ожидал кражи. Замок щелкнул, я подняла крышку – и вот оно передо мной чудо техники. Поблескивает стальными деталями, изумляет, выглядит, как хорошенькая игрушка, но именно на этом станке создавались вещи, поразившие мое воображение. В этом у меня не было сомнений. Чтобы поставить точку, вскакиваю с пола и приподнимаю край кожуха в углу комнаты. Все верно! Бензиново-газовый генератор во всей красе и даже на колесиках для удобства. Не скажу, что хорошо в них разбираюсь, но все-таки понять, что передо мной в состоянии. Снова уселась на пол и медленно со вкусом разложила на полу вокруг себя листы бумаги из той стопки, что лежала на ящике со станком. На бумаге карандашом были изображены знакомые и совсем новые для меня сюжеты. Нашлось несколько рисунков парусных судов, с двух листов таращилась корова, ветка сирени лежала на столе, кошка умывалась рядом с крынкой, семейка грибов – лисичек взбегала на березовый пень. С нескольких листов смотрела на меня Прасковья! Портреты были просто и схематично созданы, но вполне узнаваемы. Конь выгибал шею и взбрыкивал задними ногами, большая хищная птица сидела на гнезде. Рисунков было много, они повторялись, особенно много попадалось парусных судов. Но было и кое-что еще: колонка из цифр от десяти до ста десятками и против каждой цифры ее название. Заинтересовавшись, я перевернула несколько листков. На обратной стороне рисунков были надписи, напоминавшие прописи, кое - где попадались целые фразы из арсенала начальной школы. Прочитав на оборотной стороне рисунка: «Я и ты идем в лес», - я окончательно была сбита с толку. Сверху твердой рукой художника был изображен двухмачтовый корабль со свернутыми парусами, а на обратной стороне кто-то шел в лес. Ничего не понимаю! Итак, подведем итоги: Данила – мастер и мифический пасечник – это один и тот же человек. И я его нашла. Можно начинать радоваться, но счастливой я себя почему-то не почувствовала. Тихо закрыв ящик со станком и задвинув его обратно поглубже под стол, заперла мастерскую, вернула ключ на его законное место и никому ничего не сказав о своих выводах, отправилась спать. А ночью пошел дождь. Нудный как параграф закона о восполнения нанесенного ущерба, он все шёл, и шёл, и шуршал по деревянной крыше шкурой огромного питона. Этот хищный змей с собственным хвостом в пасти привиделся мне во сне и разбудил в самый глухой час ночи, когда до рассвета было еще далеко. Алина с девчонками спали как убитые, а я маялась в темноте, не решаясь зажечь керосиновую лампу. Наконец устав ворочаться в спальнике, поднялась, прихватив с деревянного крючка у двери ветровку, стараясь не скрипеть половицами, пересекла комнату и вышла в сени. Тяжелая дверь негромко пискнула и выпустила меня на темное крыльцо. Тут я и уселась, привалившись спиной к закрытой двери и поджав колени, пряча их под безразмерную футболку, заменяющую в походе пижаму. Тьма вокруг, поначалу собиравшаяся изображать черную стену, постепенно уступила и разделилась на небо и землю. Сквозь тучи просвечивало большое желтоватое пятно, отмечавшее место луны на небосводе. Глаза привыкли и стали видны силуэты кустов жимолости возле калитки и казавшаяся ночью ближе и загадочнее рощица, начинавшаяся в нескольких шагах за забором. Дождь мелко и негромко сеялся на землю, иногда скапливаясь где-то, и тогда тяжело гулко падала капля или отзывалась тихим всплеском вода в дождевой бочке. Горьковато пахло сырым деревом, мокрой землей и прохаживающийся в кустах ветер тревожно шуршал чем-то, отчего я невольно прислушивалась, ожидая от темноты очередного подвоха. Подумать мне было о чем, и я даже немного порадовалась возможности посидеть вот так в одиночестве и собраться наконец с мыслями. - Что мы имеем? Пасечник, о котором я так много слышала, но пока ни разу не видела, предстал в совершенно новом свете. Несомненно, он и есть мастер, который мне нужен. Доказательства? Станок и электрогенератор, рисунки – эскизы. Этот факт можно считать установленным. Что ещё я о нем знаю? Факт номер один: Иван не относится к общине староверов, но почему-то живет здесь, в глуши. Факт номер два: он был ранен, когда пришел в деревню из леса, и, по словам Никиты, ранен не зверем. Факт номер три: вылечила пасечника Прасковья и она слишком много знает о его доме, что наводит на подозрения о романтических отношениях. Факт номер четыре: непонятно почему староста скрыл от меня, что пасечник и мастер, которого я ищу, одно и то же лицо. И что из этого следует? Становилось прохладно, может быть стоило уже идти в дом и зарываться в тепло спального мешка, но смутное чувство, что где-то совсем рядом находится ответ на мои вопросы, надо только чуть-чуть попинать мозги, немного постараться и я поймаю ответ за хвост, это чувство держало меня на месте. Я только плотнее завернулась в куртку и пониже натянула на ноги футболку. - Думай! Ну, давай же! Еще раз. Все эти факты как-то связаны: скрытность старосты, жизнь в глуши, непонятные раны, талант, который вдруг появился здесь в лесу из неоткуда. «Из ниоткуда», – так сказала Алина. Но Алина знает не все, что знаю я. Может быть, виной тому была моя бессонница, или сидение на пороге дома, но ночь, темнота и одиночество, аромат дождя, все это невольно возвращало меня к той необыкновенной ночи в лесу, и увиденному мной чуду и тайне, которая осталась навсегда неразгаданной. В моем воображении возникли лесная поляна, расколотая темнота и морской берег на той стороне раскола. Идущий к берегу парусник показался мне вдруг ответом на все вопросы сразу. - Что если он оттуда, с той стороны! Тогда ему действительно здесь, среди староверов, в глуши, лучше, чем где-либо. Никто не спросит документов, ни тебе прописки, ни свидетельства о рождении. Раны? Так, мы же не знаем, почему он здесь оказался. С той стороны этот разлом, наверное, тоже как-то странно выглядит, а он сиганул в него. Наверное, не от хорошей жизни человек прыгает в неизвестность. И староста его скрывает понятно почему. Зачем ему шумиха всякая, понаедут, станут выяснять: кто, да что? Откуда человек взялся? Доищутся до местных странностей или не доищутся, так в сумасшедшие запишут, а может в преступники. Тихо живут себе по своим правилам, за работы Ивана деньги имеют для общины и неплохие, между прочим. Недаром Старыкин так восхищался лодками – моторами и прочим снаряжением. Поэтому и нас пустили только до приезда пасечника, чтобы мы с ним не встретились, но и не прогнали, чтоб лишних мыслей не думали. Старосте не позавидуешь – сидит на такой тайне, да еще дочь с Иваном явно романы крутить надумала. - Нет, не буду я в это дело лезть. Ничего хорошего не получится, это понятно и без ученой степени. Как тогда Старыкин сказал: «Бывают такие места, где человеку быть не положено». Надо обязательно Прасковью успокоить, Пойти к ней и сказать, что я никому ничего не скажу про Ивана. Пусть живут тихо и счастливо, никто их тайну от меня не узнает. Из каких бы Иван миров ни был, а Прасковья заслуживает быть счастливой. Я немного подышала ртом, чтобы загнать слезы, так мне явно представилась счастливая Прасковья с младенцем и рядом никогда не виденный мной пасечник. Виделся мне он былинным богатырем из сказки про Финиста – ясного сокола. Жалко, что не будет статей и открывателем таланта мне не стать. Прости-прощай слава, интервью всякие, уважение коллег. Я минутку еще понежилась в своем воображении, представляя, как выглядел бы заголовок первой статьи о неизвестном мастере, какой бы ажиотаж начался в наших кругах, ведь почти все изделия Ивана уходили за границу. Мне было грустно расставаться со своей мечтой, но сомнения все же не мучили. Оно того стоит. С этими мыслями я отправилась спать, довольная своим решением и немного собой. Самую капельку.