Корабли бороздят тайгу
28 августа 2018 г. в 08:14
- В грозу не ходят, в грозу не ходят. Ну и где эта гроза? Я грома не слышу, только дождь. Ты слышала, что бы староверы грозы как-то по-особому боялись?
Алина ворчала и укладывалась на сене, готовясь спать.
- Не слышала, но ему я верю. Ни к чему рисковать. Давай лучше уснуть попробуем, завтра и правда вставать рано. Я лампу гашу.
Усталость навалилась сразу, как только тело растянулось на нарах. Я хотела о чем-то подумать, но не успела и провалилась в сон, как в яму.
Спать однако пришлось недолго, может быть часа три или около того. Проснулась, словно меня толкнули в плечо или позвали по имени. Открывать глаза можно было и не стараться, не видно совершенно ничего вокруг, только дверь наружу снизу чуть заметно светлела. Боком я чувствовала тепло рядом сопящей подруги, в глухой непроглядной тьме слышалось мерное со всхрапыванием дыхание Григория, видимо, наш проводник был тоже не из железа, во всяком случае, спал он глубоко и спокойно. Присутствие охотника придавало уверенности: если он так мирно и спокойно спит, значит все в порядке. Но сон ко мне почему то не шел. Я лежала, вспоминая весь длинный день в лесу, и слушала ночь.
Дождь за стенами земляного пристанища перестал, гроза, если и была, то мы её сладко проспали. Кроме сонного дыхания моих товарищей, как я ни прислушивалась, не смогла ничего уловить. Дверь, чуть подсвечиваясь, намекала, что там, в лесу, наступила ясная ночь. Мне представилось, как луна серебрит землю и между кронами деревьев можно увидеть крупные яркие звезды. Ничего ведь не случится, если просто посидеть на пороге. Я никуда не собираюсь уходить, и искать меня не придется. А лежать и смотреть в глухую темноту я просто уже не могу, того гляди завою по-волчьи.
Спустив ноги с нар и нащупав сапоги, приступила к осуществлению идеи. Дверь подалась без особого усилия, согнувшись, я вышла на воздух и тихонько прикрыла вход оставив небольшую щель: в землянке становилось душно и неплохо было бы её проветрить.
Усевшись на доске, заменяющей порог и уперев ноги в песчаный склон, с удовольствием вдохнула свежий полуночный воздух. Ночь раскинулась вокруг, обнимая лес, и головокружительно благоухая ушедшим дождем. Небо без следа облаков раскрашенным куполом висело над миром, словно гигантский планетарий, не хватало только телескопа. Звуки стали приходить по одному и садится рядом у порога: тихие шаги ветра среди вершин, далекий вскрик птицы, шорох зверька в кустах. Все это мягко касалось слуха, не тревожа и не смущая, лишь напоминая, что мир вокруг живет своей ночной жизнью, что я здесь не одна. Хотелось просто смотреть и ни о чем не думалось. Лесная ширь с небольшим уклоном уходила на юго-восток и там, прямо передо мной, как на сцене всходила неполная ещё луна. Слева от землянки и ниже по склону что-то привлекло мое внимание, там едва заметно светилось у самой земли. Постепенно из густой травы стали взмывать во влажный ночной воздух крошечные зеленоватые искры. Светящиеся точки поднимались вверх и медленно кружились сначала по одному,потом маленькими стайками. Огоньков становилось все больше и больше, они описывали круги над землей, образуя единое зеленоватое свечение. Метель из светлячков неспешно закручивалась в спираль, пока не выросла в воздухе на пару метров . Сонный мозг подсказывал, что ничего подобного в этих местах не должно быть, и можно бы уже начать беспокоится, но отрываться от светящегося представления не хотелось. Я слышала о необычном поведении светлячков, но видеть в живую не доводилось, возможно , поэтому я легкомысленно таращилась на яркую фигуру в воздухе, вяло размышляя, что бы это могло быть, когда внутри спирали пространство вдруг лопнуло, как спелый арбуз и трещина все расширяясь стала расходится в стороны и вверх, как рана под острым ножом. Ночная тьма с силуэтами деревьев всё подавалась и подавалась в стороны, пока над землей не повис кусок светящегося воздуха.
На этом странном объемном экране показывали цветной фильм про голубое небо, синее море, золотой песок и большой трехмачтовый парусник, идущий к берегу. Краски на экране, а точнее за ним были яркими и до боли настоящими, я находилась от необыкновенного явления метрах в пятнадцати и почувствовала легкий ветерок пахнущий солью и водорослями повеявший из открытого окна в неизвестно куда. Послышался резкий просящий крик чайки, и мне захотелось зарыться босыми ногами в нагретый солнцем песок на той стороне. Странность, невозможность увиденного не давала даже испугаться. Я чувствовала себя зрителем вдруг ожившего фильма. Этого же не могло быть! Экран притягивал, как тянет заглянуть с высоты обрыва, с риском полететь головой вниз. Я смотрела, смотрела, постепенно вникая в детали картинки, вот корабль разросся до такой степени, что стали видны поднятые порты орудий по правому борту, вот по песку протопал небольшой краб с темным панцирем Сердце ухало так, словно я бежала стометровку, не сразу поняв, что давно уже не сижу, успела еще отфиксировать какую-то раздвоенность: вот я разглядываю черте что, висящее посреди леса, и вот ещё одна я, иду к экрану, перешагиваю, через край и трогаю синюю воду лижущую песок. В висках стучало, закладывало уши как при перепаде высоты, но первых два шага к экрану я все-таки успела сделать.
- Дура – девка! – кричит кто-то у меня над ухом, меня хватают поперек живота и куда-то тащат.
Следующее что осознаю: я сижу на полу землянки в темноте и размазываю текущие по щекам слезы. Меня основательно трясет, но не от холода, голова гудит, словно на неё надели ведро и стукнули по нему молотком и в довершение всего мозг работать отказывается, уйдя в бессрочный отпуск.
Святые угодники! Что это было? В темноте рядом со мной Григорий чиркает спичкой и зажигает лампу. Некоторое время мы сидим молча. Григорий просто так, а я молчу, парализованная произошедшим. Поворочав языком во рту, прихожу к выводу, что, пожалуй, могу говорить:
- Ты это тоже видел? – голос мой скрипит, но слова выговариваются – крепкие, однако, нервы у современного человека, закалившегося на Стивене Кинге и фильмах ужасов.
- Этого ты ждал?
- Может и этого, может другого.
- Оно, что разным бывает? – во мне просыпался постепенно исследовательский инстинкт.
- Говорил, сидите, не ходите никуда. Не хотел вас брать,- охотник ворчит и залезает обратно на нары.
- Григорий, что это? Ты знаешь? Ты это раньше видел, да?
- Видеть видел, да не это. Меняется оно. Ты вот что. Раз так вышло, молчи лучше.
Я давлюсь шепотом от возмущения. Как молчи? Тут такое! Я же видела. Мозг постепенно включается в работу, еще осторожно, как бы пробуя, скрипят извилины:видеть то я видела, но как такое можно кому-то рассказать? И мне представилось, как я бужу Алину, и она, выслушав рассказ, достает из рюкзака аптечку.
Григорий смотрит на меня спокойными глазами, и мне начинает казаться, что он видит все мои мысли, словно мой череп стал прозрачным.
- Не послушала меня, чуть ни пропала. Так хоть сейчас подумай, а потом делай, - и он неожиданно улыбается, глядя на мою растерянную физиономию, его улыбка больше всего напоминает треснувший вдруг камень, - пустозвонка ты, как есть пустозвонка.
- Григорий, так все знают про это? Да? Знают, но молчат. А почему, чуть ни пропала? Кто-то туда пропадал уже до меня?
- Кому надо, знают. Прадеды наши думали тут путь в святую землю лежит. Ошиблись они. Морок это. Случается после грозы, да если она вдруг налетит. И ровно притягивает его к людям. А пропадать, бывало, как ни быть. Такие вот, как ты, неслухи. Да и оттуда иногда: то птица залетит, то зверь, какому тут быть не положено. Разное бывало, говорят. Спать давай, второй раз оно не появляется.
Думая, что после пережитого я могу спать, Григорий явно был большим оптимистом, подумалось мне. Однако у организма были свои резоны и стоило лечь, он просто выключился, как лампочка, опасаясь, что хозяйку вновь потянет на подвиги.