Дом с вампирами

Запах кофе Зигмунд находил приятным, однако аромат больше не пробуждал его аппетит, не тянуло налить и себе чашечку, а в кофе добавить сахара и дольку лимона; немец довольно принюхивался к чашке Рейн, над которой вился дымок, время от времени проводя носом по изгибу шеи рыжей, зарываясь лицом в волосы у нее на затылке и намеренно шумно выдыхая. Смех бился в груди всякий раз, когда Кригер-старший, фырча и всхрапывая, будто жеребец, утыкался лицом в гущу волос Рейн, то обнимая ее так, что ладонь оказывалась на животе, то проводя пальцами вдоль талии, от чего по телу разбегались стайки мурашек. Собственная реакция на прикосновения немца пугала когда-то давно, в самом начале их отношений, когда чувства к Зигмунду были чем-то неправильным, недопустимым и запретным, но сейчас Рейн могла обнимать его сколько угодно, чем дампир и пользовалась. Откинув голову на плечо мужчины, рыжая прижималась спиной к его груди, обхватив ладонями чашку с горячим кофе, куда добавила корицу и мяту. Стренджер пил кофе без сахара, такой крепкий и черный, что содержимое его кружки напоминало чернила, а Северин отдавал предпочтение зеленому чаю с молоком. Минс неспешно цедила кровь из высокого стакана, держа его одной ладонью и манерно выставив пальцы с длинными подточенными ногтями, а Светлана хлопотала за столом, готовя для себя чай масала, к которому пристрастилась за время своего путешествия в Индию. Глядя, как сестра сосредоточенно вымеряет кардамон, корицу, имбирь и гвоздику, Рейн испытала странное, теплое и щемящее чувство в груди. Ей показалось, что не было никакой войны, а служба на нацистов - не более, чем плохой фильм, грубый и бездарный; будто бы всегда было вот так хорошо, тепло и уютно, настолько, что хотелось, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Девушка потерлась щекой о шею Зигмунда, наслаждаясь запахом его кожи и одеколона: даже в лесной глуши близнецы не оставили своих фатовских привычек. От Кригера-старшего пахло пихтой, кедром и ветивером, густой аромат и его крепкие объятия заставляли Рейн чувствовать себя как дома; не важно теперь, где она будет находиться, теперь ее дом там, где Зигмунд. Рыжая дампир надеялась, что немец испытывает к ней хотя бы половину того, что чувствовала она. Будто уловив настрой ее мыслей, мужчина опустил голову и мягко прижался губами к ее рту. Рейн улыбнулась сквозь поцелуй, дыша на Зигмунда кофе и сладкой от корицы мятой; поцелуй вышел быстрым, но ласковым, отстранившись, Кригер чмокнул девушку в кончик носа и улыбнулся так, что дампир почувствовала себя особенной. Опасно, что немец действовал на нее так сильно, однако сейчас уже было поздно что-то предпринимать. Зигмунд, выдохнув Рейн в ухо, отчего в раковине зачесалось, поцеловал ее в огненно-рыжий висок. - Не пропадай больше так надолго, - попросил он бархатным шепотом, который жаром растекся вдоль позвоночника девушки, - я скучаю, и мне невыносима мысль о том, что ты где-то подвергаешься себя опасности. - Что, хочешь подвергаться ей вместе со мной? - дампир позволила себе ленивую усмешку, хотя сердце трепетало бабочкой в груди. Такой отклик был слишком наивным для Кровавой Рейн, подходил больше какой-нибудь сельской простушке, и рыжая даже немного стеснялась собственной привязанности к Зигмунду. Светлана и Стренджер вели себя совсем не так: они относились друг к другу с теплотой, но сдержанно, без особых нежностей и пылких признаний при посторонних. Минс и Северин и вовсе держались, будто чужие друг другу, общались сухо и по-деловому, и если бы Рейн не знала, что они вместе, сочла бы их коллегами, напарниками, вынужденно работающими вместе. - Я все хочу вместе с тобой, - признался Кригер, и дампир, не сдержавшись, захихикала, жарко вспыхнув щеками; у Зигмунда удивительно легко получалось заставить ее покраснеть. Стренджер неодобрительно крякнул, смерив молодых людей смурным взглядом из-под сведенных густых бровей, похожих на двух волосатых гусениц, сползших к переносице. Узкая белая ладонь Светланы опустилась на плечо Стренджера, и морщины на лбу мужчины разгладились, однако недовольство из темного взгляда никуда не делось. - Не слишком ли много кровопийц собралось под одной крышей? - проворчал он, потирая подбородок с пробивавшейся щетиной: Стренджер брился почти каждый день, но к вечеру уже снова ходил с сизыми щеками. - Настоящее логово упырей. - Говоришь так, будто не знал, куда мы едем, - рассмеялась Светлана; у нее был приятный смех, грудной, низкий, мягкий, будто прикосновение вельвета к слуху. - И как будто ни разу здесь не был, - добавил Северин, - расслабься, приятель. Неужели ни один твой приезд не обойдется без этого старческого брюзжания? Стренджер издал глухой горловой звук, похожий на рычание, и ладонь Светланы, пахнущая терпко специями, переместилась с его плеча на кулак, лежащий на столе. Северин, заметив жест, иронично дернул уголком рта. - Не волнуйся, он может рычать сколько угодно, но меня не тронет - я же не кровосос. - Ну, серебра в брюхо я тебе не набью, - хмуро согласился мужчина, - но в челюсть за свое зубоскальство ты точно можешь схлопотать. - Насилие ничего не решает, - философски изрек развеселившийся Северин, закинув ногу на ногу; он носил остроносые ботинки английского фасона, коричневые, но с черными вставкам на боках. Его излюбленный травянисто-зеленый свитер раздражал Рейн еще с первого дня их знакомства, но мужчина носил его с завидной регулярностью, и дампир подозревала, что у него просто несколько одинаковых свитеров. Минс без привычного красного платья и узкого капюшона казалась ленивой и расслабленной; волосы, короткие и жесткие, топорщились задорным ежиком, уши Минс чуть торчали, придавая ей какой-то беззащитный вид. Она казалась моложе, одетая в простые брюки и свободную блузку, выглядела как обычный человек; не вампир, не агент на службе ГГГ, не любовница Юргена Вульфа, а простая женщина, у которой в стакане что-то красное, похожее на томатный сок. Минс не пыталась взять Северина за руку, обнять его или взъерошить волосы, они не ухаживали друг за другом за столом и не гуляли по лесу, но занимали одну спальню, откуда могли не выходить сутками. Рейн не знала, что лежало в основе их отношений - любовь или просто секс, однако вмешиваться не считала нужным: Северин - большой мальчик, сам разберется. Сумел же он улизнуть от Эфемеры в конце концов, а у Минс удалось сладить с геггинггруппенфюрером ГГГ, так что с бывшим Эфемеры она и подавно справится. И все же Минс и Северин казались Рейн немного странными; как можно было не хотеть прикасаться, вести себя так, словно они друг другу никто? У рыжей до сих пор слабели колени, когда Зигмунд смотрел на нее, а Северин едва удостаивал взглядом Минс, хотя они делили одни апартаменты на двоих. - Зато приносит моральное удовлетворение, - бросил Стренджер, поворачиваясь к Северину спиной; его немигающий, по-волчьи тяжелый взгляд вперился в Рейн, - ты чем думала, когда тащила сюда еще двоих пиявок? Пожалеть их решила? Это не брошенные котята, это вурдалаки. - Я не бешеное животное, - холодно заметил Зигмунд, - и я вполне способен держать себя в руках. - Точнее, в руке, - с невинным видом поправил Северин, отхлебывая свой чай, а Стренджер добавил, качнув головой: - И я вижу, что сейчас держит эта рука, - ладонь немца, покоившаяся на талии Рейн, дрогнула, поджимая пальцы, однако Кригер не разомкнул объятий. - Не могла, что ли, найти себе кого-то другого? Что же тебя все к мертвецам и нечисти тянет? - Я думаю, это наследственное, - вставил Северин ехидно, - нет-нет, да проснется в Рейн какая-то дьявольщина. С такими родственниками человеком оставаться очень трудно. - Прекрати, - потребовала Минс, - это не самая лучшая тема для обсуждения. - Да, конечно. Извини, - покладисто согласился мужчина, оттягивая высокий воротник свитера, - не обижайся, Рейн. Ты же знаешь, что я не всегда думаю о том, что говорю. - Не самая лучшая черта, - отчеканил Зигмунд. - Всяко лучше, чем пускать в постель вампира, - буркнул Стренджер, подходя к окну, - однако, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, девочка. Потому что сейчас все нормально, но кто знает, что будет завтра. - То же самое, что и сегодня, - миролюбиво промолвила Светлана, - прошу, не порти всем настроение своими беспочвенными подозрениями. Ничего дурного пока не случилось. - А вам обязательно надо, чтобы случилось, да? - едко протянул Стренджер. - Ладно, Рейн, ей хватит ума вести себя прилично и вурдалака своего усмирить, но вот Мора... если возникнут трудности, я отмалчиваться и сидеть сложа руки не буду, имейте в виду. - Проблем не будет, - отрезал Зигмунд Кригер, - мой брат ее не обидит. - Послушай-ка, фриц, - Стренджер угрожающе дернул подбородком, - ты мне зубы не заговаривай. Это Море, может, нравится слушать вашу болтовню, а меня этим не купишь. Девчонка одуванчик только тогда, когда ее все устраивает. Если твой братец начнет крутить хвостом, она его порвет, и тебя заодно. - Не нужно выставлять Мору чудовищем, - вскинулась Светлана, чуть темнея лицом, - не вижу ничего плохого в том, что ей нравится юноша. Влюбленность для девушки - это нормально. - Что же, теперь понятна ее любовь ходить нагишом, - заявил Северин, отставив опустевшую чашку, - это самая лучшая приманка, на которую можно только поймать мужчину. У парня попросту не было шансов. - Да, кстати, об этом, - Стренджер рассеянно почесал щеку, - может, все-таки оденете девчонку? Не дело это ей своими... кхм, прелестями так высвечивать. - А ты не смотри, куда не следует, - ласково посоветовала Светлана, подходя к мужчине со спины и обнимая его за плечи; занавески на арочном окне, обрамленном перламутрово-зеленой плиткой, были раздернуты, и из столовой открывался вид на широкую поляну, посреди которой стоял старый, ветвистый клен, под которым расположились качели; двойные цепи удерживали широкое сидение, на котором могли вполне уместиться три человека, но сейчас на ситцевых подушках раздольно устроился Симон Кригер, к боку которого прижималась Мора. Отталкиваясь ногой от земли, немец раскачивал качели, но не сильно высоко, рука юноши была небрежно перекинута через спинку сидения, и Мора практически лежала в его объятиях, откровенно блаженствующая: на ее фарфорово-белом личике блуждало мечтательное выражение. Сам Симон выглядел довольным и гордым, он улыбался девушке, однако обнять ее всерьез не решался, то ли из опасения перед дампиром, то ли догадываясь, что за ними следят. - Мора кажется такой счастливой, - улыбнулась Светлана, - и Симону, кажется, нравится ее общество. - Еще бы ему не нравилось, - буркнул Стренджер, - но мне все равно все это не нравится. - Не уверен, что ваше слово тут имеет вес, - в речи Зигмунда явственно проступил лающий немецкий акцент, - это касается только моего брата и фройлян Моры. И я бы попросил вас не вмешиваться. - Он прав, - коротко произнесла Светлана, видя, что Стренджер уже готов возразить, - так можно сделать только хуже. - Главное, чтобы они держались подальше от города, - подала голос Минс, - у молодых вампиров жажда крови почти постоянна, а Мора немного не сдержанна. Пусть лучше посидят дома, вреда от этого не будет. - Ага, как будто они усидят на месте, - фыркнул Стренджер, - сбегут ведь, хоть запирай, хоть на цепь сади. - Тогда правильнее будет дать им самим разобраться, не правда ли? - Светлана погладила мужчину по щеке; за разговором она совсем забыла о своей масале, и чай успел остыть. Чашка Рейн тоже оставалась наполовину полной, мысли, роившиеся в голове, отвлекали и мешали, требовали внимания так же, как и Зигмунд, вжимавшийся стройным бедром в бедро рыжей. Для встречи с сестрой дампир надела плиссированную юбку и темно-зеленую шелковую блузку, маленькие серьги из черного жемчуга, одну из которых Кригер-старший, воспользовавшись тем, что на них никто не смотрит, прихватил губами вместе с мочкой. Из груди Рейн вырвался тихий, урчащий звук, похожий на мурлыканье. Просунув пальцы под изогнутую ручку чашки, в которой плескался кофе, пахнущий мятным печеньем, и, удерживая ее одной рукой, вторую дампир завела назад, обхватывая бедро Зигмунда. Поглаживая вдоль брючного шва, рыжая постепенно пробиралась дальше, к крепкому заду, прикусила губу, заслышав тихое рокочущее рычание, родившееся в груди Кригера, но вынужденно отдернула ладонь, поймав взгляд Минс. Наставница смотрела равнодушно, без раздражения и недовольства, однако Рейн все равно смутилась, будто школьница, которую застали в подсобке с одноклассником. Минс никогда не поддерживала дампира в ее связи с врагом, относилась к близнецам отстраненно и апатично, чаще не обращая на них внимания, но рыжая подозревала, что высокомерие Минс связано с тем, что как вампиры Кригеры были еще очень юны. Чисто вампирский снобизм - задирать носы перед теми, кто младше хотя бы на день; между немцами и Минс лежали несколько веков разницы, однако Северин был человеком, и на него пренебрежение вампирши почему-то не распространялось. Рейн было интересно, как они сблизились; ни Минс, ни Северен не спешили с ней откровенничать, однако познакомились они в прошлом десятилетии на задании на северо-востоке Китая, где Минс получила прозвище Маньчжурская Тигрица. Они пробыли там с 1932 года по 1938 год, первые несколько лет как спящие агенты, и вполне могли изображать супружескую пару, а игра могла перерасти во что-то большее. Рейн прищурилась, пытаясь представить себе наставницу улыбающейся, заботливо приглаживающей растрепавшиеся локоны Северина или поправляющей замявшийся воротник, но не смогла. И в жизни, и в воображении Минс неизменно оставалась собранной и скупой на эмоции; даже связь с Юргеном Вульфом, отвратительным старикашкой, пропахшим табаком, шнапсом и лекарством от подагры, не смогла пошатнуть ее невозмутимости. А Северина будто не беспокоило то, что Минс была любовницей геггинггруппенфюрера СС; хотя не ему привередничать после романа с Эфемерой. Если вампиршу толкнула на отношения с Вульфом служба, то Северин был действительно влюблен и даже собирался жениться на дочери Кейгана. Минс сомневалась, что первую брачную ночь он бы пережил; Эфемера никогда никого не любила, кроме себя. - Признаться, я вообще не вижу особой проблемы, - Минс поставила стакан с подсохшими багровыми разводами на стол, застеленный белой кружевной скатертью рядом с невысокой фарфоровой вазой, в которой стоял букет из сухой лаванды, ростков пшеницы и лагуруса. - Мора - не ребенок, хоть и играет в куклы и зачитывается сказками. Было бы хуже, если бы она обратила внимание на простого человека, а герр Кригер, несмотря на свою молодость, достаточно стоек, чтобы выдержать привязанность дочери Кейгана. - Мора всегда была самой слабой из нас, - вздохнула Светлана, сокрушенно качая головой, - отец считал ее бесполезной и хотел принести в жертву Слезз. - То, что Кейган тот еще кусок дерьма, мы все знаем, - махнул рукой Стренджер, - но речь не о нем, а о твоей сестрице, которую вы никак не можете научить носить штаны. - За свои штаны волнуйся, - ласково посоветовала Светлана, гладя мужчину по шее и просовывая пальцы под воротник его рубашки; Стренджер, хмыкнув, обнял женщину за тонкую талию, стянутую широким ремнем: тонкокостная Светлана смотрелась изящной, словно балерина. - А чего мне-то волноваться, когда есть ты? - Стренджера нельзя было назвать сентиментальным, но, глядя, как он прижимал к себе Светлану, томно прикрывшую глаза, как открывал перед ней дверь машины и помогал надеть пальто или застегнуть замок на сапогах, Рейн понимала, что сестра действительно дорога Стренджеру. Это хорошо; из-за Кейгана дампиры остались совсем одни, отец не позволял им заводить семьи, безжалостно уничтожая все, что было им дорого, чтобы вынудить занять место рядом с ним, потому что больше идти было не к кому. Убить Стренджера не так-то просто даже для Кейгана, Рейн и Светлана так сильно разочаровали отца, что их судьба его больше не трогала, а Мора и так никогда не была ему нужна. На смену им Кейган был готов наплодить десятки новых детей, из которых всего несколько могли оказаться достойными его внимания; в последнее время Рейн почти ничего не слышала о родственниках, ни о новых, ни о старых. В чем дело? Отец подрастерял сноровку? Или Эфемера, опасаясь соперников, убивала всех новорожденных братьев и сестер? Девушка свирепо скрипнула клыками, тряхнув волосами, отливавшими кровавой рыжиной; лучше бы она убила Кейгана, это бы всех избавило от стольких хлопот. - Позвольте сказать, - скучающе протянул Северин, поднимаясь со своего места, - что бы вы тут не решили - это абсолютно неважно. Если молодые люди захотят сблизиться, их ничто не остановит. Суровое лицо мистера Стренджера может немного остудить их пыл, но лес большой, там много мест, где можно уединиться. - Симон не станет тащить милую фройлян в лес, - огрызнулся Зигмунд, заступаясь за брата, но Северин, ничуть не напуганный его оскалом, пожал плечами. - А зря, я слышал, некоторые находят это весьма романтичным. - Слышала, Минс? - хохотнул Стренджер. - Северин, оказывается, любитель лесных прогулок, имей в виду. - Благодарю за замечание, - обронила вампирша, не меняя тона и выражения лица, - а сейчас, если позволите, я пойду. Немного устала с дороги - большие расстояния при жажде действуют довольно выматывающе. - Я провожу, - вызвался Северин, и Рейн поняла, что обратно в столовую он едва ли вернется. Впрочем, в его компании дампир не особо нуждалась; вечер вполне мог быть уютным и в обществе Светланы и Стренджера. - Я не думал, что Симону так понравится фройлян Мора, - вздохнул Зигмунд, потираясь щекой о плечо Рейн. - Я просил его с ней поговорить и даже не подозревал... - Я бы хотела видеть сестру счастливой, - рыжей тоже слабо верилось, что ветреный Симон Кригер сможет подарить Море ласку и заботу, которых она заслуживала, однако личико сестры дышало радостью и восторгом рядом с немцем, глаза Моры переливались алмазами в свете звезд, а ответный взгляд Симона был живым, обжигающим, словно Мора уже ему принадлежала. Рейн склонила голову набок, поморщившись, когда рыжие пряди, соскользнув, пощекотали ее скулу. Ей казалось, что между Морой и Симоном все происходит слишком быстро; у них с Зигмундом все двигалось плавно, постепенно, Кригер долго ухаживал, штурмуя неприступную Рейн, а Мора сразу же сочла Симона своим избранником, а самому немцу хватило одной короткой встречи с девушкой, чтобы зажечься ответными чувствами. Не кончится ли все плохо? И как Рейн сможет защитить сестру? Не станет же она постоянно вставать между ней и Симоном. Северин прав: если влюбленной Море захочется близости, пытаться ее остановить будет глупой ошибкой. - Надеюсь, твой брат понимает, что Мора - это не одна из его бывших увлечений, - дампир отставила чашку с так и не допитым кофе, - если Симон намеревался просто развлечься, то ему не стоило давать надежду Море. Для нее все очень серьезно. - Поверь, meine liebe, Симон относится к фройлян Море очень бережно, - Зигмунд поцеловал девушку в рыжую макушку, - Я бы ни за что не позволил ему даже приблизиться к ней, будь у него в мыслях что-то дурное. - Ага, а так его помыслы чисты, как у выпускника семинарии, - язвительно пробормотал Стренджер, садясь за стол, пока Светлана разрезала пирог с грибами и курицей. Сама Рейн была не голодна, но после кофе ей захотелось сладостей, и она подошла к шкафчику, где хранилось печенье в керамической банке, сделанной в виде бочки с пчелками и потеками меда из-под крышки. Светлана, не отвлекаясь от пирога, схватила с тумбы полотенце и шлепнула им сестру по бедру. - Не перебивай аппетит! Сначала пирог, а потом уже сладкое. Тем более, что мы привезли пирожные. - Эклеры с заварным кремом? - с придыханием спросила Рейн, и Светлана со смехом кивнула. - Да. И корзиночки с фруктами и желе, я же знаю, как Мора их любит. Так что зови этих голубков. Надеюсь, за столом они будут вести себя прилично. - Зря надеетесь, дорогая фройлян. Разве можно удержаться, когда рядом такие девушки? - усмехнулся Зигмунд, украдкой щипая Рейн за бок, за что сам получил слабый удар полотенцем по рукам и сиплый смешок Стренджера.