Дом с вампирами

Симон вернулся в сумерках, спустя трое суток, уставший, помятый, но сытый, довольный, как кот после мартовских гуляний. Кригер-младший проспал до самого заката, но ему было мало, и юноша собирался остаток ночи провести, предаваясь лености. В желудке приятной, теплой тяжестью лежала кровь, вдоволь напившийся, Симон самому себе казался флягой, переполненной, распираемой от воды, однако ему было хорошо; кровь грела Кригера изнутри, разгоняла его собственную кровь по венам и словно заставляла сердце вампира, стылое и темное, вновь живо пульсировать. Пить кровь оказалось даже лучше, чем шампанское с обнаженного женского тела; пьянящее ощущение дикого веселья разбегалось по телу, наполняя мышцы силой, способной крошить в пыль камни и валить деревья движением пальца. Разумеется, Симон такого не мог, даже напившись досыта, был еще слишком молод, слаб по сравнению с матерыми, опытными вампирами, не мог тягаться и с фройлян Рейн, уже родившейся проклятой, однако когда немцу хватило одного прыжка, чтобы добраться до второго этажа, он пришел в восторг. Эффект вампиризма оказался куда лучше всех экспериментов и манипуляций Бутчересс; ГГГ не смогли и на шаг приблизиться к тайне темного дара, а Симон, уже не человек, а представитель не нечисти, а иной, высшей расы, теперь стоял на несколько ступеней выше не то, что геггинггруппенфюрера, но и самого Гитлера. Они ведь всего лишь люди, источники крови, живительной алой влаги, а Кригер-младший - хищник, зверь, затаившийся во тьме. Юноша обвел кончиком языка собственные зубы, наслаждаясь опасной остротой изрядно вытянувшихся клыков; подобные мысли были чистой воды баловством, однако они тешили, веселили, будоражили. Как же Симона тянуло назад, в ГГГ, как бы ему хотелось, чтобы Юрген Вульф увидел, кем он стал, понял бы, что перед ним не просто штандартенфюрер Рейха, не воспитанник Лебенсборн, - и зашелся бы от едкой зависти. Геггинггруппенфюрер сам грезил о потустороннем, мечтал о силах, недоступным обычным людям, горел идеей найти Сердце Белиара больше, чем идеалами Рейха, а тут какой-то щенок, однорукий повеса, его опередил. Симон смешливо хмыкнул себе под нос; наверное, Вульф в удушающем припадке ярости подавился бы собственным мундштуком. Ему было мало высокого положения в рядах СС, мало расположения фюрера и почти неограниченных ресурсов, брошенных на исследования, и любовницы-вампира, у которой, оказывается, был другой. Высокий лоб Кригера-младшего перечеркнуло недовольной складкой; а знал ли тот мужчина о том, что приходилось делать Минс на службе геггинггруппенфюрера? Цепная сука, подстилка Вульфа, упырица ГГГ; Юрген Вульф не скрывал своих отношений с женщиной, напротив, старался похвалиться ими лишний раз, продемонстрировать послушание и преданность Минс, которая, словно вышколенная овчарка, бросалась на любого по приказу Вульфа, следовала за ним всюду, даже на совещания офицеров, и с ледяной невозмутимостью стояла подле геггинггруппенфюрера, пока он, не стесняясь никого, гладил ее по заду или по груди. Если бы кто-то посмел так коснуться женщины Симона, точно остался бы без своих похотливых рук. Неужели возлюбленному, настоящему возлюбленному Минс все это безразлично? Или он обо всем знал и одобрял, потому что вампирша старалась ради общего дела? Симон этого не понимал; немец не допустил бы, чтобы подобное выпало на долю его женщины, и неважно, кто бы за этим стоял - Бримстоун или ГГГ. Но девушки у него пока нет, так что и волноваться не о чем. Минс со своей жизнью и своими мужчинами разберется сама, в советах Кригера-младшего эта женщина, опасная и грациозная, будто ягуар, точно не нуждалась, а тех маленьких глупышек, с которыми Симон провел прошедшие ночи, не стоило брать в расчет. Юноша знакомился с ними в городе после захода солнца, на танцах или возле кинотеатров: там всегда находились пара-тройка девушек, которым было в радость внимание Симона; отсутствие конечности их не отталкивало - война задела каждого, даже в этом уединенном местечке близ Карпатских гор, тем более, что все остальное у Кригера-младшего было в наличии, так что и будучи вампиром он не испытывал недостатка в женском внимании, только теперь вместо дочерей, сестер, а иногда и жен офицеров были простые девушки: стенографистки, швеи, горничные. Природное обаяние Симона, бывавшего в лучших салонах Берлина, действовало на них безотказно; может, дело было еще и в темном даре, который подарил немцу умение завораживать жертву, но юноша не особо задумывался о подобных нюансах. Он проводил время в свое удовольствие с Люсиль, голубоглазой хохотушкой, чьи родители держали пекарню, с Гердой, начитанной и серьезной работницей библиотеки, и с Анжели, безрассудной и дерзкой, которая пригласила Симона к себе домой. Ее родители и брат отбыли по делам, и Анжели не преминула этим воспользоваться. Она надеялась на романтический вечер, все мысли девушки, ее замыслы и чаяния золотыми рыбками играли в ее голове, будто прозрачной, как аквариум. У смешливой кокетки был план: ей настолько приглянулся Симон, что она намеревалась переспать с ним, а потом разыграть ложную беременность, чтобы вынудить юношу жениться. Такая наглость и лицемерие молоденькой девушки рассмешили Кригера-младшего, но вместе с тем и отвратили от Анжели, которая старалась прижаться к немцу то бедром, то округлым коленом, при этом усиленно подливая ему вина. Она предпочитала красное, Симон тоже, только отнюдь не то, что Анжели разливала по хрустальным бокалам. Он не был голоден, однако не сдержался, укусил, сразу вонзая клыки в нежную шею. Анжели поначалу улыбалась, закусывая губу, думала, что Симон хочет ее поцеловать, но после охнула глухо, замерев, когда боль прошила тело девушки, и тонко, как ягненок, закричала, забилась, перебирая тонкими, будто у олененка, ногами. Розовый подол задрался, обнажая подвязки чулок, одна туфелька слетела с изящной ступни, ладони Анжели били Симона по плечам, но ее руки были слабее и легче крыльев мотылька, и вскоре девушка затихла. Кригер-младший не хотел ее убивать, равно как и не планировал сближаться с ней настолько, чтобы потом подарить напрасную надежду. Кровь девушек волновала молодого вампира куда больше их тел, ему приятны были их юность и красота, однако ни одной из барышень не удалось раззадорить Симона настолько, чтобы в его не-мертвом теле проснулось желание. Вот у Зигмунда таких проблем не было; эта мысль вынудила Кригера-младшего досадливо скривиться. У брата-близнеца не было особых причин покидать дом: зачем, если там было все необходимое, и даже больше? Он не препятствовал прогулкам Симона, хоть и не одобрял; Зигмунд понимал, что ему скучно, младшему брату всегда было нелегко усидеть на месте. Падкий на развлечения, Кригер-младший с трудом привыкал к жизни в лесу, в одном доме с фройлян Рейн, которая предпочла Зигмунда. Видеть их вместе было тяжело, радость за счастье старшего брата не могла унять обиды юноши; чем он, собственно, хуже? Почему Рейн выбрала не Симона? Впрочем, какой толк теперь об этом думать? Рейн и Зигмунду хорошо вместе, и нужно быть последней свиньей, чтобы попытаться встать между ними. Лучше уж и дальше забавляться со смертными простушками, не забивая себе голову подобной чепухой. Но если брат и рыжая фройлян все же расстанутся, то Симон попытает счастье; кто знает, может, у него получится дать Рейн то, что не смог его брат-близнец. Насвистывая, немец вошел в дом под скрип старых, рассохшихся половиц; он успел привыкнуть к их новому жилью, даже находил его уютным и вполне достойным вампиров. Выше первого этажа юноша не поднимался - апартаменты второго пустовали, и Кригер считал, что ему нечего там делать в отсутствии хозяев, а на третьем располагался чердак, который заняла сестра фройлян Рейн. Девушка избегала близнецов, дичилась, словно лань, и юноша решил не навязывать свое общество. С дочерями Кейгана лучше вести себя осмотрительнее, даже если они пугливы, как зайчата. Ощутив постороннее присутствие в гостиной и уловив движение мыслей брата, Симон направился в комнату. Кроме Зигмунда в доме никого не было; странно, что фройлян Рейн решила оставить своего ненаглядного. В последнее время дампир и Кригер-старший почти не расставались, а тут рыжая вдруг упорхнула; с чего бы? Зигмунд ей уже надоел? По сознанию электрическим импульсом пробежало недовольство брата, вызвав у Симона ехидную усмешку; старший братец становится таким щепетильным, когда дело касалось фройлян Рейн. - Вернулся, - протянул Зигмунд вместо приветствия, не поворачивая головы; брат читал, расположившись на диване. Книга лежала у него на коленях с ярко-красным язычком закладки, вытянувшимся между желтовато-серых страниц. Симон краем взгляда заметил готический шрифт и витиевато украшенные заглавные буквы в начале абзацев, в голове звучало далекое эхо прочитанных братом румынских легенд и сказаний, которые практически мгновенно выветрились из сознания юноши. Немец надменно сморщил нос: ну, что за скука?! Вместо того, чтобы заняться чем-то по-настоящему волнующим, Зигмунд предпочитал какие-то книжонки; мало ему было библиотеки ГГГ, так и здесь продолжил. Симон сардонически усмехнулся, одним прыжком перемахнув через спинку дивана, и упал в кресло, обитое чуть вытертым темно-красным бархатом. Закинул ноги в грязных ботинках на журнальный стол, едва не столкнув низкую вазу из черного фарфора с золотистым цветочным узором, и пригладил растрепавшиеся после прогулки по лесу светлые волосы; Зигмунд, не поднимая глаз на младшего брата, перевернул страницу и по-человечески шумно вздохнул. Сознание Симона острой льдинкой кольнуло недовольство, и немец недоуменно нахмурился. Он вопросительно развел руками, щурясь на близнеца, однако Зигмунд продолжал молчать, всей своей горделивой позой как у швейцарского аристократа, выражая свое неодобрение. - В чем дело? - Симон чувствовал, что Кригера-старшего что-то беспокоило, но причина ускользала от него будто дымок. Скрытность брата забавляла; он становился таким серьезным и молчаливым, особенно, когда дело касалось фройлян Рейн. Впрочем, Симон на его месте вел себя так же: это не мимолетная легкая победа над наивной жертвой, здесь были замешаны чувства, сильные, настоящие, глубокие, проросшие корнями сквозь сердце немца. Наверное, хорошо, что братья несколько отдалились друг от друга - Симону не хотелось бы соперничать со старшим братом даже из-за такой девушки как Кровавая Рейн. - Твоя прогулка затянулась, - негромко промолвил Зигмунд; Симон небрежно пожал плечом. - Я немного увлекся. А что такое? Неужели ты скучал тут без меня? - юноша озорно улыбнулся, прищурив один глаз, на что старший брат ответил очередным тяжелым вздохом. - Все прошло удачно? - голос Кригера-старшего звучал ровно и меланхолично, будто бы его и не интересовало вовсе, чем был занят его брат-близнец. Симон позволил себе самодовольную усмешку. - Да, более чем. Я напился на несколько ночей вперед. Теперь собираюсь найти себе самый удобный гроб и как следует отоспаться. - Надеюсь, обошлось без жертв? - Зигмунд, наконец, поднял на юношу глаза, и Симон поежился под его неумолимым взглядом. - Ты же не оставил за собой след из трупов? - Конечно, нет! Я же не Маулер. Да и как я мог лишить жизни столь милых барышень? Отличная кровь, брат, рекомендую, особенно у фройлян Герды. У нее баварские корни, и это придает ей особенно пикантный вкус. - Это у нее ты гостил все это время? - Ну, - Симон сыто причмокнул губами, - нет. Ты же знаешь, я люблю разнообразие и не могу отказать, когда очаровательная фройлян предлагает мне зайти. - Не слишком ли опрометчиво, брат? Красивые девушки могут быть опасны и крайне обидчивы, - Зигмунд как-то странно усмехнулся. - Ты и раньше относился к свиданиям весьма безответственно. Сейчас не самое лучшее время для бездумных развлечений. Тебе стоит быть серьезнее. - С чего бы это? - Симон насмешливо приподнял брови. - Братец, да сейчас только и нужно, что веселиться! Мы вдали от войны, мы - вампиры, самые настоящие дети ночи! Разве ты не чувствуешь в себе эту силу? Как можно сидеть взаперти, когда мир раскинулся перед тобой во всей широте возможностей? Кригер-старший нахмурился, недовольно пожевал губами. - Пока ты используешь свои способности только для того, чтобы волочиться за девицами. Тем же самым ты занимался и в Берлине, и Магдебурге, будучи человеком, так что твоя попытка в философию выглядит крайне неубедительно. - Да ладно тебе, - рассмеялся юноша, ничуть не напуганный и не уязвленный. - Не будь таким занудой. Не заставишь же ты меня сидеть дома только потому, что сам заделался таким затворником. Не будь здесь фройлян Рейн, ты точно не смог бы усидеть на месте, рвался бы вслед за своей прекрасной дамой. Мне не так повезло, как тебе, Зиг. Но, если тебе от этого станет спокойнее, могу пообещать, что как только я найду свою любовь, не отойду от нее ни на шаг. А пока мне предстоят долгие и крайне утомительные поиски. - Не паясничай, - поморщился Зигмунд, - я не шучу, Симон. Твои игры могут привести к неприятностям, если уже не привели. - О чем ты? - немец заинтересованно поерзал в кресле; в его глазах зажегся дикий огонек, похожий на отражение огонька свечи в глубине зрачка. - Кто-то узнал про нас? - Не про нас, а про тебя. Твои похождения... - Кригер-старший скрипнул зубами. - Кое-кого сильно огорчили. - И кого же? Неужели фройлян Рейн, наконец, поняла, что мы с ней составим славную пару? - усмехнулся Симон, не обращая внимания на посмурневший взгляд брата-близнеца. - Я знал, что она это поймет. - Прикуси язык, щенок, - беззлобно велел Зигмунд, - речь не о Рейн. А о ее сестре, фройлян Море. - Мора? - юноша недоуменно наморщил лоб; о маленькой белокурой затворнице, живущей под самой крышей, он успел позабыть. Девушка была тихой и незаметной, будто тень, почти не показывалась Симону на глаза; неужто такая робкая? Сложно было поверить, что сестра фройлян Рейн могла быть такой застенчивой. - Она видела, как ты заходил в дом одной из своих... гм, жертв, и очень расстроилась, - отложив книгу, Зигмунд нервно потер шею. Было видно, что разговор давался ему непросто: сложно указывать брату, пусть и младшему, тем более в столь щекотливом вопросе. - С чего бы ей расстраиваться? Мы же едва друг друга знаем. Или она сама хотела выпить Анжели? Тогда не нужно было стесняться, я с радостью бы с ней поделился. - Она хотела не крови, Симон. Она надеялась... - Кригер-старший, помявшись, посмотрел на юношу исподлобья. - Ты весьма приглянулся юной фройлян, и она надеялась провести с тобой время, однако, увидев тебя в компании другой девушки, загрустила. - Что же... - немец горделиво расправил плечи, по-павлиньи выпятив грудь. - Я не удивлен, что понравился девушке. Это говорит о том, что у нее есть вкус. А что касается ее печали... Причем здесь я? Мы не сказали друг другу и пары слов, я ничего ей не обещал, как и она мне. В чем же тогда дело? Тебя так тронули ее слезы? - А тебе, значит, безразлично, что фройлян Мора плакала по твоей вине? - И в чем же моя вина? В том, что я делаю что хочу, не спрашивая какую-то девчонку? - Что ни говори, своим поведением ты довел Мору до слез. Рейн это не понравится, - предупредил Зигмунд, и Симон приподнял верхнюю губу, оскалившись. - Вот пусть поговорит с сестрой. Скажет, что слезами и глупыми истериками парня не впечатлить. - Симон... - прорычал Кригер-старший, с хрустом разминая шею. - Она очень юная, наивная и чувствительная. - А еще и пронырливая. Не просто же так она увидела меня с Анжели. Мора, что, следила за мной? Зигмунд пожал плечами, отложив книгу. - Этого я не знаю. Но я считаю, что тебе стоит с ней поговорить. - С какой стати? Она за мной шпионит, бросается какими-то нелепыми обвинениями, словно я бросил ее ради танцовщицы варьете. Скажи еще, что я должен перед ней извиниться. - Это лишнее. Однако поговорить с Морой все же стоит. - И что я ей скажу? - ощетинился Симон, выведенный из себя придирками старшего брата. Из-за какой-то девчонки Зигмунд изводил его нотациями и нравоучениями, хотя юноша не сделал ничего такого. Просто юная фройлян что-то себе придумала, а виноват почему-то Симон. От царапавшего в груди раздражения немец пожалел, что у него ничего не было ни с Анжели, ни с Люсиль, потому что он свободен и холост, и мог делать все, что хотел. И фройлян Мора ему не указ. - Просто поговори. Попробуй узнать ее поближе, - Зигмунд спрятал ехидный смешок в ладони, - может, познакомившись с моим младшим братом, она разочаруется в нем и выберет более достойный объект воздыхания. - Меня это ничуть не опечалит, - буркнул юноша, нехотя поднимаясь на ноги. Он не считал себя чем-то обязанным сестре фройлян Рейн, однако ситуацию следовало прояснить, пока Море не взбрело в голову испортить его охоту. Влюбленные девушки могут быть назойливыми, а Симону не хотелось разбираться с дампиром, да еще и дочерью Кейгана. А если бы фройлян Рейн ответила Кригеру-младшему взаимностью, то, возможно, Зигмунд бы сейчас маялся из-за навязчивой симпатии Моры. - Ладно, - обреченно махнул рукой Симон, - где мне ее искать? Уже почти рассвело... - Фройлян Мора ушла к озеру. Будет лучше, если вы все обсудите там, а не в доме. Не хочу, чтобы мебель пострадала. - Думаешь, я настолько не сдержан? - оскорбленно фыркнул юноша. - А кто сказал, что речь о тебе? - усмехнулся Зигмунд, донельзя загадочный и самоуверенный. - Поосторожнее с девушкой, брат. Все-таки она - дампир. - Не волнуйся, я справлюсь, - ядовито отозвался Симон, шутовски поклонившись Кригеру-старшему. - Не нашлось еще той девчонки, с которой я бы не смог сладить. Немец вышел из гостиной, подгоняемый тихим смехом брата-близнеца, похоже, уверенного, что ему не удастся сладить с Морой. Наглая девица вообразила, что Симон Кригер будет плясать под ее дудку как дрессированный спаниель; вот уж нет, барышне придется уяснить, что, несмотря на свое родство с Рейн, она никаких прав на Симона не имела. Еще и следила за ним, негодница, и, возможно, не впервые. Фройлян Рейн будет не лишним озаботиться манерами своей сестры. Воздух пах зарей и росой, голова кружилась, чувствуя приближение солнца, и юноша прибавил шаг, торопясь к озеру, окутанному утренней дымкой. Ветер качал рогоз и осоку, волна с тихим плеском набегала на илистый бережок, а трава чуть слышно, печально шуршала, приминаясь под подошвами ботинок Симона; старый, покосившийся причал, наполовину ушедший в воду, торчал кособоким темным столиком, на макушке которого дремала крупная стрекоза. Моры видно не было, и немец втянул носом воздух, принюхиваясь; запахи сырости, тины и мха, цветущих кувшинок, подгнивших дерева и водорослей не выдавали присутствия кого-то постороннего, и юноша закрутил головой, осматриваясь. Мора вполне могла уйти, заметив его: девушки и так непостоянны, а уж обиженные - и подавно. Симон строптиво дернул подбородком; он видел Мору всего единожды, в день приезда, все остальное время она сторонилась Кригера-младшего. Откуда бы взяться влюбленности? Даже Зигмунд знал ее больше; губы Симона горько изогнулись - может, Море понравился старший из Кригеров, но он занят, и поэтому Мора решила обратить свое внимание на его брата-близнеца? Такое уже случалось: некоторые дамы, не получив взаимности от Зигмунда, пытались добиться ее у Симона. Это было немного унизительно, однако зачем же отказывать женщине, если она сама настроена так решительно? Однако с Морой подобное не пройдет - брат не позволит Симону обидеть девушку, да и фройлян Рейн не останется в стороне. Может, это ей стоило поговорить с сестрой? Как женщине. Сам Симон не представлял, что говорить Море, да и искать ее на пороге рассвета не хотелось; может, она уже в своей комнате, пока немец, как деревенский олух, топчется у озера. Потерев лоб, юноша бросил на заросли рогоза прощальный взгляд и повернул к дому. Что ж, он может поговорить с девушкой и позже или обсудить для начала все с Рейн; однако, сделав несколько шагов, заметил в высокой траве лунно-белокурую макушку: сгорбившись, девушка сидела прямо на земле, спиной к Симону, и так, что, подойдя ближе, он смог рассмотреть торчащие лопатки и выступающие позвонки на худенькой спине. Вампир выдохнул застоявшийся в легких воздух; хотелось уйти, сбежать, как мальчишке. Симон чувствовал себя глупо, однако отступить не мог, иначе Зигмунд его попросту засмеет. И фройлян Рейн... Терять перед ней лицо не хотелось; поэтому, передернув плечами как от озноба, юноша шагнул к сидящей в траве Море. Хрупкий стебелек сломался под его шагом, однако едва слышного треска, прозвучавшего не громче щелчка лопнувшего лимонадного пузырька, хватило, чтобы девушка, встрепенувшись, обернулась. Миловидное с большими миндалевидными глазами и чуть вздернутым носом лицо при виде Симона изменилось: черты заострились, ноздри затрепетали, рот сжался в злую, упрямую линию, и под тонкой кожей щек вздулись желваки. Мора сделалась похожей на лисицу, готовую напасть, и Симон предусмотрительно замер, оставаясь на безопасном расстоянии от дампира. Немец постарался улыбнуться как можно ласковее, стараясь не опускать взгляд ниже тонких ключиц Моры: девушка была обнаженной, ее тело прикрывали только волосы, длинные и тонкие, будто паутинка. - Guten morgen, - Кригер покосился в сторону чуть посветлевшего горизонта; следовало немного поспешить. - Зигмунд мне сказал, что я найду вас здесь. Мора гортанно зашипела в ответ, ничуть не впечатленная его галантностью. Девушка припала на руки, хищно выгнув спину, и Симон едва сдержался, чтобы не отступить. Дампир была настроена совсем недружелюбно и не проявляла никакой симпатии; немец и не ждал, что она кинется к нему с поцелуями, однако ожидал более... Внятной встречи. Другие знакомые ему девушки, находясь во власти обид, бросались претензиями, заливались слезами или угрюмо отмалчивались, а Мора напоминала рассерженную кошку, еще немного - и прыгнет на грудь, чтобы выцарапать ему глаза. Симон ощутил сухость в горле; Мору хотелось погладить по волосам, чуть пушащимся от утренней сырости, и по-звериному оскалиться на нее в ответ. Кригер чувствовал силу дампира, она была куда опаснее, чем он, однако именно девушка ярилась, воинственно ощерившись, чувствуя себя рядом с Симоном уязвимой и беззащитной, словно он мог причинить ей вред. Глупость какая! Кригер-младший никогда не обращался плохо с дамами, особенно с такими... неземными. - Кажется, между нами произошло небольшое недопонимание, - вампир опустился на корточки перед девушкой, так, что их лица оказались на одном уровне, разделенные стеной из травы. - Я ни в коем случае не преследовал цели вас обидеть. Я... не знал, что вы... Что вам... Симон смущенно закашлялся; если он выскажет девушке все прямо, Мора поймет, что ее выдал Зигмунд, и разозлится уже на Кригера-старшего, и тогда новый виток ссор не заставит себя ждать. Едва ли дампир сама попросила Зигмунда поговорить с Симоном; девушки обычно весьма чувствительны и пугливы, когда речь заходила о сердечных делах. - Я же вас совсем не знаю, фройлян, - тихо произнес Симон, мягко улыбнувшись; Мора хмыкнула, сверкнув туманно-серыми глазами, но скалиться перестала, насупилась, обхватив себя за плечи, выглядела теперь грустной и немного сердитой, и юноша рискнул придвинуться чуть ближе. Дампир вздрогнула, подняв на него кроткий, как у олененка, взгляд, но с места не сдвинулась. Кригер счел это хорошим знаком. - Поэтому не злитесь на меня, если я иногда делаю всякие глупости. Хотя имею на это полное право, - юноша подмигнул, на что Мора что-то ворчливо просипела себе под нос, отвернувшись и опустив голову, так, что волосы упали ей на лицо. Симон хотел бы протянуть руку, отвести пряди, прятавшие взгляд Моры, случайно коснувшись нежной щеки; будь перед немцем обычная девушка, он бы так и поступил, однако сестра фройлян Рейн требовала к себе куда более церемонного обращения. Симон признал, что Мора по-своему очень мила, но вот эта ее слежка за ним, какие-то дикие претензии, необоснованная ревность... Это настораживало. Поэтому Кригер-младший решил держать с ней дистанцию; может, если они узнают друг друга получше, то станет полегче. Или нет; фройлян Мора уже показала себя той еще проказницей. Хлопнув ладонью по колену, юноша поднялся. - Давайте возвращаться, фройлян. Скоро солнце взойдет, - он покосился в сторону горизонта, зажегшегося золотистой рыжиной зари. Мора строптиво махнула волосами, сложив руки на голой груди, мрачно зыркнув на немца, а после потянулась к нему, ожидая, что он возьмет ее на руки. Симон опешил на мгновение, но сразу же рассмеялся, качая головой. Какая фройлян все-таки очаровательная и непосредственная, будто бы ребенок; однако желания у нее вполне взрослые, как и тело, соблазнительное и стройное. Губы вампира пересохли, будто у живого, он покорно наклонился, подставив шею рукам Моры, протянул ладонь, позволив девушке поставить на нее маленькую ступню, перепачканную землей и илом. Дампир легко забралась к нему на руки, устроившись на сгибе локтя, легкая и прохладная, точно ветерок, но постепенно она согревалась, будто от объятий Симона, становилась тяжелее, и вскоре сидела на руках немца как простая девушка, обвивая гибким руками его шею. Кригер стиснул зубы; грудь Моры, прикрытая лишь длинными волосами, была совсем рядом с его лицом, Симон видел маленькие соски, выглядывающие из локонов, лиловатую тень в ложбинке между грудей и под ними, живот и мысок между бедер, полных и округлых. Ее голые ягодицы устроились прямо на сгибе локтя немца, единственной рукой юноша держал Мору под колени, и девушка доверчиво прижималась к нему. От ее кожи пахло травами и цветочной пыльцой, в волосах запутались несколько жухлых ромашек, и Симон еле сдержался, чтобы не провести носом по ее шее, вдыхая аромат. Да, это не Герда и не Анжели, Мора - особенная, единственная в своем роде. Дочь Кейгана была куда большим, нежели простая смертная девушка, и тело Кригера-младшего, разогретое кровью, отозвалось на ее близость. Симон поднял глаза на Мору, сидевшую на его руках с таким видом, будто ее место было в объятиях немца. Почувствовав его взгляд, девушка повернулась к нему и мило порозовела щеками, когда Симон лучисто улыбнулся: - Фройлян, вам когда-нибудь говорили, что вы очень красивы? - теплый взгляд Кригера ласкал зарумянившееся личико Моры, которая прильнула к нему крепче, ткнувшись обнаженной грудью ему в плечо. Коснуться бы ее, поцеловать, уткнуться лицом в волосы или в манящую грудь, но нельзя: Симон Кригер никогда не набрасывался на женщину, как животное. Мора заслуживала ухаживаний, нежности и ласки, и немец подумал, что вполне мог бы ей это дать. А почему нет? Симон же ей нравится, и самому немцу фройлян Мора показалась очень привлекательной. Настолько, что он даже позабыл о Рейн. Вампир прибавил шагу, желая зайти под спасительную крышу до рассвета; Мора подпрыгивала у него на локте, грудь дразняще мелькала перед лицом Симона, острый сосок так и хотелось прихватить губами. Немец сдерживался, стараясь сосредоточиться на дороге, но сбился с шага, увидев темную машину, припаркованную у крыльца. В рыжеволосой, гладко причесанной женщине, одетой в короткую каракульчовую шубку, совсем тонкую и легкую, и шифоновое платье с широкой юбкой, угадывались черты Кровавой Рейн, и Симон мгновенно узнал в ней сестру дампира, а вот хмурый мужчина в темно-коричневом пальто и шляпе был юноше незнаком. Мужчина пропорол немца подозрительным взглядом, втягивая носом воздух, после чего сплюнул сквозь зубы и бросил, поворачиваясь к Кригеру спиной: - Еще один кровосос... - Светлана! - звонко и обрадованно воскликнула Мора, подскакивая на локте Симона, не торопясь слезть с его рук. А Кригер и не собирался ее отпускать.