Сумасшедший союз...

Понедельник. 16:23 Дни шли. А я потихоньку шла к своей смерти. Если быть точнее, я сама выкапывала себе могилку. Я на грани срыва. И не понимаю, что происходит. Сначала я целуюсь с Давидом. А потом перекидываюсь нервными взглядами с Головиным. Который, кстати, знает о наших с Давидом отношениях. Да впрочем-то об этом теперь знает вся сборная. И группа поддержки. Я всеми силами пыталась избегать Головина. Но среда с каждым днём была всё ближе. А значит и неизвестное количество времени в компании Головина тоже всё ближе. Сейчас я снова умираю из-за ещё одних пяти часов тренировки. На что мне это всё? – Виталин, иди сюда. Мне будет покой? Видимо, на том свете только. – Ай! – знаете эту боль когда ты идёшь без носков, и ударяешься мизинцем об тумбочку. Так вот у меня сейчас тоже самое. Только ударилась я об перила на лестнице. – Ты жива? – выглядывая из коридора спрашивает Ольга. – Да. Мизинчиком ударилась. – Осторожнее. К тебе тут пришли. Выхожу в коридор, и перед моими глазами предстаёт парень, которого я так тщательно избегала после той прогулки в пятницу. Ну я, как минимум, старалась. – Неожиданно. Ну, привет. – Привет, – я смотрю на Ольгу, которая смотрит на нас и улыбается. – Я поняла. Пойду посмотрю, что Пётр делает, – она покидает нас. – Зачем приехал? – Ты на базе телефон забыла, – протягивает мне мой телефон. Точно, а я думала, что я его где-то просрала. – Спасибо. Пройдёшь? – Нет. У нас вечерняя тренировка через полчаса. – Ясно. – Я хотел спросить тебя. То, о чём сейчас все говорят, про вас с Хоффманом, это правда? Вздыхаю. – Да. – Ясно. В среду приедешь? – Ещё не знаю. – Понятно. Ну, я всё равно буду ждать. Пока. – Пока. Я закрываю за ним дверь. Зарываю руки в волосы. Зачем я только согласилась на это место в группе поддержки? Быстрее ухожу в свою комнату. Не хочу этих вопросов. Включаю телефон и вижу новое сообщение. От Хоффмана. Прекрасно, он ждёт меня в кафе в 5. А ничего, что я лично тебе пару часов назад жаловалась, что у меня всё болит, и по приходу домой я тупо упаду на кровать? Окей. Быстренько крашусь, одеваюсь и в припрыжку спускаюсь вниз. – Чего такая счастливая? – С Давидом сейчас в кафе поеду. А что? – Да нет, ничего. Ты просто в последнее время какая-то слишком счастливая. – Что в этом удивительного? – Просто всё ли дело в Давиде? – А в ком же ещё? – Ну в этом. Как же его? А точно! А.Г. Это ведь он приезжал? – Чт-о-о-о? Нет. – Не ври. Я у тебя конечно старая. Но не тупая же. – Так, всё! Хватит. Спасибо, что всё настроение испортила. Мало того, что испортила, так ещё и заставила задумываться. Ну вот что за человек?

***

Среда. 18:57 Среда наступила слишком резко. Я даже как-то не ожидала. Весь день я думала ехать или нет. Вообще, я как-бы собиралась. Даже подарок подготовила. И платье. Но что-то меня останавливало. И я даже знаю что. Есть два пункта. Первый – это Черышев. Второй – сегодня ровно две недели. Как всегда судьба надо мной шутит. Правда смешно опять же только ей. Но наплевав на эти два составляющих, я собралась с духом, села в машину и поехала в нужный мне загородной дом. Сегодня его день, поэтому хотя бы этот вечер побуду доброй. Время без трёх минут, а я даже не в километре от дома. Но через двадцать минут мы всё-таки подъезжаем к нему. Зайдя туда, первое, что мне бросилось в глаза – это интерьер. Всё сделано в тёплых тонах. Это не может не привлечь. Но мне мешают осматриваться чужие мужские руки. Которые удобненько так расположились на моих глазках. Осторожно убираю их, поворачиваюсь, и смотрю на этого смелого человека. И в другой ситуации я бы накричала на этого человека. Ведь я ненавижу когда так делают. Но передо мной стоит тот ради кого это всё. – С днём рождения. Ты теперь такой старый. – Ну спасибо, – он обнимает меня. – Это тебе, – протягиваю ему небольшую рамку с фотографией. – Расти большой, не будь лапшой, – смеётся. – Ты серьёзно? – улыбаясь киваю. Он смотрит на милую фотографию его и обезьянки. – Я старалась. Ты бы знал как сложно в Москве найти фото рамку всю раскрашенную в семнадцатый номер. Пришлось на заказ делать. – Спасибо. За сегодня это самый лучший подарок. И самый милый. Ладно идём. Мы проходим глубже в дом, и я вижу человек тридцать сидящих за большим столом. Многих я не знаю. Но некоторых я всё-таки узнаю. Таких как Черышев, Миранчуки ну и пару человек из сборной. Остальные, могу предположить, из ЦСКА. Хотя один парень, который очень сильно похож лицом на Головина, скорее всего его брат. Хотя, если бы он не выглядел на лет 17, я бы сказала, что это внебрачный сын Александра. И свободно было лишь одно место. Между Головиным и Черышев. Куда я впрочем-то и сажусь. Достаю телефон и утыкаюсь в него. К еде, сегодня, я притрагиваться не собираюсь. Диета, все дела. Но бокал вина – это же не еда. Ух, завтра меня убьют. И вот не знаю, кто это будет. Наталья Владимировна или Хоффман? Ну ладно, это будет завтра. Встаю и иду к бару. – Тебе не кажется, что платье слишком откровенное? Мне вот кажется, – над моим ухом слышится голос с испанским акцентом. – А тебе не кажется, что ты лезешь не в своё дело? Мне вот кажется, – также над его ухом отвечаю я. Только ещё более сексуально. Ну я обещала не портить Головину день. Про Черышев ничего не было. Бедняжка покрывается мурашками от моего голоса. Всегда обожала смотреть, как его тело реагирует на мой голос. – Для кого выбирала платье? – Ну уж не для тебя, это точно. Для именинника. – Что ж, надеюсь, Сашка будет счастлив такому подарку, который ты подаришь ему сегодня ночью, – секунда, и я посильнее бью его по щеке. Он хватается за больное место. – Козёл, – полушёпотом говорю я, и ухожу в туалет. Боже, ну почему внешность так обманчива? Кажется, ответа на этот вопрос я уже никогда не получу. Облокачиваюсь на раковину и смотрю в зеркало. Я тяжело дышу и хочу плакать. Но во мне есть некая суперспособность. У некоторых – это мастерство есть, как не в себя, и при этом не толстеть. А у меня же держать слёзы в себе. Я даже над «Хатико» не плакала. Чёрт, я не плакала даже тогда, когда Добби умер в седьмой части «Гарри Поттера». Так что из-за этого придурка я точно реветь не буду. Жаль я сумку не взяла. Ибо макияж, которого я добивалась полчаса, решил уйти от меня. Помахав ручкой. Ух, надеюсь люди не испугаются моего вида. Внутренней стороной ладони ударяю край раковины, и выхожу. Снова улыбаюсь той стервозной улыбкой. Я оставила все эмоции в туалете. Пытаюсь держать спину, как можно ровнее. Потому что если что-то пойдёт не так, я просто упаду. Сажусь обратно на своё место даже не посмотрев на Черышева. А вот он, наоборот, пилил меня взглядом. – Ты где была? – снова слышится шёпот над моим ухом. На этот раз без акцента. Головин. – Нервы успокаивала, скажем так. – Ясно. Потанцуем, – и это не вопрос. Это скорее утверждение. И я только сейчас вышла из состояния аффекта. И до моего слуха доносится медленная музыка. Почти все пары вышли из-за стола и танцуют. Кладу свою руку в его, и встаю со своего места. Что ж, можем и Дениску позлить. Только вот вопрос, в Черышеве ли дело. – Красивое платье, – ты уже второй кто это заметил. Он прижимает меня к себе поближе. И мне приходится положить свою голову на его плечо. Его запах ударяет мне в голову. И он действует на меня сильнее, чем коньяк. Я не контролирую свои действия. Утыкаюсь носом в его шею. Баба,ты что творишь? Михайлова! А-у-у! Мозги вызывают здравый ум Михайловой. – Спасибо. – Обычно комплиментом на комплимент отвечают. – Мне нечего тебе сказать, – ой, а кто это обещание не сдерживает? Во всём вините того мудака. Он мне настроение испортил. А я другим. – Сегодня ровно две недели, – ну зач-е-е-е-е-м? Так было хорошо, пока ты не заходил на эту тему. – Я помню. Но ты проиграл. На что мы спорили? – На интерес. Но знаешь, я не хотел себе доказать, что я такой крутой и красивый. Это и так уже доказано. Я хотел тебе доказать, что ты всё-таки умеешь чувствовать. – Как жаль, но ты потерпел поражения. Я всё также знаю, что ничего не чувствую. И никого не люблю. Кроме себя, конечно. – Уверена? – Более чем. Музыка закончилась, – отхожу от него, и двигаюсь по направлению к своему стулу. Прошло уже полтора часа. Время давно перевалило за девять. И меня уже начало тошнить от этой орущей музыки. Возможно всё дело в алкоголе на голодный желудок. Но музыка реально уже надоедает. Поэтому, я поднялась на второй этаж и зашла в первую комнату. Сажусь на пол, прижимаясь спиной к кровати. Но мне дали отдохнуть около десяти минут. Дверь слегка отворяется, впуская дорожку света. И я молюсь всем богам, чтобы это был не Головин. Но, видимо, я плохо молилась. – Прячешься? – Ага. От тебя, – закрывает за собой дверь на замок. Это ещё зачем? Ловит мой вопросительный взгляд. – Чтобы никто не помешал душевным разговорам. – Зачем ты ушёл от гостей? – Всем пофиг. Единственный, кто может заметить моё отсутствие – это брат, – садится рядом. – Ты пил? – Нет, – пилю его взглядом. – Хорошо, один бокал. Ну, я явно поменьше некоторых выпил. – Ты офигел? То есть, по твоему я ещё и пьянь. – Заметь, это не я сказал. – Головин, блин! – я начинаю бить его. Мы смеёмся. Как дети малые, честное слово. Он перехватывает мои руки и пересаживает меня на свои ноги, дабы остановить это избиение. – Боже, какой ты красивый, когда я пьяная. – Только когда ты пьяная? – Да. Ох, завтра я пожалею об этом, – шепчу ему это уже в губы. Пока не поздно, остановись, женщина. Упс, уже поздно. Не, ну он то не выпил столько алкоголя, чего меня не остановил? Перемещается с губ к шее, посасывая кожу. И как я буду объяснять откуда на мне эти пятна? Тянет за верёвочку на шее, и стягивает платье. За платьем идёт и бюстгальтер. Потихоньку поцелуями спускается ниже. Стон вылетает с моих уст. Так, тихо, главное, чтобы никто не услышал. Приступаю медленно расстегивать каждую пуговичку на его рубашке. Оставляю поцелуи на его прессе. Дохожу до ремня брюк и быстро стаскиваю оставшуюся одежда. Улыбается. Ну всё. Это конец. Его прикосновения отдавались теплом по всему телу. Ты в полном дерьме, Михайлова. И ты проиграла ему. С днём рождения, блять...