Палочка и кольцо

Всю, на взгляд Татьяны, очень короткую, промелькнувшую как сон, неделю, она почти что не слезала с контрабаса, тренируясь вместе со школьной сборной в которой она была самой младшей. Кроме нее самой, в сборную входили еще четыре «темных» ученика и пятеро «светлых». Причем тренировки они проводили не как-нибудь (с молодым драконом), а с Гоярыном — самым старым и самым мощным драконом в Тибидохсе. Его пламя вполне могло поджарить на бифштекс целую трибуну зазевавшихся зрителей… Хорошо что где зрители, там стоят крепкие магические барьеры. Остальных членов команды древний, легендарный тибидохский дракон более-менее узнавал и различал, а вот Рогозину-младшую вполне еще мог обстрелять прицельным залпом пламени, хотя она и старалась почаще мелькать у него на глазах — чтобы Гоярын привык к ней. Кроме того, на примере и Гоярына, и Ртутного Таня накрепко усвоила, что драконы терпеть не могут когда к ним подлетаешь сверху или сбоку, в то время, как игрок, приближающийся снизу, не вызывает у них такого раздражения и ярости. Правда, снизу проще попасть под удар их хвоста с шипами и колючками, а это даже опаснее, чем быть проглоченной — вероятно, что от тебя останется лишь окровавленная лепешка, если тебя им чуть зацепит «на подлете». Тренер по магическому пилотажу Соловей О. Разбойник по отношению к Гроттер-Рогозиной вел себя довольно-таки странно и не так, как к другим игрокам. Казалось, что Соловей издали приглядывается к ней, приглядывается… ну очень недоброжелательно, но одновременно будто бы и с некоторым уважением во взгляде. На тренировках он давал ей самые сложные задания из всех, заставляя ее больше летать на контрабасе чем другие — даже когда остальная команда уже не тренировалась или уходила с поля, она выполняла такие виражи и трюки от которых дух захватывало. В результате, уже к вечеру Таня оказывалась совершенно усталой, измотанной донельзя, и невольно клевала носом над тетрадями по нежитеведению или над упражнениями по теоретической магии, едва успевая вымыться, переодеться и поесть. Бегать по утрам и вечерам она перестала. Лишь по счастливой случайности ей удавалось держаться за хорошие отметки, но так грозило быть не всегда. В итоге, она в какой-то момент пересмотрела свой обычный график, и вскоре поняла что с нее физкультуры хватит, и прекратила бегать по утрам, отдав время здоровому и крепкому сну. *** Единственное, что не нравилось Гроттер-Рогозиной, так это наличие большого количества нежити в школе. Нежить ее почему-то ненавидела гораздо больше остальных учеников, и вскоре Таня была вынужденна повесить побольше амулетов на свою половину комнаты, и, вдобавок, кое-какие скрыть под половицами и раскидать по углам. Еще она нигде не оставляла свои вещи — если она хоть чуть зазевалась, то через минимальное количество времени вещь была максимально испорчена и чаще всего восстановлению не подлежала. Соседка тоже доставляла Гроттер не мало проблем. Таня мирилась почти что со всем в ее характере и привычках — кроме запаха лака для ногтей и сглазов в ее адрес. Гробыня Склепова ни дня не жила без подлянок, без гадостей и наговоров со сплетнями, и это очень мешало Тане сосредоточиться на учебе. И Гробыня буквально дышала и жила магией — она не представляла, как это, к примеру, завязать шнурки без магии, или как снять с себя блузку или платье, не применив те или иные чары. А это, в своем роде, большая уязвимость. Так же Склепова превосходно владела телекинезом, то и дело воруя у других то конфеты, то деньги, то мелкие вещи. Но девочка обычно не борзела, иногда ограничивая себя. Еще она была хитрой и острой на язык. Таня с огромным удовольствием иногда буквально соревновалась с ней в красноречии, так как у матери тоже было чувство юмора и хорошо подвешенный язык, и она по ней безумно скучала — по ней и их вечерним/ночным беседам. Но больше всего она скучала по обыденной рутине и спокойствию. Тибидохс же представлял из себя полнейший бедлам — то стены дрожат от титанов, то великаны затеют азартную игру и тем самым перебудят и переполошат весь замок, то какое-нибудь опасное чудище сбежит от Тарараха, решив, что с него хватит жизни в клетки и такого «веселого» лечения, и все преподаватели дружно ловят его по всем закоулкам замка, а эта тварь нападает и пугает учащихся… Не было тут покоя, и Гроттер-Рогозина вскоре прекрасно поняла свою мать, Галину Николаевну, которая не осталась здесь. *** Вечером накануне матча прилетели к ним в школу оборотни. Это были крепкие и приземистые ребята, чем-то похожие на взрослых «пацанчиков с района», промышлявших гоп-стопом и забором мобильников и кошельков у лохов, но только с той только разницей, что щеки и все руки, за исключением разве что ладоней, были покрыты серебристой шерстью. Если бы такой тип в одиночку разгуливал по улицам, то наверняка даже бы закоренелые маньяки попрятались у себя в домах, и вели бы исключительно образцовый образ жизни. Имена у оборотней были все на один лад и тон: Груш, Туш, Фруш, Душ и дальше в том же роде и цветовой гамме. Их главного капитана звали Тобуш. Он отличался от своих приятелей удвоенными габаритами типичного московского качка и несколькими шрамами на чересчур мрачном лице. Даже Гуня Гломов, этот верзила-много-раз-второгодник с темного отделения, подумал, что не пожелал бы встретиться с ним ни в этом человеческом обличье, ни тем более в волчьем. Что касается тренера, то он у оборотней был… престранный, даже необычный для самих оборотней — карликового роста и едва достающий по пояс своим игрокам, но очень толстый и страшно сварливый (прямо Карлик-нос из сказки, но тут, разумеется, все выглядит натуральнее). Казалось, он только и делает, что истошно и истерично кричит на своих игроков. При этом необычный черный медальон у него на шее болтается из стороны в сторону. Ночь оборотни провели в одной из гостевых спален Башни Привидений, которые как обычно вздумали «встретить» их по-своему. На другое утро склонный ко всем сплетням Поручик Ржевский носился по всему Тибидохсу и клялся всем и каждому, что ночью слышал из комнаты, которую они занимали, волчий вой и странную возню. *** Ягун, который ну очень расстроился, что не попал в команду, выпросил рупор у Сарданапала — комментировать матч. У Тани было ну очень сильное подозрение в том, что этот неугомонный комментатор делает это не из любви к игре (хотя может быть и к ней — он же просто тащится от летающих пылесосов и от всего того что с ними связанно), а то, что просто хочет вдоволь наговориться на широкую общественность. — И вот, дорогие друзья, мы наконец-то дожили до нового матча сборной Тибидохса и сборной оборотней, прибывших к нам издалека — из лесов Брянщины. — Начал быстро тараторить Ягун. — Спору нет: встреча предстоит очень нелегкая. Оборотни — очень сильная команда, прочно занимающая место в первой тройке лидеров. Солнце ярко сверкает в ободках их новеньких мощных пылесосов… — тут в голосе прозвучала неприкрытая зависть, и Таня хмыкнула — что-что, а Ягун — все о пылесосах. Сама она чуть нервничала перед своим первым матчем, но знала, что как только окажется в небе, то страх и нервозность пройдут. Тут ее что-то толкнуло в спину, и она обернулась, смотря на трибуны. На одной из трибун гордо восседала ее мать. Татьяна едва не заорала и не запрыгала от счастья, что нахлынуло на нее, и лишь только то, что она — член команды, и надо вести себя образцово, остановило ее. Впрочем, теперь ей стало настолько хорошо, что она, казалось бы, воспарила бы в эти небеса без контрабаса деда Феофила. А тем временем танин друг продолжал свои словесные баталии: -…Э-э… Я отвлекся… Продолжаю, — сообщил он бодро, — и, наконец, десятый номер — нападающая Татьяна Гроттер-Рогозина, недавняя тренерская находка. Настоящая королева полета, лучшая из всех, кого я видел! Ее старинный контрабас работы Феофила Гроттера — исключительно быстрый и вместе с тем маневренный… «Вот трепло!» Это была первая и единственная гневная мысль Татьяны когда все глаза — и членов команд, и зрителей, и судий, дружно начали смотреть в ее сторону. Амулеты на грифе (Таня знала, что контрабас вообще-то амулетов сам по себе не требует, но на всякий случай прицепила парочку) затрещали будто бы через них пропустили ток. Тут стадион чуть тряхнуло, и многие присутствующие недоуменно начали озираться в поисках типичной магической отдачи. Рогозина, крестообразно сложив руки на груди, выглядела довольной. Еще и ее раскалившееся магическое кольцо предупредительно мелькало яркой зеленой искрой на пальце. Защиту дочки на первых порах (и на первом матче) она обеспечит должным образом. По знаку судьи разом открылись оба ангара с разных концов поля, и джинны вывели драконов, что разом переключило все внимание на них зрителей. Громадный тибидохский дракон Гоярын, чей размах огромных кожистых крыльев был так велик, что мешал ему даже успешно маневрировать и передвигаться внутри защитного купола, шел почти что сам, почти не замечая около полусотни повисших на нем джиннов с цепями. Дракон оборотней был чуть немного поменьше, но ничуть не менее опасен. Быстрый, очень плотный (даже чуть-чуть похож был на самих оборотней), с широкой пастью и зеленоватой блеклой чешуей, он сразу же уставился на Гоярына близко посаженными желтыми глазами и вызывающе заревел, чувствуя привычную ярость при нахождении других драконов-самцов в радиусе поражения пламенем. Гоярыну это дико не понравилось, и он выдохнул пламя. Теперь, когда на поле разом оказалось два больших дракона, оно вдруг показалось Тане… тесноватым и неуютным. На поле был явный перебор — двое опаснейших существ одного вида, готовых вцепиться друг другу в глотку… И в этот раз это можно сказать не только о драконах. Арбитры вынесли пять летающих мячей — чихательный, пламягасительный, одурительный, перцовый и обездвиживающий. и отпустили. Драконов отцепили. И тут же все двадцать игроков взмыли в небо. Таня, понабравшись некоторого опыта, взлетела под самый верх купола, и тут же включилась в борьбу оборотней и своих членов команды за мячи. Выиграла… на плече болтался мешочек с одурительным мячиком. Матч начался… *** Оборотни с каждой секундой матча действовали все жестче. Особенно когда Таня собственноручно обвела двух оборотней и дала ему пас одурительным мячом. Ее первый бросок! Дракон оборотней заглатывает мяч и тотчас начинает бестолково кружиться на месте, обстреливая свою же защиту пламенем! Трибуны болеющих за Тибидохс взревели, приветствуя ее первый удачный бросок. — Ура! Поклеп Поклепыч поднимает табличку с надписью «одно очко»! Мы пока впереди, а дракон оборотней, нам это на руку, стал радостным дебилом! — радостно прокомментировал Ягун. Таня быстро совершила «круг почета»(насколько это было возможно) и вновь включилась в погоню. Мельком она увидела, как мать ей аплодирует, явно подбадривая. — Внимание! Опасный момент! — Таня только лишь успела поднять голову, и все это произошло на ее глазах. — Нападающий оборотней — кажется, это Груш — забрасывает мяч — не успел заметить какой — в глотку Гоярыну, но и сам не успевает ускользнуть! Гоярын глотает его. Мяч взрывается у него в глотке, и только что проглоченный оборотень пулей вылетает наружу. Драконий чих порядком его оглушил. Как бы там ни было — гол забит! Оборотням засчитаны пять очков — они вырываются вперед!.. — уже не так весело проговорил Баб-Ягун. Таня разочарованно стукнула смычком по грифу, попав по струнам, и контрабас обидно загудел и дернулся под ней, не понимая чего от него хотят. Катя не могла защитить «ворота» — ее пылесос ранее был серьезно поврежден лобовым столкновением с оборотнем, и сейчас она ждала в защитном круге трофейный пылесос или чего-нибудь другое, на чем можно летать. Но тут она обратила внимание на Жору Жикина, который отчаянно, с остервенением, боролся с тремя оборотнями сразу, пытаясь спасти пламягасительный мяч. В итоге, Гроттер смогла извернуться и поймать злосчастный мяч. И вот она полетела к вражескому дракону. Сзади сразу пристроились три оборотня. В ее крови закипал азарт… ветер свистел в ушах… болельщики на трибунах кричали, подбадривая… она выходила в пике и… Внезапно Баб-Ягун осекся. Трибуна, на которой он стоял, внезапно подскочила как от землетрясения. По земле прошла глубокая трещина, в которую чудом не провалились оба близко стоявших арбитра. Скамьи болельщиков упали, многие зрители попадали друг на друга или вообще упали с трибун. Чудом удержалась на своем сидении Рогозина. Под землей что-то загудело и лопнуло с сухим треском, будто оборвался туго натянутый толстый канат или струна. Главная башня Тибидохса вздрогнула до основания. Глухой мужской голос, трижды воскликнувший: «Бойтесь хаоса!» — вырвался откуда-то из подвалов Тибидохса и прокатился над полем. Оба дракона неожиданно выпустили друг друга, хотя ранее собирались напасть, и уныло прижались к земле, точно напуганные шокером собаки. Матч прервался сам собой, несмотря даже на то, что некому было остановить его: главный судья Поклеп куда-то исчез. Галина Николаевна Рогозина поспешила с трибун. Таня, все еще сжимая в руке пламягасительный мяч спускалась вниз на контрабасе, чувствуя, что случилось что-то из ряда вон выходящее (впрочем, как и все игроки). Охавшие, стонущие и кричащие от боли многочисленных ушибов, синяков и переломов зрители пытались подняться на ноги. Большей части из них требовалась медицинская помощь. Учителя дружно понеслись следом за директором, который со всех ног бежал обратно к замку. Полковник прорвалась на поле. — Что случилось? — спросила у нее дочь. — Скорее всего, — голос Галины Николаевны был неестественно тих и она была бледна, — это лопнул магический волос Древнира, на котором держится вся магическая защита… Гроттер-Рогозина младшая судорожно сглотнула. Она прекрасно понимала, что это значит, и чем грозит…