Палочка и кольцо

Утром Рогозина-младшая уже безошибочно спустилась на завтрак одной из первых на своей половине. Наблюдая за игривыми коньками-горбунками, она пропустила прилет купидончиков. Один из них отделился от общей стаи, которая дружно начала вымогать конфеты, пирожные, сладкие пироги и блины, и подлетел к Гроттер-Рогозиной. Девочка, кинув ему леденец и пару конфет и расплатившись таким образом с ним, погрузилась в чтение письма от матери, не забывая при этом посматривать поверх бумаги — чтобы расшалившиеся летающие амуры не дай бог не попали по ней своей стрелой, вызывающей любовь. А то будет еще все курсы томно вздыхать по одному из самых страшных профессоров… Проблем у нее помимо любви будто нет! — Таня! — послышался голос, и девочка безошибочно узнала голос Ивана Валялкина, и тут же повернулась навстречу однокласснику, — привет. — Привет, Ваня. Ягуна видел? — тут же спросила она, — я его так и не смогла растолкать, чтобы он проснулся. — Не-а, — Иван налег на блины с икрой — в это раз им досталась блинная скатерть, что в общем-то было неплохо. Зал постепенно наполнялся сонно зевающими юными волшебниками магических колец. Обладатели шоколадной скатерти сидели с таким видом, будто бы круче их только яйца. Весело говорили за скатертью с пончиками. Мрачные ученики сидели со скатертями готовящей горькую редьку и манную кашу — с ними никто никогда не менялся на более «вкусные». Таня же быстро достала из сумки ланч-бокс, и преспокойно переложила туда с десяток блинов, и достала пустую бутылку — чтобы потом поесть еще и взять с собой воды. — А что ты делаешь? — поинтересовался у нее Валялкин, и Таня взглянула на него непонимающе: — Вообще-то я планирую пойти в библиотеку, много задали. А еще — надо соблюдать водный баланс. — Чего? — силился понять Иван, но Таня просто махнула на него рукой зная что порой объяснять — себе дороже. Тем более к ними ленивой походкой шествовал Баб-Ягун. — Привет, — более радостно откликнулась девочка, — ты чего не встал, я ж тебя будила??? — Я с пылесосом возился… Сегодня же магический пилотаж! — И нежитиведение, — сообщил Иван, — и мой самый любимый предмет — ветеринарная магия. — Любишь лечить животных? — спросила у него Таня, и Валялкин радостно закивал. — Мама говорит, что в некоторых случаях зверь умнее человека. В ФЭС, например, служебные собаки отыскивают людей, наркотики и выполняют самые разные функции и приказания… У нас с мамой есть собака, правда немолодая, лабрадор Люся. — Круто, — сказал Иван, — вот бы на нее посмотреть! — Все возможно, — туманно откликнулась девочка, и принялась есть быстрее — внутренний голос подсказывал, что пора бы доесть завтрак и спешить на урок Медузии… *** На уроке по нежитиведению преподавательница внесла в класс большую клетку, закрытую тканью. Классы обоих рангов — и темных, и светлых, весело гомонившие на все пространство кабинета тут же стихли, так как змеи на голове доцента Горгоновой грозно зашипели. — Итак, учащиеся, — сухо сообщила доцент, — перед вами — экземпляр темного существа — хмырь болотный. Принадлежит к классу низшей нежити. — Медузия, извлекая из воздуха указку, сдернула с клетки покрывало. Таню как обожгло — она будто бы наяву вспомнила о том как эти существа торчали вокруг их с матерью квартиры. Этот хмырь ничем не отличался от своих собратьев: оказавшись на ярком свету, он пронзительно завопил, и начал метаться с проклятиями и бранными словами по всей клетке. — Неприятное, очень… нечистоплотное существо, подпитывающееся энергией тех, кого оно заставляет страдать. — Сообщила женщина. — Владеет начальными речевыми навыками и слабыми телепатическими способностями. Отдельные неразборчивые в средствах маги используют хмырей в качестве посыльных или соучастников преступлений… — обратила она внимание на этот факт. — Этот экземпляр я поймала сегодня у себя в кабинете. Он совал нос в мои бумаги, не сообразив, что я закрываю ящики не только на ключ… Таня тут же подумала, о том, как хмыря вообще не испепелило на месте. -…К счастью, хмыри болотные очень боятся определенных заклинаний. — Сказала женщина, стукнув разбушевавшегося хмыря указкой по загривку. — Особую жуть наводит на них вот это: «Мотис-ботис-обормотис». Хмырь тут же забился в самый дальний угол и запричитал, что будет очень-очень хорошим, самым лучшим, и вообще будет любить весь мир. — Прекрасно, —спокойно сказала Медузия. — Можешь начинать. Она открыла замок на клетке и позволила ему выбраться наружу. Все ребята удивленно переглянулись. Неужели Медузия поверила ему?! Тем временем болотный хмырь сначала затравленно огляделся, но уже через секунду его маленькие глазки зажглись ненавистью. Прямо-таки горящие красные угольки. — Убью! Кишки выпущу! Всем дрожать! — заорал он и ринулся на Медузию. Это было большой его ошибкой — нужно было драпать отсюда со всех его ног, что ярко говорило о слишком малом интеллекте существа. — Искрис фронтис! — негромко, но четко произнесла доцент Горгонова. Вырвавшаяся из ее кольца яркая зеленая искра ударила болотного хмыря в грудь и отшвырнула его назад, обратно в клетку. Дверца со скрежетом захлопнулась. Медузия подула на раскалившееся на пальце кольцо. —И еще один урок. «Искрис фронтис», как вы все знаете, главное защитное заклинание белой магии. Мы называем его заклинанием боевой искры. «Темным» магам я искренне не рекомендую его использовать. Это оружие может обратиться против них самих. Вопросы есть? Тогда унесите это! Два сторожа-помощника подхватили клетку с воющем хмырем, шипящим от боли ожога от искры, и вынесли ее из класса. — Хорошо запомните то, что вы только что увидели. Я вам это очень советую, — сказала Медузия, особенно подчеркнув слово «очень». *** После нежитеведения все отправились на обед, который проходил обычно в Зале Двух Стихий — единственном помещении Тибидохса, способном вместить одновременно несколько сотен человек. Таня без интереса слушала рассказы одноклассников и Ягуна, зато очень проголодавшись набросилась на еду. — Угу! А теперь мой любимый предмет — ветеринарная магия! — радостно сказал Ванька Валялкин, сдергивая отяжелевших от сытости приятелей со скамей, когда академик объявил об окончании обеда. Проходящая мимо Гробыня пробормотала, что никогда больше не сунется в «эту пещеру», и вообще — ее тошнит от этого предстоящего урока. Таня тихо спросила у Валялкина про Гробыню — чего это она? Ваня рассказал, как на прошлом уроке гарпия едва не оставила Склепову без нужных ей пальцев на руке, так как девочка неосмотрительно близко подошла к разгневанному магическому существу. *** Кабинет Тарараха располагался в зале с решетками. Но больше всего зал напоминал своим видом берлогу — клетки с магическими существами, болевшими и выздоравливающими, были расставлены в хаотичном порядке, кое-где валялись кости, миски, намекая на отсутствие у врача всяких сантиментов — видимо безнадежные больные пошли на корм более везучим собратьям. А потом хозяин кабинета-зала-берлоги вкатил в него бочку, в которой, как оказалась, была больная русалка. Тарарах здорово обработал хвост русалки, при этом сделав лекарство, и начал вызывать всех по очереди. Русалке внимание не особо нравилось, и изредка волшебная гостья начинала щекотать незадачливых учеников, да так, что глаза на лоб лезли. Таня избежала этой участи, так как более-менее знала о русалках от матери — та показывала их ей в местном водоеме. *** — Захватила контрабас? Молодец! — похвалил подругу друг. — Обожаю магический пилотаж! Кстати, через неделю у нашей сборной матч с оборотнями, — бодро сообщил девочке Баб-Ягун, когда, отправляясь на первый для Тани магический пилотаж они проходили мимо гигантского циклопа. Баб-Ягун тащил на себе пылесос, сиявший начищенным до блеска хромированным ободом и новенькой удлиненной насадкой на трубу, про которую внук Ягге хвастал по всей школе, что она суперскоростная. У Гробыни тоже был отличный пылесос: маленький, компактный, но чувствовалось, что очень и очень мощный. Зато пылесос Ваньки Валялкина был совсем старым: с болтающимся шнуром, который было не убрать, обмотанной изолентой в несколько рядов трубой и кашляющим мотором, про который Ванька говорил, что он глохнет в самое неподходящее время. Таня никогда бы и ни за что на него точно не села. Одним своим видом он отпугивал всех, но похоже самого Ваньку не смущал. Дуся Пупсикова и Верка Попугаева несли — одна из них скрипку, а другая странной формы предмет с нагромождением всевозможных палочек и выступов, явно шаманского происхождения. Самая легкая ноша была у Шурасика, ботаника мирового масштаба: через плечо у него была перекинута длинная швабра с пропеллером. В сотнях метрах от мрачной громады темного замка Тибидохса располагался большой-пребольшой стадион, по краям которого находились огромные ангары — с драконами. Изредка то из одного, то из другого ангара доносился единоутробный рев, молотом ударявший по барабанным перепонкам, а из щелей начинал валить удушающий серо-черный дым. Едва группа ребят обоих отделений остановилась посреди поля, как к ним, хромая, приблизился маленький кособокий человечек, широкоскулый, кривой на один глаз, не сгибавший при ходьбе в колене левую ногу. На шее у него висел золотой медальон с надписью: «Соловей 0. Разбойник. Тренер по магическому пилотажу». У него было чуть желтоватое восточное лицо, узкие усики, и, судя по всему, он был монголом по национальности. Соловей О. Разбойник хмуро посмотрел на Таню Гроттер-Рогозину, а затем, уже с некоторым уважением, — на ее контрабас: видно, знал толк в летательных инструментах. — Сарданапал говорил мне про тебя. Ты — Гроттер, — процедил он, оглядывая контрабас Феофила Гроттера. — Уверен, летать ты не умеешь и правил не знаешь… — Вообще-то, Соловей Одихмантьевич, я и правила знаю, и летать умею. И я — Гроттер-Рогозина! — спокойно возразила тренеру девочка, моментально стягивая свои пышные рыжие волосы магической резинкой — чтобы ни один волосок при полете не мешал ей. Соловей, услышав ее полную фамилию, тут же поджал губы: — Всем молчать и слушать! Или кто-то уже возомнил себя профи? Теперь про правила. — Сказал он, внимательно оглядывая всех присутствующих. — Правила несложные: одно поле, по десять игроков и одному дракону в каждой команде; есть пять мячей: чихательный, пламягасительный, одурительный, перцовый и обездвиживающий. Пламягасительный мяч перешибает пламя на всю игру — три очка. Перцовый заставляет выплевывать ранее проглоченных игроков — пять очков. После чихательного дракон широко разевает пасть, что дает возможность забросить новые мячи. Два очка. После одурительного мяча дракон временно ничего не соображает и может глотать как игроков своей команды, так и зрителей. Одно очко. И самый важный мяч — пятый: обездвиживающий. — Сделал мужчина упор на самый последний мяч.- Он усыпляет дракона. Десять очков. Команда, которая забросит обездвиживающий мяч, почти наверняка победила… Но забросить этот мяч сложнее всего, поскольку он самый тяжелый и бросать его надо почти вплотную. Ну, а в остальном дело очень просто. Пять игроков в нападении, трое прикрывают дракона, а оставшиеся двое мешают дракону глотать игроков своей команды… Игра заканчивается в двух случаях: когда все мячи заброшены или когда все игроки проглочены. Понятно? — Э-э, понятно, — подтвердила девочка негромко. — Что тебе понятно, дурочка с переулочка? Сечешь: дракон — ам! — и ты в брюхе! Вместе со своей бородавкой! Или что это такое у тебя на носу? — скаля желтые зубы, крикнул Гуня Гломов. Таня, зардевшись, но в обиду себя не дав, щелкнула безымянным пальцем, при этом заведя правую руку за спину, и чуть испарила часть ткани с джинс Гломова зелеными искрами, продемонстрировав всей честной публике его трусы через дыру… почему-то розовые, как будто девчачьи, в синий горошек. Все белые (да и черные) маги так и покатались со смеху, так как Гломову, который силился прикрыться, нужно было банально закрыть ладонями небольшую дыру, а он, прыгая как кенгуру в лучшие периоды своей жизни, сделал ее только больше в три раза. — Гроттерша, я хочу это заклинание! — Гробыня, вытирая слезы смеха с лица, с жадным блеском в глазах уставилась на Таню. — Если будешь хорошо себя вести — скажу, — смиловалась рыжая, чувствуя, что сегодня она точно в ударе. Соловей строго кашлянул, и хохот и гогот ребят моментально прекратился. — Всем тихо, а то наложу заклятие немоты! — прикрикнул он. — Через неделю матч между сборной Тибидохса и сборной оборотней. Здесь, на нашем поле. Драконы в это время года готовятся к зимней спячке и поэтому злее и опаснее, чем обычно. — В этот момент, словно в подтверждение его слов, сразу два ангара одновременно затряслись и заходили ходуном от хриплого драконьего рева и окутались едким черным дымом. — Сегодня мы будем отрабатывать технику увертывания… Эй, там, вывести Ртутного! Ворота ближайшего к ним ангара с жутким скрипом медленно поднялись. Девять джиннов с трудом удерживали на массивных цепях рвущегося на свободу дракона. Его золотистая чешуя сверкала на солнце как стекло, а из ноздрей вырывался дым вперемешку с искрами — верный признак того, что дракон очень не в духе. Размерами он втрое превосходил крупную лошадь. От ударов его кожаных перепончатых крыльев поднимался вихрь, и в глаза ребятам летел песок будто на поле разыгралась песчаная буря. В красных, голодных глазах дракона читалось желание сделать из всякого, кто полетит на расстояние ударной струи огня, хорошо прожаренную и свежую котлету собственного приготовления. Соловей наклонился и, достав из старой сумки небольшой красный мяч, подбросил его на ладони, будто бы взвешивая. Сбоку на мяче располагалось крепление, позволяющее пристегивать его к предплечью, чтобы не терять мяч на виражах. — Отличный перцовый заряд! — гаркнул Соловей, демонстрируя мячик. — Как известно, после него драконы всегда свирепеют. Кто рискнет подлететь совсем близко и забросить его в пасть Ртутному? Сразу предупреждаю, что ему это не понравится. Потом нужно будет успеть пересечь (или перелететь) поле и нырнуть в убежище для игроков: вон там, на том конце поля, — очерченный магией красный защитный круг. Ну?.. Все дружно сделали шаг назад, даже Ягун, который только и пялился на драконьи клыки, когти и шипастый хвост. Кроме Тани — девочка сделала шаг вперед. — Давайте я! — сказала рыжая. — КАК! Ты?! Шутки шутишь, Гроттер? — Соловей просверлил ее раздраженным взглядом. Второй раз — и все та же… — Я Гроттер-Рогозина! Но уже через секунду холод в уцелевшем зрачке Соловья сменился ехидством: — Конечно, я тебя не отговариваю!.. Эй, вы, отпустить дракона! — скомандовал он джинам, и те выпустили дракона, который едва последняя цепь была снята, взлетел в воздух, и отлетел подальше, пытаясь пробиться сквозь защитный купол. Гроттер подняла ладонь вверх и уставилась в упор на хромого мужчину, зная, что Соловей по всем правилам должен отдать ей банку с огнеупорной мазью. Похоже, тренер понял, что с этой девочкой так просто не прокатит, и безмолвно отдал ей склянку. Таня смазалась быстро, хоть мазь и жутко и противно воняла упырем. Таня села на контрабас и, прошептав подстраховочное заклинание, взмыла в небо, держа в одной руке смычок, и пристегнула мяч к плечу. Сделав пару виражей, она понаблюдала за медленно летящим драконом, затем зависнув на высоте. Тот ее не замечал, пытаясь вырваться на свободу, со всего маху то и дело ударяясь о защитный купол. Финт был в том, чтобы она не дала знать дракону о себе. Но на этот случай у нее был припасен козырь в рукаве. Выждав момент, когда дракон повернет свою голову в сторону учеников, она натянула вторую струну и подняла смычок у себя над головой, готовясь к молниеносной атаке. Отпустила струну, и ее перенесло с контрабасом прямо под самый нос Ртутному… *** «- Класс! — Таня соскочила с контрабаса, — летать так здорово! Мать закивала. Но тут же произнесла, глядя на девочку: — Запомни, дочь. Навсегда и крепко. — Рогозина взяла из рук приемной дочери смычок и контрабас, — это магическая вещь. В ней четыре струны — из золота, серебра, меди и железа. Нить из меди, третья струна — это путеводная нить Ариадны. С ней ты никогда не заблудишься в любой точке земного шара. Вторая струна — мгновенное перемещение без заклинания. Первой и последней струны лучше никогда не касаться — есть риск… А вот самое главное — это внутренняя струна. Верёвка семнадцати висельников ни в коем случае не должна порваться — высвобождается проклятие, которое перевернет весь этот мир. Тот, кто хороший — станет плохим, а плохой — хорошим. Над миром воцарится тьма и хаос. Ты каждый раз должна смотреть за ней чтобы она не лопнула! — Обещаю… — В Тибидохсе есть кузница и ремонтная мастерская домовых. Обязательно после каждого серьезного матча оставляй контрабас домовым на починку. Вещи в подарок я им положу, они еще те подхалимы. Сама протирай струны и контрабас. — Хорошо…» *** Дракон даже опомниться не успел от такой наглости — бросок Гроттер-Рогозиной был столь молниеносный и быстрый, что он толком и не понял, как перед ним оказалась человеческая фигурка, только пасть раскрыл, и только проглотил послушно влетевший мячик. Танька начала улетать как могла — вспышка сзади от сработавшей высвобожденной магии сопроводилась бешеным ревом Ртутного, до которого вмиг дошло, что его перехитрили. А потом мощные его чихи начали сотрясать стадион, купол и даже замок чуть подрагивал. И это помешало ему преследовать Гроттер-Рогозину — ученица с белого отделения, с реактивной скоростью практически влетела в защитный круг. Ученики белого отделения захлопали — кое-кто из темных тоже. Рогозина ловко соскочила с контрабаса на лету (она была практически на земле) — чтобы его дно не поцарапал песок драконбольного поля, и подошла к Соловью, бережно держа контрабас. Соловей несколько секунд просто смотрел ей в глаза, а Таня моментально захлопнула мысленно все двери — чтобы тренер не «считал» ее мысли, и тоже начала смотреть в глаза мужчины, точнее в один глаз. — Ну, что ж, — Соловей Одихмантьевич внимательно еще раз посмотрел на рыжую, — место нападающего в сборной Тибидохса твое. — Ягун ясно разочарованно грустно вздохнул, очень надеясь попасть в команду на свободное место, а завистливая Гробыня громко топнула ногой в сапоге на шпильке. — Первая тренировка завтра, не опаздывать, — сказал мужчина. — Спасибо, — просто сказала девочка, чуть вежливо поклонившись тренеру. Ртутного с трудом сковала стая джиннов и увела в ангар — отпаивать от перцового мяча. Согласитесь, неприятно же, если красный острый перец попадет вам прямо в горло?..